Мэри Шелоб
Алый снег
Гарри резко выхватывает бумагу из рук мальчика и перечитывает.
– Кто мог это сделать? Что за глупые шутки?!
– Милый, проверь упаковку, второго письма там нет? – шепчет Джил сыну. Её бьёт мелкая дрожь, а руки крепко вцепились в предплечье мужа.
Кажется, Патрик не успел осознать происходящее. Разбрасывая вокруг себя обрывки упаковочной бумаги, он поднимает глаза на родителей, хлопая ресницами, и, с абсолютно невозмутимым видом, отвечает:
– Нет. А что с этим не так?
***
Гарри уснул практически сразу после запуска фейерверков. Его можно понять – работа выжимает из него все соки, вдобавок ко всему, он ещё и выпил. Джил не злится на мужа, только заботливо накрывает его тёплым пледом, решая оставить мужа в гостиной, чтобы не будить. Совсем скоро и Патрика потянуло в сон, так что, отправив сына спать, женщина решает убрать продукты в холодильник, а беспорядок оставить до утра. Всё равно эти сони встанут только к обеду, и Джил успеет привести дом в порядок.
Разобравшись на кухне и приняв душ, она поднимается к себе в комнату, по дороге заглядывая в комнату сына. Спит.
Уснуть самой ей удаётся далеко не сразу. Мысли о письме не дают покоя. Кому понадобилось менять его и зачем? А самое главное – как? Кто бы это ни был, она разберётся с этим утром.
Только долгожданный сон настигает её, как чудовищный грохот заставляет подпрыгнуть, в ужасе озираясь по сторонам. Мужа рядом всё ещё нет, о чём говорит пустующая половина кровати. В кромешной темноте ничего разглядеть не удаётся, и она спускает ноги на холодный пол.
– Гарри? – раздаётся её шёпот в пустоту.
Ответом послужили звуки бьющегося стекла и топот множества ног, доносящихся с кухни. Сердце бешено колотится, грозясь выскочить из груди, а страх сковывает, не давая решиться на следующий шаг, когда она слышит медленно приближающийся скрип деревянных ступеней, ведущих на второй этаж.
Патрик.
Женщина резко встаёт с постели, делает пару тяжёлых вздохов, и бежит к двери, почти выбивая её своим телом.
Пробегая мимо лестницы, она бросает на неё мимолетный взгляд, но никого не замечает. Оказавшись в комнате сына, Джил закрывает дверь на щеколду. Тяжело дыша, сползает на пол, чувствуя, как её тошнит, а в глазах темнеет. Обморок.
«Не время, Джил. Соберись.»
Звонкая пощёчина, нанесённая самой себе из последних сил, слегка отрезвляет. Тяжёлые веки, наконец, поддаются и она видит пустую кровать сына.
– Патрик, – язык, словно желе, прилипает к нёбу, во рту пересохло. Женщина решает проверить комнату, осторожно поднимается на ноги, опираясь о стену, и прислушивается. Ничего. Шкаф, что справа от входа, оказывается пуст, под кроватью тоже ничего.
Она возвращается обратно к двери, стараясь как можно тише открыть щеколду, хватает бейсбольную биту сына, стоящую прямо у дверного косяка, коротко и шумно выдыхает, а затем резко открывает дверь, занеся тяжёлый предмет над головой.
На лестнице все еще никого, шагов тоже больше не слышно. Её руки облегчённо опускаются, а ещё через несколько мгновений она, наконец, решается выйти.