МилаЛика Мэй
Чудесная диковинка для Томки и Толика
По дороге в школу Толя и Тома разглядывали нарядные ёлки с синими, красными и зелёными шариками, что стояли у больших магазинов. Они думали, что, увидев всю эту мишуру и яркость, настроение появится само, даже без снега. Но серая, скользкая от ледяной корки плитка в точности повторяла цветовую гамму неба. Иногда на неё капал мелкий противный дождик. Снег несколько раз всё-таки шёл – дети видели его из окон школы, но, когда выбегали после занятий, того уже и след простыл. Зима у них переменчивая – то сугробы по колено, то ливень.
В один из самых холодных вечеров, когда уроки уже были сделаны, Толя ещё раз посмотрел на сидевшую у окна сестру. С каждым днём она становилась всё мрачнее, родителям ничего не говорила, а брата снова начала задирать.
– Ну-ка, уходи из моей комнаты, малявка, – указывала девочка на дверь и, не глядя на брата, нервно трясла пальцем. – Сейчас же! Топай к себе, я хочу побыть одна.
Вроде бы и голос не сердитый, и глаза печальные, а опять старается выставить брата. Что с ней такое, он не понимал. В этот раз чаша терпения мальчика переполнилась. Он вскочил со стула и вылетел из комнаты. Тома даже обернулась и приподняла рыжие брови: впервые брат так быстро её послушался.
Девочка безразлично уставилась в окно. Прислонившись щекой к стеклу, она смотрела на одинокие качели. Шёл дождь. Прозрачные полоски липли к окну и загораживали обзор. Вот бы вытереть, думала Тома, недовольно ёрзая по подоконнику. И тут, бросив взгляд на площадку, девочка заметила кого-то рядом с качелями. На лысом кусочке земли стоял мальчик в тёмно-синем пуховике и чёрной шапке. Стоп. Так это же…
– Толик!
Сестра с лёгкостью узнала брата даже в свете тусклых фонарей. Её заботил один вопрос: что он там делает на ночь глядя, да ещё и в дождь? Тома вертела головой, пытаясь сквозь налипшие на стекло капли дождя рассмотреть брата получше. Не вышло. Она видела лишь, как он присел и начал старательно ковыряться в земле рядом с кустами.
– Клад что ли ищет? –бурчала девочка себе под нос, прильнув к окну чуть ли не всем телом.
Когда смотреть стало уже невозможно из-за дождя, Тома убежала в кухню. За столом спокойно пили чай родители.
– А вы разве не видели, что Толик на улицу сбежал? – осуждающе выпалила девочка.
– Он нас предупредил, – невозмутимо ответила мама. – Не волнуйся так. Скоро вернётся. Там дождь, зря зонтик не взял.
Спокойствие родителей встревожило Тому ещё сильнее. Она переводила потрясённый взгляд с мамы на папу, а те лишь отхлёбывали чай и доедали бабушкины пироги.
Отбросив бесполезные споры, девочка вернулась к окну: змейки из дождинок совсем не оставили возможности посмотреть на площадку. Её тревожила мысль о том, что младший братик, которого она когда-то поклялась защищать, сидит там, в темноте, совсем один. Прямо как она сейчас, только при свете лампочек.
Терзаясь своими мыслями, Тома не заметила, как пролетело время. Входная дверь с грохотом закрылась, и через некоторое время к ней зашёл брат. Выглядел он вполне сухим и, что странно, радостным. Мальчик улыбнулся сестре во весь рот.
– Чего лыбишься?! – не выдержала она. – Мало того, что я тут вся, как на иголках? Куда сбежал? Зачем?
Её резкие вопросы и строгий голос ничуть не омрачили радостное выражения лица Толи.
– Скоро узнаешь, сестрёнка. Подожди до завтра!
И, не дожидаясь реакции Томы, мальчик выскользнул из комнаты.
Утро, к счастью, встретило детей ярким солнечным светом. После завтрака Толя первым убежал в школу, сославшись на репетицию к ёлке перед уроками. Не спеша проглотив свою порцию яичницы с тостами, Тома попрощалась с родителями и вышла во двор.
Ей стало до ужаса любопытно, что искал вчера брат. Поэтому она немного сменила привычный маршрут и прошла мимо площадки. За качелями, на клочке земли, стоял снеговик. Вернее, не совсем снеговик – снега-то нет. Его подобие, слепленное из комьев грязи. Ростом он вышел почти с Тому: вместо рук сучковатые ветки, нос – старая кривая морковка, которую мама хотела выкинуть, а глаза – большие красные пуговицы от бабушкиного пальто. И украшала всё это безобразие чёрная шляпа цилиндр: папа носил её, когда играл в театральном кружке.
– Господи, зачем он вылепил этот ужас? – в сердцах спросила Тома, сокрушённо качая головой.
– Я не ужас, – раздался вдруг голос прямо перед ней. – Я Грязевик!
Девочка взвизгнула и резко отпрыгнула назад, угодив ногой прямо в лужу. Но какая там лужа, когда перед ней кто-то заговорил! Сначала она подумала, что это Толька решил поиздеваться и спрятался за своим Грязевиком. Дрожа всем телом, она заглянула за грязевую скульптуру. Тома ошарашенно вытаращила глаза и отошла ещё на пол шага назад: позади пусто.
– Кто это сейчас сказал?! А ну, признавайся! – кричала девочка грязевику. – Я тебя всё равно найду, где бы ты не прятался! Толик, вылезай, хватит шутить.
– Милая девочка, о, пардон, девушка, я не прячусь. Совсем не прячусь, – вежливо ответил ей Грязевик.
Тома вдруг поняла, что голос выходит из головы чудной скульптуры. Но рта нет. Так как он может говорить?
– Врёшь, – недоверчиво прошипела Тома. – Меня обмануть сложно. Покажись, иначе уйду!
– Но вы говорили, что найдёте, а теперь уходить собрались. Одного меня оставите?
– Вот ты и попался! – ликовала девочка. – Давай, вылезай, и в школу пойдём.
– Правда? Вместе? В школу? – восхищённо спросил голос.
– Правда, правда. Где ты сидишь? Покажись, а то на урок опоздаем.
От былого шока не осталось и следа. Тома озиралась по сторонам в поисках вредного шутника. Но, к её удивлению, никто не выходил. Вместо этого ей навстречу двинулся Грязевик. Он приветливо замахал руками-веточками. Девочка оцепенела: Грязевик и правда шевелился сам, без чьей-либо помощи.
