Мишель Пейвер
Клятва мстителя

Глава 6

Нить из сухожилий поранила переднюю лапу Волка. Крови почти не было, но Торак все равно настоял на том, чтобы Ренн смазала царапину мазью из тысячелистника и мозгового гороха, которая была у нее в мешочке с целебными травами.

– Он же все равно все слижет.

Волк тут же так и сделал.

Но Тораку было все равно, ему как будто самому стало легче от этой мази.

Он в последний момент заметил ту нить. А если бы не заметил? Тогда Ренн и Фин-Кединн могли бы пострадать из-за его ошибки. От одной этой мысли у Торака сводило кишки.

Одна ошибка, всего одна ошибка – и она всю жизнь будет тебя преследовать.

Торак присел на корточки на берегу и размял в руках горсть влажной мыльнянки. Подняв голову, он увидел, что за ним наблюдает Фин-Кединн. Они были одни. Волк пил на мелководье, а Ренн уже сидела в лодке. Фин-Кединн полил Тораку на руки из бурдюка.

– Не волнуйся за меня, – сказал вождь племени Воронов.

– Но я волнуюсь. Саеунн знала, что говорит.

Фин-Кединн пожал плечами:

– Знаки. Нельзя жить с оглядкой на предзнаменования. – Он закинул бурдюк на плечо. – Идем.

До глубокой ночи они следовали за Волком вверх по Черной Воде, немного поспали под лодками и до наступления рассвета поплыли дальше. Вдоль берегов, словно часовые, выстроились ели с бородами из мха и еще голые деревья. Прошлогодние листья дубов шелестели на ветру, черные почки ясеня блестели, словно крохотные наконечники копий.

Наконец впереди показались окружавшие Сердце Леса холмы. Торак подходил к ним два лета назад, только гораздо севернее. Здесь склоны холмов были круче. Серые скалы с глубокими, словно вырубленными гигантским топором трещинами. Эхо бормотания тетеревов разносилось, как стук падающих камней.

С наступлением сумерек Волк прыгнул в реку и переплыл на другой берег, хорошенько отряхнулся и побежал на север, потом, принюхиваясь, вернулся к реке по собственным следам.

Они пристали на мелководье. Торак вылез из лодки, чтобы изучить следы. Неудивительно, что Волк был сбит с толку, – следы не читались, как будто по земле недавно повалялся кабан.

– Здесь был не только Тиацци, – сказал Торак. – Видите тот след пятки? Он не такой глубокий, и вес перенесен вовнутрь стопы.

– Значит, с ним кто-то был, – сказала Ренн.

Торак погрыз ноготь большого пальца.

– Нет. След Тиацци темнее, и жук переполз через тот след, а не через его. Кто бы это ни был, он был здесь раньше Тиацци.

Волк что-то почуял. Они оставили лодку и пошли за ним по овражку, который проточил питавший Черную Воду ручей.

Через двадцать шагов Торак остановился.

Следы кричали ему в лицо, они насмехались над ним: «Вот он я».

Тиацци оставлял свои следы у всех на виду.

– Повелитель Дубов, – сказал Фин-Кединн.

Торак прочитал по следам кое-что еще. Отпечаток ступни – картинка, которая может рассказать многое, главное, чтобы ты умел по ней читать. Торак умел. Перед тем как уплыть с Острова Тюленей, он изучил следы Тиацци, он знал их во всех подробностях.

И это было не все. Торак заставил овраг раскрыть свои секреты.

– Он оставил лодку на мелководье, – наконец сказал Торак. – Потом поднялся сюда. На левом плече нес что-то тяжелое. Может быть, топор. Поднялся и вернулся по своим следам, сел в долбленку и уплыл. – Торак сжал кулаки. – Он сытый, хорошо отдохнул и быстро двигается. Он получает удовольствие.

– Но зачем ему приходить сюда? – оглядевшись по сторонам, спросила Ренн.

– Не нравится мне это, – сказал Фин-Кединн. – Вспомните ту нить из сухожилий. Лучше вернемся к лодкам.

– Нет, – сказал Торак. – Я хочу узнать, какая у него цель.

Фин-Кединн вздохнул:

– Не уходи слишком далеко вперед.

Они устало пошли дальше: Торак с Волком – впереди, за ними – Ренн и Фин-Кединн.

Деревья поредели. Торак карабкался вверх между огромными валунами, Волк легко бежал перед ним. След свернул направо. Деревья закончились.

Торак оказался на голом каменном холме. Его вершина в ста шагах выше была черной, словно ее опалило огнем. Склон холма был завален деревьями, выброшенными наводнением, между ними то тут, то там выступали, как сломанные зубы, валуны. Внизу Черная Вода огибала холм и убегала дальше, к двум скалам, которые, как челюсти под странным углом, наклонялись друг к другу. А за этими скалами виднелись силуэты темных дубов и зубчатых елей Сердца Леса.

Волк навострил уши и тихо фыркнул.

Торак проследил за его взглядом и увидел под свисавшими над берегом реки ивами всплеск весла. Волк побежал вниз по склону, Торак едва не упал, наступив на ствол поваленного дерева, и метнулся за ним.

– Торак! – тихо окликнула его Ренн.

– Не беги так! – предостерег Фин-Кединн.

Но Торак не обращал на них внимания. Он не мог упустить свою добычу.

И – вот она. Всего в пятидесяти шагах от Торака гребет в долбленке к Сердцу Леса.

Торак, перепрыгивая через поваленные деревья, вытащил из колчана стрелу и вставил ее в лук. Он больше никого не слышал. Единственное, что он слышал, – это плеск весла, а единственное, что видел, – это как длинные красновато-коричневые волосы развеваются на ветру.

Торак забыл закон племен, он забыл обо всем, кроме мести.

Под ногой провернулся ствол дерева. Что-то зацепилось за лодыжку. Он на ходу высвободил ногу. За спиной раздался громкий треск. Торак оглянулся и похолодел от ужаса: холостой канат был привязан к спусковому бревну с недавно заостренным концом, который для маскировки был густо замазан глиной.

Гора поваленных деревьев пришла в движение.

«Дурак. Еще одна ловушка».

А потом на Торака покатились стволы деревьев. Он закричал, чтобы предупредить остальных, и, отпрыгнув, забился в небольшое углубление под ближайшим валуном. Бревна перекатывались над его головой и падали в реку, поднимая фонтаны брызг. Торак, сжавшись в комок, сидел под валуном и слушал, как между склонами холмов эхом разлетается смех. Он мысленно представил, как Тиацци в долбленке плывет между скалами-челюстями и исчезает в Сердце Леса.

А потом весь склон пришел в движение.

– Ренн! Ренн! – закричал Фин-Кединн.

Глава 7

У Торака от грохота заложило уши. Земля забила рот.

– Ренн? – отплевываясь, позвал он.

Никто не ответил.

– Фин-Кединн? Волк?

Камни эхом отражали его ужас.

Валун, под которым укрылся Торак, завалило ветками. Он почувствовал приступ паники и начал яростно разгребать ветки.

Выбравшись наружу, жадно глотнул свежего воздуха и закричал:

– Ренн! Фин-Кединн!

Волк показался на вершине холма и, царапая когтями голые камни, помчался вниз к Тораку. Слова были лишними, хватило одного тычка носом – и они начали поиски. Стволы поваленных деревьев угрожающе скрипели под ногами.

Кто-то скулил:

– Нет-нет, прошу, только не они.

Торак не сразу узнал собственный голос.

А потом он услышал хлопанье крыльев, и в десяти шагах от него на ветку опустилась Рек. Волк залаял и подбежал к вороне. Торак на нетвердых ногах подошел к ним и увидел между завалами из веток темно-рыжие волосы.

– Ренн?

Торак просунул руку между ветками и схватил ее за рукав.

Она застонала.

– Ты как, в порядке? – спросил Торак.

Ренн закашлялась и пробормотала что-то похожее на «да».

– Тут дыра, я сейчас ее расширю. Давай руку, я тебя вытащу, – сказал Торак.

Но Ренн, оставаясь сама собой, сначала передала Тораку свой лук и только потом, извиваясь, выбралась из-под завала. Глаза у нее расширились от страха, но, если не считать пары царапин, она была цела.

– Фин-Кединн, – сказала Ренн.

– Не могу его найти.

Лицо Ренн побелело.

– Он спас мне жизнь. Оттолкнул, когда на нас покатились деревья.

Волк стоял чуть ниже по склону на поваленной ели и смотрел себе под лапы. Он навострил уши и нетерпеливо поглядывал на своего Брата по стае.

Ель лежала поверх березы, а та – на другой ели. Под березой с закрытыми глазами лежал вождь племени Воронов.

– Фин-Кединн? – дрожащим голосом позвала Ренн. – Фин-Кединн?

Глаза вождя оставались закрытыми.

Они начали яростно растаскивать ветки и стволы деревьев. Послышался треск, весь холм содрогнулся. Они молчали, опасаясь, что звук голоса повлечет за собой что-то ужасное.

Солнце клонилось к закату, а они все работали. Наконец добрались до березы, но ее было не сдвинуть. Торак воткнул под березу ствол молоденького деревца и навалился на него всем телом. Береза слегка сдвинулась.

– Придется тащить, – сказала Ренн.

Они в четыре руки извлекли Фин-Кединна из-под березы. Вождь не подавал признаков жизни. Ренн, в надежде почувствовать дыхание Фин-Кединна, поднесла запястье к его губам. Торак заметил, как она нервно сглотнула.

Потом они волоком дотащили Фин-Кединна до свободной от поваленных деревьев каменной поверхности холма. На восточном склоне, который смотрел в сторону Сердца Леса, Торак нашел уступ. Встать в полный рост под ним было нельзя, но как укрытие он очень даже подходил.

Ренн, сцепив руки, стояла на коленях рядом с дядей. Рип и Рек хлопали крыльями и каркали. Волк понюхал висок вождя и заскулил на такой высокой ноте, что Торак едва мог его расслышать.

У Фин-Кединна дрогнули веки, он приоткрыл глаза и тихо пробормотал:

– Где Ренн?

* * *

Береза, приняв на себя вес поваленных деревьев, спасла жизнь Фин-Кединну, но придавила ему левую сторону груди.

Ренн взялась за дело: стянула с дяди парку и разрезала шнуровку на его безрукавке. Она старалась все делать осторожно, но Фин-Кединн все равно чуть не потерял сознание от боли.

– Три ребра сломаны, – сказала Ренн, ощупав пальцами спину дяди.

Фин-Кединн засипел от боли. Глаза у него были закрыты, лицо посерело, а кожа стала холодной и влажной. Он часто и неглубоко дышал. Торак видел, что каждый вдох и каждый выдох были для вождя как удар ножом в бок.

– Он выживет? – тихо спросил Торак.

Ренн сверкнула на него глазами.

– Внутреннее кровотечение? – спросил он шепотом.

– Не знаю. Если кровь пойдет горлом…

Фин-Кединн скривил губы в болезненной улыбке:

– Тогда мне конец. Саеунн была права. Я не дойду до Сердца Леса.

– Молчи, тебе нельзя разговаривать, – предостерегла его Ренн.

– Говорить не больнее, чем дышать, – сказал вождь. – Где мы?

Торак ему рассказал.

– О, только не здесь! – простонал Фин-Кединн. – Только не на этом холме!

– Мы не можем тебя перетащить. Не сейчас, – сказала Ренн.

– Это плохое место, – пробормотал Фин-Кединн. – Заколдованное. Проклятое.

– Больше ни слова! – строго напомнила Ренн, разрезая низ своей безрукавки на полосы для перевязки.

Волк, уткнув морду в лапы, лежал рядом. Рип и Рек расхаживали взад-вперед своей вороньей походкой. Фин-Кединн мотал головой из стороны в сторону. Торак смотрел на вождя, никогда прежде он не чувствовал себя таким беспомощным.

Ренн попросила его принести ветки для костра, и он убежал. У него дрожали руки, он то и дело ронял подобранные ветки.

«Если бы береза упала чуть правее, она бы раздавила вождю грудь и сейчас мы с Ренн рисовали бы на ней Метки Смерти. И все из-за меня. Я мог погубить всех нас».

Торак стоял на склоне холма, который спускался к Черной Воде. Оленья тропа шла по берегу и уходила мимо одной из каменных Челюстей в Сердце Леса. Торак представил, как Повелитель Дубов исчезает в полумраке. Он был так близко.

Наверху, в укрытии, Фин-Кединн провалился в неглубокий сон, а Ренн, опустившись на колени, пыталась с помощью кремня разжечь бересту.

– Ладно, иди уже, – сказала она, не глядя на Торака.

– Ты о чем? – не понял тот.

– Иди за ним. Ты ведь этого хочешь.

Торак посмотрел ей в глаза:

– Я вас не оставлю.

– Но ты хочешь уйти.

Торак поморщился.

– На то, чтобы вернуть Фин-Кединна в племя, уйдет много дней, – сказала Ренн, безрезультатно чиркая кремнем. – Мы теряем время, а Тиацци уходит все дальше. Ты ведь об этом думаешь?

– Ренн…

– Ты с самого начала не хотел, чтобы мы пошли с тобой! Что ж, теперь ты можешь от нас избавиться!

– Ренн!

Их обоих трясло от напряжения, бледные, они смотрели друг другу в глаза.

– Я вас не оставлю, – повторил Торак. – Утром я приведу сюда лодки, а потом решим, что делать дальше.

Ренн наконец удалось высечь искру, и она дрожащими губами раздула огонь.

Торак опустился рядом с ней на колени и помог подпитать огонь сначала щепками, а потом и ветками. Когда костер разгорелся, Торак взял Ренн за руку. Она сжала его кисть так сильно, что ему стало больно.

– Он победил, мы проиграли, – сказала Ренн.

– Да, но еще не все потеряно, – успокоил ее Торак.

* * *

Ночь становилась все темнее, и по небу плыл осколок луны. Ренн сказала, что это дарит надежду: луна будет увеличиваться и силы Фин-Кединна – вместе с ней. Торак слушал ее и думал, что она очень старается убедить в этом саму себя.

Пока Ренн ухаживала за Фин-Кединном, Торак принес из лодок припасы, а потом обложил ветками их укрытие под уступом, оставив только щель для дыма от костра. У реки сорвал пучок окопника. Ренн размолола корни для примочки, а он на скорую руку сделал из бересты плошку и приготовил в ней укрепляющий отвар из листьев. Потом они вместе перевязали грудь Фин-Кединну – плотно, насколько смогли, – чтобы ребра встали на место. Когда дело было сделано, все трое были бледные и мокрые от напряжения.

Ренн подбросила в костер веток можжевельника и, чтобы прогнать заразных червей, напустила в убежище немного дыма. Торак в благодарность Лесу за то, что его приемный отец остался жив, затолкал в щель в камне кусочек сушеной конины. После этого они немного поели и сами.

Но Фин-Кединн не съел ни крошки.

Когда зашла луна, он стал нервничать:

– Поддерживайте огонь. Ренн, прочерти вокруг укрытия линии силы.

Ренн встревоженно посмотрела на Торака. Если вождь начал блуждать в своих мыслях – это плохой знак.

Торак заметил, что вороны, вместо того чтобы устроиться на ночлег, скачут между камнями, а Волк лежит у входа в укрытие и всматривается в темноту за костром. У него появилось неприятное ощущение, что они все настороже.

Ренн взяла свой мешочек с целебными травами и пошла к выходу из укрытия, чтобы начертить линии силы.

– Не уходи далеко, – предостерег ее Фин-Кединн.

Торак подкинул в костер еще одну ветку.

– Ты сказал, что это плохое место. Что это значит?

Фин-Кединн смотрел на огонь.

– Здесь ничего не растет. Ничего с тех пор, как демонов загнали обратно под камни. – Он помолчал. – Но они близко, Торак. И они хотят выбраться наружу.

Торак обмакнул клочок мха в воду и протер лоб приемного отца.

Он понимал, что Ренн разозлится, потому что ее дяде нужно беречь силы, но ему надо было узнать.

– Расскажи мне, – попросил он.

Фин-Кединн закашлялся, Торак придержал его за плечи. Когда приступ кашля закончился, кожа вокруг глаз вождя стала синей.

– Много лет назад, – начал Фин-Кединн, – на этом холме росли деревья. Березы и рябины пустили корни в трещины между камнями. Они удерживали демонов. – Вождь попытался повернуться и сразу поморщился от боли. – Ночь Душ. Это было очень давно. Люди пришли, чтобы выпустить их.

Ренн вернулась и опустилась на колени рядом с дядей.

– Но демоны ведь не могут выбраться, да? – спросила она. – Я чувствую их под камнями, они очень близко.

– Один человек остановил их, – сказал Фин-Кединн. – Он поджог этот холм и загнал демонов обратно под камни. Но огонь сбежал. – Вождь облизал пересохшие губы. – Это страшно… Огонь способен взобраться на дерево быстрее рыси, а когда добирается до верхушки, бежит куда пожелает. Вы не поверите, насколько он быстрый. Он сожрал всю долину.

Тораку стало не по себе.

– Кто-то пострадал?

– Попали в западню. Страшные ожоги. Один погиб. – Вождь поморщился, как будто почувствовал запах горелого мяса.

Торак вглядывался в темноту.

– Это случилось здесь? – шепотом спросил он.

– А ты разве не знаешь? – спросил Фин-Кединн.

У Торака волоски на руках встали дыбом.

– Значит, это здесь…

– Да. Здесь твой отец расколол огненный опал. Здесь он сломал силу Пожирателей Душ.

Где-то в темноте закричала лисица. Потом они услышали низкое уханье. Торак с Ренн переглянулись. Это ухал филин.

– Я, когда чертила линии силы, почувствовала, что рядом кто-то есть. Но это были не демоны. Что-то другое. Кто-то потерялся и разнюхивает все вокруг.

– Это духи, – сказал Фин-Кединн. – Дух умершего.

В темных глазах Ренн отражались языки пламени костра.

– Седьмой Пожиратель Душ?

Вождь племени Воронов ничего не ответил.

Сгоревшая ветка сломалась, и над костром взметнулся сноп искр.

Торак подскочил на месте.

– Ты был здесь в ту ночь? – спросил он.

– Нет. – Фин-Кединн снова поморщился, но Тораку показалось, что в этот раз не от боли. – Я был здесь после большого пожара. Твои мать с отцом нашли меня и умоляли помочь им бежать.

Ренн положила руку на плечо дяди:

– Тебе нужен отдых. Хватит разговоров.

– Нет! Я должен об этом рассказать! – с пугающей решимостью сказал вождь, не сводя с Торака ярко-голубых глаз. – Я был зол. Я хотел отомстить ему за то, что он… за то, что он забрал твою мать. И я им отказал.

Торак услышал, как цокают по камням когти воронов. Он смотрел в глаза приемного отца и не хотел, чтобы его слова были правдой, но понимал, что все так и было.

– На следующий день я смягчился, – продолжил Фин-Кединн. – Я пошел к ним, но они уже ушли. Сбежали в Сердце Леса. – Вождь закрыл глаза. – Больше я их не видел. Если бы я им помог, она бы могла остаться в живых.

Торак прикоснулся к его руке:

– Ты не мог знать, что все так случится.

Вождь племени Ворона горько улыбнулся:

– Так ты и себя утешаешь? Помогает?

Волк с рычанием вскочил на лапы и помчался за добычей, которую никто, кроме него, не мог почуять. Из костра выкатился уголек, Торак ногой пнул его обратно. Свет от костра в окружавшей их темноте вдруг показался такой ненадежной защитой.

– Поддерживайте огонь, – сказал Фин-Кединн. – И будьте начеку. Демоны. Духи. Они знают, что мы здесь.

* * *

Избранный наблюдает за тем, как спят отступники. Он жаждет наказать их и выпустить огонь на волю. Девочка, которая разводила огонь, делала это неправильно, без уважения. Она – отступница. Она не следует Истинному Обычаю. Мальчик бросил в костер ветку, пнул ее ногой. Он тоже сбился с Пути. Повелитель узнает об этом. Повелитель чтит огонь, огонь чтит Повелителя. Повелитель накажет отступников.

Огонь священный. Огню должно поклоняться, ибо он – воплощение истины и чистоты. Избранный любит огонь за его жуткий свет и жажду поглотить Лес, за его внушающую ужас ласку. Избранный жаждет воссоединиться с огнем.

Ветер меняется, Избранный становится на колени перед огнем, чтобы испить его горечь. Он набирает в ладони пригоршни золы. Зола горькая, от нее становится тяжело в животе. В ней сила и в ней истина.

Раненый человек стонет во сне. Сон мальчика неспокоен, но девочка спит как убитая. А над ними на страже – Волк и вороны. Огонь оставлен без присмотра. Без должного уважения.

В груди Избранного закипает гнев.

Отступники – воплощение зла.

Они должны быть наказаны.

Глава 8

Торак проснулся до рассвета. Огонь уже догорал. Остальные еще спали. Ренн лежала на боку, вытянув перед собой руку, Фин-Кединн хмурился, как будто ему даже во сне было больно. Они были такими уязвимыми.

Торак тихо выполз из спального мешка и беззвучно выбрался из укрытия. Увидев, как внизу, на склоне холма, росомаха встала на задние лапы, принюхалась и побежала дальше, Торак понял, что Волк ушел из укрытия на охоту. Если бы он был рядом, росомаха не осмелилась бы подойти так близко. Ему стало не по себе: кто еще мог подкрасться к их укрытию?

Туман укрывал Черную Воду. В лесу проснулись птицы, но воронов нигде не было видно.

Торак смотрел на склон холма и видел только голые камни. Он забрался на вершину. Ничего. Лишь пень на западном склоне вцепился корнями в трещины между камнями, под которыми кишели демоны. Торак подумал о своем отце. Па высек искру событий, которые привели его на этот холм, но Торак с ужасом понял, что почти не помнит его лица.

Небо начало светлеть, и Торак заметил слабый след башмака. Он вытащил нож и обошел по следу укрытие. Возле самого края Торак увидел небольшой холмик из золы и нахмурился – кто-то очень аккуратно его насыпал, как подношение. Тот, кто наблюдал за ними ночью.

В тумане у реки что-то мелькнуло. У Торака екнуло сердце.

Кто-то смотрел на него с другого берега. Лица было не разглядеть. Торак видел только длинные светлые волосы. И поднятую руку. Рука указывала на него. Указывала как на виновного.

Торак потрогал мешочек с целебными травами на бедре и почувствовал под пальцами рожок. Убрал нож и начал спускаться вниз по склону холма. Ему было до смерти страшно встретиться лицом к лицу с Бейлом, но он думал о том, что у него может появиться шанс поговорить с ним и сказать о том, как ему жаль, что все так получилось.

Птицы умолкли. По обе стороны от следа белый туман укрывал верхушки цикуты.

Торак услышал шаги.

Из тумана выскочил мужчина с выпученными от ужаса глазами.

Он бросился к Тораку, вцепился в его парку и, глядя ему за спину, закричал:

– Помоги! Они… они…

– Кто?

– Сердце Леса! – Мужчина махнул культей, в которую превратилась его рука с отрезанной кистью, и забрызгал лицо Торака кровью. – Они отрезали мне руку!

* * *

– Только безумец пойдет туда, – простонал мужчина, пока Ренн перевязывала его культю.

Его перестало трясти, но он вздрагивал всякий раз, когда в костре потрескивали угли.

Мужчина сказал, что его зовут Гауп и он из племени Лосося. Его парка и штаны были подшиты испачканным рыбьим жиром беличьим мехом, а на щеке была татуировка его племени. На шее у него была повязка из почерневшей от пота шкуры лосося, а в волосы вплетены рыбьи косточки. Увидев их, Торак сразу вспомнил о Бейле.

Фин-Кединн приподнялся и оперся спиной о скалу.

– Это сделали люди из Сердца Леса? – спросил он сквозь стиснутые от боли зубы.

– Они поклялись, что, если увидят меня снова, отрежут не руку, а голову.

– Но они постарались сделать так, чтобы ты выжил, – заметила Ренн. – Они прижгли рану раскаленным камнем, чтобы ты не истек кровью.

– И что, теперь я за это должен их благодарить? – возмутился Гауп.

– А Ренн за то, что она зашила твою культю, поблагодарить не хочешь? – спросил Торак.

Гауп зло сверкнул глазами. Он и Торака не поблагодарил за то, что тот помог ему добраться до укрытия и дал еды и воды. А еще Торак заметил на подошвах его башмаков следы золы.

Но Торак не стал ему пенять, вместо этого он спросил:

– Ты, когда был в Сердце Леса, видел человека в долбленке? Он большой и очень сильный.

– Плевать я хотел на кого-то там в долбленке, – огрызнулся Гауп. – Я искал своего ребенка! Ей всего четыре лета, и они ее забрали!

Торак переглянулся с Ренн. Она подумала о том же. Пожиратели Душ забирали детей, чтобы сделать из них сосуды для демонов. Чтобы сделать из них токоротов.

Фин-Кединн пошевелился. По его лицу было видно, как напряженно он думает.

– Тебе отрезали руку – это наказание из дурных времен после Великой Волны, – сказал вождь. – Племена давным-давно его запретили. Кто сделал это с тобой?

– Племя Зубра.

– Что? – Вождь Воронов не мог поверить своим ушам.

– Я думал, они хотят мне помочь, – сказал Гауп. – Они поделились со мной едой. Пригласили отдохнуть у своего костра. А потом сказали, что я в сговоре с племенем Лесной Лошади, и обвинили в том, что я краду их детей.

«Снова украденные дети», – подумал Торак.

Похоже, бегство Тиацци в Сердце Леса превращалось в нечто очень серьезное.

– Они сказали, что все начало племя Лесной Лошади, – продолжил Гауп. – Они воткнули в землю жезл с заклятием и объявили, что земля между Черной Водой и Извилистой Рекой с этого момента принадлежит только им. Зубры сожгли их жезл. А потом умер колдун племени Лесной Лошади, а новый колдун нашел в его теле дротик. И теперь все племена размежевались. Каждый должен носить повязку: зеленую носят Зубры и Рыси; коричневую – Лесные Лошади и Летучие Мыши.

Гауп с подозрением глянул на повязку Торака, которая была сшита из заячьей шкуры.

– Ты, когда был с Зубрами, видел среди них большого мужчину?

– Чего ты ко мне пристал? – Гауп неловко пополз к выходу из убежища. – Я уже кучу времени тут с вами потерял. Я должен пойти за своим племенем. Мы заставим их вернуть мою дочь!

– Гауп, постой, – велел Фин-Кединн. – Мы пойдем вместе. Ты и я.

Ренн с Тораком вытаращились на вождя племени Ворона. Гауп тоже.

– Мы найдем твое племя, – сказал Фин-Кединн. – И найдем мое. И мы вернем твою дочь, не пролив ни капли крови.

– Как? – изумился Гауп. – Они не станут нас слушать, они не такие, как мы!

– Гауп, мы сделаем так, как я говорю, – твердо сказал Фин-Кединн.

Гауп вдруг обмяк и превратился в того, кем был на самом деле, – в раненого мужчину, которому нужен был тот, кто примет за него решение.

Дальше все происходило очень быстро.

Торак пригнал одну из лодок, потом они с Ренн помогли Фин-Кединну спуститься к реке. Ренн как можно удобнее устроила дядю в лодке и дала ему ивовое лыко, которое надо было жевать от лихорадки, и лесные орехи для поддержания сил. Торак видел, что она сходит с ума от беспокойства.

– Как ты справишься? – спросила она дядю, когда Гауп не мог их услышать.

– Мы пойдем вниз по течению, – сказал Фин-Кединн. – Река нас вынесет.

– А если Гаупу станет хуже и он не сможет грести?

– С ним все будет хорошо, – сказал ей Торак. – Ты – отличная целительница, зря в себе сомневаешься.

– Ты так говоришь, потому что хочешь в это верить, – сказала Ренн. – Ты хочешь избавиться от нас, чтобы самому охотиться на Тиацци.

Тораку нечего было возразить.

Ренн зло смерила его взглядом и решительно шагнула к лодке.

– Я иду с вами, – сказала она Фин-Кединну.

– Нет, – отрезал вождь, – Тораку ты нужна больше.

– Ты позволишь ей пойти со мной? – изумился Торак. – После того, как вы чуть не погибли, потому что я не заметил ту ловушку?

– Ты допустил ошибку, – сказал Фин-Кединн. – Постарайся больше не ошибаться.

– Но ты едва держишься на ногах! – воскликнула Ренн. – Вдруг что-нибудь случится? Вдруг… – У нее не хватило мужества продолжить.

– Ренн, – сказал Фин-Кединн, – разве ты не видишь, что сейчас на кону стоит больше, чем я, ты или Торак? Тиацци не просто прячется в Сердце Леса, он что-то задумал. Предназначение Торака – остановить Тиацци. И чтобы исполнить это предназначение, ему потребуется твоя помощь.

Вождь говорил не допускающим возражений тоном, и Ренн не стала с ним спорить. Она убежала с берега, потому что не могла смотреть на то, как он уплывает.

– Что ты собираешься делать? – спросил Торак приемного отца, после того как она убежала.

– Постараюсь остановить войну, – сказал Фин-Кединн.

Война. Торак плохо представлял, что это значит.

– Думаешь, все настолько плохо? – спросил он.

– А ты так не думаешь? Племена Сердца Леса после болезни и заколдованного медведя больше не доверяют племенам Открытого Леса. Если против них выступит племя Лосося, это будет как искра в труте. – Вождь, чтобы побороть боль, крепче вцепился в борт лодки. – Послушай меня, Торак. Найди племя Благородного Оленя. Они помогут тебе в память о твоей матери. Не найдешь их, найди колдуна племени Зубра. Его племя действует жестоко, но я уверен, что не с его одобрения. Я его знаю, он хороший человек.

Вернулся Гауп, ему не терпелось скорее отплыть, и Торак помог ему забраться в лодку.

– Найдите племя твоей матери, – повторил Фин-Кединн. – Пока не найдете – прячьтесь. Если надо – забирайтесь на деревья. Люди из Сердца Леса – как олени: они редко смотрят вверх. И не причиняйте вреда черным лесным лошадям. Черные священны, к ним даже притрагиваться запрещено.

А потом Фин-Кединн сделал то, чего не делал никогда прежде, – он взял Торака за руку. Торак потерял дар речи. Па перед смертью точно так же взял его за руку.

Приемный отец пристально смотрел на него ярко-голубыми глазами.

– Торак… Ты жаждешь мести. Но не позволяй мести завладеть твоей душой.

Гауп веслом оттолкнул лодку от берега, и Тораку пришлось выпустить руку приемного отца.

Река уносила Фин-Кединна от берега.

– Месть обжигает, Торак, – сказал он. – Она сжигает сердце и разжигает боль. Не позволяй ей сделать это с тобой.

* * *

Ренн бегом поднималась по склону холма к их укрытию. Она не могла смотреть на то, как Черная Вода уносит ее дядю. Но потом она передумала и побежала вниз. Опоздала – Фин-Кединн уплыл.

Словно в забытьи, Ренн вернулась в укрытие, взвалила на плечи спальный мешок, колчан и лук и затоптала костер. Она убеждала себя в том, что Гауп сможет доплыть до племени Ворона и с ними ничего страшного не случится. Но правда была в том, что случиться с ними могло все, что угодно. У Фин-Кединна могла начаться лихорадка или открыться внутреннее кровотечение. Гауп мог его бросить, и тогда она бы никогда больше его не увидела.

Когда она спустилась к реке, Торака там уже не было. Наверное, он пошел за второй лодкой.

Ренн просто не могла бездействовать, она сбросила спальный мешок на землю и пошла по тропе, которая вела в Сердце Леса.

Остановилась, не доходя до напоминающих челюсти скал. Туман рассеялся, и скалы блестели на солнце. На склоне слева перешептывались березы и ольха, словно делились друг с другом секретами. Справа, словно змея, извивалась Черная Вода. В двадцати шагах впереди ели Сердца Леса словно предостерегали Ренн, чтобы она не шла дальше. Они были выше сестер из Открытого Леса, под их мшистыми лапами непрестанно сновали тени.

Торак однажды побывал у границ Сердца Леса, но Ренн еще никогда не подходила так близко, и ей стало жутко.

Сердце Леса было не похоже на другие места: деревья здесь всегда настороже, а люди в племенах очень недоверчивые. Говорили, здесь укрывались существа, которые уже давно отовсюду исчезли, а летом по долинам Сердца Леса бродил Дух Мира в обличье высокого человека с оленьими рогами.

Вдруг к Ренн непонятно откуда спустились Рип и Рек. Она вздрогнула от неожиданности, а вороны тут же, тревожно каркая, улетели и растворились высоко в небе.

Ренн не заметила вокруг ничего подозрительного, но на всякий случай сошла с тропинки и присела на корточки за кустом можжевельника.

На краю Сердца Леса тени под елями слились и превратились в человека. За ним появился второй, потом еще один.

Ренн затаила дыхание.

Охотники появились бесшумно. Их плетенная из коры одежда была в бурых и зеленых пятнах, как листья на лесной подстилке. Ренн с трудом могла различить, где заканчивались фигуры людей, а где начинались деревья. У охотников были зеленые повязки – Ренн не помнила, какие племена носят такие, – а на головы накинуты тонкие зеленые сети. У этих охотников не было лиц, они не были людьми.

Один поднял руку и пальцами в зеленых пятнах быстро подал несколько сложных знаков, которые Ренн ни о чем не сказали. Другие направились к склону слева от нее.

Охотник прошел всего в нескольких шагах от куста, за которым пряталась Ренн. Она хорошо разглядела его тонкий топор из сланца и длинный зеленый лук, уловила запах топленого жира и древесной золы, заметила блеск глаз под сеткой, увидела, как в том месте, где должен быть рот, колышется, словно от дыхания, сетка.