Мила Воробьева
Дневник ведьмы
Степа спрыгнул в яму, пару раз ударил лопатой по железу, плюнул и начал закапывать получившуюся воронку.
– Что там? – непонимающе смотрела я на Степу.
– Труба центральной городской канализации, – сказал Степа, повисла пауза, а потом мы дружно рассмеялись.
Веселый смех раздался и сейчас, а потом, отпив чай, Юля вполне резонно спросила: «А где вообще можно копать?»
– Копать на курганах, могильниках, в Кремле и прочих исторических местах нельзя. Но на картофельных полях, по согласованию с хозяином колхоза и в тех местах, где культурному слою не более 100 лет по закону копать можно. Кольцо я нашла в ручье, до места, где когда-то находилась деревня было ещё довольно далеко, поэтому оно моё, моя Пре– е– елесть, – протянула я как Голлум и засмеялась, а затем снова подлила Юле чаю.
– Ты такая молодец, Мила! Пусть тебе посчастливится найти настоящий сундук с сокровищами, как в фильмах про пиратов! – торжественно произнесла Юля и подняла чашку, как бы провозглашая тост.
Я тоже подняла чашку и загадочно улыбнувшись сказала: «Поверь мне, так и будет».
Глава 7. Золотая лихорадка
Отпуск неумолимо близился к концу.
Мы со Стёпой в очередной раз обсуждали планы на оставшуюся неделю, вариантов было несколько: отправиться в сплав, съездить на Светлояр и посмотреть на празднование Ивана Купалы, а затем отправиться в экспедицию или поехать к родителям в область.
Степе нравился первый вариант. Но мне идея сплава по безлюдной реке казалась недостаточно проработанной. До выходных оставалась всего пара дней, за такое короткое время было бы просто невозможно подготовиться к трудному пути.
Однажды, мы со Степой самостоятельно отправились в сплав по реке Керженец, благо мой старший брат довёз нас до точки старта, наша же машина была оставлена у точки финиша. Это был лёгкий сплав, но поскольку он был первый в нашей жизни, и мы боялись не успеть приплыть до понедельника, когда всем надо будет идти на работу, мы со Степой гребли как рабы на галерах. Спустя пять часов ударной гребли, мы выдохлись и решили сделать остановку, но как назло на берегах Керженца, удобных для заноса лодки сидели то рыбаки, то байдарочники у которых все включено, оладьи на завтрак и, если что организаторы просто заведут лодочные моторы. Мы сплавлялись ещё час, чтобы найти хоть какой-то более– менее низкий берег, вот тогда-то я и поняла почему Керженец прозвали негостеприимным.
На этом приключения не закончились. Утром, после ночевки в идеальной тишине старого соснового бора мы отдохнувшие пришли к лодке, чтобы взять продукты для приготовления завтрака. Наш лагерь находился на приличном удалении от берега, мы не тащили лодку с собой, а привязали её к ивовым кустам, именно поэтому не могли слышать, что ночью происходило здесь. А здесь было вот что: по зеленому резиновому дну лодки и на траве около неё была рассыпана гречка, макароны, пшенка, раскидан хлеб, у контейнера в котором мы возили пищевые запасы была снята крышка и прогрызено дно. В общем, лесная братва постаралась и оставила нас без круп, с одной тушенкой и тремя кислыми яблоками на одном из которых виднелся чёткий след двух маленьких и острых передних зубов.
Я тогда очень расстроилась, но Степа постарался подбодрить меня своим замечанием: «Ну ничего, плыть нам осталось не много, часа на четыре, спасибо «сусликам» хотя бы за то, что не прогрызли лодку, а то мы бы с тобой тут надолго застряли».
Действительно, лодка была цела и сусликам или хомякам, а скорее всего полевкам, наверняка было чертовски неудобно лазить через высокий борт лодки, они могли бы значительно упростить себе путь, но либо Бог смилостивился, либо мы спугнули эту лесную банду вовремя. Наспех собрав вещи из нашего лагеря, мы погрузили всё в лодку и через 4 часа уже были на месте финиша. Признаться, мои руки и спина болели ещё целую неделю после такого марафона.
На этот раз Степа хотел сплавиться по совершенно безлюдной реке, она называется Какша, что в переводе с марийского «песчаная коса». После точки старта в поселке Сява и до самой Ветлуги мы бы не встретили никого, кроме диких зверей и старых давно заброшенных деревень. Мой мозг подсказывал, что такое путешествие стоит планировать заранее и очень тщательно, потому как лесная братва полевок, сусликов и мышей на севере нижегородской тайги, откуда мы со Степой были родом, нас вряд ли пожалеет.
Сегодня Степа уехал на работу рано и потому я позвонила ему:
– Алло, Степа?
– Да, слушаю, – ответил степа расслабленно и по голосу я определила, что он ещё не особенно занят на работе.
– Я подумала и предлагаю вот что, давай я сегодня, то есть в среду, уеду на Светлояр на электричке, ну то есть до Семенова на электричке, а там на автобусе до Владимирского. А ты приедешь ко мне в пятницу вечером, я пока подготовлю информацию, пособираю легенды у местных аборигенов и закуплю продукты в экспедицию. В пятницу ты приедешь после работы, и мы посмотрим на празднование Ивана Купалы. Как считаешь? – спросила я.
– Хм… Ну не знаю, а остановишься ты где? – задумчиво и как-то нехотя уточнил Степа.
– Там есть гостиница, я туда только что звонила, всего восемьсот рублей сутки.
– Восемь у множить на два, ты же на двое суток едешь? – Степа не был занудой, но доля скупости, которую он называл экономией, все же в нем присутствовала.
– Степ, 1600 это не так уж много, – заметила я вполне справедливо.
– Ладно, во сколько электричка, ты ведь уже наверняка всё узнала.
– Через три часа, я как раз успею собраться, кстати, возьми мой прибор, рюкзак и сумку, я всё это оставлю в прихожей, с собой беру только ноут и некоторые вещи.
– Хорошо, только смотри там с деревенскими осторожней, – поддразнил меня Степа.
– Ладно, на мотоциклах кататься с ними не буду…Наверно. – подыграла я ему и сбросила звонок.
Сборы мои были недолгими и у меня оставался ровно час времени, поэтому я решила открыть социальные сети. На главной странице висел значок сообщения, хотя утром мессенджер был пуст.
Оказалось, что мой дядя, то есть родной брат моей мамы, написал мне, что делает в их родительской квартире ремонт и выбрасывает весь хлам из кладовки, который скопился там за долгие годы, поскольку Олег знал, что я испытываю страсть к старинным вещам, он просил меня заехать и отобрать то, что мне нужно, остальное он утилизирует. Конечно я не могла такое пропустить и отправить на свалку возможные ценные экспонаты, которые бы пополнили мою коллекцию, поэтому я ответила ему: «Олег, привет! Я выезжаю, буду через 15 минут».
И вот я уже стою на лестничной площадке, на которой когда-то стояла моя мама, будучи маленькой девчушкой, звонок находился довольно высоко, и она, после прогулок наверняка вставала на цыпочки, чтобы дотянуться до него. Как я уже упоминала моя мам была из семьи инженеров, она в 18 лет вышла замуж и уехала в глушь на север Нижегородской области.
Мой палец уверенно нажал на звонок, дверь открылась, на пороге стоял небольшого роста, слегка полноватый мужчина лет сорока пяти:
– Привет Мила, ты как метеор! – пропуская меня в квартиру пошутил Олег.
Я улыбнулась и выжидающе посмотрела на Олега.
– Чай будешь? – поинтересовался он.
– Нет, я уезжаю через час на электричке в Семенов, – сказала и поставив рюкзак на пол подошла к вороху вещей на полу. – Эти вещи?
– Нет, не только. Здесь в основном одежда, загляни внутрь, я только начал там уборку.
Кладовка была довольно солидных размеров, потому как это была квартира– сталинка. В ней жила когда-то моя бабушка, сейчас она была в санатории на лечении, и Олег решил устроить ей сюрприз – сделать ремонт в квартире.
Стены в кладовке были окрашены в темно– синюю краску, которой судя по всему в советские годы было в избытке. Ровными рядами на стенах были приколочены полки, а на них разное «добро».
– Олег, да тут можно музей СССР открывать, – крикнула я Олегу, но он судя по всему не расслышал.
Старые советские утюги, стиральная машинка Ока, пластинки, проигрыватель, старый магнитофон, ручные мясорубки, кастрюли, и десятки коробок с бокалами, стопками, старыми башмаками.
Я быстро пробежалась по всем коробкам и в самом дальнем углу кладовки, справа, под утюгом увидела коробку, подписанную Валя 2010 год. Валя – это мой дед, его звали Валентин Борисович Антонов. В первый и последний раз я видела его почти 22 года назад, поэтому всё что связано с ним мне было интересно, бабушка много рассказывала мне о нём, говорила, что он был ученым на секретном заводе, дед очень любил свою работу, а она была очень ответственная. Бабушка говорила, что он составлял инструкцию сборки 4 энергоблока для Чернобыльской АЭС, печально известной…
Я убрала утюг на соседнюю полку, открыла коробку и улыбнулась. В ней в новеньком зеленом футляре лежала чертежная линейка – рейсшина, мой дед был отличным чертежником. Под линейкой лежали письма и значки, прикрепленные к плотной шерстяной ткани. Набор карандашей, циркуль, горсть советских монет и бумажных банкнот, вырезки из газет. На одной из них была статья «Быль и небыль Чернобыля».
Сразу же в моем мозгу всплыли слова бабушки:
– После аварии на АЭС Валентина как подменили, я пыталась объяснить ему, что он не виноват, что он не единственный, кто утверждал безопасность энергоблока и тот был безопасен, но он не слушал. Его глаза наполнялись слезами и он, глядя вдаль в сторону любимого завода, однажды закричал, что там пожар. Я выскочила на балкон, небо было безмятежно– голубым, никакого дыма я не видела. Валентин, успокойся, там нет пожара, тебе показалось.
– Люся! Как же ты не видишь, вот он! – выскочил на балкон дед и понял, что ему это привиделось. Он опустился на стул и, закрыв лицо руками, зарыдал. – Люся, я столько людей погубил, столько….
Бабушка говорила, что отныне жизнь разделилась на до и после, у дедушки развился душевный недуг, чтобы ему не мерещились страшные картины, он пил сильно действующее лекарство. Когда я с родителями впервые приехала в Нижний Новгород я видела деда. Он был полный, большой высокий лоб как у меня, в толстых очках, прямо как у ученых с фотографий.
– Привет, я Мила! –сказала я ему, когда мы остались наедине.
Он сидел за столом и молча листал тетрадь. В отличие от моего деда, по лини отца, который всегда был весел, говорлив, дед Валя был ровно настолько же молчалив и спокоен. Я не стала донимать его вопросами и вышла в другую клмнату, полагая, что тетрадь, которая была исписана мелким, правильным убористым почерком это для него что-то очень важное.
Дедушка Валя ни с кем не говорил, он ходил по комнате, заложив руки за спину, иногда выходил на балкон, смотрел куда-то вдаль, редко выходил на улицу и всё также со сложенными за спиной руками, уходил гулять.
В коробке лежало письмо от моей мамы домой и открытка, подписанная её ровным, красивым почерком. Перед глазами невольно возник день нашего отъезда из Нижнего и прощание моей мамы с дедом, то есть её отцом.
– Ну ладно, пап, не болей, до свидания! – сказала моя мама, крепко обняла своего отца и на глаза её блеснули слёзы.
– Прощай, Наташа. Больше уж мы с тобой не увидимся, – произнес дед тихо и ушёл на улицу.
Ход моих мыслей и воспоминаний прервал Олег:
– Ну что, нашла что-нибудь интересное?
– Да так, честно говоря тут работы на целый день…Давай я в воскресенье приду и всё посмотрю ещё раз, а пока вот это точно можно в утиль, – указала я на старые утюги, одежду и шуба, наваленные в прихожей. – А вот эту коробку, я, пожалуй, возьму с собой.
– А что там? Миллион долларов? – ухмыльнулся Олег.
– Да нет… Это открытки и письма от моей мамы, – улыбнулась я и погладила коробку.
– Понятно, ну забирай и не забудь, что я жду тебя в воскресенье. Кстати, позови с собой Степу, одна не унесешь столько хл… то есть добра, все же 4 этаж, не первый.
– Хорошо, до воскресенья! – заверила я Олега и отправилась на трамвай.
В электричке я не стала доставать коробку, мимо меня пролетали леса, поля, станции со странными и смешными названиями: Сухобезводное, Кеза… А я крутила на пальце кольцо и смотрела как завораживающе переливаются глазки змей на солнце. В моем вагоне было не больше 10 человек, все сидели на отдалении друг от друга и смотрели кто в телефон, а кто в окно.
Кольцо было найдено мной вот уже чуть больше трех недель назад. Сначала я боялась его надеть. Есть такое поверье, что, если надеть чужое кольцо, ты примеришь на себя чью-то судьбу. Поэтому моё кольцо сначала просто лежала в шкафу, там, где хранится наша со Степой коллекция. Как-то вечером я открыла шкаф, достала кольцо, погладила змеек по головкам и снова убрала. Казалось бы, ничего особенного, но Степа однажды сказал мне:
– Мила, что ты каждый вечер гладишь это кольцо, ты меня пугаешь, ещё начни говорить, что это твоя Прелесть и я тогда отправлюсь искать вулкан, в котором оно было выковано, – попытался он свести всё на шутку.
Я задумалась и поняла, действительно, у меня была просто какая-то навязчивая потребность достать кольцо из коробки и хотя бы подержать его в руках.
На моем телефоне была связь, и я написала Виктору. Он был опытен в делах кладоискательства, плюс ко всему в его коллекции была очень ценная золотая монета, которую он нашел чуть раньше, чем я кольцо.
– Виктор, привет! Как дела? Слушай, ты продал свой рыжик» шифруя слова золотая монета спросила я.
Привет, Лара! Всё отлично, готовлюсь, а что?
– Да так… Странности какие-то… Оно меня околдовало, – поставила я весёлый и сумасшедший смайл.
– Что, смотришь на него каждый день? – написал Виктор.
– Как ты узнал? – испугалась я.
– Это нормально. Такой симптом бывает, он называется «золотая лихорадка», слышала о таком? – спросил меня Виктор.
– Слышала в фильме «Копи царя Соломона», но у меня то не копи, – пошутила я, намекая на маленький объем золота в моем кольце.
– Это не важно, продавай его поскорее, а то у меня тоже самое началось, и Аленка сказала, что это не к добру, поэтому я выложил монету на «аук», – что значило аукцион, Аленка – это жена Виктора. – И я нашел покупателя, сделай также и будет тебе, хоббит, счастье.
– Спасибо Виктор. Я подумаю об этом, написала я ему и вышла из соц. сетей, потому как объявили, что поезд прибывает на станцию Семенов.
Глава 8. Легендарное место
До Владимирского дорога была широкой и ровной, поэтому спустя 40 минут я уже ехала по небольшим улицам этого села. В центре его стоит бревенчатый храм, выкрашенный синей краской, а наличники белой, такой яркий контраст был приятен глазу, «богородичный цвет» тут же всплыло в моем мозгу. Судя по времени начиналась вечерня и на колокольне, которая была построена прежде основного объема храма, кто-то копошился. Я открыла окно легкового автомобиля такси, в котором ехала и услышала звон колоколов.
– Красиво, – машинально сказала я.
– Жарко, – не очень дружелюбно ответил водитель, выключая кондиционер. –ездить открытым окном и кондиционером нельзя, а то сломается.
Я сделала вид, что не слышу его замечания и стала рассматривать дома справа и слева, хоть и была в этом селе не впервой. Несколько раз мы приезжали сюда с друзьями, и я вела им экскурсию. Во Владимирском радовало то, что число жилых и ухоженных изб превосходило количество заброшенных. Дома в деревнях на севере Нижегородской области, которые были знакомы мне с детства, выглядели гораздо более уныло, чем те, что я видела сейчас. Некоторые наличники на окнах поражали своей красотой и пышностью. На одном из домов справа я увидела очень старые и чудные наличники, чтобы не забыть и рассмотреть их более детально, с фотоаппаратом, я сделала мысленные засечки, то есть акценты на предметах, которые явно выделялись: в глаза бросилось дерево, напоминающее ель по строению, но слишком пушистое для неё.
«Кедр» – помог мне мой неусыпный разум, а затем самопроизвольно в моей голове начал звучать текст экскурсии на озеро Светлояр, которую я однажды писала, а потом проводила:
– Легенда о граде Китеже и в прошлом столетии волновала умы интеллигенции. Прежде всего, литераторов, музыкантов и художников. Писатель 19 века Павел Мельников– Печерский, вдохновленный озером Светлояр, рассказал о нём в романе «В лесах» ,в повести «Гриша». Озеро посещали Максим Горький (очерк «Бугров»), Владимир Короленко (очерковый цикл «В пустынных местах»), Михаил Пришвин (очерк «Светлое озеро»).О загадочном городе написал оперу «Сказание о невидимом граде Китеже» Николай Римский– Корсаков. Озеро рисовали художники Николай Ромадин, Илья Глазунов и многие другие. Поэты Ахматова и Цветаева упоминают в своем творчестве град Китеж…
– Приехали, гостиница «Святогор», – отвлек меня от само экскурсии мужчина– таксист и мы остановились. Я расплатилась, вязла свой рюкзак, коробку и пошла к моему богатырскому «бунгало».
Гостиница представляла собой одноэтажное бревенчатое здание, довольно длинное, в десять окон. Бревна судя по цвету были не старыми, а значит в доме должен был быть приятный запах древесины. На фасаде здания были доски с резьбой, которая, судя по рисунку была сделана на станке ЧПУ, а не вручную. Я подошла к железной двери, такие обычно ставят на входе в городскую квартиру и нажала на звонок, но ничего не услышав, нажала снова.
Открыла дверь крепкая женщина лет сорока пяти с жиденьким хвостиком на голове:
– Здравствуйте, у нас не закрыто, – она была в фиолетовых лосинах и зеленой футболке, что было совсем несочетаемо по цвету, но очень по– домашнему.
– Здравствуйте, я бронировала номер на двое суток, меня зовут Эмилия Солнцева, – сказала я и доброжелательно улыбнулась.
– Да– да, всё так. Вот возьмите ключ от комнаты, ваш номер тринадцать. С 23:00 у нас шуметь нельзя. Кипяток на кухне, кухня и туалет в конце коридора, туалет на пять комнат, – дежурным тоном отчеканила женщина, положила ключ на рецепцию и, забыв представиться, уткнулась в заполнение каких-то документов на компьютере.
– Спасибо, – уже не так мило сказала я и пошла искать свой счастливый тринадцатый номер. Женщина не пошла меня провожать, очевидно предполагая, что в десяти комнатах заблудиться невозможно, хотя для меня не было ничего невозможного.
И вот я в своем прекрасном одноместном люксе. Шучу, конечно. Это был обычный скромный номер эконом класса: односпальная кровать, высокий двустворчатый шкаф, письменный стол у окна, он же обеденный и стул. Но целом в номере, а правильнее сказать в комнате за восемьсот рублей было как у богатыря Святогора вполне сносно, чисто и всё самое необходимое. А вообще, я не собиралась сидеть здесь всё время, только ночевать. Моя задача была в том, чтобы собрать местные легенды, фольклор, истории о том, что тут происходило, дождаться Степы, проанализировать с ним какие из легенд наиболее правдоподобны, просмотреть карты и отправиться в экспедицию, на все про всё двое суток.
Поскольку было ещё светло, а мой «Святогор» стоял прямо у березовой аллеи, ведущей к озеру Светлояр, я решила сходить искупаться. Быстро вытряхнув на кровать содержимое рюкзака, я положила в него фотокамеру, купальник, бутылку воды и отправилась на водные процедуры.
Было около семи часов вечера, солнце уже клонилось к горизонту. Я шла по грунтовой песчаной дороге, протяжённостью около километра, ровные ряды березок стояли справа и слева как настоящие стражи, а за ними плотной стеной росли ивовые кустарники. Дорожкой или тропинкой, назвать место, по которому я шла было сложно, потому как здесь спокойно могли разъехаться пара машин и наверно они бы заехали сюда, если бы не бетонное ограждение. Мне на встречу шли люди разных возрастов, загорелые и нет, старые и молодые, очевидно это те, которые уже пресытились водными процедурами и поспешили на ужин. Я заметила, что большинство из них идут по дороге босиком, и тоже сняла кроссовки. Песок был очень мелкий, приятный и на удивление прохладный, наверное, он не успел нагреться на солнце из– за густых крон берез. Насколько мне было известно этот песок не был местным, то есть его сюда привезли в советские годы, так утверждал один из путеводителей. Вокруг озера глинистые почвы, по которым трудно ходить после дождя, глину засыпали песком и теперь эта дорого всегда была сухая и комфортная для пешеходов.
– Сколько же лет этим березам? – подумала я и тут же в голове родилось внутреннее и вполне логичное размышление:
– Согласно несложному правилу радиус ствола, то есть половина от его окружности, делится на 2, получается, что самой старой березе на этой аллее не больше шестидесяти лет, соответственно это тоже советское наследие и писатели, бывавшие здесь в позапрошлом столетии, видели этот ландшафт иначе – глина, грязь, плотный кустарник и небольшая тропа.
Солнце подсвечивало берёзы, они отбрасывали длинные голубоватые тени на белый песок дороги и создавали рисунок напоминающий, то ли шпалы, то ли пешеходный переход, то ли саму жизнь, состоящую из черных и белых полосок. Вдруг на правой стороне я увидела информационный плакат и задержалась около него.
«Светлояр – самое таинственное озеро, если не всей страны, то Нижегородской области точно! Его называют русской Атлантидой. Оно привлекает внимание туристов, а в его водах до сих пор пытаются разглядеть очертания старинного города. Легенда о затонувшем граде Китеже оставила значительный след в русской культуре. Она гласит, что во время монголо-татарского нашествия хан Батый искал богатый город Китеж, чтобы разграбить и сжечь его, но праведные люди города горячо молились в храме и Господь услышал их. В горе открылся ход, куда спрятался боголюбивый народ, а город Китеж ушёл под воду. Чудесным образом все постройки скрылись от глаз неприятеля, и когда Батый пришел к месту, где должен был располагаться город, то у копыт его коня текла не кровь, а чистая прозрачная вода озера, которое прозвали Светлояр. Некоторые люди верят, что рано или поздно древний град Китеж вернётся. Только праведники и святые могут увидеть этот город. Только истинно верующий достоин слышать перезвон его колоколов. Град Китеж. Город– легенда. До сих пор множество православных христиан собирается, чтобы совершить паломничество на озеро, в глубинах которого якобы покоится легендарный город. Прошли столетия, но люди все равно стремятся сюда. Они верят в то, что Китеж стоит на дне озера, и вера их непоколебима».
Дочитав я продолжила идти по песчаной дороге, представляя себе историю этого места. Мне вспомнился отрывок из истории древней Руси, которую мы подробно изучали в институте, а потом сдавали сложнейший экзамен. Мне захотелось погрузиться в прошлое, я сделала несколько глубоких вдохов, замедлила шаг и нужные слова пришли на ум сами собой:
– К концу 1237 на рубежах Руси на реках Суре (притоке Волги), Воронеже (притоке Дона) стояло несметное конное монгольское войско хана Батыя. Зима открывала дорогу по льду рек в Северо-Восточную Русь. Первым городом на пути завоевателей была Рязань, затем – Коломна. После, впервые в своей истории была захвачена и сожжена Москва. Далее, татаро-монголы двинулись на Владимир. Получив весть об этих событиях, Юрий Всеволодович, основатель Нижнего Новгорода, созвал на совет князей и бояр и отправился за Волгу собирать войско. Монголо-татары осадили Владимир. Осада началась с ультиматума о сдаче, но монголы получили отказ и город Владимир пал. Жители были частично перебиты, частично взяты в плен. Погибла практически вся семья Юрия Всеволодовича.
Через месяц нашёл свою смерть и Юрий Всеволодович. На берегу реки Сить примерно в 70 км северо-западнее Углича шедший севернее основных монгольских сил отряд монгольского темника внезапно напал на войско великого князя, окружил его и практически полностью уничтожил. Как именно умер Юрий Всеволодович точно не известно. Архиепископ Ростовский Кирилл на месте сражения нашёл по одежде обезглавленное тело князя и привез его в Ростов.
Впоследствии была обретена и голова Юрия, которая если верить легенде приросла к телу, в «Книге Степенной царского родословия» написано, что «Святая глава его тако совокупно прильпе к честному телеси его, яко ни следа видети отсечения на выи его, но вся составы целы и неразлучьны».
Единственные намеки на реальное существование Китежа можно найти в книге «Китежский летописец», но по мнению ученых, эта книга была написана в конце 17 века. Если верить ей, град Китеж построил великий русский Князь Юрий Всеволодович Владимирский в конце 12 века. Согласно легенде князь, возвращался из путешествия в Новгород, по пути остановился возле озера Светлояр – отдохнуть. Он был пленен красотой этих мест и повелел построить на берегу озера град Большой Китеж.
После нашествия Батый якобы услыхал о богатствах, что хранились в граде Большой Китеж, и послал часть войска на святой город. Отряд был небольшой – Батый не ожидал сопротивления. Войска шли на Китеж через лес, а по пути прорубали просеку, ту самую по которой сейчас шла я и которая в народе именуется Батыевой тропой. Вел татар предатель Гришка Кутерьма. Его взяли в соседнем городе, Малом Китеже (нынешний Городец). Гришка не выдержал пыток и согласился указать путь к святому Граду. Увы, Сусанин ещё не родился на русской земле и Гришка, ничего не зная про подвиг его, привел татар к Китежу.
В тот страшный день неподалеку от города несли дозор три китежских богатыря. Они первыми увидели врагов. Перед битвой один из воинов сказал сыну, чтоб он бежал в Китеж и предупредил горожан. Мальчик кинулся к городским воротам, но злая стрела татарина догнала его. Однако смелый парнишка не упал. Со стрелой в спине он добрёл до стен и успел крикнуть: «Враги!», и только потом упал замертво.
Богатыри тем временем пытались сдержать ханское воинство. Не выжил никто. По преданию, на том месте, где погибли три богатыря, появился святой ключ Кибелек – он бьет до сих пор.
Монголо-татары осадили город. Горожане понимали, что шансов нет. Горстка народа против хорошо вооруженной и организованной армии Батыя – это верная гибель. Тем не менее без боя горожане сдаваться не собирались. Они вышли на стены, с оружием, а также иконами и крестами в руках. Люди молились с вечера и всю ночь напролет. Татары же ожидали утра, чтобы начать атаку.
И свершилось чудо: зазвонили вдруг церковные колокола, затряслась земля, и на глазах изумленных татар Китеж стал погружаться в воды озера Светлояр.
Легенда неоднозначна. И люди трактуют ее по– разному. Кто-то утверждает, что Китеж ушел под воду, кто-то – что он погрузился в землю. Есть приверженцы теории, будто город от татар закрыли горы. Другие считают, что он поднялся в небо. Но самая интересная теория гласит, что Китеж попросту стал невидимым.
Пораженные мощью «русского чуда», татары бросились бежать кто куда. Но божий гнев настиг их: кого звери пожрали, кто в лесу заблудился или просто пропал без вести, уведенный таинственной силой. Вот тут появляется нестыковка, если Батыя пожрали звери, то очевидно, не смогли его проглотить, потому что согласно официальным источникам он Батый скончается в Золотой Орде в 1255 году.
– Внучка, купи оберег, – отвлек меня от исторического опуса голос бабушки, торговавшей здесь сувенирами.
– А что у вас есть интересненького тут? – спросила я и с интересом начала разглядывать деревянные ложки, берестяные туески, глиняные фигурки, но ничего из представленного меня особенно не прельщало.
– Ещё есть пряники, варенье, медовуха…
– Медовуха? – удивилась я.
– Да, я её сама варю. Хотите попробовать?
– Да, давайте немножко., – несколько смущенно согласилась я.
Женщина была старая, наверно правильнее назвать её бабушка.
– Я её не просто на меду делаю, а на особенном травяном отваре, – многозначительно сказала бабушка и налила мне четверть пластмассового стаканчика.
Я поднесла стакан к носу и ощутила нежный медово– травяной аромат и даже немножко хвойный, затем сделала глоток, душистая жидкость приятно согрела горло.
– Хорошо? – прищурилась бабуля и улыбнулась.
– Ммм…Очень вкусно, вот бы научиться делать такую вкуснятину… – с долей зависти сказала я и протянула бабушке деньги, а она мне взамен небольшую бутылочку медовухи, объемом где-то пол литра.
– Хорошо вам отдохнуть у нас, – проигнорировала бабуля моё желание узнать секретный ингредиент её варева, кивнула и стала потихоньку собирать сувениры, потому как солнце уже докатилось до самой кромки леса.
Через пару минут я стояла на пригорке песчаной аллеи и передо мной внезапно открылось озеро Светлояр. Я была здесь уже неоднократно, но каждый раз его спокойный и умиротворённый вид захватывал будто впервые. Овальная чаша, искрилась золотым в свете угасающего солнца, моя рука машинально зашарила в портфеле в поисках фотоаппарата, я достала его, но …
– Черт, сел!– выругалась я.
Поскольку аккумуляторы в фотоаппарате сели, а запасные лежали на кровати в моём номере мне ничего не оставалось, как выбрать себе местечко, оставить суету, наслаждаться видами и дегустировать бабушкин напиток.
Людей на озере с каждой минутой становилось всё меньше и потому мне никто мне не мешал, и в который раз я мысленно заметила:
«Как же я люблю одиночество».
У меня было около двух часов, пока не сядет солнце. На поляне через полчаса осталась я и солидный вида мужчина лет пятидесяти. Перед тем как запрыгнуть в воду, он сделал гимнастику и осторожно зашёл по деревянным ступенькам.
Я выпила уже половину из того, что дала мне бабушка и тоже пошла купаться. Плавать я не умею, поэтому я прошла буквально на два метра от берега – это самае дальняя дистанция, куда я могу зайти. Вокруг меня мельтешили мальки, в абсолютно прозрачной воде они плавали будто в воздухе.
Я оглянулась назад и увидела, что мужчина уплыл далеко, мне даже сделалось не по себе, вдруг утонет?
Говорят, у Светлоярского озера нет дна. Озеро исследовали и в советское время, а не так давно аквалангисты из Казани решили сделать максимальное погружение и каково же было их удивление, когда вместо дна они обнаружили… студень. Именно так исследователи смогли назвать то, что увидели, по их словам, это что-то выглядело как некая желеобразная субстанция. Аквалангисты дали интервью в газету и пояснили, что стоило к прикоснуться к этой массе, как всё вокруг приходило в движение, она не имела ощутимой плотности, с выключенными фонарями можно было уйти в это облако ила с головой и потеряться, такое аквалангисты видели впервые. Этот феномен был назван «двойным дном» и гидрологи подтвердили, что это так. Полоска солнца догорала, лес становился всё серее, а мысли о странной субстанции на дне подгоняли меня заканчивать водные процедуры к тому же воды была довольно холодной, поэтому задерживаться я не стала.