Мэри Кэссиди
Место преступления – тело. Судмедэксперт о подозрительных смертях, вскрытиях и расследованиях
Запах разлагающегося тела – то еще испытание для всех органов чувств. Бывают же счастливчики-судмедэксперты, у которых отсутствует обоняние. Проблема еще и в том, что этот запах въедается в одежду и волосы – даже если вы не чувствуете, что воняете тухлой рыбой, ваши друзья и родственники явно не будут в восторге.
Запах разложения – то, что нельзя забыть и к чему невозможно привыкнуть. Не надейтесь на ментоловое средство для носа или пропитанные духами носовые платки, которые так любит полиция. Даже маски не обеспечат вас достаточной защитой, если только на месте у вас не будет собственного баллона с кислородом, который используют в крайних случаях. Просто дышите ртом, и скоро адаптируетесь. Еще один совет – надевайте двойные перчатки и два слоя курток, а первую пару перчаток смазывайте ароматным мылом, иначе потом придется есть бутерброд вонючими руками.
Однажды мы с коллегой исследовали сильно разложившийся труп, найденный в лесу. Смерть, вероятно, наступила в результате употребления алкоголя или по другой причине, не связанной с криминалом. Закончив в обед, мы решили зайти в торговый центр. Коллега отправился в отдел мужской одежды на цокольном этаже, а я поднялась наверх в детский магазин. Взяв подгузники, я встала в очередь на оплату. Две женщины передо мной обсуждали, что в магазине ужасно пахнет, и я вдруг осознала, что они говорят обо мне. Бросив подгузники, я сбежала вниз по лестнице, где столкнулась со своим коллегой, устремившимся к выходу.
– От нас воняет! – воскликнули мы в унисон и поспешили обратно к моргу.
Запах на месте преступления – это сигнал о том, что рядом творится что-то ужасное. В моем первом деле он свидетельствовал о том, что рядом находится сильно разложившийся труп. Я почувствовала себя смелее от того, что меня не вывернуло тут же за углом, поэтому пересекла комнату и наткнулась на черную кишащую массу. Присмотревшись, я поняла, что на теле уже поселились личинки. И хотя я впервые столкнулась с вспухшим разложившимся трупом, я читала в книге профессора Кена Массона о том, какие изменения с телом происходят после смерти, но теперь поняла, что фотографии не способны передать реальную картину.
Кен создал исчерпывающий учебник по судебной медицине для юристов. Благодаря его подробным описаниям разнообразных способов встретить свою преждевременную смерть много юристов довольно рано поняли, что им не хочется участвовать в делах по расследованию смертей и убийств. Несколько лет спустя я работала с отделом спецэффектов в сериале «Таггерт». В одном из эпизодов нужен был разложившийся труп, и они пришли ко мне, чтобы узнать, как его смоделировать. Я показала им несколько фотографий и получила закономерную реакцию: «Это же отвратительно!» И это еще они не чувствовали запах. Вскоре начался процесс создания разложившегося тела, а через несколько недель я увидела результат.
– Это отвратительно, – сказала я, и продюсеры, похоже, были со мной солидарны, потому что, когда эпизод вышел, на экране мелькнула только почерневшая ступня. Что ж, это шоу-бизнес.
Но вернемся к месту преступления в Глазго. Полиция показала мне «кровавое пятно», которое обеспокоило установившего смерть врача. По линолеуму растеклась коричневатая жидкость. Больше следов крови я нигде не обнаружила, и сложно было определить, откуда она, потому что очевидных ран на теле не оказалось.
– Поняла, – со знанием дела сказала я, – это гнилостная жидкость. Часть процесса разложения. Внутренние органы разжижаются, а жидкость вытекает через отверстия. Так что это не кровь.
Высказавшись, я развернулась на пятках и ушла, желая как можно скорее покинуть квартиру. Я не опозорилась, не свалилась в обморок и не повела себя так, как нормальные люди при виде разложившегося тела, поэтому во мне родилась уверенность: я справлюсь с любой смертью, свалившейся на мои плечи.
Вернувшись на базу, я проверила факты до того, как тело и улики привезли на судмедэкспертизу.
В остальном, вскрытие прошло штатно. Иными словами, ничего, что указывало бы на убийство, я не нашла. Токсикологическое отделение обнаружило следы героина в печени. Фух! К сожалению, я много раз видела смерти от наркотиков в Глазго – такая напрасная трата молодых жизней. Большинство умирали в полном одиночестве. На той стадии моей карьеры мир делился на черное и белое. Наркоманы были на черной стороне. Меня поражало, насколько сильна зависимость, когда раз за разом я видела наркоманов на столе в морге и в их жилищах.
Было бы так просто отвергнуть этих людей и обвинить во всем социальные условия, в которых они выросли (ведь довольно большая часть населения Дублина и Глазго жила в бедности), и запросто решить, что эти люди сами загубили собственную жизнь, но я видела их семьи. Большинство – обычные люди, опустошенные потерей сыновей и дочерей, они не могли понять выбор собственных детей. Однако никто не освещал эти смерти в Шотландии, не привлекал общественное внимание, которое подтолкнуло бы расследование, поэтому семьи горевали в одиночестве без возможности выяснить, что случилось с их детьми. Это несправедливо.
Основная причина, по которой я бралась за вскрытие, – дать семье результат и помочь понять, что случилось. В Глазго мы организовали «Клинику смерти». Если дело не расследовалось полицией, смерть не произошла в результате несчастного случая (и проводилось коронерское расследование) и не нашлось никаких свидетельств криминала, то семьям предоставлялась возможность встретиться с судмедэкспертом. Это занимало пару часов в неделю, но семьи были благодарны, что кто-то с уважением относится к ним и их умершему родственнику. Иногда я была единственным человеком, с которым они могли поговорить о смерти, – и это тоже один из важных процессов примирения с ней. Это еще один урок, который я выучила на своей работе.
В Дублине случаи смерти, связанной с наркотиками, подлежат расследованию – это означает, что семьи имеют доступ к информации о причине и обстоятельствах смерти. Однако когда я работала в Дублине, семьи не просто хотели знать ответы на вопросы «как» и «почему».
Представители некоторых семей прагматично подошли к делу, когда решили ограничить ущерб от наркотиков: им хотелось дать наркозависимым способы избежать преждевременной смерти и начать лечение таких людей. Им не нужны были банальности в виде покровительственного «Сожалеем о вашей утрате. Следующий!» от властей, для которых любое действие – простая игра. Мне посчастливилось стать свидетелем действий таких семей. Они занимались сбором информации обо всех смертях в Ирландии, случившихся из-за наркотиков, вне зависимости от того, расследовались эти смерти или нет. Я надеюсь, что у этих людей хватит сил не бросить свою деятельность, потому что без них в Ирландии останется жить потерянное поколение, а нам ведь нужно как-то заботиться о своих детях.
В конце 1980-х – начале 1990-х годов в Глазго за явку судебного судмедэксперта на место преступления отвечал главный полицейский офицер. Ключ к успешно проведенному расследованию – это получение информации как можно раньше, а также мнение эксперта о причине смерти. До того как анализ ДНК вошел в арсенал криминалистов, те корпели над отпечатками пальцев и гоняли полицейских добывать им необходимые улики. В то время экспертиза чаще была коллективной, все работали скорее как команда наподобие CSI, чем как разрозненные специалисты. Теперь же судмедэксперт – единовластный правитель на месте преступления, а ДНК лишь подтверждает его право носить корону. Нам также следует признать, что сегодня судебный патолог не разберется в произошедшем, просто посетив место, где нашли тело.
Многое можно сказать, только увидев тело, особенно если на месте преступления имеются многочисленные пятна крови и признаки, например, борьбы. Для судмедэксперта тело – уже место преступления. Мне нравится работать, отталкиваясь от этого. Где лежит тело? Есть ли рядом с ним кровь или другие улики? Имеются ли очевидные повреждения или они скрыты одеждой или кровью? Как они были получены? Нужно ли полиции искать нож или пистолет? Есть ли следы крови, ведущие от тела? Могли ли травмы быть нанесены в другом месте? Если да, то жертва сама пришла на то место, где теперь лежит труп, или есть признаки того, что ее тащили?
Часто причина смерти – не вопрос, а цепочка событий, которые могут пролить свет на обстоятельства гибели.
Имеем ли мы дело с быстрым внезапным нападением или нет? Порой на месте преступления целое море крови, и сложно добраться до тела. В таких случаях на пол устанавливаются специальные подставки, по которым мы можем пройти, не задев потенциальные улики. Единственная проблема в том, что подставки устанавливают люди выше меня, у которых шире шаг. Мне часто приходилось перепрыгивать с подставки на подставку, а я, помнится, делала это на восьмисантиметровой шпильке. Джинджер Роджерс как-то сказала, что делала то же, что и Фред Астер[19], но задом наперед и на каблуках. К счастью, мне не приходилось ходить спиной вперед. Может, вы сейчас думаете, что вот теперь, лет 30 спустя, я наконец-то решила носить более «разумную» обувь, но нет.
Однажды меня вызвали на место смерти пожилого мужчины. Его сын позвонил в скорую и сообщил, что отец потерял сознание. Скорая приехала, но мужчина уже был мертв. Полиция прибыла сразу же за скорой и увидела мужчину, лежавшего в коридоре. Кровь обнаружили на стене, на полу вокруг мужчины и на теле. Сын был в отчаянии и признался полиции, что поругался с отцом во время украшения дома и бросил в отца банку с краской. Он уверял, что не хотел причинять отцу вред и что банка точно в него не попала.
Место преступления находилось недалеко от морга, поэтому я прошлась пешком. У дверей меня быстро ввели в курс дела. Я взглянула на тело и развернулась, сказав, что видела достаточно и тело нужно везти в морг как можно скорее. Было очевидно, что «кровь» на стене и вокруг мужчины на полу – всего лишь красная краска. Мне понадобилось несколько бутылок скипидара, чтобы оттереть краску от тела погибшего. Как сын и говорил, на теле отца не было ни одной царапины, а вот его органы многое мне поведали: на сердце обнаружился рубец от инфаркта. Ссоры с сыном по поводу украшения дома было достаточно, чтобы спровоцировать новый приступ. Исход был бы тем же, побеги он за автобусом. Однако сына все же обвинили в непредумышленном убийстве отца, и мне пришлось давать показания в суде. К счастью, судья и присяжные сошлись во мнении, что было бы несправедливо отправлять молодого человека в тюрьму, поэтому он получил условный срок.
Большое количество крови всегда вызывает беспокойство, и это правильно.
Может показаться странным, однако при смерти от ножевого или огнестрельного ранения место преступления может быть довольно чистым: смерть наступает так быстро, что жертва не успевает истечь кровью и умирает от не совместимых с жизнью повреждений внутренних органов, а не от кровопотери.
Разумеется, если тело пролежит какое-то время, кровь вытечет из отверстий. Например, при ранении в сосуды шеи она может хлынуть потоком и забрызгать все вокруг, однако такие ранения – редкость, хотя брызги крови при них – отражающие подъем и спад кривой кровяного давления – легко распознать.
В отличие от относительно чистых мест преступлений при смерти от ножевого ранения, места нападения с применением тупого предмета могут быть ужасно грязными, особенно если речь об ударах по голове. Обычно такие нападения связаны с множественными кровоточащими рваными ранами на теле, к тому же на голове много сосудов. Да и смерть обычно наступает не сразу.
Место происшествия, которое может особенно поразить полицию и медиков, – это место смерти от желудочно-кишечного кровотечения. Оно может случиться из-за язвы желудка или 12-перстной кишки или эрозии стенки желудка вследствие разрыва подслизистой артерии. Ослабленный сосуд в конце концов разрывается, а кровь потоком льется в желудок и затем в кишечник, причем быстрее, чем организм успевает с этим справиться. Результат – кровавая рвота. Когда опухоль прорастает в артерию и повреждает ее, происходит то же самое. Интерном меня как-то вызвали в отделение, когда кого-то из пациентов рвало кровью. Я думала, что сейчас увижу пожилого джентльмена, сидящего на кровати с головой в специальной миске из папье-маше. Реальность больше походила на сериал «Экзорцист». Мужчина сидел на кровати, а кровь разлеталась по палате, пачкая всех присутствующих. Медсестра выглядела ошеломленной, я и сама была в шоке, но хуже было тому бедняге, он был в ужасе. Я ничего не могла сделать, в той ситуации толку от меня было, как от влажных салфеток, но даже пришедший на помощь хирург не смог его спасти. Упокой Господь его душу, что за ужасная кончина.
Более распространенный сценарий в моей сфере деятельности – алкоголики с разрывом расширенных варикозных вен пищевода. Рано или поздно человека находят мертвым, а на нем и вокруг обилие пятен крови. Обычно затяжной алкоголизм – это разнообразные «приключения», которые приводят к тому, что человеком начинает интересоваться полиция. Первичный осмотр покажет синяки на непокрытых кровью местах. Такие повреждения обычно трактуются как подозрительные, пока не доказано обратное. Для судмедэксперта это легкая задача. Кровь на месте преступления не ярко-красная, не артериальная. Она даже не темно-фиолетовая, венозная, то есть не от кровотечения. Она красно-коричневая, мы называем ее «кофейной гущей». Это кровь, вступившая в реакцию с соляной кислотой в желудке, поэтому и место кровотечения мы ищем где-то в той области. Более детальный анализ покажет желтушный цвет кожи и белков глаз.
Ага! Понимаю, о чем вы думаете. Поражение печени и цирроз, вызванный алкоголем. Рубцевание печени влияет на кровоток, и одним из осложнений является варикозное расширение вен пищевода – узловатые вены, выступающие в пищевод. Если они повреждены, то будут кровоточить, и это кровотечение трудно остановить. К сожалению, алкоголики часто не понимают всю серьезность ситуации, их рвет кровью до потери сознания и последующей смерти. Картина внешних и внутренних повреждений рассказывает печальную историю самоуничтожения. Не убийство, а просто еще один человек, попавший в сеть зависимости.
Порой само место происшествия становится причиной смерти. Один молодой человек был найден мертвым, сидящим в кресле в собственной гостиной. Он жил с женой и двумя детьми и страдал астмой. Поскольку предыдущей ночью его мучил приступ, он не лег спать вместе с семьей, к тому же он чувствовал себя лучше сидя, чем лежа.
В пятницу вечером я добралась до его маленького домика с террасой. Место было чистым и ухоженным, никаких признаков взлома, никаких следов на теле, мужчина выглядел так, словно уснул в кресле: мирная смерть, не о чем беспокоиться. И я согласилась, что, вероятно, с ним случился приступ астмы, вот только… что-то в цвете его лица меня беспокоило.
Лицо у него было румяное. Может, это связано с астмой, но такой цвет бывает, когда смерть происходит от переохлаждения или отравления угарным газом. В этом уютном доме о переохлаждении речь не шла. Тогда угарный газ?
Несмотря на то что все сошлись во мнении о естественных причинах смерти и решили, что вскрытие подождет до понедельника, я все же взялась за дело, учитывая, что на выходных может появиться что-то еще. Ненавижу откладывать смерть на потом.
По пути в морг я связалась с токсикологом и спросила, может ли он сделать срочный тест на угарный газ.
В таком случае ему пришлось бы остаться в пятницу допоздна, что никому не нравится, однако он все же согласился. Находок при вскрытии было не слишком много. Изменений было достаточно, чтобы подтвердить астму: легкие и сердце немного увеличены в размере, а дыхательные пути забиты слизистыми пробками. Но кровь оказалась ярко-розового цвета: не бесспорное свидетельство отравления угарным газом, но явный сигнал. Образец крови в лабораторию доставил неприветливый полицейский, который должен был в это время отдыхать дома с женой и детьми. В те дни большинство детективов были мужчинами, впрочем, как и судебные медики.
Через пару часов мне позвонил токсиколог, он был в панике: в крови более 50 % карбоксигемоглобина[20] – достаточно, чтобы отравить человека с поврежденными легкими. Вместо того чтобы испытать облегчение от оправдавшейся догадки, я и сама ударилась в панику, ведь мы оставили семью в доме и в опасной ситуации, а вместе с ними, возможно, и многих людей, которые придут выразить соболезнования. Если не будем действовать быстро, можем получить много новых смертей.
К счастью, полиция все еще находилась в морге. И хотя поначалу они не горели желанием бросаться на место преступления и всех оттуда выводить, краткая беседа с токсикологом заставила их осознать всю серьезность ситуации. Выяснилось, что погибший установил новый газовый баллон, но не слишком хорошо в этом разбирался и к тому же поставил особенные двойные стеклопакеты. В ту роковую ночь он не пошел спать вместе с семьей, в доме было прохладно, и он впервые решил включить отопление.
Случай показал опасность отказа от помощи квалифицированных специалистов при выполнении сложных работ по дому. А какую цену вы готовы заплатить за свою жизнь и жизнь своей семьи?
Как правило, первый полицейский на месте преступления должен решить, следует ли рассматривать смерть как подозрительную. В большинстве случаев решение принять нетрудно: к нему подводит большое количество крови, ужасные травмы и признаки борьбы. Но порой попросту приходит ощущение, что что-то не так.
Есть и более интересные места преступлений. Вот, например, одно из дел начиналось как предположительное самоубийство.
Смерть Шиван Кирни в 2006 году подходит под определение «загадки Агаты Кристи»: женщину нашли мертвой в запертой спальне. Кто-то из родственников обнаружил ее ребенка дома одного и догадался, что Шиван закрылась в спальне и, должно быть, с ней что-то случилось. Вскоре в дом хлынули родственники, которые смогли выломать дверь. На полу в комнате они обнаружили мертвую Шиван. На ее шее была отметина, а рядом лежал провод от пылесоса, сложенный петлей.
Первая мысль – трагичное самоубийство: женщина закрылась, чтобы ее не нашел ребенок. Однако когда на место прибыла полиция, детективы заподозрили что-то неладное. Мне позвонили со словами: «Здесь что-то не так», чем пробудили интерес.
Я выехала на место преступления. Нужный дом оказался в неожиданно хорошем районе. Меня провели наверх, и я увидела всю сцену: все было именно так, как мне описали, и ощущение неправильности посетило и меня тоже. Осматриваясь, я прошлась по спальне. На полу возле двери лежали ключ и фотография. Передо мной стояла кровать. Постельное белье сбито слишком сильно, даже для человека, который провел беспокойную ночь в размышлениях о самоубийстве. Комната была большая, а в нескольких метрах от кровати на спине лежала молодая блондинка в свитере и пижамных штанах.
Самым поразительным было ее бордовое лицо – отчасти оно стало таковым из-за множества мелких петехиальных кровоизлияний. На шее виднелась отметина, а на подбородке – мелкие ссадины. Без сомнений, смерть наступила в результате асфиксии, т. е. недостатка кислорода. След говорил о том, что удавка передавила сосуды на шее, перекрыв поток крови по яремной вене, чем вызвала подъем давления в капиллярах, которые, в свою очередь, полопались…
Меня заверили, что тело никто не двигал и девушку нашли именно в этой позе. Она лежала на полу в правом углу комнаты, довольно далеко от двери. Рядом с телом стоял пылесос, провод от которого был согнут и завязан наподобие петли. За головой девушки были зеркальные шкафы с одеждой, справа – дверь в примыкающую ванную. Тело лежало далеко от всего этого, не обнаружилось никаких признаков того, что удавка была к чему-то привязана, – а ведь именно этого ожидаешь, когда перед тобой самоубийство через повешение. К тому же удавка лежала рядом, а не обвивала шею. Странно.
Я уже сталкивалась со случаями повешения. Обычно люди выбирают довольно прочный материал, и зачастую тело еще висит, когда его находят. Иногда удавка не выдерживает и обрывается, и петля остается на шее, а тело оказывается под местом крепежа. Бывает и так, что удавка рвется сразу от натяжения, поэтому человек тут же валится на землю. В нашем случае ничего из перечисленного не подходило.
Меня многое беспокоило в этом деле, начиная от положения тела и заканчивая отметинами и травмами на шее и лице. Если бы женщина совершила самоубийство, то ее, скорее всего, нашли бы еще висящей, и мы точно увидели бы место крепежа. След от удавки на шее Шиван имелся, но сама удавка была не на шее. При повешении удавка принимает на себя вес тела и затягивается под его тяжестью, смерть наступает более быстро, остается след в виде странгуляционной борозды, которая имеет особенности, характерные именно для повешения. Отметины же, которые остались на лице Шиван, не поддавались никакому объяснению.
Поэтому я подозревала, что либо на месте преступления похозяйничали те, кто нашел тело, но не хотел в этом признаваться, либо все представили так, будто Шиван совершила самоубийство. Я склонялась ко второму варианту. Состояние постели свидетельствовало о том, что напали на девушку там, может, она даже спала, и там же она боролась с нападавшим. Полицию беспокоил найденный ключ, его положение говорило о том, что он не мог выпасть из замочной скважины, если Шиван закрыла дверь изнутри. Он лежал возле фотографии на полу, поэтому детективы предположили, что дверь заперли снаружи, а ключ швырнули под дверь. Все эти нестыковки наводили на мысли о том, что смерть подозрительная.
Однако свои интуитивные предположения в суде не предъявишь. У вас есть теория – докажите ее. Тогда за дело и берется судебный патолог. При вскрытии выяснилось, что петля с большей вероятностью была затянута кем-то посторонним. Повреждения шеи, особенно адамова яблока, были серьезнее, чем обычно при повешении. Однако предположения – еще не доказательства. Можно ли найти другое, менее зловещее объяснение произошедшего? Могла ли она повеситься, но не висеть при этом? Может, она привязала веревку так, чтобы ноги касались пола: да, это снижает вероятность того, что удавка оборвется, но может объяснить красный цвет лица, ведь смерть в таком случае наступает не так быстро, как если бы человек висел. Однако эта теория не объясняла другие повреждения на лице. К тому же, пусть все и отрицали тот факт, что тело двигали, ведь кто-то же мог сдвинуть ее, чтобы тщательно осмотреть.
Улики, собранные на месте преступления, подтверждают версию убийства или самоубийства?
Только криминалисты могут вывести расследование на следующий уровень. Исходя из предположения, что мы имели дело с самоповешением, специалисты попытались реконструировать события того дня, приведшие к смерти Шиван, и объяснить положение ее тела. Прочесав место преступления на предмет крепежа, эксперты поняли, что не могут найти эту точку. В лабораториях тестировали шнур от пылесоса не только для того, чтобы доказать, что тот выдержал бы вес Шиван (он выдержал), но и для того, чтобы узнать, какую силу нужно приложить, чтобы этот шнур порвался.
Ничто не объясняло положение тела. Работа выдалась кропотливой, но в конце концов улики выстроились в единую картину. Судмедэксперт и криминалисты пришли к выводу: это не самоубийство. Генеральный прокурор согласился: доказательств достаточно, чтобы предположить убийство, и муж – главный подозреваемый в деле. Эксперты наглядно продемонстрировали суду всю сцену, чтобы объяснить, что самоубийство никак не могло произойти. Эксперимент и доказательства, предоставленные судмедэкспертом, убедили присяжных признать мужа Шиван виновным в ее убийстве.
Ирландия необычна еще и тем, что в стране существует «традиция» сокрытия тел. Если речь идет о Шотландии, то там под «сокрытием» подразумевают случаи, когда тело укутывают чем-то, выбрасывают в мусор или в очистительную систему. Последнее – довольно редкий случай. Одно из дел началось с обнаружения тела на водоочистительной станции в Глазго. Удивительно, но это было уже второе найденное там тело. Первым мы обнаружили труп с огнестрельным ранением. От тела быстро избавились, но полиция так же быстро установила личность жертвы. Со вторым пришлось попотеть.
Как я уже говорила, в Шотландии в расследовании принимают участие два судмедэксперта. Так меньше вероятность ошибиться, однако и это не гарантия. На месте преступления работает только один, тогда как вскрытие проводят вдвоем.
Я отправила на место преступления своего заместителя, напомнив ему захватить пару резиновых сапог и сменную одежду (запах сточных вод…). Из положения тела было понятно, что его не сбросили в открытый резервуар на очистительной станции, а сперва оно прошло через канализационную систему. Пока полиция работала на месте, тело доставили в морг.
Перед нами был полностью одетый мужчина. Судя по довольно сильному разложению, мертв он был уже несколько недель. Голова была повреждена, что могло указывать на смерть в результате удара по голове, однако мы не знали, какие повреждения можно получить, если пройти через канализационную систему. По обеим сторонам тела зияли отверстия, внутренние органы отсутствовали. Оставшаяся на груди кожа была обожжена – это свидетельствовало о том, что тело пытались сжечь. Что хуже: отсутствовали руки – и не в результате разложения, что порой случается, нет, – их отрубили по локоть. Нет рук, нет пальцев, нет отпечатков. Кому-то очень не хотелось, чтобы мы установили, кем был этот мужчина. Основа любого расследования – установить личность жертвы, потому что именно это приведет полицию к преступнику.
Рабочая гипотеза заключалась в том, что мужчина стал жертвой нападения, повлекшего за собой смертельную травму головы, после чего была совершена умышленная попытка скрыть преступление путем избавления от тела.
Вскрытие подтвердило, что смерть наступила в результате травмы головы, череп раскололся, а мозг частично вытек. Из-за посмертных изменений, естественных и искусственных, мало что могло бы помочь нам установить личность погибшего и определить обстоятельства смерти.
Вокруг тела была обмотана веревка, однако она могла зацепиться за него и в канализации. Одет мужчина был довольно дорого, на ногах сидели модные кожаные шнурованные ботинки. Определенно, перед нами человек с хорошим достатком, и кто-нибудь точно должен его разыскивать. В попытке выяснить, кем был погибший, я обратилась к нашему судебному стоматологу, чтобы тот сделал слепок зубов, и если у полиции появится предварительная версия, кто же перед нами, мы могли бы запросить стоматологическую карточку этого человека, чтобы сверить ряды зубов.
Тем временем полицейские развлекались тем, что кидали пластиковые канистры в канализацию, чтобы понять, где могли выбросить тело. Эксперимент показал, что, попав в канализацию, канистра оказывается в очистительных сооружениях в течение суток. Это не соответствовало нашей гипотезе о том, что мужчина был мертв несколько недель. Тогда где же хранили тело, прежде чем сбросить его в канализацию?
В полицию обратилась женщина с заявлением о пропаже ее мужа, Джорджа Холла. За несколько недель до этого ночью они вместе отдыхали в местном караоке-баре. Она отлучилась в уборную, а когда вернулась, его и след простыл. С тех пор она его не видела и решила подать заявление в полицию. Возможно, она услышала в новостях, что в городе нашли неизвестный труп. Мог ли наш покойник быть Джорджем? Зная имя, полицейские отправились на поиски его стоматолога, чтобы запросить карту.
Они также зашли в бар, чтобы навести справки, однако тот оказался частично уничтожен при недавнем пожаре. Владелец бара ничем не смог им помочь. Через несколько дней все же нашлись свидетели, которые были в том же баре в ночь, когда пропал Джордж Холл. Один из них вспомнил, что видел пару, сидевшую напротив: в какой-то момент мужчина остался один, раздался свистящий звук, и вдруг мужчина рухнул и его вырвало чем-то красным. Из кухни неожиданно появились двое, подбежали к нему, подняли и увели за собой. Через некоторое время вернулась женщина, забрала свои вещи и ушла. Тот ли это человек, который лежал у нас в морге? К сожалению, судебный стоматолог уехал на несколько дней сразу после вскрытия, но я попросила его заняться этим делом как можно скорее. Полиция принесла ему стоматологическую карточку Джорджа Холла, и он подтвердил, что зубы совпадают. Погибший и правда оказался Джорджем Холлом.
Я стала размышлять о свидетельстве очевидца. Свист, а затем мужчина падает. В него стреляли?
В морге не было рентгеновских аппаратов, зато они были в стоматологической клинике. И хотя клиника предназначалась для живых пациентов, в помощи нам не отказали. Рентген показал деформированную пулю, застрявшую в верхнем шейном отделе позвоночника.
Бинго. У нас появилась причина смерти. Но как сложить все улики воедино? Мы вместе с детективами и экспертами по баллистике отправились в полусгоревший бар, чтобы восстановить место преступления. Мы знали, кто где находился. Кухня была единственным подходящим местом, откуда могли выстрелить так, чтобы никто не заметил. Джордж с женой сидели прямо напротив, и, учитывая его положение, если бы Джорджа застрелили из кухни, то пуля попала бы в грудь, а не в голову и шею. Значит, выстрел последовал позже, когда его вывели из бара. Рана на груди не оказалась смертельной, поэтому нападавшим пришлось убить Джорджа выстрелом в голову. Удивительно, но, несмотря на прошедшее время и недавний пожар, в ведре и на швабре в кухне остались следы крови Джорджа Холла, что окончательно связало его с местом преступления.
Оставался вопрос: как и почему тело оказалось в канализации несколько недель спустя? Вскоре в полицию поступила информация, что какой-то мужчина вместе с женой был в том же баре за пару ночей до пожара: вдвоем они развлекали публику историей о том, как мужчина наткнулся на тело. Женщина держала всех в напряжении, рассказывая, как ее муж отправился в местный лесок с веревкой для белья, намереваясь повеситься. Однако деревья были небольшие и не выдержали бы его веса. Тогда ему пришла в голову идея привязать веревку к стволу дерева, а затем спрыгнуть в дренажную систему. Он поднял крышку люка и, что неудивительно, был потрясен, увидев тело на выступе в нескольких метрах от себя. Мужчина помчался домой и рассказал обо всем жене. Предположительно, чтобы подбодрить его, она предложила пойти выпить – не самый действенный способ, если хотите справиться с депрессией. Вполне вероятно, кто-то из причастных к смерти Джорджа тоже слушал эту историю и побежал в лес, чтобы все проверить. Представьте, как он удивился, увидев тело Джорджа на выступе. Не было иного выхода, кроме как слезть туда и столкнуть тело вниз. Через несколько часов Джордж всплыл на водоочистной станции.