Мора фон Эпштейн
Берлинская ведьма
– Охота ради пропитания и охота ради мести совершенно разные вещи, – Кронг недовольно дёрнул бровью. – Есть случаи, которые мы никак не можем допустить. Бои неизбежны.
– Вы истребляете нас, когда и где только можете, – поменявший форму оборотень нервно помахивал хвостом, – мы охотимся на вас, когда сочтём нужным. Так было всегда, зачем что-то менять?
– А если какому-то придурку взбредёт в голову, что он царь природы и способен привести всех к светлой жизни? Мы что, овцы, чтобы это терпеть? Личные проблемы надо решать между собой, не втравливая в это остальных и не задевая третьих лиц. А если не нравится, собраться кучей и набить морду.
– По-моему, именно этого она от нас и хочет. Охота продолжается по прежним правилам, но на чрезвычайные ситуации следует реагировать дружно, и не дожидаясь серьёзных оборотов событий.
– Сотрудничать с теми, кто охотится даже на детей? Нет уж, увольте.
– Когда это мы на детей охотились?
– Что, уже забыл? Так я напомню.
– Тише вы, не мешайте остальным.
– А ты не лезь в чужой разговор.
Очень быстро попытки мирных переговоров перешли в выяснение отношений, которые я не собиралась пресекать. Зачем? Пусть покричат часок-другой, сами успокоятся. Всё равно раньше, чем найдут общий язык, я их отсюда не выпущу.
Единственными, кто в дискуссии не участвовал, были я, мой напарник и Грей. Сэм обозревал собрание с любопытством, размышляя, куда и когда стоит вмешаться, чтобы разрядить ситуацию. Я отдыхала. А серый граф сидел в кресле, ни на мгновение, не спуская с меня холодного, пристального взгляда. О чём он думал, не знаю, на не по-человечески красивом лице не было никаких эмоций, и порой начинало казаться, будто в кресле сидит мраморная статуя. Грей молчал, плотно сжатые губы бледны и безжизненны, на щеках не проступало и слабого намёка на румянец. Интересно, сколько времени он не ел? Ночь? Две? Неделю? Пока сидел здесь, не прикоснулся к бокалу с кровью, я ходила, что-то говорила, кричала, а он сидел и смотрел, не опуская ресниц. Мне стало жутко. Он был единственным, кто мог разрушить эту авантюру и уйти с гордо поднятой головой. Да, он мог прекратить весь этот фарс, но медлил, вглядываясь в моё лицо. Я не смотрела на него, видела краем глаза, но не рассматривала, делая вид, будто его здесь нет. Сложно представить, каких трудов мне стоило сохранять своё лицо беспристрастным, не позволяя на нём проступить ни страданию, ни беспокойству, ни страху. Я знала, стоит мне обнаружить свою слабость, как он развернёт события в другое русло. Оставалось терпеть и ждать, когда он всё решит сам.
Неожиданно все разговоры смолкли, и я с некоторым недоумением обнаружила Грея стоявшим на ногах перед столом. Не могу сказать в какой момент он встал, но все почему-то замолчали.
– Я, – голос вампира был пустым и безжизненным, – я признаю себя побеждённым.
После чего не оглядываясь направился в то место, где раньше были врата. Я неуверенно взмахнула рукой, давая ему разрешение удалиться, и после короткой вспышки света серый граф исчез, оставляя нас.
– Кэт, – первым вернулся дар речи к Ульриху, – знаешь, наверное, ты права. Нам давно пора заключить такой договор.
– Да, – Уайтинг улыбнулся, стараясь скрыть своё смятение, – пора прекратить этот бардак.
– Мы решили немного обсудить пункты будущего Договора и в результате обязательно его подпишем.
– Прекрасно, – я устало улыбнулась, – наконец-то слышны разумные слова. Продолжайте, друзья мои, я вас непременно подожду.
– Ну, Кэт, не тяни ради Бога, что было дальше?
– Дальше? А ничего, поспорили, покричали друг на друга и быстро всё подписали. Договор получился объёмом на тридцать три листа, но там прописаны все случаи. Единственный, кто под ним не подписался, был Грей, но Уайтинг продемонстрировал нам печать серого графа и проставил на всех экземплярах.
– А если он не захочет признать печать действительной?
– Тогда ему придётся жить в состоянии войны не только с охотниками, но и со всей остальной нечистью. Успокойся, подружка, всё продумано и предусмотрено.
– Значит, войны не будет?
– Нет.
– А что Грей?
Я замолчала и вновь наполнила бокалы. Мы сидели в кабинете Мэджик, размещённом на первом этаже заново отстроенного магазина книг, и неторопливо раскручивали бутылку настоящего французского вина. Блэкмэр презентовал целый ящик за беспокойство. Нортон пропадал в палате у Алекса, развлекая больного байками о подписании Договора, Джек мастерил очередной корабль в ванной, Анэт убежала на свидание, а Сэм пропадал в библиотеках, выискивая возможность отдалить мою смерть. Поэтому мы никуда не торопились и сплетничали, как две самые обычные подружки.
– Катрин Крафт, вы меня слышите?
– Что? – я непонимающе приподняла брови, но перехватив её смеющийся взгляд, улыбнулась. – Извини, задумалась. А что Грей?
– Ну, он что, с тех пор так и не появлялся?
– Нет. Крис рассказывал, что серый граф вернулся в свою загородную резиденцию и приступил к обычной жизни. Думаю, терактов больше не последует.
– Уверена?
– Да. Он признал себя побеждённым, это обнадёживает.
– Кэт, – Мэджик откинулась на спинку кресла и демонстративно нахмурилась.
– Что?
– Думаешь, я ничего не вижу?
– А что ты видишь?
– То, что тебе без него плохо. Прошёл целый месяц с момента подписания договора, а вы ни разу не встретились. Кто из вас кого избегает? Не будь дурой, ты себя скоро в гроб загонишь.
– Не волнуйся, – я поджала губы и уставилась на бокал, словно туда подсыпан яд, – мои способности практически вернулись, тело не выдерживает напряжения и сомневаюсь, что его хватит надолго, но ещё пару лет я протяну. Разумеется, если мне не придётся использовать свою силу так явно. За это время всё устаканится, и я смогу спокойно отправиться на тот свет.
– На месте Бога я бы тебе не простила тех страданий, которые ты причиняешь себе и Грею. Учти, мучить ближних своих грешно.
– Мэджик, не иронизируй. Если бы вампир хотел со мной встретиться, непременно пришёл бы сам.
– После того, как ты его отшила? Не смеши меня, это невозможно. И дело вовсе не в гордости, а в том, что он отрёкся от своих прав на тебя под давлением общественного мнения и твоего презрения. Кэт, ты всегда так лихо соображала, неужели не понимаешь, что он первым на контакт не пойдёт?
– Зачем ты мне это говоришь? Я с таким трудом от него избавилась, что возобновлять этот бессмысленный бег по кругу не намерена. Мэджик, я устала. У меня нет прежних сил, и, чем больше я колдую, тем ближе становится час смерти.
– Это не оправдание, – женщина стукнула кулаком по столу, – ты страдаешь. Думаешь, я не слышала, как ты плакала прошлой ночью?
– Что?
– Да, моя дорогая, я всё слышала и, скорее всего, не я одна. Кэт, мы все тебя прекрасно знаем и очень волнуемся, сделай так, как того требует сердце, иначе ты не протянешь и той пары лет, что у тебя ещё есть.
– Прости, это невозможно, – я встала. – У меня болит голова. Организм в последнее время не может выдерживать длительных нагрузок. Пойду, отдохну.
– Удачи, – Мэджик посмотрела на меня как-то странно, но тут же отвернулась.
Я направилась в свою комнату, также как и раньше располагающуюся на втором этаже. Здание было восстановлено настолько точно, что начинало казаться, будто никакого взрыва не было, а все наши приключения просто страшный сон. Нортон закупил мебель, посуду и элементы интерьера, создавая точную копию уютного укрытия, где я когда-то впервые познакомилась с охотниками на нечисть. Как же приятно вернуться домой.
– Саманта, – не знаю, каким образом Дик оказался в моей комнате, пройдя мимо магических барьеров, но факт остаётся фактом.
– Мистер Тейлор, какая неожиданность. Когда ты успел вернуться с базы?
– Недавно. Мы так и не смогли поговорить.
– Прости, я про всё забыла, – кресло подо мной протестующее скрипнуло, и я с наслаждением вытянула ноги. – Но может лучше завтра? У меня совсем нет сил.
– Ты сказала, что тебе нужно время обдумать ситуацию. Я всё ещё жду ответа. Что тебя напрягает? Неужели твоё отношение ко мне изменилось?
– Я, – мне стало жутко и захотелось бежать от него как можно быстрее, – я…
Я посмотрела в его пылающие голубые глаза и с ужасом поняла, что жажду чувств совсем не этого мужчины. Да, тогда в США я его любила, и даже потом, когда приехала сюда, в Германию, мои чувства не ослабевали. Но сейчас что-то сломалось внутри меня, что-то перевернулось, и теперь я любила его не больше чем остальных своих друзей. Всё так неоднозначно. Ведь он красивый, видный мужчина, который может скрасить моё жуткое ожидание смерти. Мне будет тепло и приятно с ним, и пускай характер не сахар, я тоже не подарок. Но моё сердце принадлежит не ему. Похоже, Мэджик действительно, никогда не ошибается.
Чёрт, какая же я трусиха. Слабачка. Ничтожество. Самоуверенная дурра. Ведь стоит только решиться, но почему я так боюсь сделать первый шаг? Да, там край, там бездна, но разве я всю жизнь стремилась совсем не к этому? Что дальше? Несколько лет страха и ожидания? Смерть? Горечь одиночества и понимание безысходности? Я могу всё оборвать, изменить так, как того требует сердце, один рывок, всего лишь один рывок и весь мир останется позади. Хотя бы раз в своей жизни подумать о себе, побыть слабой и беспомощной, увидеть собственное отражение в чужих глазах.
– Кэт, почему ты медлишь?
– Да, ты прав, – впервые за последнее время я улыбалась, потому что знала, что делать дальше, – мне нельзя медлить. Извини, я тороплюсь.
– Куда?
– К тому, кто прекратит мои страдания. Прощай.
Огромная комната со сводчатым потолком, стрельчатые окна, загороженные пышными занавесками, массивная кровать под балдахином, застеленная белоснежными простынями, алые лепестки роз, устилающие пол. Мне не было ни страшно, ни холодно, ни одиноко. Я лежала на подушках одна и с облегчением вдыхала неуловимый аромат цветов, витающий в воздухе. На столике рядом с кроватью горели три свечи, заливающие комнату мягким светом.
Спальню серого графа я захватила в отсутствие хозяина и теперь нежилась на шёлковых простынях, понимая, что времени осталось не так много. Совсем скоро Грей получит белую розу, осыпанную рубинами моей крови, и без сомнения примчится быстрее ветра. Он придёт неслышно и задует свечи, подарив тишине лёгкую тень своего присутствия. Я всё решила сама, и отступать больше не намерена. На рассвете мои друзья и его слуги обнаружат наши безжизненные тела. Возможно, они будут плакать, возможно, ругаться, мне уже всё равно. Я хочу лишь одного, чтобы он поскорее пришёл и холодные губы коснулись моей кожи. Не будет боли, криков, страха, победителей среди нас тоже не будет. Останется лишь ощущение свободы и единства, что превратится в объятья смерти.
Лёгкий, едва ощутимый ветер прокатился по комнате, потревожив мои волосы, но я улыбнулась и подняла ресницы, чтобы встретить требовательный взгляд нежных серых глаз.
