Мосян Тунсю
Благословение небожителей. Том 2
Глава 49
Резные кости лишь об одном хранят воспоминания
Часть вторая
Увидев, что Се Лянь собирается уходить, Лан Цяньцю воскликнул:
– Постойте!
Тот послушно встал. Лан Цяньцю процедил сквозь зубы:
– Вы… вы должны объяснить.
– Что объяснить?
– Разве моя семья плохо отнеслась к людям с вашей родины? – дрожащим голосом спросил юноша.
По правде сказать, хорошо.
После падения Сяньлэ некоторые люди продолжали беречь память о своих корнях. Государство уже сменило название, воцарилась новая династия, а они продолжали называть себя гражданами Сяньлэ. Из-за этого между ними и другими жителями страны часто вспыхивали стычки.
Тех, кто оказывал сопротивление, новые правители Юнъаня безжалостно истребляли, но мятежники не сдавались: объединялись в союзы и организовывали покушения на представителей знати, несколько раз вполне успешно, так что вражда становилась всё более отчаянной. Когда на трон взошли отец и матушка Лан Цяньцю, положение в корне изменилось, и в лучшую сторону. Они хотели примирить свой народ. Родители учили принца чтить традиции, забыв о распрях. Они не побоялись протестов и, чтобы продемонстрировать подданным свои искренние намерения, даровали одному из потомков правящего рода Сяньлэ титул «князь Аньлэ»[6] и воспитывали вместе с собственным сыном…
Лан Цяньцю сказал:
– После того как вы… сделали это, люди начали поговаривать, что за всё в ответе мятежники из Сяньлэ, призывали истребить их всех до единого. Вполне ожидаемо: за годы вражды какая беда ни случись, сразу думали на противника. Однако я их переубедил. Вы никогда не раскрывали мне своё происхождение, и я сказал всем, что вы не из Сяньлэ. Благодаря этому множеству выходцев с вашей родины удалось избежать смерти. Я не допустил неоправданной безжалостной резни. Конечно, я поступил правильно. Но от этого теперь ещё горше… Я проявил милосердие, а как отнеслись ко мне вы? Советник, ведь то был мой день рождения…
Он с усилием приподнял голову и спросил:
– Выходит, вы играли со мной? Человек родом из Сяньлэ убил мою семью, а я, как он меня учил, помиловал всех его сородичей? Посмеяться хотели?
Се Лянь молчал, и тогда Лан Цяньцю повысил голос:
– Это всё из-за того, что ваши семнадцать лет обернулись кошмаром? Вы решили и мне подарочек на семнадцатилетие приготовить? – Не дождавшись ответа, он разъярённо взревел: – Если таков был ваш план, я сделаю всё наперекор!
Се Лянь смотрел на юношу в изумлении: опутанный Жое, тот не мог встать, но взгляд его полыхал решимостью.
– Если вы хотели, чтобы я, подобно вам, преисполнился ненавистью ко всему живому, то не бывать этому! – сердито выкрикнул Лан Цяньцю, как будто войну объявил. – Хотели, чтобы я, как вы сами, опустил руки – ни за что! Ни за что я не стану таким, как вы!
От этого торжественного заявления Се Лянь опешил. Помолчал немного, не удержался и прыснул, а затем и вовсе согнулся в приступе смеха.
Лан Цяньцю, в глазах которого стояли горячие слёзы, впал в неистовство; его грудь разрывалась от гнева. А Се Лянь, хохоча и хлопая в ладоши, воскликнул:
– Отлично сказано!
Он уж и не помнил, когда так смеялся последний раз. Успокоившись, он вытер глаза и сказал:
– Хорошо. Запомните эти слова. Вы ни за что не станете таким, как я!
Всё это время Хуа Чэн равнодушно наблюдал за ними со стороны, скрестив руки на груди. И только Се Лянь договорил, перед ним полыхнула алая вспышка! Сначала он решил, что это Лан Цяньцю использовал какое-то заклятие, и поспешно попятился, готовый к схватке. Но когда дым рассеялся, стало понятно, что никакой опасности нет – в том месте, где только что лежал пленённый Тайхуа, покачивалась неваляшка с головой и телом круглыми и гладкими, будто тыква.
Это был крепыш молодецкого вида: с густыми бровями и чёрными глазами, очаровательно наивный. Он вылупил глазищи и весь раздулся от важности, а за спиной у него висел меч с широким лезвием. Ну просто вылитый Лан Цяньцю, только игрушечный. В такую куколку моментально влюбился бы любой ребёнок.
Улыбка сошла с лица Се Ляня.
– Цяньцю? – позвал он.
Жое, оставшись без работы, с шорохом вернулась на запястье принца. Хуа Чэн неторопливо подошёл к неваляшке, отвесил ей щелбан и ухмыльнулся:
– В любом обличье выглядит дурачком.
Се Лянь, не зная, плакать ему или смеяться, поднял куклу с пола.
– Саньлан, это что, Тайхуа? Как он в такое превратился? Не потешайся, верни как было!
– Не-а, – помотал головой Хуа Чэн. – Возьмём с собой.
– Куда?
Он молча достал кости, подкинул на ладони, и через мгновение перед ними возникла горная пещера.
Превратить человека в игрушку? Что ж, вполне в его духе! Но зачем? Се Лянь не знал, и ему оставалось только взять в руки неваляшку, подхватить с земли брошенный меч Фансинь и проследовать в пещеру за Хуа Чэном.
* * *
Его высочество и князь Аньлэ были хорошими друзьями.
Родители принца спросили у Се Ляня:
– Советник, что вы думаете об этой дружбе?
И он ответил:
– У князя нездоровый цвет лица; в него будто нечисть вселилась. Надо будет при случае его проверить.
* * *
Когда кол пробил сердце Се Ляня, он подумал: «Надо же, не особо и больно… Почти как поранить палец».
Он пристально смотрел на Лан Цяньцю. Тот возвышался над ним, и глаза его были налиты кровью от гнева.
– Закрыть гроб! – раздался приказ.
Всё погрузилось во тьму: его закопали.
Теперь, когда он не мог ничего видеть и слышать, по телу медленно, словно с задержкой, разлилась боль.
– Эй, люди… – тихонько позвал Се Лянь.
Смерть от истощения ему не грозила, но само чувство голода было весьма мучительным.
* * *
По мере того как они продвигались вглубь, узкий проход сменился просторной пещерой, и эхо от их шагов отражалось в высоких сводах. Спереди послышалось какое-то пение, замелькали огни.
Когда Се Лянь впервые увидел Дворец невероятного наслаждения в Призрачном городе, из него тоже доносились песни прелестных танцовщиц, но их голоса были нежны и ласкали слух, влекли за собой. Сейчас же голоса звучали нескладно, вразнобой – никакого сравнения с теми чаровницами. Принц не выдержал и спросил Хуа Чэна:
– Саньлан, что это за место?
Тот в ответ только шикнул.
Се Лянь и без того говорил шёпотом, а теперь вовсе затаил дыхание. Вскоре он понял, почему нужно соблюдать тишину. К ним подлетела стайка болотного цвета огоньков. Приглядевшись, он рассмотрел маленьких демонов в зелёных одеждах и с язычками пламени на голове, похожих на крохотные свечки.
Отступать и прятаться в тоннеле было некуда, Се Лянь потянулся к мечу, однако в последний момент решил использовать Жое и опустил руку.
Но что странно – демоны глянули на них без всякого интереса и продолжили путь, не прерывая беседы. Появление чужаков их ни капли не насторожило. Се Лянь обернулся к своему спутнику и обомлел: вместо красавца в алых одеждах перед ним стоял бледный демон, голову которого венчал зелёный огонёк.
Се Лянь и не заметил, как Хуа Чэн сменил им обоим личину. Подумав об огоньке у себя на голове, принц невольно потянулся к макушке.
– А зачем мы так…
– Здесь правит Ци Жун. Все знают, что у него дурной вкус. Приходится его приспешникам разгуливать в таком виде.
Даже Се Лянь знал, что странные предпочтения Ци Жуна стали притчей во языцех как среди небожителей, так и среди призраков. И вот он убедился в этом лично: слова «Зелёный Фонарь Блуждающий в Ночи» звучали поэтично и загадочно, а вот воплощение – буквальное – разочаровало.
– Так мы в логове Зелёного Демона? – удивился принц. – Разве ты его не разрушил?
– Да, но в тот раз ему удалось сбежать. И спустя пятьдесят лет скитаний он обустроил себе новое.
Се Лянь покрепче сжал в объятиях игрушечного Лан Цяньцю, огляделся по сторонам и, убедившись, что их никто не подслушивает, тихонько попросил:
– Саньлан, если у тебя дела, может, расколдуешь пока Тайхуа и отпустишь, а потом мы вдвоём отправимся к Ци Жуну?
Хуа Чэн ответил тоном, не терпящим возражений:
– Нет, он пойдёт с нами. Ему предстоит кое с кем повидаться.
Се Лянь удивился. По реакции Хуа Чэна было ясно, что он ни во что не ставит Лан Цяньцю – так зачем брать его на встречу? Впрочем, сейчас ситуация не располагала к спорам. Они продолжили путь и вскоре вышли на свет. Стало ясно, что вся гора изрыта пещерами, соединёнными друг с другом сетью подземных ходов. Повсюду деловито сновали демоны с зелёными огоньками на головах, гудя, словно рой пчёл. Окажись тут Се Лянь без провожатого, он бы наверняка потерялся, но Хуа Чэн чувствовал себя в этих пещерах как дома и уверенно переходил из одной в другую, точно давно выучил маршрут.
Благодаря личинам они не привлекали к себе лишнего внимания, и Се Лянь вздохнул с облегчением. Хуа Чэн принял этот вздох за недовольство и спросил:
– Что такое?
– Нет-нет, ничего. Я боялся, что ты сразу полезешь в драку, а я не слишком хорош в бою… Здорово, что мы пробрались сюда тайно.
Он не лукавил: принц действительно мастерски владел оружием, но любая драка с его участием могла обернуться катастрофой.
Хуа Чэн улыбнулся и ответил:
– Тогда я напал открыто, а Ци Жун прознал об этом и сбежал. На этот раз я хочу добраться до него самого, так что нельзя выдать себя раньше срока.
«Выходит, Саньлан хочет устроить Цяньцю встречу с Зелёным Демоном? Зачем?» – Се Лянь окончательно запутался. Однако его всё ещё мучила совесть за тот поджог во Дворце невероятного наслаждения, так что принц решил не спорить, а потом при случае деликатно уговорить демона расколдовать Тайхуа. Тем временем Хуа Чэн продолжил:
– В осторожности этому ничтожеству не откажешь. Рядовых прислужников он к себе не подпускает, прикинуться его доверенным лицом не получится… Но есть один способ.
В этот момент к ним приблизилась компания из четырёх демонов; они болтали и смеялись. Хуа Чэн замедлил шаг, и Се Лянь последовал его примеру. За собой на верёвке демоны вели живых людей.
Некоторые были одеты дорого, некоторые – в отрепье. В основном это были мужчины и женщины в возрасте до тридцати лет, но среди них затесался маленький мальчик, крепко вцепившийся в подол рубахи взрослого – скорее всего, беднягу схватили вместе с отцом. Руки у пленников были связаны. Они гуськом плелись по жутким тоннелям, едва не теряя сознание от ужаса. Пройдя мимо них, Хуа Чэн бесшумно развернулся, пристроился в хвост процессии и легонько толкнул локтем Се Ляня, призывая последовать своему примеру. Он опять сменил внешность – теперь выглядел как изящный юноша – и принцу, наверное, сотворил похожую личину.
Отряд продолжил путь по пещерам. Мелкие демоны, что возглавляли шествие, похоже, были очень довольны порученным им заданием. Надувшись от важности, они то и дело оборачивались и покрикивали:
– Смотрите, ведите себя прилично, не сметь реветь! Кто соплями-слезами измажется и аппетит нашему повелителю испортит, того ждёт участь похуже смерти!
Ци Жун единственный из «Четырёх великих бедствий» промышлял поеданием человечины – так и не мог отказаться от этого пристрастия. Даже соратники над ним посмеивались: мол, какой позор, совсем отстал от жизни!
Очевидно, план заключался в том, чтобы тайно подобраться к Зелёному Демону, затесавшись среди жертв. Следуя за Хуа Чэном, Се Лянь поймал его руку и почувствовал, как тот напрягся. Быстро, пока Хуа Чэн не успел вырваться, принц вывел пальцем по его ладони: «Спасти».
Уж если они повстречали этих людей, то просто обязаны были им помочь. Таким образом Се Лянь давал понять, что не намерен оставлять пленников в беде.
Хуа Чэн сжал пальцы, будто пряча написанное в кулак. Спустя мгновение процессия вышла из тоннеля и очутилась в огромной пещере.
Обзор им загораживало что-то чёрное и большое. Се Лянь прищурился, но не успел ничего рассмотреть, как Хуа Чэн ухватил его за запястье и вывел пальцем на тыльной стороне ладони: «Наверху. Не трогай».
Се Ляню почудилось, что с потолка пещеры спускаются какие-то рваные полотнища, но он пригляделся, и зрачки его сузились. То была не ткань! То были люди – целые гроздья человеческих тел, связанных за ноги.
Лес подвешенных вниз головой трупов!
Крови не было: их давно осушили до капли – остались лишь сухие оболочки. На мёртвых лицах застыли гримасы ужаса, рты широко раскрыты, а тела целиком покрыты чем-то белым и плотным, словно изморозь, – солью.
В глубине пещеры горели яркие факелы и высился большой трон, а рядом расположился длинный стол, уставленный драгоценной посудой, – как будто вокруг не пещера, а дворцовые покои. Чуть поодаль стоял огромный железный котёл, в котором могли свободно уместиться несколько десятков человек. Сейчас в нём бурлил, вздыхая паром, красный бульон, и любой, свались он туда ненароком, сварился бы в момент.
Отряд демонов повёл людей к котлу. Осознав, что их ждёт, некоторые упали на колени, отказываясь идти, и завязалась потасовка. Во всеобщей суматохе Се Лянь вдруг почувствовал, как Хуа Чэн остановился, и обернулся. Демон оставался в образе нежного юноши, но в глазах его пылал гнев, сулящий смерть всему живому. Он всегда скрывал свои чувства за улыбкой, и прежде принцу не доводилось видеть на его лице такую ярость. Се Лянь проследил за его взглядом, и у него перехватило дыхание: кто-то стоял на коленях у роскошного трона. Не человек, как сначала показалось, а каменная статуя. Повёрнутая к ним спиной фигура опустила голову – как побитый пёс у ног хозяина, воплощение ничтожества. Очевидно, скульптуру изготовили с единственной целью: унизить того, по чьему образу она сделана.
Се Ляню не нужно было обходить её кругом. Он и так знал, что у изваяния его лицо.
Глава 50
Резные кости лишь об одном хранят воспоминания
Часть третья
Вообще, люди обычно весьма смутно представляют, как выглядят со спины, но не Се Лянь: он свою спину знал просто замечательно.
Когда государства Сяньлэ не стало, люди, не зная, на ком ещё сорвать гнев, сожгли восемь тысяч храмов принца, повалили все его статуи, выковыряли драгоценные камни из рукояток мечей и ободрали золото с одежд. Однако этого им показалось мало, и тогда они выдумали нечто новенькое: изготовили такие вот скульптуры.
Они поставили наследного принца, которого некогда превозносили, на колени, как преступника. Этих истуканов размещали на видных местах, и любой прохожий мог плюнуть в них или отвесить пару оплеух, выместив злость. Некоторые пошли ещё дальше: фигуры, бьющие челом об землю, стали использовать вместо порожков, чтобы все могли их топтать. Спустя двадцать-тридцать лет после падения Сяньлэ такие каменные изваяния можно было увидеть во многих городах и деревнях. Уж кто-кто, а Се Лянь себя с этого ракурса изучил в деталях.
Послышался голос молодого мужчины:
– Никчёмный Пэй Су! Въехал на Небеса на шее своей няньки Пэя-старшего! Что он о себе возомнил? Как смеет мешаться у меня под ногами! Да я его так отмудохаю – мать родная не узнает!
Се Лянь скосил глаза и увидел, как в пещеру лёгким шагом ступил некто в зелёных одеждах. Влекомый жгучим любопытством, принц не выдержал, скользнул взглядом выше – и разочаровался, обнаружив, что лицо вошедшего скрыто под маской, а над его головой не горит никакой огонёк. Мелкие демоны сразу же столпились вокруг хозяина, так что он оказался будто бы посреди моря зажжённых свечей. Похоже, то явился Зелёный Фонарь Блуждающий в Ночи – одно из «Четырёх великих бедствий».
Когда Нань Фэн впервые упомянул при нём Ци Жуна, Се Лянь насторожился: уж не тот ли это Ци Жун, которого он знал раньше? Однако существовал непреложный обычай – демоны и другая нечисть скрывали подлинные имена и прежнюю жизнь. Потому принц решил, что это никак не может быть один и тот же человек – просто совпадение. Впрочем, теперь он почти уверился в обратном. Кому ещё взбредёт в голову использовать такую каменную статую? И с чего голос звучит столь знакомо?
Из восклицаний обступивших правителя приспешников и их сбивчивой болтовни Се Лянь примерно понял, что случилось. Оказывается, Ци Жун велел шайке своих любимчиков навести шороху в Призрачном городе, но план провалился: Хуа Чэн разбил их в пух и прах. Зелёный Демон подготовил повторное нападение, но только отряд выдвинулся в путь, как наткнулся на Пэй Су. Хоть его и сослали в человеческий мир, прежде он был небесным чиновником, так что кое-какие навыки сохранились. К тому же юноша маялся от безделья – вот и задал прихвостням Ци Жуна трёпку. Поэтому они опять вернулись ни с чем.
Так слуги Зелёного Демона потерпели поражение два раза подряд. Узнав печальные новости, тот принялся метать гром и молнии:
– Да, яблочко от яблоньки недалеко упало! Отрезать бы Пэй Мину, ишаку плешивому, хер – ему и его отродью Пэй Су! И прибить их гнилые стручки прямо на входе в храм! Чтоб у каждого, кто придёт им поклониться, тоже всё сгнило к чёртовой матери!
Се Ляню захотелось заткнуть уши, чтобы не слышать эту грязную брань. Конечно, все порой сквернословят, взять хотя бы Фэн Синя – тот, как из себя выйдет, такое несёт! Но как он ни распалялся, все знали, что генерал только на словах грозный, а на самом деле никому зла не хочет. Ци Жун же ругался совсем иначе: всем существом он желал тому, кого осыпает проклятиями, самой страшной и позорной смерти. Он бы ни за что не преминул при случае ударить противника ниже пояса – конченый мерзавец!
Мелкие демоны раболепно поддакивали. Внезапно Ци Жун вспомнил про одну из своих приспешниц, которой всячески благоволил:
– Бедняжка Сюань Цзи, боевая была девица! Угодила в лапы к этому сукину сыну, Пэю-младшему! Страшный позор для неё! И никак ведь её оттуда не вытащим!
С этими словами Се Лянь был не согласен: да, Сюань Цзи заслуживала жалости, но несправедливо сваливать всю вину на генерала Пэя. Как-никак полтора десятка невест она загубила по собственной воле. Боевая девица – это верно, но бедняжка – как посмотреть. А заявление, что Пэй Су въехал на Небеса исключительно на шее Пэй Мина, было вообще смехотворным.
Помотавшись с Небес на землю, принц точно понял одно: не всякому одарённому человеку суждено вознестись, но каждый небожитель преуспел в чём-то своём. Коль уж обделён способностями, как бы за тебя ни просили, ты не пройдёшь испытание Небесным бедствием – в лучшем случае удостоишься звания исполняющего обязанности небожителя. Да и талант не гарантирует высокого положения; здесь нужна удача. Иначе Пэй Су давно основал бы свой собственный храм.
Но Ци Жуна это всё не интересовало. Он с упоением бранился, никого не забыл – ни на Небесах, ни под ними, – каждого облил помоями. Просто поразительно, как в одной речи уместилось столько кипящей ненависти! Пэй Мин – плешивый ишак, Пэй Су – жополиз, Цзюнь У – гнилой притворщик, Линвэнь – потаскуха, Лан Цяньцю – идиот, Цюань Ичжэнь – дерьмо собачье, Повелитель Воды – тварь неблагодарная, Повелитель Ветра – шалава… Что Ши Цинсюань мужчина, он, похоже, и не в курсе был. Ну а закончил Зелёный Демон свою тираду причитаниями о том, что Хуа Чэн и этот тихушник Чёрная Вода свысока на него глядят, но ничего, придёт его час – и он поставит их на колени!
Се Ляню бы стоило рассердиться, но от абсурдности происходящего его разбирал смех. Он быстро глянул на Хуа Чэна. Тот вроде не реагировал – лишь неподвижно смотрел на сгорбленное каменное изваяние.
В конце концов – слава Небесам! – Ци Жун наругался вдоволь и сменил тему:
– А что с моим поручением? Подрались Цюань Ичжэнь с ослом Пэем?
Зелёный Демон попятился и плюхнулся на свой роскошный трон, а ноги в сапогах взгромоздил на плечи коленопреклонённой статуи.
Се Лянь, который всё это время держал Хуа Чэна за руку, почувствовал, как тот подался вперёд, и попытался остановить его, но куда там. Тогда принц пальцем написал на его ладони: «Спасибо».
Хуа Чэн чуть наклонился, посмотрел Се Ляню в глаза и увидел в них безграничную благодарность – за заступничество. Се Лянь покачал головой и написал ещё два слова: «слушать» и «небо».
Ци Жун, очевидно, отправил приспешников на какое-то гнусное дело, чтобы навредить небожителям, и принц хотел услышать подробности. А что статую приспособили подставкой под ноги – подумаешь, камень же, не человек. Хуа Чэн всё понял, медленно сжал ладонь и отвернулся, чтобы скрыть выражение своего лица.
Один мелкий демон в зелёном приступил к отчёту:
– Повелитель, по вашему приказу я заранее разнёс на западе вести о том, что Пэй Мин хочет поддержать Пэй Су в его желании стать богом войны запада. Там назревает серьёзная заварушка. Мы воспользовались ситуацией, притворились последователями Цюань Ичжэня и уничтожили на севере более сотни храмов Мингуана. Никто ничего и не заподозрил! Ха-ха-ха! Ой, вы бы видели, некоторые верующие такие кретины! Увидав, что мы ломаем храмы, кинулись нам помогать!
Ци Жун одобрительно кивнул:
– Продолжайте их распалять! Посмотрим, кто первый не выдержит – Цюань Ичжэнь или этот плешивый осёл Пэй!
Распространять слухи – дело скверное, тем более заведомо ложные, со злым умыслом. Под видом людей разрушить храмы – какой коварный план! Чего ждать дальше? Недаром про Ци Жуна говорили, что сам по себе он не больно силён, но доставляет массу проблем. Се Лянь подумал: «Если представится возможность, надо будет обязательно предупредить Цзюнь У, чтобы остановил распри между последователями двух богов».
Закончив раздавать указания, Ци Жун откинулся на троне и поудобнее устроил ноги на спине каменной статуи. Мелкие демоны понимали, что это значит – они кинулись к узникам и стали выбирать, кого готовить первым. Ребёнку, затесавшемуся среди пленных, не исполнилось и десяти лет, поэтому он мало соображал. Широко раскрыв глаза и ухватив родителя за полу одежды, мальчик трясся от страха. А отец, молодой человек, приговаривал: «Не бойся, не бойся», но сам побелел от ужаса и не мог унять дрожь.
Один из демонов, заметив малыша, ужасно обрадовался и потянул к нему лапы. Тогда мужчина закричал и выскочил вперёд, закрывая сына своим телом. Се Лянь уже готов был вмешаться, но тут увидел боковым зрением чью-то тень: Хуа Чэн сделал шаг вперёд. Принц не сомневался, что тому хватит мощи и камня на камне здесь не оставить, но Хуа Чэн почему-то не спешил возвращать себе истинный облик и оставался под личиной смертного юноши.
Несколько демонов поспешно обнажили оружие и закричали:
– Стоять! Куда попёрся?!
А Ци Жун, продолжая сидеть с задранными ногами, удивлённо спросил:
– Что с этим недомерком? Схватить его!
Хуа Чэн усмехнулся:
– Перед вами сам потомок правящего рода Сяньлэ! Какое неуважение!
От этого выступления опешил не только Ци Жун, но и Се Лянь.
Чуть помедлив, Ци Жун встал и откашлялся. Он буквально задыхался от гнева, однако сделал вид, что смеётся:
– Смелая шавка! Со мной такие шутки не пройдут! Ну-ка, расскажи нам, каким боком ты к Сяньлэ? По какой ветви?
– Я – князь Аньлэ, – уверенно ответил Хуа Чэн.
Игрушечный Лан Цяньцю в руках Се Ляня будто заёрзал: князь Аньлэ был его ровесником и добрым другом.
Ци Жуна под маской аж перекосило:
– Князь Аньлэ? Тебе что, помереть не терпится? Кто тебя надоумил явиться ко мне с такими сказками? Что ж вы, остолопы, совсем историю не знаете? Князь Аньлэ, последний потомок династии Сяньлэ, давно умер! Кто ты такой и как смеешь им притворяться?
Хуа Чэн удивлённо поднял брови:
– Да ты что? Умер? И как же?
Ци Жун завопил:
– Схватить! Схватить засранца!
На его зов откликнулись десятки мелких демонов со всех сторон пещеры. Они загалдели и заметались по залу, а Хуа Чэн лишь растянул губы в улыбке.
Секунду назад он был спокоен и беспечен, словно лицо его обдувал лёгкий ветерок, но в следующий миг его черты сковал лёд. Никто не понял, что произошло; в мгновение ока Хуа Чэн очутился позади Ци Жуна.
Он схватил Зелёного Демона за голову одной рукой – с такой лёгкостью, будто ребёнок поднял мячик, – а затем швырнул его вниз со словами:
– Ты сам кто такой? Не боишься принять смерть от моей руки?
Раздался жуткий грохот. Перед троном взмыло облако пыли, полетели в разные стороны обломки камней, и несколько угодило прямо в Се Ляня, который ринулся прикрыть собой ребёнка. Когда дым рассеялся, люди поразевали рты: одним ударом Хуа Чэн вогнал голову Ци Жуна глубоко в землю.
Паника охватила и демонов, и смертных. Все снова забегали и завизжали.
– А ну, прекратите! – закричал Се Лянь. Ещё не хватало, чтобы демоны, ошалев от страха, принялись убивать пленников без разбору.
Как всегда, никто не стал его слушать. Принц печально развёл руками: отвлекаться было уже некогда. Хуа Чэн опустился на корточки, ухватил Ци Жуна за волосы, вытащил окровавленную голову из вмятины в полу и встал, держа безвольное тело Зелёного Демона на весу. Он некоторое время внимательно его рассматривал, как диковинку какую, а потом расхохотался.
От этого смеха в сочетании с ледяным взглядом мурашки бежали по коже. Жое взлетела и хлёстким ударом сбила с ног нескольких демонов, которые с ножами пошли на разбегающихся пленников. Почувствовав неладное, Се Лянь повернулся и позвал:
– Саньлан? Саньлан!
Маска Ци Жуна покрылась трещинами; один кусок отвалился. Он сплюнул и закричал:
– Эй, сюда! Остановите его! Скорей!
Хуа Чэн захихикал:
– Ой, знаешь что? Есть в мире вещи, которые не остановить. Солнце продолжит путь на запад, слон растопчет муравья… – Он начал говорить беспечно, как если бы просто решил поболтать, но к концу фразы лицо исказила неприкрытая ненависть: – Я убью тебя сейчас, ублюдок, и никто мне не помешает!
Он поднял Ци Жуна повыше и снова со всех сил швырнул об пол! С жутким грохотом тот распластался по земле, будто куча грязи. Маска хрустнула, раскололась надвое и открыла половину лица.
Между Се Лянем и Ци Жуном пролегала пропасть: первый был богом, второй – нечистью; первый – наследным принцем Сяньлэ, второй – повелителем демонов. Но посмотри кто на их лица – не поверил бы своим глазам. Мужчины были невероятно похожи!
