Мишель Харрисон
Щепотка магии
На животе у каждой матрешки был изображен один и тот же пейзаж – маленький домик, луг и река. Времена года менялись от картинке к картинке. На самой большой были деревья в цвету и птичье гнездо. На второй по реке плыли утята, на третьей они, уже выросшие, улетали на юг, а с деревьев падали красные листья. У самой маленькой матрешки на животе был изображен зимний пейзаж в голубых тонах. Кроме того, каждая кукла держала изукрашенный ключ, нарисованный и вырезанный на деревянной поверхности таким образом, что когда матрешки открывались, на каждой половинке оставалась его часть.
– Красивые. – Бетти потрогала пальцем ключ, изображенный на самой крупной матрешке.
– Я хочу кукол, а не эту страшную сумку! – пожаловалась Чарли.
– Жаль, – сказала бабушка, пожав плечами. – Так или иначе, важно не то, как они выглядят, а то, что они делают.
– Что же они делают? – спросила Бетти.
Бабушка просветлела лицом.
– Удивительные вещи, – прошептала она, с озорным видом потирая руки и посмеиваясь. – Выбери из своих вещей что-нибудь маленькое – такое, чтобы влезло во вторую матрешку.
Бетти затрепетала от предвкушения. Она посмотрела на Флисс, но та выглядела не менее озадаченной, чем сама Бетти. Бабушка явно не рассказала ей, что умеют куклы.
– Что-нибудь маленькое… Может быть, монетку?
– Нет-нет, – бабушка замахала рукой, словно отгоняя жадную осу от банки с вареньем. – Что-нибудь личное. Может, украшение?
– У меня нет никаких укра… ай!
Бабушка наклонилась и вырвала у Бетти кудрявый каштановый волос.
– Это сгодится.
Бетти потерла голову и вложила волосок в нижнюю половинку второй матрешки.
– Теперь закрой ее, – сказала бабушка. – И вот еще важный момент, иначе не сработает: нужно в точности совместить две половинки ключа, а потом положить эту матрешку в следующую и повторить.
Бетти проделала все это, теряясь в догадках, что же должно произойти. Когда она собрала самую крупную матрешку, Флисс ахнула, а Чарли взвизгнула.
Бетти нахмурилась.
– Что такое?
Чарли вскочила со стула.
– Бетти! Ты где?
– Нигде, – непонимающе ответила Бетти. – Я там же, где и была!
Но ни сестры, ни бабушка больше на нее не смотрели.
– Бабушка! Что происходит?
– Ты исчезла, – со смешком ответила та. – Никто из нас тебя не видит.
– Исчезла? Что за чушь болотная?..
– В зеркало посмотри, если мне не веришь.
Бетти повернулась к небольшому зеркалу на стене. Оно, по обыкновению, было захватано Флисс. И, против всякого обыкновения, отражало только кухню. Бетти нигде не было видно. Она исчезла.
Глава 4
На закате
Пораженная Бетти подняла руки перед собой. Они выглядели как всегда, но в зеркале ничего не отражалось, и было ясно, что для других она невидима. Чтобы в этом удостовериться, она показала бабушке грубый жест, но та продолжала смотреть прямо сквозь нее.
Внутри забурлил восторг. Бетти схватила со спинки стула кухонное полотенце и взмахнула им. В зеркале она увидела, как полотенце проплыло по воздуху – словно само по себе.
– Ууууууу! – низким голосом провыла она.
– Ух! – восхищенно воскликнула Чарли.
Флисс передернуло.
– Бетти, перестань! Хватит жуть нагонять!
– Ой, кончай нудеть, – сказала Бетти. – Дай повеселиться!
– Они созданы не на потеху, – возразила бабушка. – Это вам не игрушки.
Полотенце выскользнуло из пальцев Бетти и приземлилось на пол.
– Тогда зачем они нужны?
– Для защиты. Чтобы спасти нас, если мы куда-нибудь влипнем.
– Похоже, они нечасто использовались, – угрюмо заметила Бетти. – Мы тут влипаем, только когда Флисс забывает помыть пол.
– Эй! – возмутилась Флисс.
– Или когда Эй остается взаперти на всю ночь, – добавила Чарли.
– Как мне снова стать видимой? – спросила Бетти. – Просто вынуть волос из матрешки?
– Не совсем, – ответила бабушка. – Надо провернуть верхнюю половинку на полный оборот против часовой стрелки. А потом уже можно раскрыть матрешку и вытащить волос.
Стоя перед зеркалом, Бетти все это проделала – и ее отражение действительно вернулось на место.
– Слушай дальше, – сказала бабушка. – Ты можешь и других людей заставлять исчезнуть. Нужно сделать все то же самое, только на это раз взять третью матрешку. Запомни: вторая для тебя – и только для тебя.
– Меня! – попросила Чарли. – Заставь меня исчезнуть! – Она полезла в карман, выудила оттуда что-то маленькое и белое и кинула это Бетти через стол. – Вот, возьми Пег.
– Сорока-морока! – воскликнула Флисс. – Ты до сих пор носишь с собой этот зуб? И даже имя ему дала?
Чарли гордо улыбнулась щербатым ртом. С тех пор как она лишилась первого молочного зуба, а на следующее утро нашла под подушкой монетку – блестящего медного грача, она решила носить второй выпавший зуб в кармане, надеясь подстеречь зубную фею. С тех пор прошло три недели, и ни бабушке, ни Флисс так и не удалось залезть Чарли в карман, не вызвав подозрений. Чарли была разочарована тем, что зубная фея совсем не старается выполнить свою обязанность, и даже взяла за привычку оставлять ей сердитые записки, в которых рассказывала о своих чувствах.
Бетти взяла зуб, поместила его в третью матрешку, закрыла ее и вложила в оставшихся кукол. Чарли тут же пропала.
– Я уже невидимая? Да или нет? – нетерпеливо спросила она.
– Целиком и полностью. – Бетти потянулась вперед, думая, что рука пройдет сквозь то место, где сидела ее сестра, но наткнулась пальцами на ее теплое тело.
– Ах да, – сказала бабушка. – Увидеть тебя не смогут, но потрогать – запросто.
Бетти, к разочарованию Чарли, вынула зуб и спрятала всех матрешек в самую большую.
Чарли надулась.
– Почему Бетти достались куклы? Она же хочет отправиться на поиски приключений! Ей бы сумка больше подошла!
– Сумка – это ничуть не хуже, чем куклы, – заметила Бетти. – Даже лучше. – Сумка подошла бы ей идеально, подумала она с сожалением. С какой легкостью она могла бы умчаться куда угодно, в любое место – и вернуться, прежде чем бабушка успеет ее остановить. Впрочем, кукол с таким же успехом можно использовать, чтобы улизнуть из дома незамеченной. Эта мысль была настолько же постыдной, насколько и соблазнительной. Бетти все еще казалось, что бабушка пытается купить их послушание с помощью магических даров, и она уже прикидывала, как можно этого избежать.
– Мне все равно, – хмуро сказала Чарли. – Я хочу кукол, потому что они похожи на нас. – Она показала на большую матрешку. – Видишь? Это бабушка, которая присматривает за тремя внучками.
– Да, – сказала Флисс со слабой улыбкой, – думаю, они и правда похожи на нас.
– Матрешки достанутся Бетти, – сказала бабушка. – Флисс уже выбрала зеркало, а ты, Чарли, получишь сумку, когда вырастешь, – до тех пор она будет у меня. Каждый дар попадал к женщине из рода Уиддершинс в ее шестнадцатый день рождения – или в день свадьбы, как это было со мной и с вашей мамой. – Она провела пальцем по ободку стакана. – С того момента, как предмет становится вашим или начинает предназначаться для вас, вы можете использовать только его – и никакой другой предмет.
Чарли подняла голову, неожиданно перестав дуться.
– Получается, я уже сейчас могу взять сумку, и она… сработает?
Все три девочки выжидающе глядели на бабушку; Бетти смотрела на ее поджатые губы и думала, что ей не хочется отвечать на вопрос.
– Да, – наконец сказала бабушка. – Сработает. Но это не значит, что ты можешь ее брать, пока тебе не исполнилось шестнадцать!
– Шестнадцать? – выпалила Чарли. – Это нечестно! Бетти всего тринадцать, а ты ей уже отдала кукол!
Бабушка страдальчески закрыла глаза.
– Ладно, тринадцать. Будет тебе тринадцать лет – получишь сумку.
– Ура! – воскликнула Чарли. Она посчитала на пальцах и снова насупилась. – Еще столько ждать…
– Могла бы ждать и дольше, так что хватит искушать судьбу.
– Так что же, все это время только у сумки была владелица? – спросила Бетти, которая о чем-то напряженно думала, пока Чарли торговалась. – А как же зеркало и куклы? Долго они ждали новых девушек из рода Уиддершинс?
– Достаточно. – Бабушка чиркнула спичкой и снова разожгла трубку. – У меня, как вы знаете, не было дочерей – только сын, ваш отец. Но у него была двоюродная сестра Кларисса. Зеркало перешло к ней. Она умерла вскоре после того, как ваши родители поженились, – еще до вашего рождения. – Бабушка показала на старую шкатулку, глядя перед собой затуманенными невидящими глазами. – Так что зеркало вернулось сюда и стало ждать новую хозяйку.
– А как же мама? – спросила Бетти. – Ты говорила, что она получила один из даров в день свадьбы.
Бабушка кивнула.
– Матрешек. Но, насколько я знаю, она их никогда не использовала.
– Но почему? – спросила Флисс.
– Не было повода, – ответила бабушка. – Вашу маму, как и всех женщин до нее, предупредили, чтобы она не относилась к дару легкомысленно. К тому же куклы ей не нравились – она не знала, откуда они взялись и как к нам попали.
– И никто не знает? – тихо спросила Бетти.
По лицу бабушки скользнула тень, и Бетти снова показалось, что бабушка не до конца с ними честна.
– Если и знают, то не говорят.
На кухне стояла тишина; было даже слышно, как тикают старые настенные часы с галкой. Бетти с тревогой смотрела на кукол. Было что-то жуткое в том, что в семье из поколения в поколение передавались зачарованные предметы, происхождение которых оставалось для всех загадкой. Но эти предметы были слишком притягательны, чтобы от них отказываться.
– В них столько магии, – с тоской сказала она, – а ты говоришь, что мы не должны ее использовать?
– Я говорю, – ответила бабушка, – что они вам даны на случай нужды, а не для того, чтобы развлекаться и показывать фокусы.
– Но когда у нас может возникнуть в них нужда? – спросила Бетти.
– Как знать, – пробормотала бабушка, сдерживая икоту. – Возможно, наступит час, когда вам нужно будет спрятаться или быстро сбежать. Как это однажды было со мной – еще до того, как вы тут поселились. В трактир после закрытия вломились грабители. Я воспользовалась сумкой и сбежала, прихватив дневную выручку, а потом подняла тревогу. Без нее мне бы не удалось выбраться.
Она потянулась к стакану, увидела, что он пустой, и сердито его оттолкнула.
– Я не утверждаю, что они вам понадобятся. Но подобные предметы нельзя использовать безответственно, особенно в таком месте, как Вороний Камень. Здесь большинство жителей так или иначе связаны с заключенными. Это опасные люди, они на все пойдут, чтобы завладеть такими вещами. Представьте, что они узнают о существовании сумки, которая любого сможет перенести из тюрьмы наружу… или о наборе волшебных кукол, которые позволят незамеченными прокрасться мимо стражей. Так что слушайте меня, и слушайте внимательно: магию можно использовать только тогда, когда это действительно необходимо. Во всех остальных случаях это большой риск.
– Но ты же ее сегодня использовала, – заметила Бетти. – Ты взяла дорожную сумку и переместилась к нам в лодку, хотя могла просто дождаться следующего парома.
– В том-то и дело, что я не могла ждать. Иначе я нашла бы вас слишком поздно.
– Слишком поздно для чего? – спросила Бетти. – Чтобы помешать нам веселиться еще до того, как мы начали?
Она ждала упреков в дерзости, но их не последовало. И тут у Бетти засосало под ложечкой от страха. Все эти разговоры о матрешках и магии отвлекли ее от главного вопроса.
– Ты так и не рассказала нам то, что обещала… Не рассказала, почему мы не можем покинуть Вороний Камень.
Бабушка потянулась за кисетом с табаком.
– Я решила, что начну с хорошего. – Она зажгла трубку и глубоко затянулась, будто наполняя себя смелостью. – Правда в том, что мы прокляты. Все мы. Еще ни одна женщина из рода Уиддершинс не могла покинуть Вороний Камень. Если мы это сделаем, мы умрем с наступлением заката.
Глава 5
Проклятие рода Уиддершинс
Бетти во все глаза смотрела на бабушку. Все замерли; на мгновение кухня стала похожей на старую картину. У бабушки на лице застыла маска скорби; окаменевшая Флисс опустила взгляд. Даже дым из бабушкиной трубки неподвижно завис над ними удушливым облаком.
Из горла у Бетти вырвался жуткий звук – то ли стон, то ли плач. У нее перехватило дыхание, словно сказанная вслух правда вытянула из комнаты весь воздух. Бетти почувствовала, что все ее надежды и мечты вырвали с корнем. Вот он, большой секрет. Вот он, ответ, до которого она отчаянно пыталась докопаться. Они навсегда застряли здесь, на Вороньем Камне.
Здравомыслящая ее часть говорила, что это просто смешно, что сама мысль о проклятии дурацкая донельзя. Но после всего, что сегодня случилось, Бетти больше не чувствовала себя здравомыслящей. В сочетании с бабушкиными отговорками и ее манерой появляться из ниоткуда проклятие вдруг показалось пугающе реальным.
Значит, она никогда не уедет. Никогда не уплывет в далекие дали и не станет Бетти Отважной, Бетти-Путешественницей. Она останется просто-напросто очередной девчонкой из рода Уиддершинс, обреченной на бесконечную серую рутину. Они все тут застряли, как папина лодка, гниющая в гавани, лишенная всякой надежды отчалить от берега.
В глаза попал едкий дым от бабушкиной трубки, и Бетти заморгала. На соседнем стуле Чарли тихо заплакала. Бетти хотелось ее успокоить, но у нее не было сил на это.
– Прокляты?.. – глухо спросила Бетти. – Но кем? И почему?
– Я задалась теми же вопросами, когда об этом узнала. – Бабушка дымила трубкой, уставившись перед собой стеклянными глазами. – Я думала, это просто выдумали, чтобы любопытные девицы далеко не заходили. Но даже мне пришлось признать, что восемь смертей на протяжении полутора веков – это не совпадение. Странных, необъяснимых смертей совершенно здоровых девушек и женщин.
– Когда ты узнала? – спросила Бетти, похолодев. – Тоже в день свадьбы?
– Нет. – Бабушка слегка улыбнулась. – До этого. Ваш дедушка меня заранее предупредил, еще когда мы с ним были просто возлюбленными. У меня было полно шансов передумать.
Бетти удивленно раскрыла рот.
– И ты все равно согласилась?
Бабушка пожала плечами.
– Люди многое приносят в жертву ради…
– …ради любви, – закончила Флисс. Она накрыла рукой бабушкину руку, старую и морщинистую.
– Прости, но я ничего не понимаю… – сбивчиво произнесла Бетти. – Это всё как-то… слишком странно…
А еще запутанно и нечестно, со злостью прибавила она про себя. Все возможности, которые сулили волшебные предметы, теперь ничего не стоили в ее глазах. А после того, как она лично увидела магию в действии, сомневаться в бабушкиных словах не приходилось.
– Ты уверена? – слабым голосом спросила она. – Может, это было просто… невезение?
– Я когда-то была очень похожа на тебя, – продолжила бабушка. – Сперва я отказывалась этому верить. Но потом убедилась воочию. В тот день погибших стало девять.
Воздух словно сгустился – и не только от дыма. Бетти почувствовала, что задыхается.
– Девять? Девять погибших девушек?.. – проговорила она еле-еле. – Я… Я помню, ты сказала, что это случается на закате, если покинуть Вороний Камень, но что именно происходит? Они… мы… все просто падают замертво?
Она ловила бабушкин взгляд в ожидании новых пугающих откровений и рассказов о безумных несчастных случаях. Перед глазами у Бетти промелькнула картина, как она падает с огромной высоты – земля несется навстречу, ветер воет в ушах, – и ее окатило волной страха и тоски. Дрожа всем телом, она сморгнула и отогнала видение. Откуда только оно взялось?
– Всегда происходит одно и то же, – сказала бабушка. – Все начинается с птичьих криков. С карканья ворон.
Бетти нахмурилась.
– Но птицы кричат на рассвете, разве нет?
Бабушка кивнула.
– Штука в том, что ты их не увидишь, как ни вглядывайся. Этот звук – он только у тебя в голове.
Бетти заметила краем глаза, как вздрогнула Флисс.
– Он становится громче, – продолжила бабушка. Она глядела вдаль, будто что-то припоминая. – И чем он громче, тем сильнее ты холодеешь. Кожа у тебя делается словно ледышка, и все же последнее, что ты чувствуешь перед смертью, – чей-то холодный поцелуй.
Волоски на руках у Бетти встали дыбом.
– Но откуда… откуда ты знаешь?
У бабушки задрожали губы, и она потянулась к пустому стакану из-под виски.
– Потому что я видела, как умирала двоюродная сестра вашего отца, Кларисса, – наконец сказала она. – Я была там.
– Она знала о проклятии? – спросила Бетти. – Или это был нечастный случай?
Бабушка крепко обхватила стакан, потом разжала пальцы, и ее руки безжизненно упали на стол.
– Знала. Она думала, что может его разрушить. Она услышала о месте, где, как утверждает легенда, исполняются желания. Это бухта Подковы, за топями. Кларисса хотела загадать, чтобы с нашей семьи спало проклятие, но ничего не вышло. Если даже это место и наделено волшебной силой, ее недостаточно, чтобы снять наше проклятие. И когда она вернулась, она уже знала, что все было напрасно. В голове у нее кричали вороны, кожа была холодна как лед. Мы не смогли ее согреть…
– Она вернулась на Вороний Камень? – спросила Бетти. – Но разве проклятие действует, если вернуться до заката?
– Его нельзя остановить, – с застывшим взглядом пробормотала бабушка. Она сложила руки в знак вороны, соединив большие пальцы и растопырив все остальные, словно крылья.
– Расскажи ей про камни, – хрипло проговорила Флисс. Она была белой как мел.
– Камни? – переспросила Бетти.
– Всякий раз, когда кто-то будит проклятие, из стены башни выпадает камень, – непривычно тихим голосом сказала бабушка.
– Ты про Воронью башню? Про тюрьму?..
Бабушка кивнула.
– Но как тюрьма связана с проклятием? – спросила Бетти. Она видела, как лицо Флисс залила смертельная бледность, но перед ее глазами все равно стояла Кларисса, умирающая от холода. Какая же она была храбрая, если пошла на такой риск, чтобы разрушить проклятие! Значит, она хотела вырваться на свободу не меньше, чем Бетти, и верила, что есть способ всех спасти… пусть даже ей это не удалось.
Бабушка пожала плечами.
– Башня тут стоит очень давно, она намного древнее, чем остальная тюрьма. А как она связана с проклятием… есть разные легенды. Но ни в одной не говорится, как его снять.
У Бетти стоял ком в горле. Она сглотнула, стараясь не заплакать. Слезами горю не поможешь, но ее предательски мокрым глазам, похоже, было все равно. До сегодняшнего вечера она могла мечтать, что уедет с Вороньего Камня и заживет новой жизнью. Она и не подозревала, что бабушка удерживает их здесь вовсе не потому, что слишком сильно над ними трясется; она не знала, что уехать невозможно. Теперь Бетти понимала, почему сдалась Флисс, – но сама не могла с этим смириться. Все еще не могла.
– Должен быть какой-то способ его снять! Должен быть!
Бабушка невесело рассмеялась.
– Все так говорят. Думаешь, девочки вроде тебя из разных поколений об этом не думали? Думали, конечно. Та же Кларисса – знаешь, какой она была упорной? Женщины за полторы сотни лет перепробовали все, что только можно вообразить: выходили замуж, чтобы сменить фамилию, брали с собой какую-нибудь вещь с Вороньего Камня, оставляли тут что-нибудь свое… Ничего не помогало. Так что теперь ты понимаешь, почему я не могу допустить, чтобы с вами это приключилось. С любой из вас.
Она вдруг схватила Бетти за руку, и та вздрогнула.
– Бетти, пожалуйста, – взмолилась бабушка, с мукой в глазах глядя на нее, – прошу тебя, не надо… Я не переживу, если с кем-то из вас случится то же, что и с Клариссой. Это меня убьет.
Бетти показалось, что ее сердце зажали в тиски. В последний раз она видела бабушку такой беззащитной, когда уводили отца. Она так хорошо скрывала свои истинные чувства, что забыть о них было легче легкого.
– А папа? – спросила Бетти. – Он ведь знает о проклятии?
– Да, – скорбно сказала бабушка. – Такие вещи все в семье должны знать. Слишком это серьезно. Я часто думаю, что на кривую дорожку его толкнуло чувство вины, а не только смерть вашей мамы.
– Чувство вины? – спросила Флисс. – За то, что он… передал нам это проклятие?
Бабушка кивнула.
– Его бесила такая несправедливость – сама мысль о том, что ни одна женщина из нашего семейства не может покинуть Вороний Камень, была для него невыносима. А теперь он и сам тут заперт – из-за своей дурости.
– А мама? – спросила Бетти. – Это правда был несчастный случай, как ты говорила, или ее… тоже настигло проклятие?
Чарли в то время была еще совсем крохой, но Флисс и Бетти отлично помнили то утро, когда узнали, что мамы больше нет. Бабушка и отец тогда хворали, причем отец болел особенно тяжело. Мама отправилась за врачом – ночью, когда остров окутывал густой туман. По дороге она заблудилась, набрела на замерзший пруд и провалилась под лед. Именно бабушка сообщила им эту скорбную весть.
– Я вам сказала правду. – Бабушка потерла свой покрасневший нос. – Не знаю, станет вам от этого легче или нет, но мама… нет, проклятие тут ни при чем. Просто неудача.
Неудача – незваная гостья, которую бабушка всегда пыталась прогнать своими чарами, но тщетно. Родителей они лишились. Выручка в трактире не окупала долги. Флисс не удавалось удержать ни одного парня, а все планы Бетти отправиться в путешествие терпели крах. Даже у Чарли вечно заводились вши. Да уж, подумала Бетти. Похоже, Фортуна переходила на другую сторону улицы, завидев кого-либо из семейства Уиддершинс.
Их прервал низкий раскатистый напев, который донесся снизу в сопровождении ритмичных ударов. Через миг послышался скрип двери. Вслед за возгласами «Пива! Пива! Пива!» снизу раздался крик Глэдис:
– Банни! Если мне сейчас же кто-нибудь не поможет, я ухожу!
– Эти нахалы колотят по стойке! – гневно сказала бабушка. – Давай, Флисс, соберись и спускайся вниз. Мы и так тут засиделись.
Она вышла из кухни, и мгновение спустя голоса взревели еще громче – бабушка ворвалась в зал. Чары тут же рассеялись, и все показалось простым и привычным – почти таким же, как всегда.
Простым и привычным? Неужели там, внизу, могла продолжаться обычная жизнь, когда для Бетти в одночасье все изменилось? Все это время она считала себя хозяйкой собственной судьбы, но если бабушка сказала правду, все было ровно наоборот. Бетти ждала одна дорога в жизни, и с нее было не сойти.
Она взглянула на сестер. Потрясенная Чарли сосала большой палец; раньше Бетти думала, что сестра давно избавилась от этой привычки. Флисс молча о чем-то раздумывала.
– Ты мне должна была рассказать о проклятии, – наконец сказала Бетти. Она ощущала тяжесть на душе – сегодняшние откровения придавили ее, словно камни, упавшие с Вороньей башни.
Флисс подняла взгляд, в ее темных глазах читалась усталость.
– Я хотела, чтобы ты не теряла надежды когда-нибудь отсюда уехать.
Бетти почувствовала, что закипает.
– Зачем, если этого все равно никогда не случится? Разве не лучше было сказать мне правду?
– Да, но я… нет, я не знаю! – Флисс закусила губу. – Я хотела, но бабушка взяла с меня обещание, что я буду молчать.
– Раньше тебе это не мешало, – сказала Бетти с горечью в голосе. – Мы всегда друг другу все рассказывали.
У Флисс порозовели щеки.
– Помнишь, что я тебе сказала, когда ты была маленькой? – спросила она, выразительно покосившись на Чарли.
Бетти, нахмурившись, кивнула. Когда Флисс было восемь, а Бетти – всего пять, Флисс выяснила, что зубной феи не существует – это бабушка кладет под подушку медного грача. Она тут же поделилась открытием с Бетти. Бабушка тогда ужасно разозлилась, и потом она то и дело припоминала это Флисс.
– Я себе этого так и не простила, – тихо сказала Флисс. – Того, что отняла у тебя чудо, хотя ты еще долго могла бы ему радоваться.
– Ничего общего, – возразила Бетти. – То была глупая детская сказка. Фамильное проклятие – это совсем другое!
– А я думаю, то же самое. В конечном счете все это сводится к одному и тому же – к невинности. – Флисс попыталась улыбнуться. – Я хотела, чтобы ты подольше оставалась беззаботной. Чтобы ты не просыпалась с мыслью о проклятии и не засыпала с этой же мыслью. Ведь стоит об этом узнать – потом от этого знания не избавишься. – У нее вдруг заблестели глаза. – Это на всю жизнь.
На всю жизнь. Бетти поглядела в глаза сестры, полные отчаяния, и увидела в них отражение собственных глаз. Она и раньше чувствовала, что ей не хватает воздуха, но теперь она задыхалась по-настоящему. Проклятие опутало ее невидимыми щупальцами, выдавливая всю надежду. И даже магия не помогала с этим примириться.
Спустя несколько часов Бетти лежала в постели. Рядом тихонько сопела Чарли. Казалось, сто лет прошло, пока малышка смогла забыться беспокойным сном: долгое время она ерзала и сосала палец, а Бетти рассказывала одну за другой все известные сказки, чтобы ее успокоить, – но ни одна из этих сказок не была такой странной и мрачной, как та, которую они только что услышали. Наконец Чарли задремала, но Бетти не могла сомкнуть глаз.
Внизу журчали голоса. Странной жизнью мы живем, подумала Бетти. Они владели «Потайным карманом», но никогда по-настоящему не чувствовали, что он им принадлежит. Он всегда гудел чужими голосами, скрипел под чужими башмаками.
Даже комнату ей приходилось делить с сестрой. Все богатство Чарли – мягкие игрушки, тряпичные куклы, ракушки и камушки – соседствовало с книгами, швейными принадлежностями и банками из-под варенья, где Бетти хранила пуговицы и другие полезные мелочи. Ее главными сокровищами были альбом с марками и коллекция карт, которые она часто разглядывала, выписывая названия мест, где обязательно нужно побывать.
Все началось однажды утром, когда они с отцом отправились в гавань. Пока он торговался, Бетти убрела в сторону вместе с дочкой картографа, приплывшего на одном из кораблей. Ее звали Ромма, у нее были косички и гладкая смуглая кожа, а еще Бетти услышала от нее множество рассказов о чистой бирюзовой воде, знойных пустынях и заснеженных горных пиках. Бетти слушала завороженно, мечтая когда-нибудь увидеть все это своими глазами. Потом, когда Ромма помогала отцу собираться, Бетти долго уламывала папу, пока тот не сдался и не купил ей карту – первую в ее коллекции. Бетти стояла на берегу, прижимая ее к себе, как бесценное сокровище, пока корабль картографа не превратился в пятнышко на горизонте. Она больше никогда не виделась с Роммой – но так и не вышла из-под власти ее чар.
Бетти смотрела на карты – свернутые листы бумаги, таившие в себе целый мир, который она так жаждала изучить. Проклятие превратило их в коробку отравленных конфет – соблазнительных, но смертоносных. Смотреть можно сколько угодно, но стоит попробовать – и тебе конец. Она перевела взгляд на отблеск лунного света на потрескавшемся потолке, и по щеке скатилась слеза. Бетти не могла поверить, что этот мир отныне для нее закрыт, – и не могла поверить в то, что не существует способа все исправить.
И тут Бетти озарило. Она села на кровати. Бабушка не сказала, что такого способа нет. Она сказала только, что никто из девушек не смог его найти. А значит, бабушка все-таки верила, что проклятие можно снять, пусть даже она не отваживалась заняться поисками этого способа.
– Прости, бабушка, – решительно прошептала Бетти в темноту, – но если проклятие можно разрушить, то я попробую это сделать.
