Не знаю, кто кому и зачем дал час времени, но я счел лучшим этим воспользоваться и тоже покинуть город. Жена опять отказалась куда-либо ехать, но на этот раз не так уверенно, как с самого начала. Продолжая ворчать, она начала собирать вещи себе и дочке. Вообще-то я все необходимое уже давно сложил в сумки, но по опыту знал, что спорить бесполезно, и стал терпеливо ждать. На самом деле Наталья была согласна с тем, что нужно ехать к ее брату в Зеленоградск, и спорила только по инерции. Самым красноречивым тому подтверждением являлся факт, что всего через сорок пять минут мы кидали сумки в багажник (ту, что с ружьем, я тоже прихватил) и все втроем садились в машину, подержанный, но в приличном состоянии джип в японском понимании этого слова.
Но как я ни старался, в обозначенный час мы все равно не уложились. Оставалось совсем немного, как дорогу впереди перекрыли странные танки. Я сразу нажал на тормоза, не зная, что делать. Из бронемашин вылезло больше десятка высоких, но худых фигур в форме такого же то ли синего, то ли фиолетового цвета, как и сама бронетехника. Вот чего я не захватил, так это бинокля, а подъезжать поближе, чтоб лучше рассмотреть, ну совершенно не хотелось.
Собралась хоть и небольшая, но толпа зевак. Как же без этого? Какой-то мужчина даже подошел к танкистам и что-то спросил. Не удивлюсь, если про то, какое кино снимают. Вот его-то двое непонятно какой армии принадлежащих военных и схватили. Быстро поставили на колени, а третий выхватил висящий на пояса меч (да, именно меч!!!) и одним ударом отрубил бедняге голову. Толпа с криками бросилась врассыпную. Но палачей это как будто не беспокоило. Они спокойно, без суеты, выловили замешкавшуюся толстую тетку, поставили ее на колени, и все повторилось.
Дальше я смотреть не стал. Изо всех сил нажал на газ и с места рванул, резко свернув в переулок.
Как ни странно, но из города вырвался без проблем. Повезло. Первое, что сделал, это свернул на районную дорогу, а потом вообще на грунтовку. Желания ехать по главной автостраде почему-то не было. Наталья видела, как рубили головы, и теперь ни слова не говорила против. Решили до Клайпеды добираться, по возможности держась краевых дорог. Через Советск ехать было бы, наверное, разумнее, но я ту дорогу знаю намного хуже, а уж районных не представляю вообще. Придется рискнуть, надеюсь, паром еще будет ходить. Также надеюсь, получится найти заправку, не выезжая на главное шоссе.
Паршиво было то, что джипиэс не работал, а я уже успел привыкнуть к этому благу цивилизации. Интересно, это неведомый враг его сумел отключить, или сами американцы вернули военную технологию армии по причине начала войны? Он показывал отсутствие спутника, предлагал немного подождать. Хорошо, что хоть карта там была, а то с выдранной из телефонного справочника много не напутешествуешь.
Когда стояли на обочине и вместе с женой изучали карту района на маленьком экранчике прибора, у меня зазвонил мобильник. Совершенно не ожидал. После отключения вначале местного радиовещания, а потом связи со спутниками почему-то был уверен, что уж мобильная связь точно не действует. Проверял только Интернет. Как оказалось, зря.
Звонил Саулюс, знакомый, с которым мы иногда ездим в тарелки пострелять. Поинтересовался, как я, и поздравил с тем, что вовремя сбежал из города. У самого ситуация сложная, сидит дома и ждет жену. Не знает, дождется ли вообще, так как позвонить не получилось, она опять телефон дома оставила. А прямо под окнами стоит несколько то ли танков, то ли бронетранспортеров пришельцев. Именно пришельцев, он совершенно уверен, очень хорошо рассмотрел. У людей, даже у негров, обезьяньих морд не бывает. Нет, отдельные уроды, конечно, встречаются, но столько в одном месте, да еще и одинаковых точно маловероятно.
И эти обезьяны прямо у него под окнами рубят головы людям. Причем странно как-то рубят, с непонятной целью. Хватают человека, и пока его казнят, мимо могут хоть пробежать, хоть спокойно пройти несколько десятков, их не тронут. Потом хватают следующего, и все повторяется. Если рядом нет пешеходов, а они по понятным причинам быстро кончились, останавливают проезжающую машину, стреляя по колесам. И опять же хватают водителя, пассажиры же, если такие имеются, могут тем временем спокойно убежать. Впечатление такое, что цель не уничтожить как можно больше, а запугать и посеять панику.
Раз из остановленной машины попытались отстреливаться из пистолетов. Одного пришельца даже убили, но сразу были подавлены огнем из винтовок или чего-то другого, но точно не стреляющего очередями. Еще две полицейские машины с мигалками подъехали, но их сразу из башенных пулеметов расстреляли.
А ситуация все ухудшается. Обезьяны уже начали людей из квартир выковыривать, правда, пока из соседней девятиэтажки. Вот Саулюс и не знает, что ему делать – ждать жену или бежать самому. В том, что двух пришельцев пристрелить сумеет, не сомневается. Тем более что в дома они заходят парами и ведут себя крайне беспечно, несмотря на уже полученный отпор.
Увы, ничего не смог посоветовать приятелю. Единственная польза от его звонка – моя Наталья еще раз убедилась в том, что поступили правильно.
До Клайпеды мы добрались благополучно и даже на паром попали. Литва пока жила мирной жизнью, и уничтоженная база НАТО, и резня в Шауляе тут никого не волновали. Почти никого, очередь на паром, со слов местных, была в разы больше, чем обычно в такое время года. Вообще, ощущалось какое-то напряжение в воздухе (или это мне просто мерещилось по причине того, что я видел в своем городе и знал больше остальных?). Радио тоже работало как-то избирательно. Местные станции все без исключения, а вот ретранслируемые – какие как. И еще какой-то молодой парень с айфоном, стоявший впереди в очереди на паром, все время возмущался отсутствием Интернета, заявлял, что в Англии такого точно не могло случиться.
Границу пересечь не удалось. Не было больше границы. Вернее, была, однако слишком осязаемая. Непрозрачная, не пропускающая сквозь себя ничего, кроме света и воздуха, стена из белого тумана. Да и свет через нее проходил тоже как-то странно, совсем не так, как через густой туман или неплотные облака. Молочная преграда его просто пропускала, совершенно не отбрасывая тени. Стена выходила из Куршского залива, пересекала косу от берега до берега, точно по государственной границе, и уходила в Балтийское море. Позже выяснилось, что в море, ровно в двенадцати морских милях от берега она сворачивает на восток и идет вдоль всего побережья. То есть страна осталась одна и была полностью отрезана от внешнего мира.
А когда объявили, что нужен человек, чтоб рубить головы мертвым обезьянам и насаживать их на пограничные колья, я вызвался добровольцем. После того, что они вытворяли в моем городе, никаких отрицательных эмоций эта работа у меня не вызывала.
Альгирдас. Защитник свободы
Итак, сегодня! Все уже решено!
Давно пора было отсюда сваливать, но до сегодняшнего дня у меня возможности не имелось. Не вплавь же через залив перебираться, в самом деле. Ох и тяжело было Витаутаса уговорить. Такого придурка еще поискать нужно, но теперь есть на чем на тот берег безопасно переправиться. А лозунги о том, что нужно родину защищать, пускай засунут себе в одно место. Чью родину? На Куршской косе литовцев и половины нет. Русских куда больше. Нет, там и белорусы, и украинцы, и даже жиды[2] имеются, куда же без них.
Так что пускай они и защищают, а с меня хватит. Назащищался. У меня даже справка есть. Там так и написано, черным по белому: «Защитник свободы».
Был тогда молодой и глупый, у сейма стоял. Всерьез верил, что прямо сейчас на нас русские танки попрут. Говорю, что глупым был. Да кому мы тогда на фиг были нужны? Это уже потом выяснилось, что вся наша независимость от самого начала и до конца была срежиссирована в Москве, чтобы потом было кого в развале СССР обвинить и спокойно госсобственность делить. А тем, кто вышел к сейму и телебашне, отводилась почетная роль массовки.
Нет, те, кто в сигнатары пролез, потом себе жирные куски поотрывали, а дуракам вроде меня только льготы при проезде городским общественным транспортом. Да и то остальные пассажиры кривятся, когда в автобусе свою справку контролерам показываю. Жить стало лучше, чем при советах. Ага, как же. Тем, кто наворовать успел, конечно, стало, а простым людям чем? Наличием китайских товаров? Вот не верю я в то, что если бы не развалился Советский Союз, то развалился бы Китай. Так что в этом смысле точно ничего не изменилось бы. Разве что за качеством этих самых китайских товаров чуть лучше следили бы.
Раньше мы были советской заграницей. Люди со всего Союза приезжали посмотреть на то, как хорошо живем. И сами по всей стране могли ездить, и там прекрасно принимали. Как же, Литва, Рига… Вот почему все были уверены, что Рига в Литве, я так до сих пор не смог понять. Но в любом случае хорошие были времена.
Кто-то думал, что вступим в Евросоюз и будет то же самое. Идиоты. Нет, теперь у нас тоже особенный статус. Были советской заграницей, стали европейской задницей. Ну и кому охота быть патриотом задницы? Мне – точно нет.
Вот когда Литва была советской заграницей, я ее защищал. Не вру. И неважно, что никаких русских танков на самом деле не было. Мы ведь верили, что будут! И от американских танков я в те времена тоже стал бы родину защищать. Каким бы сейчас циником ни был, но совершенно искренне в это верю. А вот задницу пускай защищает кто-нибудь другой. Без меня.
Что-то Витас опаздывает, ведь договаривались на два часа ночи. Сижу тут теперь и нервничаю, вон даже на философию потянуло. Можно подумать, что перед самим собой оправдываюсь. Не делаю я ничего такого, из-за чего пришлось бы оправдываться, особенно перед собой. Черт бы побрал этого придурка! А вдруг вообще не придет? Заложить не заложит, просто побоится плыть? Например, не поверит листовкам пришельцев. С него станется.
Я и сам не всему написанному там верю, но и тут оставаться не намерен. Хорошее трехразовое питание каждый день? Не вижу ничего особенного, у пришельцев наверняка синтезаторы всякие имеются. Какие же они на фиг пришельцы без синтезаторов? Об этом любой ребенок знает. Лучшее медицинское обслуживание в галактике? Вот это вряд ли, но в любом случае будет лучше, чем на Земле президентов лечат. Легкая работа? Не знаю, но скорей всего так. Какие из людей вообще работники? Скорей всего, посадят для виду никому не нужные бумажки перекладывать, по три часа в день, и все. Каждому пятикомнатная квартира со всеми удобствами? И что тут такого? Наверняка им нетрудно построить.
И самое главное, что с основным их аргументом не поспоришь. Если бы захотели, то давно бы нас уничтожили. В любом случае, от того, что у начальника морда гориллы, хуже не станет. Тем более что я не с пустыми руками к новым хозяевам иду. Сведения о самозваной республике Куршская Коса собрал, какие смог. И про армию, и про оружие, и где штаб… Все равно у них никаких перспектив, а мне хоть какая, да польза. Трудней всего было Витаса убедить, что никто нас в полицаи не погонит. Это пойманные пленные орут, мол, не виноваты, их гориллы насильно погнали. Но многие потом признаются, туда только добровольцев берут.
Если Витаутас не передумает, то все будет хорошо. План у нас простой и поэтому надежный. По ночам тут никто не воюет. Обезьяны ни разу не пытались переправиться на эту сторону не то что ночью, но и в сумерках. Может, у них зрение какое-то особое, может, техника безопасности не позволяет, может, еще что, но факт остается фактом. Поэтому и тут давно уже никто всерьез в ночное время берег не охраняет. Так что главное – бесшумно отплыть подальше, а там нас уже никто не остановит. Вот для этой-то бесшумности мне и нужен напарник, у него есть запасной ключ от цепи, которой закрепляют лодки. Сломать или перепилить совсем тихо не получится, да и на веслах второй человек лишним не будет.
Шаги. Точно Витаутас. Опоздал на целый час и двенадцать минут. Чтоб его черти взяли.
– Альгис, ты тут? – почти не понижая голос, спросил он темноту.
Идиот! Он бы еще на весь берег заорал. Ну ничего, переплывем на ту сторону, и больше я этого дебила не увижу.
– Тихо, – шепчу я в ответ. – Ключ с тобой?
– Да.
– Тогда пошли.
Андрей. Лесной брат
Мне всегда было забавно, как малые народы из отколовшихся республик собственных бандитов партизанами называют. Ладно, если бы те действительно с Советской властью боролись, так ведь нет, сидели, забившись по своим лесным норам, и местных грабили. Исключительно местных, так как русский солдат был все же вооружен и мог дать отпор. Даже новые «союзники» американцы в одном фильме изобразили этих самых лесных братьев не просто бандитами, но еще и каннибалами, поедающими литовских детей. Кто знает, пусть и случайно, но вполне возможно, что на этот раз не соврали. Однако любой стране нужны герои, и за неимением других назначили этих. Уж лучше бы действительно придумали кого.
И кто бы мог подумать, что сам назовусь лесным братом, да еще и в эфир с этой ахинеей выйду. Скажу сразу: был пусть не сильно, но пьяным, на трезвую голову до такого точно бы не додумался.
Только обо всем по порядку. Лично для меня началось все с того, что мы, четверо друзей, отправились в лес пострелять по тарелочкам. Нелегально, разумеется. Да и тарелочек как таковых у нас тоже не было, но с их ролью прекрасно справлялись бутылки. А кто возит в лес пустые бутылки? Правильно, никто. Вот и мы везли тару исключительно полной, а стреляли по ней только после того, как использовали содержимое строго по назначению. В общем, неплохо мы вчетвером тогда погуляли, от души. Ничуть не хуже, чем на настоящую охоту съездить. А что? Два дня в лесу, в полном отрыве от цивилизации. Отдых что надо.
Очухались на утро второго дня, когда услышали где-то невдалеке выстрелы и женские крики. Сначала подумали, что это такая же компания развлекается, только еще и с девочками, но тональность тех криков была вовсе не похожа на веселый визг. Все говорило об одном – кого-то убивают или насилуют. Хорошо, мы оба джипа с самого начала спрятали, отогнав в укромный отнорок с лесной дороги или, скорее, просеки. Поэтому сейчас можно было либо затаиться, либо ползти проверить, что там, но в любом случае не опасаться за наши машины.
Так и сделали. В смысле, похватали ружья и осторожно направились в сторону криков и редких выстрелов, а не затаились. На лесной дороге нас ждал сюрприз. Двухэтажный. Не сюрприз двухэтажный, разумеется, а автобус. Как его вообще на эту просеку занесло? Тут и джипы-то не без труда проезжают. Из застрявшего и слегка накренившегося цветастого автобуса с разбитыми пулями стеклами раздавались женские крики, а стреляли то ли из ружей, то ли из винтовок какие-то непонятные типы в одинаковой синей одежде, похожей на форму (хотя я никогда такой и не видел), стоящие широким полукольцом.
У дверей автобуса лежало никак не меньше десятка тел, по всей видимости, тех, кто пытался спастись бегством. И почти все они принадлежали девушкам. Теперь военные непонятно какой армии не спеша стреляли по окнам. Выбить стекло с противоположной стороны и спрыгнуть с не такого уж и высокого второго этажа почему-то никто не пытался. Самые смелые лежали на земле.
Я крепче сжал свою «Сайгу» двенадцатого калибра. У нас у всех, кроме Сашки, был именно этот калибр, а у него мелкашка. Силы вроде бы и равны, четверо против четырех, но из-за этой самой мелкашки огневой перевес был не на нашей стороне. Несмотря на это, где-то в районе груди появилось совершенно иррациональное жгучее желание напасть на бандитов, расстреливающих автобус. И, похоже, не у меня одного.
– Не смотрите на меня так, – заговорил шепотом Сашка, – я из своей красавицы любому из них в глаз попаду раньше, чем вы вообще прицелиться успеете.
Тут он не врал. Из нашей четверки Александр самый меткий стрелок.
Поскольку выстрелы не прекращались, мы решили действовать, а то так и спасать скоро некого будет, да и бандиты сейчас представляют из себя наиболее подходящую мишень, увлеченные расстрелом мирного автобуса. Быстро распределили цели и приготовились.
– Вы начинайте по готовности, а я следом, – сказал Сашка.
Оно и понятно, он почти снайпер, а у нас с похмелья руки трясутся. У меня, во всяком случае, точно. Поэтому целюсь как никогда тщательно. Хорошо, что с такого расстояния да крупной картечью из двенадцатого калибра снайпером действительно быть не обязательно.
Слышу грохот выстрела справа и тоже спускаю курок. Попал! Но жму еще раз. А вот Макс своего только ранил. Целюсь и в него, но не успеваю – практически неслышный на фоне двенадцатого калибра выстрел из мелкашки, и последний противник падает.
Осторожно подходим поближе. Из автобуса все еще слышны уже даже не крики, а жалобный скулеж или плач. От вида человеческих тел, большая часть из которых принадлежала совсем молоденьким девушкам, Димку выворачивает наизнанку. Сам я рвотные порывы вполне уверенно сдерживаю.
Сдерживал. Пока не увидел, кого мы прикончили. Это были не люди! Обезьяны в форме и с ружьями. Чтоб совсем не поехала крыша, я как раз за их оружие сознанием и ухватился. Это были самые обыкновенные винтовки, вот только огромного калибра, миллиметров десять. Это же какая отдача должна быть? Или патрон ослабленный? Нужно будет проверить. Я назвал винтовочный калибр огромным? Признаю, погорячился. У них еще и пистолеты имелись. Почти копия «макарова», если бы китайцы или кто еще додумались сделать «макаров» калибром пятнадцать, а то и больше миллиметров. И как из такого монстра стрелять?
Тем временем Сашка залез в двухэтажный автобус и вывел тех, кого мы спасли. Три девушки и парень, натуральный ботаник, как с карикатуры. Он глубже всех под сиденье спрятался, Сашка его еле нашел. Вообще-то они все прятались, только поэтому и выжили. Студентами оказались, ехавшими на какой-то свой праздник.
– Забираем вещи с трофеями и по машинам, – скомандовал Сашка. – Все знакомства и разговоры потом. Неизвестно, сколько тут этих обезьян еще.
Так и сделали. Студенты похватали из автобуса какие-то сумки, а Макс с Димкой сгребли трофейные ружья, пистолеты, подсумки и вообще все, что у горилл при себе оказалось.
– За тем кустом поворот, и эти свою машину оставили, – вставил ботаник.
– Раньше сказать не мог?! – упрекнул его я. – Да и мы, дураки, не подумали. Вдруг там еще эти есть.
Машина оказалось чем-то вроде броневика синего цвета на шести колесах приличных размеров и с незнакомой эмблемой в виде весов на борту. Хотя откуда ей быть знакомой, если это не люди. Внутри никого не было. Уже хорошо. Но и ничего интересного там тоже не нашли. Разве что ящик с их патронами. Какие-то неправильные пришельцы, ни тебе бластеров, роботов, суперкомпьютеров или что там положено. И еще поплетшийся за нами ботаник, которого Енасом звали, прихватил какую-то коробку, заявив, что это рация. Он вообще-то не ботаником оказался и даже не гуманитарием, а радиотехником или чем-то вроде того, во всяком случае, учился именно на это, разве что с компьютерным уклоном (Енас позже объяснял точное название, но я не запомнил, да и без разницы).
Потом все вместе залезли в оба наших внедорожника, но из леса не выезжали, а наоборот, постарались забраться как можно глубже, по возможности избегая даже лесных дорог. Две недели вели себя как самые настоящие лесные братья, тихо сидели в лесу и не высовывались. Слушали радио. Время от времени выходила в эфир какая-нибудь радиостанция с рассказами о резне, устроенной обезьянами, но очень скоро замолкала, чтоб через несколько дней заговорить вновь. Хотя таких становилось все меньше и меньше. Лучше всего проходил сигнал из Вильнюса, его никто не глушил. Там президент, премьер и председатель сейма наперебой рассказывали, как Литве повезло, что ее приняли в галактический альянс, настоящий оплот демократии и общечеловеческих ценностей. Ничего нового в их речах не было, просто заменили Америку и НАТО на пришельцев и продолжали вешать ту же лапшу на уши, что и раньше. Буквально слово в слово.
Затем произошло знаменательное событие: Куршская коса, где застряло немало беженцев, пытавшихся прорваться в Калининград, отказалась подчиниться приказу сейма и правительства о капитуляции и объявила о выходе из состава Литвы и независимости. А гориллы казнили президента, правительство и сейм в полном составе за невыполнение взятых на себя обязательств. Все-таки правильными оказались пришельцы. Посовещавшись, мы решили переквалифицироваться из литовских в белорусских партизан и прорываться в новообразованную Республику Куршская Коса.
Когда приняли решение, достали последнюю заначку. Литровую. Не то чтобы мы напились, нет, но под это дело возникла показавшаяся тогда великолепной идея. Выйти в эфир с призывом к всеобщему сопротивлению бандерлогам. Енас тут же заявил, что рация пришельцев в полном порядке и способна накрыть почти всю Литву на любой частоте.
Вот тогда-то я и взялся за микрофон. Объявил о создании партизанского отряда лесных братьев имени народного комиссара внутренних дел товарища Берия (ну, не пришел мне в тот момент никто другой в голову, а теперь уже поздно переименовывать). Призвал народ Литвы и на всякий случай всей планеты к сопротивлению космическим обезьянам. Но не по французскому образцу, когда немцам в кармане с безопасного расстояния фиги показывали, улыбаясь при этом и обслуживая по высшему разряду в ущерб своим же. И не по американскому, что из последнего «Терминатора», который спаситель.
– Если вы меня сейчас слушаете, то вы еще не сопротивление, а вот если убиваете мартышек, тогда да, – закончил я свою речь.
Практически сразу над кронами деревьев закружил самолет. Явно по наши души. Значит, запеленговали. Быстро они, однако.
– А теперь послушайте немного патриотической музыки, – заявил я и надел на микрофон наушники от МР3-плеера.
– «Теперь я чебурашка, мне каждая дворняжка…» – понеслось в эфир (специально не выбирал, случайно так получилось).
Мы тем временем быстро протрезвели, похватали вещи, все залезли по машинам, и вскоре на поляне остались только рация пришельцев и МР3-плеер одной из девушек.
Вырваться мы тогда успели. И обнаружили неожиданную для себя вещь: жизнь как бы продолжается. На дорогах присутствует движение, хотя и очень редкое. Вот и мы поехали. Сделали почти сотню километров до первого блокпоста. Машина, перегораживающая половину дороги так, что с ходу не проскочишь, была похожа на тот броневик, который мы нашли в кустах, но с открытым верхом. Видимо, делалась на той же шестиколесной подвеске. Рядом стояли четверо. Две гориллы в уже знакомой форме и со знакомыми ружьями, только у одного на поясе еще и меч был. И два самых обыкновенных полицейских, причем у этих даже резиновых дубинок не оказалось.
Прорываться не имело смысла, так как кроме всего прочего на машине у пришельцев еще и пулемет стоял. Пришлось рискнуть и остановиться. Народ-то хоть и редко, но ездит, значит, не всех подряд хватают. Но оружие, и прежде всего крупнокалиберные трофейные пистолеты, решили держать наготове.
– Обезьяны, предъявите документы! – заявил один из пришельцев-гаишников.
Фраза настолько обескуражила, что мы не сразу поняли, что это он нас обезьянами называет. То, что сказал что-то вообще непонятное, а перевод, причем на нормальный русский язык, прозвучал из ярко-синей пуговицы на груди, мы тоже осознали не сразу.
– Документы у нас есть, – заявил Сашка и выстрелил в говорившего.
Второго положили из другой машины. Я стрелял уже в полицейского. Отдачи, какой можно ожидать от калибра в пятнадцать миллиметров, не было. Не то чтобы совсем, но ничуть не больше, чем у настоящего «макарова». Все-таки инопланетное оружие. Запоздало пришла в голову мысль, что могли бы испытать и раньше. Последний полицейский упал на землю, прикрыл голову руками и закричал:
– Не убивайте!
Быстро собрали трофеи, связали и забросили в багажник полицая (их и раньше так нередко называли, а уж теперь сам бог велел) и рванули с места, желая оказаться от уничтоженного блокпоста как можно дальше. До темноты успели спрятаться и даже костер на этот раз разводить не стали. Раньше вели себя куда беспечнее и постоянно жгли.
Еще в дороге решили, что допрос полицая будем проводить с максимальным пристрастием. После того, что мы увидели в придорожной канаве за шестиколесным кабриолетом пришельцев, никому и в голову не пришло, что с этой мразью стоит обращаться как-нибудь иначе. Там валялось изуродованное тело очень молодой девушки или девочки с явными следами изнасилования.
Не определяю я возраст современной молодежи. Вот у соседей тринадцатилетняя дочка-отличница есть, так когда она утром в школу идет, ей больше ее тринадцати ну никак не дашь, а когда вечером на дискотеку, то и пятнадцать, и восемнадцать, и больше дать можно. Да и неважно, сколько лет было той из канавы, щадить этого подонка мы не собирались. Не пришельцы же ее изнасиловали и убили? Вот не поверю я, что земные женщины им в виде прекрасных эльфиек представляются.
В любом случае настроены мы были на самые радикальные методы допроса, однако не пришлось. Пленный сам отвечал на все вопросы настолько быстро, насколько только мог. Чуял, скотина, что его ожидает. Но первый вопрос был задан не по делу, а под впечатлением.
– Почему они нас обезьянами назвали? – спросил Макс. – Ведь сами же вылитые гориллы и есть.
– Не знаю, – ответил предатель, – или у них такая ошибка в настройке переводчика, или специально так сделано, но себя они называют людьми, а нас обезьянами.
– Ну, вас, положим, за дело, но нас-то почему? – спросил я.
Полицейский промолчал, поняв, что вопрос чисто риторический.
– Какие документы требовала эта обезьяна? – задал Сашка, наверное, самый важный в нашем положении вопрос.
– Пропуск. Выдается властями пришельцев. Бумага с непонятными надписями, на вид каждый раз разными, так что подделать вряд ли получится, – затараторил допрашиваемый, не дожидаясь уточняющих вопросов.
– У тебя есть?
– Нет. Мы все время в их машине ездили, нам не нужно было.
– И как тебя угораздило пойти на службу к инопланетным захватчикам? – спросил я.
– Так ведь и сейм, и президент признали их власть, поэтому все законно. Я только выполнял приказы начальства. Моего мнения вообще никто не спрашивал.
– И где теперь тот сейм?
Полицай промолчал. Что-что, а чутье у него было, и он точно знал, когда нужно отвечать, а когда нет. Профессиональное, наверное.
– А как же те радиостанции, которые иногда выходят в эфир с сообщениями о резне, устроенной пришельцами? – спросила Гинтаре.
Допрос проводился в присутствии девушек, а Гинтаре была из Шауляя, и ее больше всех интересовал именно этот вопрос.
– Врут! – ответил полицейский и опустил глаза.
Да и без этого было понятно, что врет именно он. Дальнейший допрос показал две вещи. Во-первых, о самих пришельцах пленному было известно на удивление мало, не откровенничали они со своими слугами. А во-вторых, и для нас это главное, о расположении всех постов и странной войне, которую обезьяны вели с самопровозглашенной Республикой Куршская Коса, предатель знал очень много. О блокпостах практически все, а о войне все, кроме ее причин. Теперь у нас появились реальные шансы прорваться.
– А девчонок малолетних убивать и насиловать тебе тоже сейм с президентом приказывали? – спросил под конец я.
– Это все Лансбергис!!! – сразу выкрикнул он.
– Приказал?! – крайне удивился я.
Такой ответ бывшего полицейского меня, прямо скажем, обескуражил. То, что он станет валить вину на главного консерватора страны, трудно было предположить.
– Нет, не приказывал, а убивал и насиловал, и не только ту, что вы в канаве видели. Фамилия у напарника такая, – видя, что я ничего не понимаю, стал объяснять тот. – Даже не родственник, просто однофамилец. Мы его еще всем участком профессором обзывали.
Пленный говорил быстро и выложил еще кучу подробностей о своем напарнике. Явно боялся, что грехи того и ему припишем. Может, и не врал. По всему было видно, что службу обезьянам он не считает чем-либо предосудительным, а за убийства с изнасилованиями отвечать не хочет.
Суд над полицаем состоялся тут же. Обвинялся он в коллаборационизме. Любимейший ярлык современных прибалтийских демократов, который они с превеликим удовольствием навешивают друг другу, упрекая в этом самом по отношению к советским «оккупантам». Но в данном случае обвинение было действительно обосновано. Из восьми присяжных семеро проголосовали за смертный приговор, а одна воздержалась. Приговор был приведен в исполнение рано утром. Не спать же нам всю ночь рядом с повешенным? Мне-то почти без разницы, а вот девушкам точно не понравилось бы.
И все-таки мы прорвались!
До самого конца не верили, что все будет так просто. По словам полицая, гориллы свои паромы не охраняют. Вообще! Людей с побережья всех вывезли, а сами в том месте тоже находиться не любят. Странные попытки высадиться на Куршской косе делают не чаще, чем раз в сутки, но обычно куда реже. Так что нужно просто дождаться очередной такой десантной «операции», потом подождать, пока все пришельцы уберутся с побережья, и выбирать понравившийся паром.
Все так и оказалось, хотя, как я уже говорил, мы до самого конца не могли поверить, что будет так, до полного идиотизма, просто. Выехали к побережью залива со стороны клайпедского водоканала, где в советское время полигон был, а теперь просто пустой лес. На берегу стояло больше сотни одинаковых плоских паромов, больше похожих на понтоны. На один из таких мы и затащили оба джипа.
– Эх, взрывчатки бы, – с сожалением сказал Макс.
– Чего нет, того нет, – с не меньшим сожалением в голосе ответил Димка.
– И на буксире их все не утащишь, – согласился Сашка. – А жаль, могли бы реальный вред марсианским мартышкам нанести.
– Может, просто включить двигатели, и пусть своим ходом плывут? – спросила Гинтаре.
– Хорошая идея, – похвалил я, – если до того берега не дотянут, а все по-любому не доплывут, то хоть нас ловить труднее будет, при таком-то количестве потенциальных целей.
Именно так мы и сделали, тем более что управление этими паромами оказалось примитивнейшим. Одна большая рукоятка вперед-назад, она же газ, чем дальше нажал, тем быстрее плывешь. И еще одна похожая вместо штурвала. Все было настолько просто, что мы все, даже девушки, побежали запускать эскадру в свободное плавание. Главное было не замешкаться и вовремя самому на берег выскочить. Гинтаре и Скайсте явно не успели, как минимум по разу, и вернулись по пояс мокрые. Светлане и ботанику повезло больше, они всего лишь по колено в воде побывали. Из остальных только я слегка один ботинок промочил, но ничего страшного, не зима.