Миша Смертина
История одной Любви
История одной Любви…
повесть
Миша Смертина
2024
ОГЛАВЛЕНИЕ:
Пролог……………………………………………………………………………....................2
Глава Первая. О чём молчит любовь…………………………………………..7
Глава Вторая. Разлука………………………………………………………….............58
Глава Третья. Пуштунский пленник……………………………………………112
Эпилог…………………………………………………………………………......................153
Пролог
Внезапные роды.
Деревня Глубоково 80-е годы
Ранним июльским утром молодая женщина, Любка, собиралась в огород собирать малину. Она спешила управиться до появления мелкой мошкары, которая кусалась и мешала собирать ягоду. Свекровь для нее поставила на стол маленькое зелёное ведёрко, к ручкам которого привязала веревку. Такое ухищрение – для удобства. Ведёрко можно повесить на шею и собирать малину обеими руками.
В малиннике уже топталась золовка, очкастая Алька. Любка же, невестка, собиралась долго. Оно и понятно: беременные одеваются медленно. Если футболку натянула без проблем, то спортивное трико требовало усилий – нужно нагнуться, чтобы сунуть ноги в штанины, но мешал большой живот. Вот и переваливалась Любка на диване в большой комнате, как неваляшка, с одного бока на другой. Свекровка, которая носилась мимо, из избы в сени и обратно, даже не подумала помочь, а потом и вовсе пропала.
В дом зашёл свекр Дмитрий. Он пришел с фермы, где управился с делами и мог отдохнуть до вечера, но увидел Любку, которая мучалась с одеванием, и могла в любой момент родить.
– Куда собралась – то в такую рань? – с улыбкой спросил Дмитрий.
– Малину собирать, – выдохнула Любка и беспомощно уставилась на него.
Не снимая своей излюбленной белой шляпы в сеточку, он поспешил помогать невестке. Наклонился возле «страдалицы», взял сначала одну штанину и вставил в нее Любкину левую ногу, потом всё то же самое проделал с правой ногой. Невестка благодарно кивнула и аккуратно натянула штаны на живот.
Дмитрий снял шляпу, без которой выглядел простовато и некрасиво. Лысая голова, походила на кочан капусты. А большие очки с толстыми линзами в оправе делали его глаза китайскими щёлочками и привлекательности лицу не придавали. По виду он казался малоприятным, но на самом деле – добряк. И Любка всегда это чувствовала.
Невестка продолжала беспомощно возиться на диване, чтобы встать. И свёкру снова пришлось ей помогать.
Любка всё-таки пошла к столу, где стояло зелёное ведёрко.
– Алька соберёт, Клавдия скотину накормит и поможет ей. – настаивал свёкр и выдал свои опасения вслух:
– Сидела бы дома! Смотри, какое пузо! Того и гляди, родишь!
– Да ты что, тять, – не поверила Любка, – до родов ещё долго, так что не переживай!
И только вымолвить успела, как почувствовала, что по ногам струится что-то тёплое. Любка чуть не упала от такой неожиданности. А ловкий свёкр опять выручил. Подхватил под руки, отвёл к дивану, аккуратно уложив на подушки.
– Что, Любка, что?! – заволновался Дмитрий, хотя и так всё понял.
– Я… Мне… – от страха у роженицы заплетался язык.
– О, Боже! – схватился за голову мужчина и что есть мочи заорал:
–– Алька! Клав!..
Ответом была тишина и стоны невестки.
– Так, спокойно! Дыши! И смотри мне в глаза! Я сейчас всё сделаю, поняла?
Свекр, в прошлом фронтовик, знал, что контакт глаза в глаза, успокаивает и не даёт чувству страха и панике завладеть телом. Он взял в свои руки холодные невесткины ладошки и ободряюще сжал. Молодая женщина замерла.
– Вот и правильно, девочка, не паникуй. Мы всё сделаем!
Он смотрел на неё, ожидая ответ. Любка кивнула.
– Теперь нам надо всё приготовить, – объяснял свёкр, не отрывая глаз от Любкиных- Я принесу всё необходимое.
– Бать, а мне что делать? – всхлипнула роженица.
– Всё будет хорошо, только слушай меня, – он говорил уверенно и спокойно. Снова, чтобы успокоить, пожал её уже вспотевшие руки и принялся за дело. Из кухни, которая отделялась от большой комнаты цветастой шторкой, мужчина принёс чугун горячей воды, вылил в таз, который чудом появился рядом с диваном. Далее Любка ничего не видела. Она зажмурилась и только слушала звуки, угадывая по ним, что делает свёкр. Потом роженица сосредоточилась на своих ощущениях, прижала руки к животу и почувствовала толчки младенца. «Спешит…» – пронеслось в Любкиной голове, и тут же её накрыла невыносимая боль. Она вскрикнула, но звук потонул в эфире радиоволн. Она услышала голос из радио: «Московское время шесть часов утра!» И на всю избу зазвучал гимн.
– А под утреннюю гимнастику рожать буду… – пошутила Любка, когда свёкр закончил все приготовления и присел к ней на диван, взял её руки и снова посмотрел в глаза.
– Спокойно, Любушка, всё хорошо будет – заверил он невестку. Тут в избу вошла Клавдия.
– Душу …мать! Где вы все есть?! Беги на ферму звонить! – скомандовал он жене. У изумлённой хозяйки из рук выпало пустое ведро и со звоном покатилось по полу. Клавдия уже бежала, как гончая, в сторону фермы. Ведь там стоял единственный на всю округу телефон.
Скорая из райцентра ехала долго. Размытые после дождя дороги украли добрую часть времени.
Когда акушерка вошла в дом, ребёнок, которого уже запеленали, лежал на груди уставшей мамаши. Толстая врачиха была потрясена. На её памяти ещё не было подобных случаев. Она подивилась тому, что мужчина смог принять роды.
– Рассказывайте, что делали! – потребовала она, уперши одну руку в бок, а в другой покачивая серый чемоданчик.
– Младенчик вышел, как по маслу. Перерезал пуповину ножницами, перетянул суконной ниткой и продезинфицировал разрез…
– Суконной ниткой?! – оторопела женщина в белом.
–– У меня шинель с войны осталась, нитки там хорошие, суконные, самое то – объяснил свёкр. – Если вы не знали, на фронте, когда под рукой не было медикаментов, мы так и оказывали первую помощь раненым. Полевая медицина, понимаешь… Бойцам сшивали раны и прижигали папироской… пепел- тот же пенициллин, обеззараживает…
– Вам тут не фронт, развели здесь поле боя! – замахала на него руками габаритная дама – Понаделали тут делов!
– Лёвка, давай сюда каталку! – заорала тощему санитару врачиха, который переминался рядом, ожидая, когда уже закончится разговор двух «светил медицины».
– Давай, помогайте, папаша, загружать! – командовала злая врачиха свёкру, хотя прекрасно понимала, что фронтовик поступил правильно. Младенчик родился, дышит. Мамаша, только ни жива ни мертва лежит, но это поправимо. Главное кровотечения нет, а это уже большое дело! Браво, фронтовик!
“ Славка хоть бы пришёл” – подумала Любка, когда её несли к машине скорой медицинской помощи, про мужа, который спозаранку уходил пасти скот. Если стадо паслось недалеко от родного дома, муж всегда забегал перекусить или просто повидать любимую. Но, видимо, не в этот раз.
– Ну, мамаша, вы даёте, однако! – услышала, как из тумана, Любка басистую фельдшерицу. Слышала она и слабый писк крохи, которым сейчас занималась ловкая тётка. Молодая мамочка лежала в машине беспомощная и обессилевшая, не понимая, почему ребёнок появился на свет раньше времени. Ведь дату ставили на август. Да и многого она тогда ещё не понимала.
«Вот это дела!» – удивлялась про себя фельдшерица, зорко, как орлица, осматривая обработанный пупок младенца. Нужно было удостовериться, всё ли так сделано. Убедившись, что всё правильно, крикнула через плечо родильнице:
– Молодец, девка! Уж так родить, право, чудо! Книга рекордов Гиннесса по тебе плачет, вместе с твоим акушером!
– Дочка? – только и могла спросить мать. Получив утвердительный ответ, потеряла сознание.
Глава1. О чём молчит любовь?
1. Директорская дочь
Любка, самая младшая из троих детей в семье, родилась, когда её отец многого добился и стал уважаемой личностью в посёлке. Заслуженный работник потребкооперации, в которой работал двадцать лет, начиная от простого продавца в родной деревне и заканчивая должностью директора общепита в районном посёлке. Его жена, бойкая Лизавета, карьеристкой не была и работала на хлебозаводе простым бригадиром смены. Она – то обычно и действовала на мужа отрезвляюще, когда Михаил любил хвастаться при друзьях, что многого добился своим потом и кровью.
– Михаил, окстись! – обращалась она к мужу и тут же советовала «заткнуться» и не надоедать людям, как она считала, назойливыми рассказами о нелёгкой доле.
– Все так жили, не ты один! – недобро суживала глаза статная красавица. – Вот сейчас расскажу все подробности! – то ли в шутку, то ли всерьёз говорила Елизавета. Подробности были интересны всем, но никто не спрашивал. Боялись услышать ее ответ, потому что язык у Лизаветы, как говорится, без костей, а Михаил мог и вспылить. Тогда ссора началась бы в один миг, и горячие супруги, не стесняясь посторонних, могли бурно выяснять отношения. Ругались, как последний раз жили: крики, бранные слова, оскорбления… Конечно, до битья посуды не доходило. Лиза была бережливой хозяйкой и этого допустить не могла. Слишком живы были в ее памяти трудные военные годы, когда подростком вместе с матерью от зари до зари трудилась в колхозе, чтобы прокормить младших брата и сестру. Тогда и научилась Лиза беречь все, что трудом было добыто, все, что имелось в доме. Обычно ссора заканчивалась именно тогда, когда должна была лететь чашка в «бахвалистого» супруга. Хозяйка успокаивалась, и казалось, была довольна, что вызвала у мужа бурные эмоции, и ретировалась с «поля боя». Он же долго приходил в себя. Самолюбие Михаила очень страдало от того, что жена не высказывала должного уважения его заслуг. По-мужски ему было обидно, что окружающие ценят, а дома обесценивают…
Такие бурные моменты наблюдала подрастающая дочь, не понимая основной сути материнских обвинений отца. Но всё-таки любила Любка больше мать, а отца боялась. Хотя он и не ругал дочь, но она не могла совладать с собой и всегда сжималась от страха, когда тот при ссорах орал на мать. Она затыкала уши и дрожала, как осиновый лист. Поэтому обычно старалась не попадать отцу на глаза, лишний раз старалась ни о чем не спрашивать. Да и он не особо к ней свои чувства проявлял. Так и жили.
Однажды в гости к ним приехала младшая сестра матери Валентина. Тогда Любка случайно узнала страшную тайну. Ночью, когда весь дом спал, Любка не спала и слышала, как сестры шептались. Между комнатами не было стены, а разделены они были лишь занавеской. Поэтому Любка и слышала их разговор. Движимая любопытством, она встала с постели и бесшумно подошла к занавеске.
Лизавета горячо шептала сестре:
– Ох, Валь! Я видела, своими глазами видела! Застала этого бесстыдника со спущенными штанами! И эта его! Ох, Валь, не стерпела и натрепала стерву, чтоб не повадно было на чужих мужиков вешаться!
Мать что-то ещё нашептывала сестре, но Любка уже не слышала и застыла, как истукан. Подобные речи поразили сознание девушки, и она не могла двигаться. Мозг отказывался принимать, что её уважаемый и порядочный отец мог пасть так низко. Представить даже не могла, что такое возможно в семье.
Прошло какое-то время, и после очередной ссоры родителей Любка всё же осмелилась спросить мать:
– Мам, у отца есть другая женщина?
Лизавета опешила , вопрос дочери прозвучал очень неожиданно, но быстро пришла в себя и отчеканила:
– Ты чего такое говоришь, дура?! Какая другая! Нет никакой другой!
– Почему же ты так ненавидишь его? – Любка удивлялась, почему мать врёт ей.
– Да кто тебе сказал, что я его ненавижу?! – заорала мать. Ей не нравилось, что дочь поняла её истинные чувства.
– Хотя да, с чего мне его любить, если его семейка лишила нашу семью всего! – неожиданно выдала ещё одну потаённую обиду на мужа Лизавета.
– Это как, мам? – удивилась Люба, услышав совсем не то, что предполагала узнать.
– А так! Раскулачили нас! У моего деда мельницу отобрали, отца в лагеря… Мамка без тятьки чуть не издохла – нас трое ртов! А потом и война! Ох, Любка, и нажились мы! Нет, мы не жили, а выживали!
– Мам, зачем ты замуж за отца пошла, если не любила?
– Какая любовь, дурочка! Тут бы выжить! Мужиков- то нет на деревне, а он пришёл с войны… Стерпится – слюбится. – подвела итог Лизавета и успокоилась, посмотрев внимательно на дочь. – Не дура растёт, раз так распознала. – подумала мать про себя.
– Мам, он же красивый. – наивно полагая, что красота может решить семейные проблемы, прошептала Люба.
– С лица воду не пить, дочь! Всё, давай закончим!
После откровенного разговора с матерью дочь ещё долго не могла успокоиться. Она не понимала, как же так, не любить и выйти замуж, он изменяет, но все равно жить вместе? Очень всё странно и непонятно. Но у неё будет всё по-другому. Любка точно решила, что жить без любви с мужчиной никогда не будет!
Когда Любке было десять лет, её старшая сестра и брат учились в городских техникумах. А когда окончила училище, они уже обзавелись семьями. Альбина жила в Тюмени. Валерий уехал в Запорожье, где встретил свою судьбу в лице хохлушки Людмилы, женился на ней и остался в тёплых краях.
Любке было двадцать лет, когда она получила диплом бухгалтера и приехала домой. Отец хотел устроить дочь к себе в столовую, а пока разрешил ей поехать в гости к своей младшей сестре Анне в небольшой Уральский городок. Это был его подарок на окончание техникума с отличием.
– А оттуда, может, и до моей сестры Валентины доедешь, – сказала мать, когда помогала собирать Любке чемодан. -Там недалеко, вот только если у неё очередной мужик новый, то ей не до тебя будет…Да не маленькая ты! – оглядела внимательно мать свою дочь, словно убеждаясь, что перед ней действительно взрослая девушка. – Зачем тебе няньки, если только от кобелей отхаживать! И погрозила пальцем Любке.
– Смотри у меня, чтобы хвостом не крутила, ясно?! Не позорь семью…
– Да ты что, мам, у меня и в мыслях нет…
– Да знаю я, – перебила мать, – как это бывает! Но подробностей от Лизаветы не последовало. Родители не считали нужным объяснять что-то дочке. Она додумывала или предполагала, или искала ответы в книгах. И про отношения мужчин и женщин, конечно, Любка тоже узнавала из романов. Она была готова вечно сидеть с книжкой, погружаясь в удивительные миры. Только мать почему-то не разделяла дочкиных увлечений и, когда видела её за чтением, недовольно говорила:
– Опять ничего не делаешь! И что это за занятие такое?!
Лизавета считала чтение пустой тратой времени, если воочию не видела результата трудов. Сама же мать окончила шесть классов и не страдала. А когда страдать и предаваться печали, если началась война? Нужно было работать, чтобы выживать! А книги, если они и были, годились для того, чтобы печь растопить…
От огней на железнодорожном вокзале рябило глаза, но стоявшего на перроне дядю Пашу (мужа отцовой сестры) Люба увидела сразу. Мужчина подал ей руку, помогая выйти из вагона, взял чемодан, и они неторопливо пошли к выходу с вокзала.
– Как доехала, Любочка? Аня уже ждет, стол накрыла, – сообщил счастливый родственник в серой кепке и белой рубашке. Муж тёти Ани располагал к себе открытой улыбкой и мягким, вкрадчивым голосом. Люба знала, что в отцовой сестре он души не чает и даже смирился с тем, что Анечка бесплодна. На волю Божью полагались супруги, поэтому не роптали. А всю любовь перенесли на родных племянников, которые каждое лето приезжали к гостеприимным влюбленным. Своё бережное отношение друг к другу и заботу они ни от кого не скрывали. Все родственники за глаза называли их парочкой голубков или влюбленных.
– Дядь Паш, зачем себя утруждали, я б добралась, ведь тут близко.
– Ну, что ты, дорогая, поздно вечером не гоже одной до дому добираться, даже если близко. Это раз, а два – негостеприимно родственницу без внимания оставлять. А три – отец твой голову снесёт, если, не дай Бог, что случится…
– Дядь Паша, я уверена, горожане порядочные люди, а не хулиганы, -возразила племянница, улыбаясь. Несмотря на то, что приехала ночью и протряслась в поезде двое суток, девушка усталости не испытывала. Люба бодро шагала и даже успевала рассматривать лица спешащих людей, которые попадались навстречу, и спины обгонявших их при выходе с вокзала.
– А хулиганы сидят, – посмеялся дядя Паша и тут же добавил: – А солдаты служат! Не город, а чистый пролетариат!
– …всех стран соединяйтесь! – заключила Люба. На душе было легко и спокойно, но и волнительно от того, что первый раз одна в гостях. Прожить почти всё лето без родительского контроля, это то, о чём Люба даже и не мечтала. Захватывало дух, что впереди маленькое летнее приключение! Или большое? Увидим.
Поздний ужин в уютной квартирке гостеприимных хозяев завершился скоро. От утомительной и долгой поездки гостья стала клевать носом, и её отправили спать. Девушке выделили комнату с большим диваном и олимпийским мишкой, обняв которого, она быстро заснула.
Любе нравился город, её даже не пугали шумы, которые исходили от заводов, перерабатывающих комбинатов и различных фабрик. Громкие звуки постоянно разносились по всей округе и сливались с городской суетой. За свою жизнь Люба приезжала в Рудинск несколько раз. На памяти пара случаев, когда она с родителями гостила здесь. Поводы были разные, но в основном это праздничные, семейные даты. Люба помнила весёлые застолья с песнями, какими-то немыслимыми деликатесами и красными лицами гостей. Обычно семейные посиделки заканчивались далеко за полночь. Гостили всегда по-разному, но дольше недели обычно не задерживались. Днём родители уходили по делам. Их дела – поход по местным магазинам. В городе их было много, не считая ларьков, столовых и буфетов, ресторанов и кафе. Михаил стремился побывать в каждом, смотрел, как устроены торговые точки, какое было оборудование, выкладка и ассортимент товара. Ему было важно знать, как торгуют городские коллеги. Конечно, он что- то брал себе на заметку. Лизавета же покупала продукты длительного хранения и различные ткани, которые потом дома складывала в большой сундук, объясняя, что готовит приданое для дочери. И не только для приданого делала она покупки. Будучи опытной хозяйкой, Лизавета, наученная горьким опытом, запасалась на чёрный день, по привычке готовилась всегда к худшему.
Раньше Любу с собой в город не брали, чтобы не путалась под ногами. Она и не переживала, что остаётся в одиночестве. Девочка любила тишину, могла долго читать, и ей никто не мешал. А еще ей нравилось наблюдать с балкона за проходившими трамваями. Было интересно рассматривать скрипучие вагоны красного или синего цвета, следить за людьми, которые выходили из вагонов или заходили в них. Сверху люди казались похожими на муравьев, расползавшихся со своей ношей – кто куда. Когда трамваев долго не было, Любка уходила с балкона и бродила по квартире, рассматривая картины на стенах, часы с маятником и фарфоровые статуэтки в серванте. Потом забиралась с ногами в огромное мягкое кресло и принималась читать тёткины журналы. Ещё Любку привлекала уборная – ее роскошество просто поражало. Поражала белизной длинная ванна, в которой она любила нежиться среди разноцветных мыльных пузырьков. Таким же белым был унитаз, над ним висел сливной бачок, а сбоку свешивалась скакалка. «Дерни за верёвочку, дверь и откроется», а тут зажурчит, польется вода. Прогресс! Люба мечтала, чтобы такой прогресс докатился и до их глухомани, где люди не видели подобных удобств.
Теперь же Люба приехала без родителей. Она взрослая девица, поэтому и планы сейчас другие: знакомиться с городом, ходить на выставки, в кино и музеи и, конечно, в библиотеки! Но!
Первое, что привлекает провинциальную девушку – это, конечно же, обновки, и пусть здесь нет Московского ГУМа, выбрать наряд не составит труда. Люба обожала платья, туфельки, бусы, колечки и изящные сумочки. Отец, не особо баловал свою дочь, и лишь мать старалась уговаривать его тратить деньги на Любку, чтобы не хуже людей, говорила она, но это не всегда удавалось. Щедрость отца зависела от его настроения. Да и расстояние до городского центра не располагало к частым поездкам, ведь заботы о семье требовали больше внимания, а о работе тем более: дай Бог продовольствием обеспечить, а не думать о дочерних платьях. Поэтому визит в город служил настоящей находкой для «шпиона»!
Солнечные лучи ярко освещали мир, небо было безоблачным, и где-то вдали слышалось птичье щебетание, подавляемое шумом машин и лязгом металлического колеса трамвая о рельсы. Вот трамвай остановился, Люба вскочила и проехала одну остановку. Людей было немного – рабочий день в самом разгаре, да и бабушки, как правило, сейчас торговали на рынке. Именно туда она и держала путь, а уж опосля все магазины города её!
2. Роковая встреча.
Тётя Аня работала на хладокомбинате, а дядя Паша – на металлургическом заводе инженером, поэтому Люба жила целый день без них. Утром она просыпалась, готовила себе завтрак. Если на кухонном столе хозяева оставляли записку, значит, требовалось что-то сделать. Например, сходить на базар за свежим творогом и сметаной, или купить батон в хлебном магазине. Иногда в записке упоминалось о достопримечательностях, и Люба старалась за день найти эти исторические места. Больше супруги ничего не поручали, но Люба делала уборку по мере необходимости и мыла посуду, а на вечер готовила ужин, чтоб порадовать усталых заводчан.
– Ну, что, Любушка, где сегодня побывала? – обычно интересовались супруги.
Тётя Аня раскладывала салат по тарелкам к дымящемуся куриному мясу, которое уже уплетал за обе щеки дядя Паша. В этот раз на базаре Любе удалось купить жирную тушку домашней птицы у старичка. И целый день она провозилась с ней, чтобы успеть к ужину. По книге о вкусной и здоровой пище, которую нашла в тёткином шкафу, приготовила блюдо под названием «Курица в собственном соку». Готовить на банке, как советовала книга, оказалось занятием непростым. Времени ушло много, чтобы освоить эту технологию, но результат получился отличным. Все с аппетитом ели, а дядя Паша даже причмокивал от удовольствия.
– Не торопись-ка. – ворчала жена и нежно улыбалась.
– Вкусно, Анют, вкусно. – бормотал, не отрываясь от тарелки муж. – Молодец, Любушка! Хорошей женой будешь!
– Мне рано… – возразила Люба
– Не рано, в самый раз, – поддержала любимого жена. – Отучилась, на работу устроишься, завод квартиру семейным быстрее сделает.
– У отца другие планы, – засмеялась Люба. – Да и жениха у меня даже нет!
– Не страшно, найдётся. А какие планы у моего братца на тебя? -полюбопытствовала тётя Аня.
– Работать у него в столовой, бухгалтером…
– Под присмотром! Ой, и контролируют же тебя, словно маленькую… А не плохо бы в городе устроиться, зачем молодым в деревне жить? Я вот уехала и не нарадуюсь.
– А по родным местам не скучаешь?
– Когда скучаю, в гости к вам еду… Да и ни отца, ни матери нет, по кому скучать? По брату, который всё время жизни учит? Папка у тебя ого-го, любит командовать! – засмеялась тётя Аня, вспоминая делового старшего брата. Хотя он был вторым по старшинству. Серапион – первый. Но он сгинул на войне, да и не помнит его Анютка, потому что родилась намного позже, чем брат на фронт ушёл. Михаил тоже фронтовик, вернулся инвалидом, но о том, что у него нет ноги, мало кто догадывался – ходил на протезе, который даже не скрипел. И вообще Михаил у родных вызывал гордость – высокий, синеглазый брюнет, волос которого едва коснулась седина. Не мужчина, а загляденье. И на него заглядывались женщины разного возраста. Сестра тоже была симпатичная, но маленького роста. Любка поражалась, насколько они разные по внешнему виду и характеру. Если отец был, как холодная витрина, то его сестра была, как теплая перина – с мягкими линиями тела, улыбчивая и заботливая. Но у Анны не было таких ярких синих глаз, как у брата, у Любки, кстати, тоже. Дочери было не понятно, почему ни она, ни её брат и сестра не получили такого наследства? «Если бы у меня были такие синие глаза, – мечтала порой Любка. – Я была бы самой красивой на свете девушкой!» Но у Любки были глаза серые и серые волосы, убийственное сочетание невзрачности, считала она.
Улица Ломоносова, на которой жили радушные тётя Аня и дядя Паша, была одной из центральных в городе, поэтому все магазины были под рукой. До парка и музея можно дойти пешком, в библиотеку – тоже, но туда девушка пока не собиралась. Любе хотелось гулять по городу и знакомиться с памятниками, открывать для себя интересные места. А ещё хотелось прокатиться на трамвае. Но пока отдавала предпочтение пешим прогулкам.
Центр города утопал в алых транспарантах, флагах и ярких вывесках, прославляющих коммунистическую партию и вождя всех народов Ленина. Его возвеличивали в памятниках, которых в городе было немало. Один раз Люба набрела на необычную скульптуру – «Ленин на шаре». Она остановилась, чтобы её лучше рассмотреть.
– Кого-то он мне напоминает… – подумала девушка и продолжила свою мысль вслух:
– Вспомнила! У Пикассо есть картина «Девочка на шаре» …
– Так точно! Есть! – раздался за спиной энергичный мужской голос. Люба оглянулась и увидела перед собой высокого мужчину в военной форме песочного цвета. Значок ВДВ красовался на широкой груди. Это, в первую очередь, отметила про себя девушка. Потом обратила внимание на его сверкающие голубые глаза. На миг она растерялась от их выразительности. -Безопаснее на значок смотреть. – подумала она, опуская ресницы.
– Извините, услышал про Пикассо и не мог пройти мимо. Картины этого художника мне нравятся, и я обязательно поеду в Барселону, чтобы посмотреть выставку его работ. – сообщил уверенный парень и широко улыбнулся. Люба увидела ещё одну диковинку: белоснежные ровные зубы, которые выделялись на бронзовом загаре.
«И где так можно загореть? Лето только началось…» – удивилась про себя Любка и улыбнулась, не зная, что ответить. А солдат уже протягивал руку:
– Моё имя Виталий, а Ваше?
– Любовь.
– О, мне повезло! Встретить саму Любовь в городе огня и металла! Это что-то потрясающее! – воскликнул парень и крепко пожал её худую ладошку. Люба опустила глаза и поразилась контрасту своей бледной, совсем незагорелой кожи и смуглой его. Непонятные реакции забурлили в Любином теле, разнося тёплые импульсы по всем клеточкам и нервным окончаниям. Она вытащила руку, испугавшись этих ощущений. Люба поняла, что смущается его громких речей и внимательных глаз и особенно прикосновений.
– Вы так восторгаетесь, что мне даже неловко… – спрятав руки за спиной, ответила девушка.
– Люба, ты не смущайся, я такой, какой есть, говорю то, что думаю. И давай уже «на ты», так легче общаться!
– Давай. – только и могла ответить она.
– Ты куда путь держишь?
– Просто по городу гуляю, достопримечательности смотрю.
– Давай гулять вместе, – предложил Виталий.
– Хочешь посмотреть на лягушачий фонтан, он недалеко?
– Хочу, но не сегодня, – отказалась Люба и объяснила, что ей нужно возвращаться домой и готовить ужин для родственников, которые скоро придут с работы.
– Так ты в гостях! – понял Виталий и добавил – Я, между прочим, тоже не дома. Меня командировали в этот город за молодым пополнением, выбираю достойных новобранцев.
– На службу?
– И даже больше скажу, – Виталий понизил голос и зашептал у уха спутницы, словно раскрывая военную тайну, не меньше: – в демократическую республику Афганистан!
3.Мальчиш – Кибальчиш
Виталий Сидоров до девяти лет был самым счастливым ребёнком на свете. У него был папа – военный врач, мама – актриса, правда недолго она была актрисой. После замужества у неё осталась одна роль – домохозяйки, потому что пришлось вместе с мужем ездить по гарнизонам. Тут уж не до карьеры. Как нитка за иголкой, следовала жена за мужем – военным. Для Виталия очередное переселение было праздником. Новые города, люди – интересно. Любознательному мальчику нравилось знакомиться не только со своими сверстниками, но и со взрослыми людьми. Бывало, не успеет ещё семья занести вещи в новую квартиру, как Виталик уже во дворе беседует с бабушками на скамейке или с детьми в песочнице. Его смелость и обаяние «покоряли города и брали бастионы». Оно и понятно, ведь будущий солдат, а Виталик мечтал только об этом, просто обязан быть обходительным в отношениях с людьми любого возраста!
Самые яркие воспоминания в его сердце оставил город на Волге, там семья прожила не один год. Река делила город пополам и походила на огромную анаконду. Она, «раздутая и сытая», извивалась меж крутого левого берега и пологого правого, и будто высматривала себе очередную жертву -ненасытная. На лодочной станции, где стояла будка спасателей, на воде качались три катера, но работал почему-то всегда один. На нем частенько спасали подвыпивших мужиков.
В городе находилось много пляжей, но излюбленным местом «белобрысика» (так Витю называла мама) был затон, дикий берег в зарослях кустарников и осоки. Недалеко красовался невысокий понтонный мост, соединяющий два берега. Как же нравилось мальчишке нырять с понтонов в воду, прямо на плавающих рыбок! А было тогда Виталику всего восемь лет. Он разворачивался под водой и уходил вглубь, чтобы вынырнуть, с другой стороны.
Взрослые, проходя мимо, восклицали:
– А где мальчишка – то?!
– Нырнул дурачок!
– Где он?!
Виталя уже был с другой стороны моста. Они потеряли его из вида и беспокоились. А он смотрел им в затылки и смеялся. Мужичок лет пятидесяти, увидев такие его выкрутасы, кричал больше всех:
– Сволочонок! Поймаю, отведу за шкирку к родителям!
А еще там были автоматы с газировкой, и детвора наполняла стаканы сладкой шипучей водой, пока не кончались монеты. Бывало, мелочь отнимали старшие подростки, что приходили с улицы Марата. Мелюзга неслась жаловаться взрослым. Но пока суть да дело, разбираться было не с кем. Виталий возглавил ватагу малолеток, чтобы давать отпор наглым обидчикам. Целые «бойни» случались у пацанов, пока взрослые их не разгоняли.
Когда Виталику исполнилось девять лет, семья снова переехала. Закончился срок службы отца, и они поселились в глубинке. Здесь и случилась беда – оборвалось счастье семейное. Отца Виталика, видного усатого мужчину, съедала скука и пресное житье в захолустье. Вот и завёл он «шашни» с местной красавицей. Сначала это было его тайной. Но шила в мешке не утаишь, тем более в деревне, где все всё друг о друге знают. Узнала и мать Виталика про похождения и измены неверного супруга. Такая обида в ее сердце поселилась, а еще злость и желание отомстить неожиданной сопернице! Ни о чем она больше думать не могла. И вот однажды, движимая недоброй мыслью, она кинулась к дому «разлучницы». Что уж там меж женщинами случилось, точно никто не ведал. Но каждый житель не упускал возможности пересказать драму на свой лад и, естественно, приукрасить, как это всегда бывает. Только итог встречи был трагичным – Мария зарезала любовницу. Потом был «самый гуманный и справедливый» суд в мире, который вынес обвинительный приговор. Мать арестовали и отправили в тюрьму.