Миша Смертина
История одной любви
История одной любви
Часть 1
Пролог
д. Глубоково 80-е
Внезапные роды.
Июльским, ранним утром молодая женщина собиралась в огород за малиной. Нужно успеть до появления мелкой мошкары, которая кусалась и мешала собирать ягоду. Свекровь выставила на стол маленькое, зелёное ведёрко ,к ручкам которого привязала веревку. Такие ухищрения для удобства, ведёрко можно повесить на шею и собирать малину обеими руками. В малиннике уже топталась свекровина дочь, очкастая Алька, а Любка – невестка, собиралась долго, оно и понятно, беременным одеваться сложно. Если футболку натянула без проблем, то спортивное трико требовало усилий- нужно согнуться, чтобы засунуть ноги в штанины, а большой живот мешал. Вот и переваливалась Любка на диване в большой комнате, как неваляшка с одного бока на другой, чтобы натянуть штаны. Свекровка, которая носилась мимо, из избы в сени и обратно, даже не подумала помочь. Потом и вовсе пропала, а в дом зашёл свекр.
В деревенской избе места мало и всё на виду, тем более Любка, которая продолжала путаться в штанах. Свекр, не снимая своей излюбленной, белой шляпы в сеточку ринулся помогать невестке. Он наклонился возле страдалицы, взял сначала одну штанину и пропустил Любкину левую ногу в нужное отверстие, потом всё тоже самое получилось с правой ногой. Молодуха благодарно кивнула и аккуратно натянула штаны на живот.
– Куда собралась то в такую рань? -улыбнулся Дмитрий и снял шляпу, без которой выглядел простовато и некрасиво. Лысая голова, походила на кочан капусты, а большие ободковые очки с толстыми линзами, делали глаза китайскими щёлками и привлекательности лицу не придавали. Но мужчина – добряк, Любка всегда это чувствовала. Свёкр сходил на ферму, управился с делами и довольный пришёл домой, чтобы отдохнуть до вечера, но забеспокоился за Любку, которая могла в любой момент родить. Теперь невестка возилась беспомощно на диване, чтобы встать и свёкру снова пришлось помогать несчастной.
– Малину собирать – выдохнула Любка и пошла к столу, где стояло зелёное ведёрко.
– Алька соберёт, Клавдия скотину накормит и поможет ей – возразил свёкр и выдал свои опасения в слух:
– Сидела бы дома! Смотри какое пузо! Того и глядишь, родишь!
– Да вы, что тять – не поверила Любка- до родов ещё долго, так что не переживай!
И только вымолвить успела, как почувствовала, что по ногам струится тёплая жидкость. Любка чуть не упала от такой неожиданности, если бы не ловкий свёкр, который опять выручил. Подхватил под руки и отвёл к дивану, аккуратно уложив на подушки.
– Что Любка, что?! – забеспокоился Дмитрий, хотя и так всё понял.
– Я, мне…– от страха у беременной заплетался язык
– О, Боже! – схватился за голову мужчина и что есть мочи заорал:
– Алька! Клав!
Ответом была тишина и стоны невестки.
– Так, спокойно! Дыши! И смотри мне в глаза! Я сейчас всё сделаю, поняла?
Опытный свекр (в прошлом фронтовик) знал, что контакт глаза в глаза, успокаивает и не даёт чувству страха и панике завладеть телом. Дмитрий взял в свои руки холодные невесткины ладошки и ободряюще сжал. Беременная замерла.
– Вот и правильно, девочка, не паникуй. Мы всё сделаем!
Он смотрел на неё ожидая ответ, Любка кивнула.
– Теперь нам надо всё приготовить – объяснял свёкр, не отрывая глаз от Любкиных- Я принесу необходимое.
– Бать, а как? – всхлипнула роженица
– Всё будет хорошо, только слушай меня – он говорил уверенно и спокойно, пожал её уже вспотевшие руки и принялся за дело. Из кухни, которая отделялась от большой комнаты цветастой шторкой, мужчина принёс чугун горячей воды, вылил в таз, который чудом появился с диваном. Далее Любка не наблюдала, она зажмурилась и только слушала звуки, угадывая по ним, что делает свёкр. Потом беременная сосредоточилась на своих ощущениях, прижала руки к животу и чувствовала толчки младенца. «Спешит»– пронеслось в Любкиной голове и тут же её накрыла невыносимая боль, она вскрикнула, но звук потонул в эфире радиоволн, заиграло радио: «Московское время шесть часов утра!» И на всю избу зазвучал гимн.
– А под утреннюю гимнастику рожать буду – пошутила Любка, когда свёкр закончил все приготовления и присел к ней на диван, взял её руки и снова посмотрел в глаза.
– Спокойно, Любушка, всё хорошо будет – заверил он роженицу и тут в избу вошла Клавдия.
– Душу мать! Где вы все есть?!Давай, беги на ферму звонить! – тут же скомандовал он своей жене. У изумлённой хозяйки из рук выпало пустое вёдро, и с дребезгом покатилось по деревянному полу, а Клавдия уже бежала, как гончая в сторону фермы. Ведь там, стоял единственный телефон на всю округу.
Скорая из райцентра ехала долго, размытые после дождя дороги, украли добрую часть времени. Когда акушерка зашла в избу, ребёнок спелёнатый лежал на груди растрёпанной мамаши. Толстая врачиха была потрясена, ведь на её памяти ещё не было подобных случаев и подивилась тому, что мужчина смог принять роды.
– Рассказывайте, что делали! – распорядилась она, уперши одну руку в бок, в другой руке качался серый чемоданчик.
– Младенчик вышел, как по маслу. Перерезал пуповину, перетянул суконной ниткой и продезинфицировал обрез
– Суконной ниткой?! – ошалела от такого ответа женщина в белом
– У меня шинель с войны осталась, нитки там хорошие, суконные, самое то – объяснил свёкр – если вы не знали, на фронте, когда под рукой не было медикаментов, мы так и оказывали первую помощь раненым. Полевая медицина, понимаешь… Бойцам сшивали раны и прижигали папироской… пепел тот же пенициллин, обеззараживает…
– Вам тут не фронт, развели здесь поле боя! – замахала на него руками габаритная дама – Понаделали тут делов!
– Лёвка, давай сюда каталку! – заорала тощему санитару врачиха, который переминался рядом, ожидая, когда уже закончится разговор двух светил медицины.
– Давай, помогайте папаша, загружать – командовала злая врачиха свёкру, хотя прекрасно понимала, что фронтовик поступил правильно. Младенчик родился, дышит, мамаша, только ни жива ни мертва лежит, но это поправимо. Главное кровотечения нет, а это уже большое дело! Браво, фронтовик!
“ Славка хоть бы пришёл” – подумала Любка, (когда её несли к машине скорой медицинской помощи,) про мужа, который в спозаранку уходил пастушить и, если стадо паслось недалеко от родного дома, всегда забегал перекусить или просто повидать любимую. Но видимо не в этот раз.
– Ну, мамаша вы даёте, однако! – слышала Любка басистую фельдшерицу, как из тумана, а ещё слышала слабый писк крохи, которым сейчас занималась ловкая тётка. Родильница лежала в машине беспомощная и обессиленная, не понимая почему ребёнок появился на свет раньше времени. Дату ставили на август.
«Вот это дела!» – удивлялась про себя фельдшерица, зорко, как орлица, осматривая, обработанный пупок младенца – нужно было удостовериться, всё ли так сделано и крикнула через плечо родильнице:
– Молодец, девка! Уж, так родить, право чудо! Книга рекордов Гиннесса по тебе плачет, вместе с твоим акушером!
– Дочка? – только и могла спросить мать и получив утвердительный ответ, потеряла сознание.
Глава1
Директорская дочь
Любка, самая младшая из троих детей в семье, родилась, когда её отец многого добился и стал уважаемой личностью в посёлке. Заслуженный работник потребкооперации, в которой работал двадцать лет, начиная от простого продавца в родной деревне и заканчивая нынешней должностью директора общепита в районном посёлке. Его жена бойкая Лизавета, карьеристкой не была и работала на хлебозаводе бригадиром смены. Она то обычно и действовала на мужа отрезвляюще, когда Михаил любил хвастаться при друзьях, что всего добился своим потом и кровью.
– Михаил, окстись! – обращалась она к мужу и тут же советовала заткнуться и не мешать людям, как она считала назойливыми рассказами о нелёгкой доле.
– Все так жили, не только ты один – недобро суживала глаза статная красавица – А то, я сейчас расскажу подробности! – то ли в шутку, то ли в серьёз говорила Елизавета. Подробности были интересны всем, но никто не спрашивал , боялись, потому что язык у Лизаветы без костей, а Михаил мог и вспылить. И тогда ссора начиналась в один миг, и горячие супруги не стеснялись выяснять отношения при посторонних. Ругались, как последний раз жили: крики, бранные слова, оскорбления, но только не битьё посуды, ведь Лиза экономная хозяйка и такой роскоши позволить себе не могла, даже при муже торговом работнике. Слишком живы были в памяти у Лизаветы голодные, военные годы, когда она подростком трудилась от зари до зари на колхозных полях вместе с матерью, чтобы прокормить младших брата и сестру. Поэтому Лиза добром не разбрасывалась, она его приумножала. Ссора заканчивалась именно тогда, когда должна была лететь чашка в бахвалистого супруга. Лиза успокаивалась, довольная, что вывела Михаила на бурные эмоции и ретировалась с поля боя. Муж же долго приходил в себя. Самолюбие Михаила очень страдало, от того, что жена не высказывала должного уважения к его великим трудам. Обидно было, что окружающие ценят, а дома обесценивают…
Такие бурные моменты наблюдала подрастающая дочь, не понимая основной сути обвинений матери к отцу. Но всё-таки мать Любка любила больше, отца боялась. Хотя он не ругал дочь, но Любка не могла совладать с собой , когда орал отец на мать в ссорах, дрожала, как осиновый лист и затыкала уши, поэтому и держалась особняком от отца- лишний раз не разговаривала, да и родитель, не особо к ней свои чувства проявлял. Так и жили.
Однажды, когда в гости приехала младшая мамина сестра Валентина, Любка узнала страшную тайну. Ночью, когда весь дом спал Валентина и Лизавета шептались о сокровенном. Любка тоже не спала, и слышала, как поскрипывал диван, на котором улеглись сестры. Загородки меж комнатами были не сплошные и всё было слышно. Движимая любопытством, Любка встала с постели и подошла к занавеске, которая отделяла друг от друга две комнаты – Любкину и зал, где спали мать с тёткой. Лизавета горячо шептала сестре:
– Ох, Валь! Я видела, своими глазами! Застала этого бесстыдника со спущенными штанами! И эта его! Ох, Валь, не стерпела и натрепала стерву, чтоб не повадно было на чужих мужиков вешаться!
Мать что-то ещё нашептывала сестре, но Любка уже не слышала и застыла, как истукан. Подобные речи поразили сознание девушки и она не могла двигаться. Мозг отказывался принимать, что её уважаемый и порядочный отец, мог пасть так низко. Представить даже не могла, что такое возможно в семье.
Прошло какое-то время и после очередной ссоры родителей, Любка всё же осмелилась спросить мать:
– Мам, у отца есть другая женщина?
Лизавета опешила , столь неожиданный был вопрос от дочери, но быстро пришла в себя и отчеканила:
–Ты чего такое говоришь, дура? ! Какая другая! Нет никакой другой!
– Почему же ты так ненавидишь его? – Любка удивлялась, почему мать врёт ей.
– Да кто тебе сказал, что я его ненавижу? ! – заорала мать, ей не нравилось, что дочь поняла её истинные чувства
– Хотя да, с чего мне его любить, если его семейка , лишила нашу семью всего! – неожиданно выдала ещё одну потаённую обиду на мужа Лизавета
– Это как, мам? – удивилась Люба, услышав совсем не то, что предполагала знать.
– А так! Раскулачили нас! У моих деда мельницу отобрали, отца в лагеря… Мамка без тятки, чуть не издохла, ещё нас трое ртов! А потом и война! Ох, Любка и нажились мы, нет не жили, выживали!
– Мам, зачем ты замуж за отца пошла,если не любила?
– Какая любовь, дурочка! Тут бы выжить! Мужиков то нет на деревне, а он пришёл с войны… Стерпится, слюбится – подвела итог Лизавета и успокоилась и посмотрела на дочь внимательно. "Не дура растёт, раз так распознала"– подумала мать про себя.
– Мам, он же красивый – наивно полагая, что красота может решить семейные проблемы прошептала Люба
– С лица воду не пить, дочь! Всё, давай закончим!
После откровенного разговора с матерью, дочь ещё долго не могла успокоиться. Как же так-не любить и выйти замуж, изменять и жить вместе? Очень всё странно и непонятно, но у неё будет всё по-другому. Любка точно решила, что жить без любви с мужчиной никогда не будет!
Когда Любке было десять лет, её старшая сестра и брат учились в городских техникумах, а когда Любка закончила училище, то они обзавелись семьями. Альбина жила в Тюмени, а Валерий уехал в Запорожье, где встретил свою судьбу в лице хохлушки Людмилы, женился на ней и остался в тёплых краях.
Любке было двадцать лет, когда она получила диплом бухгалтера и приехала домой. Отец хотел устроить дочь к себе в столовую, а пока разрешил ей поехать в гости к своей младшей сестре Анне в небольшой Уральский городок. Так сказать, подарок, на окончании техникума с отличием.
– А там может и до моей сестры Валентины доедешь – сказала мать, когда помогала собирать Любкин чемодан – там недалеко, хотя если у неё очередной мужик новый, то ей не до тебя будет…Да не маленькая ты!– оглядела внимательно мать свою дочь, словно убеждаясь, что перед ней действительно взрослая девушка – Зачем тебе няньки, если только от кобелей отхаживать! И погрозила пальцем Любке :
– Смотри у меня, чтобы хвостом не крутила, ясно?!Не позорь семью…
– Да ты что мам, у меня и в мыслях нет…
– Да знаю я, – перебила мать – как это бывает! Но подробностей от Лизаветы не последовало. И так всегда, родители не считали нужным давать объяснения дочке. Она додумывала или предполагала или искала ответы в книгах. И конечно, про отношения мужчин и женщин Любка узнавала из романов. Любка бы вечность сидела с книжкой, погружаясь в удивительные миры, но мать почему-то не разделяла дочкиных увлечений и когда видела её за чтением недовольно говорила:
– Опять ничего не делаешь! Что это за занятие такое?!
Лизавета считала чтение пустой тратой времени, если воочию не виден результат трудов. Сама Лизавета закончила шесть классов и не страдала. А когда страдать и предаваться печали, если началась война? Нужно было выживать, работать! А книги они не пригодились,если только печь растопить…
От огней на железнодорожном вокзале рябило глаза, но стоявшего на перроне дядю Пашу (муж отцовой сестры), Люба заметила сразу. Мужчина подал ей руку, помогая выйти из вагона , взял чемодан, и они пошли неторопливо к выходу с вокзала.
– Как доехала, Любочка? Аня уже на стол накрыла, не дождётся – сообщил счастливый родственник в серой кепке и белой рубашке. Муж тёти Ани располагал к себе открытой улыбкой и мягким, вкрадчивым голосом. Люба знала, что в отцовой сестре он души не чает и даже смирился с тем, что Анечка бесплодна. На волю Божью полагались супруги, поэтому не роптали. А всю любовь перенесли на родных племянников, которые каждое лето приезжали к гостеприимным влюбленным. Да – да своё бережное отношение и заботу друг к другу они ни от кого не скрывали и поэтому все родственники за глаза называли их парочкой голубков или влюбленных.
– Дядь Паш, зачем себя утруждали, я б добралась, ведь тут близко
– Ну, ты что, дорогая, поздно вечером не гоже одной до дому добираться, даже если близко. Это раз, а два – негостеприимно родственницу без внимания оставлять. А три – отец твой голову снесёт, если, не дай Бог, что случится…
– Дядь Паша, я уверена, горожане порядочные люди, а не хулиганы -возразила племянница, улыбаясь. Несмотря на то, что девушка приехала ночью и протряслась в поезде двое суток, усталости она не испытывала. Люба бодро шагала и рассматривая лица спешащих пассажиров, которые попадались на встречу или спины людей, которые перегоняли неторопливую парочку и тоже выходили с вокзала.
– А хулиганы сидят – посмеялся дядя Паша и тут же добавил: – А солдаты служат! Не город, а чистый пролетариат!
–всех стран соединяйтесь – заключила Люба. На душе было легко и спокойно, но и волнительно от того, что первый раз одна в гостях . Прожить почти всё лето без родительского контроля, это то, о чём Люба даже и не мечтала. Захватывало дух, что впереди маленькое летнее приключение! Или большое? Увидим.
Поздний ужин в уютной квартирке гостеприимных хозяев завершился скоро. От утомительной и долгой поездки гостья клевала носом и её отправили спать. Девушке выделили комнату с большим диваном и олимпийским мишкой, обняв которого она быстро заснула.
Любе нравился город, её даже не пугали шумы, которые исходили от заводов, перерабатывающих комбинатов и различных фабрик. Громкие звуки постоянно разносились по всей округе и сливались с городской суетой. За свою жизнь Люба приезжала в Рудинск несколько раз. На памяти пару случаев, когда она с родителями гостила здесь. Поводы были разные, но в основном это праздничные, семейные даты. Люба помнила весёлые застолья с песнями, какими-то немыслимыми деликатесами и красными лицами гостей. Обычно семейные посиделки заканчивались далеко за полночь. Гостило семейство всегда по -разному, но дольше недели не задерживались. Днём родители уходили по делам. Их дела – поход по местным магазинам. В городе их было много, не считая ларьков, столовых и буфетов, ресторанов и кафе. Михаил стремился побывать в каждом, смотрел, как устроены торговые точки, какое было оборудование, выкладка и ассортимент товара. Ему было важно знать, как торгуют городские коллеги и возможно, что- то взять себе на заметку. Лизавета же покупала продукты длительного хранения и различную ткань, которую по приезду складывала в большой сундук, объясняя, что готовит приданое для дочери. И не только приданным занималась бережливая хозяйка. Лизавета запасалась на чёрный день, наученная горьким опытом, она готовилась всегда к худшему.
Люба же дожидалась родителей дома, её не брали, чтобы не путалась под ногами. Девочка не переживала, что остаётся в одиночестве, потому что любила тишину. Она читала или выходила на балкон и наблюдала сверху за проходившими трамваями. Из скрипучих вагонов красного или синего цвета выходили или заходили люди. Сверху они казались муравьям, которые расползались со своей ношей, кто куда. Когда трамваев долго не было Любка уходила с балкона и бродила по квартире,рассматривая картины по стенам, часы с маятником и фарфоровые статуэтки в серванте. Потом забиралась с ногами в огромное,мягкое кресло и принималась читать тёткины журналы. Ещё Любку привлекала уборная , такое роскошество просто поражало: белоснежная ,длинная ванна, в которой она любила нежиться среди разноцветных, мыльных пузырьков и унитаз, над которым висел сливной бачок с боку свешивались скакалка. Дерни за верёвочку, дверь и откроется, а тут зажурчит, польется вода. Прогресс! Люба мечтала, чтобы такой прогресс докатился и до их глухомани, где люди маялись без подобных удобств.
Теперь же Люба приехала без родителей. Она взрослая девица, поэтому и планы сейчас другие: знакомится с городом, ходить на выставки, музеи, в кино и ,конечно, в библиотеки!
Роковая встреча.
Тётя Аня работала на хладокомбинате, а дядя Паша на металлургическом заводе инженером, поэтому Люба жила целый день без них. Утром она просыпалась, готовила себе завтрак. Если на кухонном столе хозяева оставляли записку, то значит требовалось что-то сделать: или сходить на базар за свежим творогом и сметаной, или купить батон в хлебном магазине. Иногда, в записке упоминалось о достопримечательностях, и Люба старалась за день найти эти исторические места. Больше супруги ничем не навязывались, но Люба делала уборку по мере необходимости и мыла посуду, а на вечер готовила ужин, чтоб порадовать усталых заводчан.
– Ну, что Любушка, где сегодня бывала? – обычно интересовались супруги. Тётя Аня раскладывала салат по тарелкам к дымящемуся куриному мясу, которое уже уплетал за обе щеки дядя Паша. В этот раз на базаре Любе удалось купить жирную тушку домашней птицы у старичка. И целый день она пропуталась с этой курой, чтобы успеть к ужину. По книге о здоровой и вкусной пище, которую нашла в тёткином шкафу , приготовила блюдо под названием «Курица в собственном соку». Готовить на банке, как советовала книга оказалось занятием непростым, времени ушло много чтобы освоить эту технологию, но результат получился отличным – все с аппетитом ели , а дядя Паша, даже причмокивал от удовольствия.
– Не торопись-ка – проворчала ему жена и невольно улыбнулась
– Вкусно, Анют, вкусно – бормотал, не отрываясь от тарелки муж – Молодец, Любушка! Хорошая жена будешь!
– Мне рано – возразила Люба
– Не рано, самый раз – поддержала любимого жена – Отучилась, на работу устроишься, завод квартиру семейным быстрее сделает
– У отца другие планы – засмеялась Люба – да и жениха у меня даже нет!
– Не страшно, найдётся. А какие планы у моего братца на тебя? -полюбопытствовала тётя Аня
– Работать у него в столовой, бухгалтером…
– Под присмотром! Ой, и контролируют же тебя, слово маленькую… А не плохо бы в городе устроиться, зачем молодым в деревне жить? Я вот уехала и не нарадуюсь
– А по родным местам не скучаешь?
– Когда скучаю, в гости к вам еду… Да и отца и матери нет, по кому скучать? По брату, который всё время жизни учит? Папка у тебя ого-го, любит командовать! -засмеялась тётя Аня, вспоминая делового старшего брата. Хотя он был вторым по старшинству. Серапион первый, но он сгинул на войне, да и не помнит его Анютка, потому что родилась намного позже, чем брат на фронт ушёл. Михаил тоже фронтовик, вернулся инвалидом, но о том, что у него нет ноги мало кто догадывался – ходил на протезе, который даже не скрипел. И вообще Михаил гордость вызывал – высокий, синеглазый брюнет, волосы которого едва коснулась седина…Не мужчина, а загляденье. И на него заглядывались женщины разного возраста. Сестра тоже была симпатичная, но маленького роста. Любка поражалась насколько они разные по внешнему виду и характеру. Если отец был, как холодная витрина, то его сестра была, как теплая перина – с мягкими линиями тела, улыбчивая и заботливая. Но у Анны не было таких ярких, синих глаз, как у брата, у Любки, кстати тоже. Дочери было не понятно почему ни она, ни её брат и сестра не получили такого наследства? «Если бы у меня были такие синие глаза – мечтала порой Любка – Я была бы самой красивой на свете девушкой!» Но у Любки были серые глаза и серые волосы, убийственное сочетание невзрачности, считала она.
Улица Ломоносова, на которой жили радушные тётя Аня и дядя Паша была одна из центральных в городе, поэтому все магазины были под рукой. До парка и музея можно дойти пешком, в библиотеку тоже, но туда девушка пока не собиралась. Любе хотелось гулять по городу и знакомиться с памятниками, открывать для себя интересные места, а ещё хотелось прокатиться на трамвае. Но пока отдавала предпочтение пешим прогулкам.
Центр города утопал в алых транспарантах, флагах и ярких вывесках, прославляющих коммунистическую партию и вождя всех народов Ленина. Его возвеличивали в памятниках, которых в городе было немало. Один раз Люба набрела на необычную скульптуру – Ленин на шаре. Остановилась у массивной статуи, чтобы её получше рассмотреть.
«Кого-то он мне напоминает» – подумала девушка и продолжила свою мысль вслух – У Пикассо есть картина девочка на шаре…
– Так точно! Есть! – раздался за спиной энергичный, мужской голос. Люба оглянулась и увидела перед собой высокого мужчину в военно- полевой форме песочного цвета. Значок ВДВ красовался на широкой груди, первое что отметила про себя девушка, а второе – сверкающие, голубые глаза. На миг Люба опешила от такой выразительности. «Безопаснее на значок смотреть» – подумала она, опуская ресницы.
– Извините, услышал про Пикассо и не мог пройти мимо. Картины этого художника мне нравятся, и я обязательно поеду в Барселону, чтобы посмотреть выставку его работ – сообщил уверенный парень и широко улыбнулся, и Люба увидела ещё одну диковинку: белоснежные ровные зубы, которые выделялись на бронзовом загаре . «И где так можно загореть?Лето только началось…» – удивилась про себя Любка и улыбнулась, не зная, что ответить.А солдат уже протягивал руку:
– Моё имя Виталий, а ваше?
– Любовь
– Мне повезло! Встретить саму Любовь в городе огня и металла, это что-то потрясающее! – воскликнул парень и крепко пожал её худую ладошку. Люба опустила взгляд и поразилась контрасту своей бледной, совсем незагорелой кожи к смуглой,солдатской. Непонятные реакции забурлили в Любином теле, разнося тёплые импульсы по всем клеточкам и нервным окончаниям и она вытащила руку, пугаясь . Люба поняла, что смущается его громких речей и внимательных глаз и даже прикосновений.
– Вы так восторгаетесь, что мне даже неловко – запрятав руки за спиной ответила девушка
– Люба, ты не смущайся, я такой, какой есть, говорю, что думаю. И давай уже на ты, так легче общаться !
– Давай – только и могла ответить она
–Ты куда путь держишь?
– Просто по городу гуляю, достопримечательности смотрю
– Давай гулять вместе – предложил Виталий – хочешь посмотреть на лягушачий фонтан, он недалеко?
– Хочу, но не сегодня – возразила Люба и объяснила, что нужно возвращаться домой и готовить ужин для родственников, ведь они усталые придут с работы.
– Так ты в гостях! – понял Виталий и добавил – Я, впрочем, тоже. Меня командировали в этот город за молодым пополнением, выбираю достойных новобранцев.
– На службу?
– И даже больше скажу – Виталий понизил голос и зашептал у уха спутницы , словно раскрывая военную тайну, не меньше: -в демократическую республику Афганистан!
Мальчиш -Кибальчиш
Виталий Сидоров до девяти лет был самым счастливым ребёнком на свете. У него был папа военный врач, мама актриса, правда недолго: после замужества, у неё осталась одна роль – домохозяйки, потому что приходилось ездить по гарнизонам вместе с мужем. Тут уж не до карьеры. Как нитка, за иголкой, так и жена за мужем и естественно их ребёнок. А для Виталия было праздником очередное переселение. Новые города, люди – интересно. Любознательный мальчик любил знакомиться, не только со своими сверстниками, но и со взрослыми. Бывало, не успеет ещё семья занести вещи в новую квартиру, как Виталик бежал знакомится во двор с бабушками на скамейке или детьми в песочнице. Его смелость и обаяние покоряло города и брало бастионы. Оно и понятно, ведь будущий солдат, а Виталик мечтал только об этом, просто обязан быть обходительным в отношении с людьми любого возраста!
Самые яркие воспоминания в его сердце оставил город на Волге, там семья прожила не один год. Река, делила город пополам и походила на огромную анаконду- раздутая и сытая, она извивалась меж крутого левого берега и пологого правого, высматривала себе очередную жертву, ненасытная. А на лодочной станции, где стояла будка спасателей, и на воде качались три катера, но работал почему-то всегда один, частенько спасали подвыпивших мужиков.
В городе было много пляжей, но излюбленное место белобрысика (так Витю мама называла) затон, дикий берег в зарослях кустарников и осоки. Недалеко красовался, невысокий понтонный мост, соединяющий два берега . Как же упоительно нырять с понтонов в воду, на рыбку, тогда Виталику исполнилось восемь. Разворачивался под водой и уходил вглубь, для того, чтоб выплыть, с другой стороны.
Взрослые, проходя мимо, восклицали:
– А где мальчишка -то?!
– Нырнул дурачок!
– Где он?!
А Виталя уже с другой стороны моста смотрел им в затылки и смеялся. Мужичок лет пятидесяти, увидев такие выкрутасы кричал больше всех:
– Сволочонок! Поймаю, отведу за шкирку к родителям!
А еще там были аппараты с газировкой, и детвора пили сладкую, шипучую воду, пока не кончались монеты. Бывало, мелочь отнимали пацаны что постарше, они приходили с улицы Марата. Мелюзга неслись жаловаться к взрослым, но пока суть да дело, разбираться было не с кем. И Виталий возглавил ватагу малолеток, чтобы давать отпор наглым старшакам. У пацанов случались целые бойни, пока спасатели не разгоняли хулиганов.
Когда Виталику исполнилось девять лет, семья снова переехала. Поселилась в глубинке, где и случилась беда.
Отец видный усатый мужчина, съедаемый скукой и пресным житьем в захолустье, завёл шашни с местной красавицей. Шило в мешке не утаишь, тем более в деревне, где все друг друга знают. Узнала и мать Виталика про похождения неверного супруга, и такая её злость обуяла, что, не думая ни о чем и движимая недоброй мыслью, кинулась к дому соперницы. Что уж там меж женщинами случилось, точно не ведомо, потом, конечно, каждый житель не упускал возможности пересказать драму на свой лад и, естественно, приукрасить, как это всегда бывает. Только итог встречи был трагичным- Мария зарезала любовницу. Потом был самый гуманный и справедливый суд в мире, который вынес обвинительный приговор. Мать арестовали и отправили в тюрьму. А отец поступил, как предатель. До сих пор не укладывались в голове у Виталия, отцовские действия- развод с женой и определение сына в детский дом. Такое предательство ещё долго жгло сердце Виталия злой обидой. Мальчик не понимал, как офицер, человек чести, мог быть бездушным к самым родным и близким? Виталий возненавидел военных, считая, что они все одинаковы подлы, как отец. Затем взрослея понимал, что дело, видимо в самих людях. Человек сам выбирал кем ему быть и каким быть.
Виталий рос смелым, он запретил себе бояться кого или чего-либо. Прошлое он утолкал в глубины своей души и первое время в детдоме выживал на обиде и злости. Этими эмоциями он общался с другими детьми, воспитателями. Когда боль притупилась, и наружу показалось его природное обаяние, Виталий всё равно ни с кем не сближался, это и понятно, привязываться и любить он больше никого не хотел.
Интернат был спортивным и мальчик приложил всё силы к занятию футболом, у него появилась новая мечта – попасть в команду ЦСКА. В общем к сиротскому житью – бытью приноровился.
В восемнадцать лет, после окончания интерната Виталий пошёл в армию и попал в Прибалтийский военный округ. И снова познавал Виталий непростую жизнь, но уже солдата. Не сладкая пилюля, оказалась новая доля для парня. Часть, где служил Виталий располагалась в литовских лесах, охраняли аэродром. Жути нагоняли дембеля своими рассказами о лесных братьях, когда новобранцы выходили в караул. Лесные братья – это местные партизаны, как украинские бандеровцы. Литовское сопротивление со времён войны до конца не было уничтожено: были хутора, где эта зараза таилась мелкими бандформированиями. Налётчики жили в лесной чащобе в вырытых землянках и вылазили к ночи. Ближе к утру, когда сон морил караульных, головорезы совершали набеги на воинские гарнизоны, убивали часовых, отбирали оружие. И всегда нападения были внезапными и быстрыми.
Виталий, как не приказывал себе не боятся, всё равно дрожал, как овечий хвост при встрече с волками.
