Миранда Эдвардс
Падший ангел
Плейлист
Моя красивая, стой – Мари Краймбрери
One more light – Linkin Park
Любовь никогда не умрет – Artic & Asti
Ненавижу города – Mary Gu
Another love – Tom Odell
War Of Hearts – Ruelle
Where’s my love – SYML
Chasing cars – Snow Patrol
My Demons – STARSET
The Devil in I – Slipknot
Another Life – Motionless In White
This I Love – Guns N’ Roses
Пролог
Селена
Два года назад, мотель «Красная звезда», Делавэр, США
– Есть свободный номер на две комнаты, одна занята, – бормочет пьяный администратор. Он едва может связать два слова, хотя еще только пять часов вечера. – Вам подойдет?
Раздраженно пихаю ему свое удостоверение личности и наличку и, сдерживая злость, говорю:
– Да, но можете ускориться, пожалуйста? Мы устали с дороги.
Пьянчуга заправляет за уши свои засаленные черные волосы, надевает очки на накрененный в сторону нос и осматривает нас. Взгляд узких глаз, скользящий по моему телу, чуть ли не заставляет меня врезать ему. Толстяк застревает на моей груди, потом переводит глаза на Оли, и я крепче прижимаю брата к себе.
– Добро пожаловать, мисс Питерс, – улыбается мужчина, обнажив свои обломанные желтые зубы, и отдает мне ключи.
Подхватив сумки, тащу брата к нашему номеру. Мы провели в дороге несколько часов, но я плохо себя почувствовала, и нам пришлось сделать неплановую остановку. Мы с Оли за последние дни совершили большой крюк. Мало трасс сейчас не обвешаны камерами, и нам с Лесли пришлось изучить очень много, чтобы я могла благополучно сбежать. Мы пересидели неделю в Пенсильвании в таком маленьком городе, что о камерах беспокоиться не приходилось. Дядя Чарли помог мне с автомобилем и с чистыми номерами. Все приготовления стоили мне больших денег, к тому же я сделала еще пару поддельных документов нам с братом. Благо оказалось, что мама тоже откладывала на отъезд. Я нашла деньги в ее вещах. Мамочка догадалась оставить все сбережения в наличке. Спасибо ей за это. По моим расчетам мне хватит на покупку жилья, медицинских страховок, оплату школы для Оливера и пару лет безбедного существования.
Оли пока не знает, что происходит, но не пристает с расспросами. Видимо, чувствует, что я не смогу все объяснить.
Мотель, мягко говоря, потрепанный, но на пару дней нам хватит. За это время Лесли должна разобраться с пересечением границы: я собираюсь покинуть США. Росс точно предвидит подобный план. Хвали Боже «Экстаз», мы знаем одного дипломата, который задолжал нам услугу. Не знаю, каким боком его занесло к нам в клуб, но сейчас это очень пригодится, когда Росс поставит на уши всю страну.
Мы с Оли заходим в нашу комнату на два номера, и первое, что я вижу, – полуголая женщина. Она сидит на общей территории с сигаретой и банкой пива в руках. Ее рыжие волосы забраны в высокий хвост, а на лице, которые когда-то было очень красивым, размазан макияж. Думаю, она старше меня года на три. Когда женщина замечает нас с Оли, она машет рукой и заплетающимся языком визжит:
– О, приветик, соседи! Я Брук.
– Оденьтесь, здесь ребенок, – поморщившись, говорю я.
Брук закатывает глаза, но все же надевает халатик. Она очень тощая. На спине, бедрах и шее виднеются синяки и засосы. Выкинув старую сигарету, Брук зажигает новую и кивает в сторону своей комнаты:
– Я тоже с ребенком. Наконец-то нашла спиногрызу компанию, а то он в край меня достал.
Она подмигивает Оливеру, и брат буквально вжимается в меня.
– Джозеф! – кричит она. – Выйди поздороваться!
Из комнаты выбегает наимилейший мальчишка с рыжей копной волос. Он тоже очень худой. Они явно недоедают. У мальчика на щечке красуется большая ссадина, а под глазами огромные синяки. Несмотря на явное отставание в росте, Джозеф примерно одного возраста с Оли. Одежда грязная, вся в дырку. Его глаза настороженно осмотрели нас на предмет опасности. Мое сердце сжалось от ужаса: я увидела в этом мальчике худшую версию собственного детства. Мы с Оли, проведя в дороге ни один час, выглядели лучше. Очень сомневаюсь, что у мальчика хорошая жизнь.
– Здравствуйте, – Джозеф сцепляет ручки за спиной и неуверенно шагает к нам.
Я не могу сдержать улыбку и, опустившись на корточки, здороваюсь с ним. Думаю, он не увидел в нас опасности и подошел чуть ближе. Оли с Джозефом обменялись детскими, немного нелепыми рукопожатиями, а я нашла в кармане шоколадные батончики и угостила их. Зеленые глаза нашего маленького соседа загорелись, от чего мне стало еще больнее.
– Здесь есть небольшая площадка, – неуверенно говорит Джозеф, смотря на меня. – Можно мы с Оливером поиграем там? Мне скучно постоянно качаться одному.
– Да, но не уходите далеко, и возвращайтесь через час, – кидаю испепеляющий взгляд в сторону матери Джозефа, которая, видимо, собралась ужинать пивом. – Я принесу нам ужин. Ты же не против поесть с нами?
Глаза Джозефа снова вспыхивают, и я едва сдерживаюсь, чтобы не накинуться на эту сучку. Кивнув, мальчики убегают во двор. Заношу вещи в нашу комнату и быстро принимаю душ. Когда я возвращаюсь в гостиную, нахожу соседку в том же положении. Я не собираюсь с ней говорить, но она окликает меня.
– Эй, клиентами я не делюсь, предупреждаю сразу. Ты хороша, так что найдешь своих, – заявляет Брук с хитрой ухмылкой на губах. – Но владельцем делюсь. Он щедрый. За минет и треть выручки пустил нас с Джозефом пожить здесь и обещал не звонить копам.
Если бы я сказала, что возмущена, то это было бы преуменьшением. Очевидно, что она проститутка, но эта сучка подумала, что я в ее лиге?
Рыкнув на нее, подхожу к ней, вырываю сигарету изо рта и подношу нож к ее горлу. Бабочка сверкает под светом лампы. Брук взвизгивает и поднимает руки наверх, но не дергается. Ее глаза шокировано расширяются.
– Слышишь ты, тупая сука, мне нет дела до твоего дерьма, – рычу я, чуть надавив тупой частью ножа на ее горло. – Но давай договоримся: ты не будешь водить сюда своих «клиентов», пока мой ребенок рядом, а я не прирежу тебя. Мы услышали друг друга?
Брук кивает, и я убираю нож. Я немного жалею, что не могу пырнуть ее хотя бы за отношение к собственному сыну, но это не мое дело. Брук уползает в свою комнату, а я еду в кафе, где беру еду на четверых. Джозеф вряд ли ел что-то последние несколько дней, и ему не помешает лишняя порция теплой пищи. После ужина я включаю мальчикам мультик, а сама убегаю в туалет.
Токсикоз – это дерьмово. Особенно когда бежишь от отца своего будущего ребенка.
Глава 1
Год и восемь месяцев назад, Тандер-Бей, провинция Онтарио, Канада
Врач хмурится, глядя на весы. Честно говоря, я даже не хочу знать, какая цифра высветилась там сегодня. Несмотря на мое нынешнее положение, вся моя одежда велика мне. Когда живота еще не было, мне пришлось обновить гардероб. Из уверенного «М» я стремительно сбросила до «XS», а иногда и «XXS», если влезала грудь. Она сбежала от меня последней. Я не выглядела как модель, худоба мне не идет. Я похожа на онкобольную. Для меня потеря веса обернулась еще и жуткими синяками под глазами и выпадением волос. Витамины потихоньку начали помогать восстанавливать мои потери, но я все еще выгляжу плохо. Глажу себя по животу, пытаясь хоть как-то успокоиться. Малыш легонько пинает меня, давая понять, что с ним все хорошо.
– Вы потеряли два килограмма с нашей последней встречи, хотя должны были набрать, мисс Скотт, – доктор Робинс качает головой. – Вы начали проходить терапию?
Спускаюсь с весов и киваю. Доктор Робинс указывает на кушетку, и я ложусь. Она не отчитывает меня за потерю веса, даже когда видит выпирающие кости на ребрах и ключицах. Мы сразу поняли, что беременность будет трудной. Я сделала немало усилий, чтобы продержаться почти до седьмого месяца. Мы с моим малышом были бойцами.
Доктор Робинс приступает к УЗИ. Морщинки на ее лице наконец-то расправляются, и она улыбается.
– Ребенок в порядке, никаких патологий, – говорит доктор Робинс, показав мне монитор. – Может быть, сейчас вы хотите узнать пол? Сейчас почти все опасности позади.
Неуверенно смотрю на изображение своего ребенка. Он или она в порядке. Я так боялась лишиться и его, что отказывалась узнавать пол. Вдруг я бы потеряла его, уже начав придумывать имя или даже покупая одежду? Мой психолог убедил меня сделать шаг навстречу нормальной жизни, так я и поступлю.
– Хочу, – выдавливаю я.
Доктор Робинс улыбается чуть шире.
– Девочка, – шепчет она, словно боится меня спугнуть. – У вас будет девочка со стальным характером, Келли.
По щекам струятся слезы, и я кладу руку на свой живот. Прости, малышка, что тебе пришлось сражаться еще до появления на свет.
***
Тара с умилением глядит на снимки УЗИ. Эта татуированная рокерша с ярко-красными дредами и пирсингом почти во всех возможных местах едва сдерживает слезы и отправляет фотографии моей малышки своему мужу. Мы познакомились с ними несколько месяцев назад, когда мы с Оли только приехали в Тандер-Бей. Тара – владелица кафе, расположенного возле мотеля, где мы остановились, пока искали жилье. Как-то так вышло, что у родственников Тары был дом, который они не могли продать. Мы случайно заговорили об этом, и спустя неделю я уже обставляла его.
Дом неновый, но крепкий и очень уютный. Он расположен на окраине, возле леса. До ближайших соседей идти не менее десяти-пятнадцати минут. Мы с Оли хотели уединенности и были в восторге, увидев его. Двухэтажный, просторный, приглушенного зеленого цвета с высоким забором, садиком и бассейном на заднем дворике. Сад я пока не восстановила, да и для купания рано. На дворе март все-таки.
На телефон приходит уведомление, и я открываю сообщение:
«Здравствуйте! Хочу посмотреть дом. Вы еще его показываете?»
Терапия у психолога, витамины и все процедуры для сохранения беременности заметно опустошили мои накопления. Оли, к тому же, начал заниматься в театральном кружке, а он тоже недешевый. Теперь мне надо покупать все для рождения дочери, а так как какое-то время я не смогу работать, я решила сдавать в аренду второй этаж дома. Я не сразу пришла к такой идее, но деньги мне нужны. На второй этаж есть отдельный вход, есть свой санузел. Конечно, кухня одна, как и гостиная с прачечной, но они достаточно изолированы. Нам с Оли и малышкой вполне хватит оставшихся четырех комнат на первом этаже.
Я свыклась с мыслью о соседе или соседях, но вот люди оказались придирчивы. Одни жаловались на отдаленное расположение, другие – на несовременный ремонт. Да, дом не был примером стиля хай-тек, но в этом и был его шарм. Он семейный и простой. Ладно, признаюсь, что главная причины несостоявшихся сделок – моя беременность. Сколько бы раз я ни говорила о хорошей шумоизоляции, они больше мне не звонили.
В основном я рассматривала женщин, а сейчас мне написал Декстер. Вряд ли он окажется женщиной, да? Поджав губы, думаю, что ему ответить. Может быть, он женат? Или ищет жилье для сестры или подруги? От показа ничего же не случится. Я всегда смогу отказать.
«Здравствуйте! Да, когда вы сможете подъехать?» – отвечаю я.
«Через час подойдет?» – мгновенно пишет Декстер.
Согласившись, я убираю телефон и говорю Таре:
– Новый потенциальный сосед хочет посмотреть дом.
Тара отрывает глаза от снимков УЗИ и вопросительно поднимает бровь. Она прекрасно знает, что мужчин я не рассматривала.
– Хочешь, я заберу Джуда завтра? – Тара говорит про Оливера. Ее дети уехали в колледж летом, и им с мужем очень нравилось сидеть с Оли, вспоминая, как она говорит, молодость. – Мы хотели взять пиццу и поиграть в настольные игры.
– Я спрошу у него, хорошо? – обняв Тару, я беру еду, которую она почти насильно дала мне, и ухожу из кафе.
По пути домой я заезжаю в театр за Оливером. Ужин нам готовить не придется, и я смогу поделиться новостью с братом. В новых документах он вновь стал моим братом, а не сыном, но я позаботилась о чистых бумагах об опеке. Мне очень не нравилась идея о том, что Оли должен будет называть меня мамой. Это неправильно.
От мыслей о маме мне все еще больно. Я вижу ее мертвые глаза, смотрящие в никуда, и злюсь. Прошло время, но ненависть не прошла, как бы я ни желала оградить свою доченьку от этого. Мне плохо от мысли, что мой ребенок будет расти без отца. За это я тоже ненавижу.
Когда мы подъезжаем к дому, Оли помогает мне с сумками и складывает еду в холодильник, пока я привожу в порядок часть дома, на показ которой скоро придут. Сев в гостиной, зову брата. Оли прибегает со стаканом сока и горстью витаминов. Конечно же, я забыла о них. Сажу Оливера к себе на колени и достаю снимки УЗИ. Брат заинтересовано смотрит на картинки и догадывается:
– Ты узнала, кто у тебя в животике?
Оли говорит на итальянском. Мне так не хватало моего тайного языка, что я предложила брату выучить его. Он с радостью согласился. К тому же, так мы можем секретничать прямо на людях. За месяцы нашей жизни в Тандер-Бей итальянский язык стал традиционным в нашем доме. Конечно, пока Оливер знал мало, и мы не откинули английский язык.
– Это девочка, – улыбаюсь я.
Оливер радостно обхватывает мою шею и обнимает.
– Когда объявим голосование за имя? – уже на английском спрашиваю я. – Тара, ее муж и дочь, Лесли и Чарли участвуют.
Оливер спрыгивает с моих колен и садится рядом.
– Может быть, на твой день рождения? – предлагает он, а до меня только доходит, что через каких-то три недели мне исполняется девятнадцать. Оливер, похоже, замечает замешательство на моем лице и хмурится: – Селена, ты забыла о своем дне рождения? У тебя память, как у старушки.
Возмущенно щиплю его за бок и восклицаю:
– Я просто беременна, маленький грубиян!
От моего праведного гнева Оливера спасает звонок в дверь. А вот и возможный сосед. Держась за поясницу, поднимаюсь с дивана и ступаю к парадному входу. Не могу сказать, что сегодня много ходила, но ноги отекли и жутко болят, как и спина. Официально заявляю, что все рекламы и фильмы, где беременные женщины постоянно улыбаются и едва ли не скачут по радуге, – полный бред. Это придумали мужчины, которые считают, что выращивать нового человека в своем теле легко. На деле же, я могу сравнить беременность с Лернейской гидрой. Когда прекратился токсикоз, вместо него появились газы и боли в спине. В общем, отрезаешь голову одной проблеме, и на ее месте появляются две новые.
Очень легко, не так ли, вы, женоненавистники?
Отпираю замок и вижу… видимо, Декстера. Ни за что! Он жить со мной не будет. Нахмурившись, оглядываю его с ног до головы. На вид ему около двадцати-двадцати пяти. Декстер стройный, с крепкими мышцами, узкой талией и широкими плечами, выше меня на добрую голову. Темно-каштановые, почти черные, волосы уложены назад, и несколько прядей падают на лоб. Мое мертвое либидо слегка шевелится, когда я натыкаюсь глазами на острые, точеные, как у скульптуры из «Метрополитена», скулы. Декстер выглядит, как модель. Я серьезно. Он вполне подходит на роль влажных мечтаний всех девочек, потому что он олицетворение клише «плохой парень». Даже одет он подобающе: черные джинсы, облегающая белая футболка и кожаная дубленка. Готова поспорить, что в теплое время года он носит косухи. От дальнейших разглядываний меня спасает замешательство, ярко исказившее лицо Декстера. Его кофейные глаза буравят мой живот, словно мой потенциальный сосед впервые видит беременную женщину. Он часто моргает, пытаясь понять, видится ему или нет.
Класс, еще один ненавистник беременных.
– Ты… беременна? – глубокий голос с легкой от курения хрипотцой звучит не менее ошарашено, чем выглядит Декстер.
Закатив глаза, одергиваю край домашней футболки и бурчу:
– А ты экстрасенс? Никогда беременных не видел?
Декстер встряхивает волосами и пытается скрыть свое удивление, придав лицу спокойствие. Прежде, чем пригласить его в дом, сразу объявляю:
– Если будущий ребенок – проблема, то уходи сразу.
Честно говоря, надеюсь, что он откажется, потому что такие красивые мужчины точно должны приводить своих подружек в дом. С будущим ребенком мне такого не надо. К тому же, сами мужчины… я не доверяю им. Последние мужчины в моей жизни уничтожили мою жизнь.
Дергаю накладной протез, невольно вспоминая все, что случилось в Нью-Йорке, пока Декстер думает. Мужчина проводит ладонью по волосам, убирая их с лица, и качает головой.
– Нет, это не проблема, – все органы сжимаются, но я все же отступаю назад, пропуская его. Декстер оглядывает коридор и указывает на лестницу: – Спасибо. Моим будет второй этаж?
– Да, – киваю я, поджав губы. Надо как-то его спугнуть, потому что пока перспектива соседства с Декстером мне не нравится. – Со мной еще живет младший брат.
Декстер пожимает плечами и протягивает мне руку.
– Извини, я совсем забыл представиться. Я Декстер, можно просто Декс, – его губы изгибаются в небольшую улыбку.
Нехотя вкладываю свою ладонь в его.
– Келли.
Из своей комнаты выбегает Оливер в своем любимом костюме какого-то супергероя. Брат не смущается и здоровается с Декстером. Они обмениваются рукопожатиями.
– Так ты фанат Черной пантеры? – спрашивает Декстер, опустившись на корточки. Глаза Оли вспыхивают, и он часто кивает, воодушевленный таким поворотом разговора. – У меня есть несколько винтажных фигурок. Я покажу тебе, когда приеду с вещами.
Какая самонадеянность! Я еще не сказала, что пущу его. Но Оливер, похоже, уже растаял. Оли подхватывает Декса за руку и тащит наверх. По пути они обсуждают последний фильм Marvel, и я беру на заметку, что мне надо лучше следить за тем, что смотрит мой брат. Вряд ли семилетнему мальчику стоит смотреть боевики, пусть и про супергероев.
Втроем мы поднимаемся наверх. Оливер проводит экскурсию: на втором этаже есть полноценная спальня с кроватью, комодом, небольшим балкончиком с видом на задний двор, санузел и две небольшие комнаты, не обставленные никакой мебелью. Чердак я предлагаю для совместного использования. Мне пригодится он для вещей малышки.
– Джуд, выйди, пожалуйста, я хочу с Дексом поговорить, – Оли кивает и уходит, пока Декстер осматривает балкон.
Мужчина выходит и говорит:
– Мне все нравится. Я думал, что места меньше, поэтому предлагаю в два раза больше. Я давно искал место ближе к лесу.
Только сейчас я улавливаю американский акцент. Он не канадец. Декстер не выглядит, как человек, который не может позволить себе отдельное жилье, но мой дом – единственный в округе, расположенный почти в заповедном парке. Он предлагает отличные деньги. Черт.
– Я сдаю второй этаж до того момента, как не найду работу, – использую последнюю уловку, чтобы он отказался жить здесь, потому что сама от лишних сотен каждый месяц я не откажусь. – Сейчас я почти на седьмом месяце, поэтому где-то на год. Подойдет?
Декстер ухмыляется, явно поняв, куда я клоню. Сложив руки в карманы, он пожимает плечами.
– Я не планирую оставаться в Тендер-Бей на всю жизнь, – заявляет Декс. – Так, мне надо что-то подписать?
Тяжело вздохнув, я приношу ему бумаги и ключи от второго входа, и Декстер сразу же переводит мне залог и аренду за два месяца. Я хочу поскорее выгнать его, чтобы прилечь и свыкнуться с мыслью, что мой новый сосед – сексуальный горячий плохиш.
Все как обычно, все через одно место. Не умела же я жить, как нормальный человек, так зачем же начинать, правильно?
Оливер очень радуется новости о том, что Декстер теперь будет жить с нами. Не знаю, о чем они говорили, но мой брат смотрит на этого мужчину, словно у того над головой сверкает нимб.
– Когда ты к нам переедешь? – зачарованно глядя на Декса, спрашивает Оливер.
В последний раз он смотрел так на Росса и Ника. Мое сердце щемит, когда я вспоминаю о них. Оливеру нужен отец, и он бросается на любую более или менее достойную мужскую фигуру в его жизни. Я росла без отца, моя дочь будет расти без отца. Не знаю, почему именно сейчас меня стало это так беспокоить. Отмахнувшись от печальных мыслей, возвращаюсь к разговору двух мужчин.
– Завтра, если Келли разрешит, – Декс многозначительно смотрит на меня, явно манипулируя симпатией Оливера.
– Конечно, – сквозь зубы произношу я.
Но Оли грустнеет, потому что завтра он идет на ночь к Таре и ее мужу. Он слишком любил их совместные пятницы, чтобы отказаться от гостей даже из-за нового соседа.
– Завтра меня не будет дома, – надув губы, вздыхает Оливер, а потом его глаза снова загораются. Черт, какая гениальная идея на этот раз пришла в его миленькую головку? – Может быть, Декс может остаться у нас на ужин? Тара положила нам много еды сегодня.
Хитрый маленький засранец.
– Брат, мы только с ним познакомились, – на итальянском ругаюсь я на Оливера. – Он наш сосед, а не друг, не забывай!
Оливер выпячивает нижнюю губу и умоляет:
– Сестренка, пожалуйста, он мне нравится.
Декстер вопросительно смотрит на нас. Ему придется привыкать к итальянской брани. Я потеряла маму, но упускать ключ к своим корням не собираюсь.
– Мы итальянцы, – коротко объясняю я. Жестом указав на кухню, говорю: – Декс, ты можешь поужинать с нами.
Моя спина через полчаса уже умирает, но я остаюсь за столом. Декс и Оливер о чем-то весело говорят, покончив с едой и десертом. Ковыряясь в тарелке, не могу запихать в себя ни кусочка. Еда кажется ненужной, слишком тяжелой и ничуть не аппетитной, хотя я знаю, что она вкусная. Почувствовав на себе взгляд, поднимаю глаза и вижу, что Декстер внимательно смотрит на мою тарелку, а затем на истощенные руки и выпирающие ключицы. Пытаюсь заставить себя положить в рот кусочек мяса, но не могу. Глаза тут же жгут слезы. Обняв живот, я встаю из-за стола.
– Прошу прощения, я устала, – бросаю я и убегаю в свою комнату, не попрощавшись с Декстером.
Мне стыдно, что я не могу поесть. Моя малышка нуждается в силах, но я не могу. Несколько часов глажу живот, бормоча извинения перед дочкой. Я ужасная мать.
