Mila Mazan
ПоDруга MаNьяка
Побледневший папа упал на колени перед дочерью и притянул ее к себе.
– Дочурка, девочка моя. Кто посмел?
Выплевывая мочку уха, с золотой круглой серьгой выдавливая в полуобморочном состоянии.
– Кошка в домике.
Родитель, наполненный необъятной гордостью.
– Боец, ты дома. Какие координаты противника?
Голова сама опустилась на плече и тихий, надорванный голос с трудом выдавил шепотом то, что смог расслышать только он.
Позади уже доносились крики матери.
– Что с ней? Рита? Нужно вызвать полицию, скорую!
Поднимая на руки свое чадо, мужчина спокойно отрезал.
– Никак нет. Зови кума, пусть осмотрит её,– трепетно укладывая на мягкую кровать в спальню, повернулся к жене,– а я разберусь с этим.
Бывалый боец служил во всех горячих точках мира, попадая в ужасные и иногда несправедливые обстоятельства. Выполняя приказы, которыми порой не гордился и знал не понаслышке, как решают такие дела власти. Взяв несколько видов припрятанного огнестрельного и холодного оружия, воин покинул дом. Быстро отыскав логово, даже он ужаснулся картине. Подвешенная на цепях была мертвая подруга дочери, она весела подобно куску говядины и качалась маятником над землей. Ее изуродованное тело в ранах, еще было теплым, когда несколько парнишек вернулись к месту преступления. Опыт не пропьешь, и закаленный в боях вояка без особого труда обезвредил и убил виновников. Догоняя и выслеживая в посадке еще двух сбежавших, с особой жестокостью расправляясь с ними по очереди. К великому сожалению жирный, а он у них и был заводилой и лидером, успел вызвать полицию. Когда нужно их не дождешься, едут минут сорок не меньше, но сейчас правоохранители прибыли вовремя. Какая ирония, вовремя, не вовремя. Бойца задержали, с поличным на руках. И как задержали? При желании отец мог спокойно положить две бригады полицейских, выходя чистым из воды. Но веря в справедливость, мужчина сдался, ожидая честного суда. И будь все в жизни как в фильме, вероятно, ему бы выдали медаль и превратили в местного героя. Но по законам банального жанра, один из убийц был сыном очень влиятельного человека. Грязнить такое имя нельзя и козел отпущения в виде отставного военного как нельзя подходил для публики. На ветерана решили повесить всех растерзанных жертв, а имена погибших мучителей высветлить геройскими титулами. И хоть матушка жизнь уровняла весы справедливости гибелью при странных обстоятельствах того самого влиятельного лица, из-за которого отец в тюрьме. А потом поменяется власть, полетят генеральские, да капитанские ордена. Семья надеялась, что делом займутся заново, но смена кадров от-мала до-велика, не сдвинуло ничего,– оказывается, все чиновники, задействованные в сокрытии правды, исчезли или были убиты. Разбираться не с кем. Единственное, что можно было сделать, это подать апелляцию, о чем и просила жена и дочь. Но папа отказался, смерившись со своим наказанием, принял судьбу, с полной уверенностью правоты и чистым сердцем. Ведь за убийство гражданских, да самосуд, все-таки положено сидеть. Такое самоотвержение не устроило Риту, ей было непонятно, почему он так легко сдается, почему не пытается выбраться. И после многочисленных попыток переубедить окончательно рассорилась с ним, вычеркнув себя из его жизни. Крутящиеся картинки истории еще не остыли в сознании Ди, и их не могли выветрить не вышедшие из руин Катя под руки с Деном и Стасом.
Ни хорошо накатившая именинница кричащая,
– Э-г-е-гей, куда это вы потерялись?!
Ни Джулия, молящая не выдавать ее подруге.
– Ты все равно ее не догонишь! Да постой!
Но Ди бежал сломя голову прочь, от своих родившихся здесь чувств, от друзей и как можно быстрее к Рите. В темноту районов, улиц, вперед. Мимо домов, проезжающих машин, муниципальных зданий. С чувством глубокого тепла, уважения и благоговения. До этого он не понимал, что такого в ней было. А ответ всегда прост, желание жить, энергия стремительной жизни. Он думал, что был охотником, а она бойцом. Выжившей. Чувства зародились в нем, внутри и ни на шаг не отставали. Он несся вперед так долго, оставляя позади и старый район, и эстакаду за плечами, пока не выбежал в центр города и не почувствовал усталость и боль в боку. От долгого бега грудь распирало, да так, что даже дышать стало больно. Останавливаясь на полупустом тротуаре, Ди осмотрелся. Впереди освещенной улицы, силуэт Риты попадал под рассеивающиеся лучи фонарей.
Собрав больше воздуха в грудь, он изо всех сил выкрикнул.
– Рита!
Эхо догнало и остановило ее, Рита еще мгновение обрабатывала информацию, но ничего не ответив пошла дальше.
Ди так долго бежал, что в нем почти не осталось сил и от этого, в его голове снова разверзлась гроза негодования.
– Да постой ты!
Но Рита даже не оборачивалась, заставляя его бежать за собой,
– Ну подожди,– догонял ее.
– Рита,– между парочкой оставалось метра три,– остановись!
– Зачем?– развернувшись и идя задом наперед.
– Я хочу провести тебя и поговорить,– проговаривал через отдышку.
– Ты догнал меня, что бы провести и поговорить?– недоумевая.
– Да,– ускорял шаг.
– О чем?– она засмеялась.
– Об этой ситуации,– еще тяжела, дыша.
– Ты что совсем больной?– Рита выбежала на пустую дорогу, перебегая на другую сторону,– иди домой!
– Нет,– ему было сложно догнать ее, усталость очень четко дала понять, что он не потянет очередных гонок, так что он решил оставаться на этой стороне и выкрикнул,– я проведу тебя.
С той стороны доносился громкий вопль.
– Ты, что совсем больной? Я не буду говорить.
– Тогда я просто проведу тебя.
По дороге изредка проезжали легковушки, но по тротуарам еще попадались прохожие. Несколько парочек, компании молодых людей и пару собачников. Так вот они все стали свидетелями смешной и нелепой, но милой ситуации. Вот представьте себе, прогуливаетесь вы и видите двух людей идущих по разным сторонам дороги.
Они кричат друг другу.
– Я не хочу, что бы ты шла одна!
– А я не просила меня провожать!
– Дура!
– Идиот!
– Ты достала, стой!
– Так если достала, вали!
– Нет! Я проведу.
– Зачем!?
– Затем!
Смех прохожих по очереди заливался от увиденного, потешая, пока парочка не скрылась в тени общежития. Рита успела зайти в здание, оставляя за закрытыми дверями и вахтершей Ди в недосказанности. Он ведь знал, зачем бежал за Ритой, но сказать в лицо не смог и нашел другой способ.
Когда Рита переоделась в пижаму и легла в кровать, Ди вдруг начал орать под окном.
– Если ты не хочешь говорить со мной, тогда слушай! Ну, прости меня! Рита. Слышишь?
Девушке было приятно такое внимание, но она молчала, выслушивая примирительные крики друга.
– Прости! Я был не прав!
Рита не могла сдержать улыбки, но высовываться в окно и отвечать, желания не было,– «пусть помучается»,– думала она.
А Ди продолжал.
– Рита, я не знал, почему ты так поступаешь, почему в тебе столько яда и решительности, но теперь, когда я узнал, кто твой папа, я все понял! Выйди а. Поговорим. Пожалуйста!
Разозлившись на Джулию,– « вот тупая курица, не сдержала свой поганый язык», – ну теперь то она точно не ответит, прячась под оделяло, как улитка в панцирь.
Но чужой голос из-за окна насторожил своей грубостью к ее другу.
– Ты чего раскричался?
Ди ответил в своем репертуаре,
– Не ваше дело. Рита-та!
Глухой удар, там явно происходила потасовка, и чьи-то чужие возгласы,
– Иди ка сюда,– бах, стук, беспокойные шорканья подняли с кровати, из-за стекла не разобрать, что там происходит внизу, только несколько рук и ног мелькающих из слепой зоны.
Когда она открыла окно и высунулась наружу, Ди уже окружили три парнишки, они по очереди выписывали ему тумаки. Конечно, друг пытался защищаться, но даже загнанный гиенами лев не в силах противиться количеству.
Сердце Риты ойкнуло и она, злобно выкрикнула,
– Эй! Я уже полицию вызвала,– при слове «полиция», нападающие разбежались, подобно дворовым котам от собаки, но Рита не удержалась от комментариев,– ну куда вы так спешите?– и отсюда было видно, что под бровью Ди струилась кровь,– я сейчас спущусь. Подожди.
– Нет уж, спасибо. Наговорился,– Парня трусило от адреналина,-
– Ди постой,– они словно поменялись местами,– я…
– Пока,– парнишка уже перебегал дорогу, не оглядываясь.
МОЕ ВТОРОЕ Я
С настоящим блаженством в голосе,
–Ох, как же хорошо,– паренек посмотрел на ладонь, с удовольствием проверяя контроль над телом,– как же я давно не выходил на свет.
Сделал несколько шагов мимо магазина и повернулся к витрине. Отражение четко отображало образ Ди, но его сознание крепко спало. А сейчас в его шкуре был совершенно другой человек, который очень сильно злился на Риту.
Раньше-то два сознания делили тело почти пятьдесят на пятьдесят, но теперь,
– И все из-за нее. Р-р-р,– с того самого момента, как хозяин тела познакомился с этой девушкой, второе я, все меньше овладевало контролем над телом.
Но в отличие от Ди, его второе сознание знало все что происходит, словно просматривая фильм из какой-то черной необитаемой комнаты. Только не могло двигаться, говорить или принимать решения. Очень трудно описать каторгу этого состояния. Это не просто сон неведенья, скука от безделья, нет. Ты видишь все, но не можешь не с кем говорить, делать, что нравиться, двигаться, идти, есть любимую еду. Ничего. Сравнить подобную беспомощность можно только с инвалидностью, с параличом всего тела. Никакой здравомыслящий человек, осознанно не захочет возвращаться в него.
Потому за долгое время бездействия он придумал план, как вернуть все в привычное русло,
– Пора,– прошептал, уверенно направляясь вперед.
На улице слегка смеркалось, солнце уже почти ушло за горизонт, когда его лучи продолжали освещать дома и дороги города. На голубом небе с розовым заливом не было ни облачка, все пространство под ним втягивало в себя этот цвет, превращаясь в волшебную игру оттенков. Казалось, совсем обычные зелено-желтые деревья и высокоэтажные дома жил массивов облачились красотой необычного заката и преобразились. Какими прекрасными были эти нотки теплой акварели с мазками осеннего холодка и прохладный чистый воздух, облетающий прохожих. Он смотрел на них бегущих по своим делам по тротуару: «куда же вы спешите?»– останавливаясь на торце одного из домов и слегка прикрывая лицо капюшоном. Втягивая загрязненный запах проезжающих автомобилей, глубже в легкие. И вспоминал, как все это время Ди думал про Риту. Осязал его чувства в те короткие моменты, когда Ди был с ней. Что это за странное тепло во время объятия? Влюбленность? Фу, словно кипяток бежал по его венам. Как это беспокоило. Бередило. Раздражало. Почему Ди хотел прикрыть ее от всех невзгод своими крылышками? Почему хотел быть с ней на столько, что оставался на свету и не как не хотел меняться? Да потому что Ди был влюблен, но пока никак не хотел этого осознавать. В отличие от него, второе я понимало, что эти эмоции мешают. Оно знало, что так продлиться еще немного, Ди припадет к ее ногам и возможно больше никогда не выпустит его не свет. Это осознание не приносило удовлетворения, скорее наоборот, душило и давило на грудь. Второе я, во что бы то ни стало, хотел лишиться этого чувства как можно быстрее. И в отличье от Ди, он знал, как это сделать. Зная на много больше о девушке, потому что, словно обезумевший зверь следил за Ритой. Выискивал ее слабые места, преследовал издали, изучал каждый шаг, распорядок и увлечение выискивая момент, когда она оставалась одна. Одним из таких было забавное увлечение девушки, она ходила в одно не очень стандартное место. Вверху разросшегося жилого района было старое кладбище с покосившимися от времени памятниками, узенькими аллеями, покрытыми густой неубранной листвой. Необычными его делала еще одна деталь, оно базировалось на холме и возвышалось высокой горкой, пряча старинные кресты и каменные статуи за густыми желтыми кронами. Время было слегка за шестнадцать, а парень знал, девушка вот-вот появится тут. Пройдет по этой дороге, где прямо сейчас шуршали листья, создавая впечатление пары ног идущих рядом. В первый раз второе я, не на шутку испугался, постоянно оглядываясь. И уже был готов поверить в-призраков, если бы не приметил земляную жабку, прыгающую от него в сторону. А этих скользких мерзавцев там было много, они облюбовали это местечко именно по причине отсутствия человеков. Но до того момента настоящий ужас посещал мысли. Усиливало это эффект интересное акустическое явление. Все городские звуки поднимались сюда. Если где то шла девушка на шпильках, цокающие шаги слышались здесь и были такими же четкими, если бы она была рядом. Мяуканье котов, плачь детей, да и просто разговоры во дворах, все четко прослушивалось. Но как ни странно парню понравилось это место. Тут было красиво и спокойно, деревья разрослись настоящей разнообразной рощей пестрыми цветами осени, а виноград лозами расползся настоящим ковром, смешиваясь с кустами и еще зеленой высокой травой, прячущие в себе одинокие и просевшие от старости лавочки. Парень услышал скрип калитки, это она. Нужно было поспешить и занять удобное место. Быстрыми, но тихими шажочками он ускорился в свое укрытие, к самому вверху холма. За густые ветви можжевельника, где он не один день наблюдал за ней. Девушка уже привычно приходила сюда, в старой куртке с потертостями и замазанных краской темных штанах. На ее плечах висела огромная сумка, ремешок которой постоянно спадал. Занимая место на протертой пятой точкой каменной лавочке у памятника в виде раскрытой книги. Лежала эта книга на небольшом пьедестале и вся конструкция напоминала стол, чем и пользовалась Рита. На страницах каменного пергамента когда-то был написан длинный текст, а сейчас тут остались лишь несколько не затертых букв. На них, как на столешницу она и выставляла акварельные краски и баночку с водой. Вытягивая и аккуратно разлаживая кисти из высокой сумки стоящей между ее колен. А потом и какие-то палочки с доской, превращая в переносной мольберт. Неторопливо собирала волосы, затягивая гульку с точащими по всей голове питухами. Вытягивала полотно, натянутое на большую раму. Сидела она обычно спиной к наблюдателю, всецело увлеклась картиной. Ее плечи все время закрывали работу, да и виднелись одни мазки из лилово-голубых оттенков. Движение ее руки шло само собой и казалось, не ее разум управлял процессом, а кисть вела пальцы за собой. Характер движений постоянно менялся, то медленно и плавно, то стремительно и резко. Девушка увлеченно отдавалась пейзажу и то и дело что то бормотала. Трудно было представить его мысли, они менялись яркими фрагментами, словно клип где он то валил ее на землю и душил, то доставал нож и бил ее множество раз по хребту. Порой ему мерещилось, что он уже перерезал ей горло, кровь хлестала и дурманила запахом, пока он смотрел на ее потухающие расширяющиеся зрачки. И вот, когда она полностью погрузилась в себя, преследователь решил пора действовать.
Он уже готовился сделать бросок, потирая рукоять холодного оружия, – «нужно действовать»,– размышлять некогда, сейчас или никогда, достал из кармана складной нож и стремительно кинулся в ее сторону. Шорох ожидаемо спугнул девушку, она стремительно развернулась к звукам, но лицо ее не исторгала удивления. Скорее потерянность в своем мире и недовольство от испорченного момента.
Вечером на почву оседала влага, становилось сыро и мокро.
Этого он и не учел, скользнул на листике, – черт,– рухнул плашмя на лицо и пузо,
– С-с-с,– боль в ладони и нож выпал и затерялся в траве прикрытой сухими и свежими листьями.
Приподнимаясь на колени, попутно рассматривая руку. Лезвие ранило его по линии жизни, а красная жидкость уже заполняла ладонь. Незримо завораживая его сознание и сбивая с цели внимание.
Рита возникла над ним, выводя из нирваны грубым и надрывистым голосом,
– Ты не это ищешь?
«Что ищешь?»,– он и забыл, зачем он тут и про нож. Рита так сильно ударила его с ноги в солнечное сплетение, сбивая на спину с перебитым дыханием, прыгая верхом на его живот. Прислонив острое лезвие к его шее, сильно придавила на вену. Девушка не шевелилась, ее глаза были стеклянными, а лицо, словно вырезанное из мрамора. Приобретая в этой тусклости облик призрачной красоты. Он опять растерялся и не знал, что делать, рассматривая растрёпанные из прически волосы, свисающие на его лицо. Кончики ее локонов щекотали щеки, а он возбужденно дышал, рассматривая белую, как сметану кожу. Не смотря на неудобство и грозящее ему лезвие, он мог двигаться и мог обездвижить ее, но он был поражен ею. Ему нравилось это чувство, будоражащее все его тело и фантазию. Этот образ дикой волчицы вырисовал ее лик, словно бы она была оборотнем или другим мифическим существом, а не человеком. Черные глаза в этом свете казались черными дырами, зрачки заполнили все пространство карего. Ему так хотелось потрогать ее кожу. Медленно поднял ладонь внешней стороной к своему лицу, частично прикрываясь пальцами от проедающего взгляда.
Кровь уже залила кисть, Рита смотрела на капли просачивающиеся в ткань его куртки,
– Держи,– совершенно спокойным голосом предложила ему нож, вкладывая в раскрытую окровавленную ладонь.
Когда рукоять оказалась у хозяина она подняла глаза к небу, позволяя ему решать, что будет дальше. Он удивился не в первый раз и даже задумался, а стоит ли, но упускать возможность не стал. Решительно переворачивая ее на спину, оказался над ее хрупким телом с заведённым над ее грудью лезвием. А она, она не кричала, просто смотрела на него, этим пустым взглядом, с лицом полным пугающим спокойствием, как нимфа, с разбросанными волосами на желтой листве и локонами с запутанным кленом.
Еще один рывок,
– Ну,– замахнулся, а она даже не дрогнула,– Рита,– остановил лезвие, не прорвав и куртки.
Почувствовав такую боль в груди, такое сожаление, такой страх, потерять ее навсегда,
– Рита!– отбросил лезвие в сторону,– я не могу,– слезы стекали по его щекам так, если бы он был маленьким ребенком.
Девушка молчала.
– Я не хотел,– он ничего не мог сделать с этим, как бы не пытался остановиться, рыдал.
Ее руки притянули его к себе, пальцы просочились в волосы,
– Тише, тише, – ласкала его, опуская руки к спине и обнимая так, как не обнимал никто и никогда,– если ты собираешься убить, не должно остаться сомнений.
Что-то ойкнуло в груди. И так сильно, что он понял, она и для него самый родной человек. Его руки еще не обняли ее, они безвольно лежали на земле с ножом в одной из них. Недолго сомневаясь, зарылся в щели между спиной и землей что бы обхватить ее всю, притянуть ближе к себе.
Горькое осознание своей зависимости от кого-то живого огорчало и одновременно умягчало, -« я тоже люблю тебя»,– как сильно хотелось сказать, но всегда есть но. Это скажет не Ди. Да, нас останавливают мысли и обстоятельства, да чтобы это не было, некоторые слова нужно говорить невзирая не на что. Но разве мы способны улавливать необходимость вовремя?
Приподнялся, что бы удостовериться, что она не плод его фантазии, глядя в глубину отрешенности от реальности глаз.
– Ты расскажешь мне свою историю?
Шепот ее голоса смешался с завыванием ветра.
– Так ты для этого устроил весь цирк с этим нападением? Что бы увидеть, как я веду себя в опасных для жизни обстоятельствах?
Ошарашено,
– Да,– понимая, нормальному человеку нужно было бы более весомое объяснение, но только не для нее «почему ты такая?»– крутилось на языке.
Читая его мимику, улыбнулась и непринужденно отвлеклась к другой теме.
– Ну что полежали?
– Понежились,– подхватил он, ощущая дикое желание поцеловать ее.
Плоть диктовала свои условия, его член наливался мужской силой с приятной тянущей болью в животе. Сколько девушек было у него, но не к одной он не испытывал такого желания. Его невозможно было сравнить только с сексуальным опытом, чувства граничили и с восторгом угасания жизни от его рук. С тем самым моментом, когда он впервые ощутил мнимое превосходство над кем-то, только с Ритой было не совсем так. Скорее наоборот, ее открывающийся образ превратил девушку в нечто иное, возвышенное. Так если бы она была настоящим диковинным вымирающим зверем или неосязаемым ангелом. Благоговение, преклонялся и чтил ее и хотел стать тем, кто станет ее рыцарем, защитником, слугой, если так будет нужно. Но от-теперь и навсегда, он ее. Вот, что он видел в ее глазах, силу покорившую дух, бурлящий в груди. Вставая с земли с самой глубокой нежностью, он помог подняться и ей, держа за руки и продолжая рассматривать очертания девушки.
Внимание подруги заострилось на его ладони, кровь еще не останавливалась, не так сильно, но медленно стекала тонкими следами от капель,
– У меня есть салфетки,– опустила голову, капаясь в карманах.
Страсть юного тела парня собралась в большой ком, а нетерпение получить ожидаемое заставило ускориться.
Опуская голову над девушкой,– «боже, какая же ты маленькая»,– хотел плавно притянуть ее к себе, но она была стремительна в своих движениях,
– О, нашла,– резко подняла подбородок и лбом ударила в его нос.
От любви дот ненависти один шаг, он точно понял пример этих слов на себе,
– Ты гонишь,– кровь хлынула и из его носа,– ты точно убить меня хочешь?
Рука болела, конечно, но от удара в нос в глазах потемнело.
А он с трудом мог расслышать ее голос,
– Я не ты, хотела бы убить убила бы и вообще вселенная просто все уровняла,– перевела тему,– дай посмотрю.
Она схватила его за переносицу, боль дикая,
– Ай,– ему показалось, его ударили второй раз,– что ты делаешь?
– Если он и был сломан, то теперь все в порядке,– вложив салфетку в его руку, приложила к ноздрям,– держи,– сама в этот момент занялась пораненной ладонью.
К этому моменту четкая картинка вернулась и несмотря на всю злость, он не мог смотреть на нее без умиления.
Рита очень бережно вытирала потеки и водила по линиям жизни,
– Хорошо зажми,– пока он послушно выполнил наставление, ее пальцы скрутили из пары салфеток самодельный бинт,– давай обвяжу, но ты все равно потом руку не разжимай. Понял?
Второе я не мог не засмеяться,– понял,– наблюдал за навыками, оказавшейся по не воле медсестры.
– Я почти закончила не сжимай пальцы,– рекомендовала Рита.
– Попробую,– он вдруг понял, что его сознание ослабевает, чувствуя, как руки постепенно не поддаются контролю, как неосязаемое сознание уходит во тьму,– нет, только не сейчас,– он произнес это вслух, борясь до последнего, что бы остаться с ней.
– Сейчас, я уже закончила,– улыбнулась она, – а ты чего?
– Ничего, – отвлекая ее внимание к картине,– мне показалось, что ее ветром сдувает.
Подошла к холсту,
– Ой, и правда шевельнулась,– даже после попытки убить ее, Рита беспечно стояла к нему спиной, потягивая одну руку за другую опирая шею на ладони, словно о подушку.
Все дни слежки за ней, он не обращал никакого внимания к тому, что она писала, Но сейчас, неподдельный интерес привлек его внимание сначала к силуэту на фоне города, а потом и к картине. Превращая всю композицию в целом в настоящее произведение. Там на холсте положенный горизонт этого мира. Что же она видела отсюда? «Городской пейзаж?»,– тот самый который так хорошо виднеется сейчас. Сотни домов раскиданных на ладони в вечернем зареве, светящиеся окна домов, пульсирующие движущимися машинами на трассах. Мигающие светофоры, наброски пешеходов и стоящих у заправки водителей. Ему хотелось подойти ближе, что бы утонуть в красках ее работы, так она манила его. Расслабляла на столько, что он не уловил момент перехода во тьму, уходя в режим наблюдателя, меняясь с хозяином тела. Сущность убийцы растворилась в красках, возвращая хозяина тела обратно.
Ди стоял ошеломленный своим присутствием здесь, голова его очень сильно кружилась, болел нос, замотанная рука ныла,– «что вообще произошло?»
Голос Риты со стороны напугал,
– Ты такой молодец, если бы не ты, она бы улетела!
«Не я? Кто улетел? Кто меня так отделал и почему я с ней?»,
– Рита,– но выдавать себя не хотелось, спросишь, все поймет, да и оставаться тоже идея не очень.
– Что?– очень улыбчиво ответила она,– ну ты долго будешь там стоять? Иди уже сюда
– Я,– он растерялся, но послушно потянул ноги к ней, перебирая все возможные развития событий и линий.
Развернувшись в профиль, она хорошо рассмотрела идущую на нее фигуру и сумасшедшее в своей потерянности лицо.
– Хочешь посмотреть?
Как она смотрела, что же было в ее глазах, он все пытался понять, скрытое ли то безумие или слепота влюбленного человека,
– Хочу,– останавливаясь в метре от девы.
«Так, на ней ни царапины. Ф-у-х, значит, свои раны я получил не с ней. И не пытался ее убить. Надеюсь, нет. Хотя если б пытался, она бы не говорила так радостно со мной. Да? Не знаю. А что же мы тогда делали? В любом случае оставаться нельзя. Нужно уходить».
Она шепотом,
– Так иди сюда,– дернула за руку к себе,– отсюда лучше видно.
Картина тут же втянула его внимание к полотну. Все выглядело живым и настоящим, кроме одной заинтересовавшей его черной точки в небе.
– Что это?
Рита напряглась.
– Так, тебя правда интересует?
– Да,– нужно было что-то придумывать и делать вид заинтересованности.
– Эх,– недоверчиво протянула она,– я, походу сильно тебя отделала.
«Так я все-таки был с тобой. Что же тут произошло?», интерес так и вырывался наружу,
– Да нет,– «бля, как же хочется задать хоть один вопрос»,– фигура и правда интересная.
– Что ты видишь в ней?– не отступала девушка.
«бля»,– подумал Ди, «неужели мне и правда придется говорить об этом»,– существо не похоже на птицу или человека, без пола и лица, оно еще не вырисовалось, но выглядело зловещим.
– Не заметил, как увлекся описанием.
– Это страх,– тихо ответила она.
«И вправду, похоже», подумал он.
– Людям не хватает страха. Посмотри. Они бегут и торопятся куда-то, думают, что у них еще много времени на всякую ерунду. Совсем не понимая, что в любой момент их жизнь может оборваться. Из-за болезни, несчастного случая, – повернулся к ней и тихо,– из-за маньяка.
Очень разочарованно она чмокнула языком.
– А ты все о том же. Ну почему ты никак не оставишь этой темы?
Сначала промолчал, потому что не понял о чем девушка и грустно опустил голову к земле, сказав частичную правду.
– Прости, я сам не знаю, что я тут делаю.
– Фу-у-х,– тяжело выдохнула она, начиная исповедь,– после разговора с Джулией ты наверно думаешь, что я не благодарная девчушка, что ненавижу своего отца.
– Я не думаю так,– обрезал Ди, но если не готова говорить об этом. Давай не будем.
– Я расскажу тебе все, если ты поедешь со мной к отцу,– томно протянула она.
– Хорошо,– не думая согласился.
– Прямо в тюрьму?
– Да. А почему бы и нет?– это будет честно.
– Тогда я возьму тебя с собой, как буду готова.
ВЫСТРЕЛ
День города для многих людей и до-теперь остается главным поводом напиться, а в шахтерском городке, пусть и большом это что ни есть повод. Настоящая красная дата в календаре. Люди постарше, обязательно поедут на бесплатный концерт одного из заказников ГОКа. Народ богатый и солидный, просадит огромные суммы в заведениях. Будут и те, кто встретят его дома или на лавочке. Но другая прослойка общества, а это и семейные пары и подростки, и молодые люди отдадут предпочтенье центральному парку. Пусть большая часть населения будет сегодня пьяна или навеселе, оставляя тех скучных, пять процентов трезвенников, зато на аттракционах и не важно, что на улице всего шестнадцать градусов. Со светящегося разноцветными лампочками колеса обозрения открывался шикарный вид, на половину опустевший город и заполные аллеи подобно килькам в банке людей. Музыку перекрикивают вездесущие разнообразные вопли, с американских горок, вертушек, цепочных каруселей, автодрома с электрическими машинками и прочего. И главное километровые очереди под каждым аттракционом на месте танцующих чечетку от холода. Рита с ухмылкой смотрела на них сверху кабины колеса, сама тепло то оделась. На ногах чуть ли не валенки, теплая красная куртка на подстежке и капюшон с белым мехом на голове.
Злорадствуя, потеряла руки,
– Хи-хи,– почувствовав настоящий штормовой толчок, ухватилась за страховочный ремень на животе,– что,– опрос не мог никаким образом быть досказан или услышан.
Истошный крик ее замерзших подруг в легких пальтишках.
– А, а, не нужно так делать!
– Страшно же, идиот!
Схватившись за Дена и Ди, смотрели на Стаса. Тот прыгал, расшатывая капсулу, висящую на толстых цепях и креплениях, не смотря на прочность конструкции построенной еще в Советском Союзе, но металл то имеет свойство стареть. Мало ли что? Рита тоже довольно сильно испугалась. Фантазию подпитывал устрашающий скрип и лязг. Мозг независимо от желания расписывал несколько сценариев к несчастному случаю. Но показывать страх и создавать еще больше крика, было незачем. Конечно, мурашки щекотали нервы, они медленно преодолевали самую высокую точку в пятьдесят метров и неизвестно, в каком году был ремонт, обслуживали ли его хоть раз. Но лицо кирпичом, образу следует соответствовать.
Катя если бы могла, залезла бы на руки Дена, как кошка, прячущаяся от собаки в ветвях дерева, залезла бы,– Стааас, прекрати,– сжимала плотный рукав друга, утепленной кожанки пастельных тонов.
Но мальчишка, продолжая выстукивать ногами в днище, ехидно и наигранно сжимая голос до противного звучания.
– А че, страшно тебе?
Подключившаяся Джулия.
– Страшно Стас, страшно, это тебе не шутки!
Усиливались впечатления холодным свистящим ветром. На этой высоте не мешали преграды и даже самые высокие деревья не разрезали его порывов. А собранная конструкция по старым чертежам не включала в себя возможность добавить стекла и обеспечить должный комфорт катающимся, как например, в цивилизованных странах.
Но мелкий не только по росту, но и внутреннему возрасту парень дурел дальше,
– Да ладно вам,– и еще раз стукнул ногой.
Он даже одет был как подросток, противясь всему миру и вещами. Черная куртка с перевернутым белым крестом, шапка с черепами, порванные джинсы с цепями и берцы.
Еще несколько минут Ден молчал, ноне смотря на их долгую дружбу, влез.
– Тебя же попросили.
– Да ладно братан,– смеялся тот.
Отлепивши от себя Джулию Ди очень серьезным голосом.
– Прекрати.
Рита не заметила, как губы самопроизвольно вышли в истерическую улыбку и Стас тут же очень грубо переключился на нее.
– А ты чего лыбишься?
Прикрыла рукой рот,
– Не знаю, – звонко засмеялась.
– Во,– обрадовался Стас,– нормальный человек, понимает шутки не то, что некоторые.
Она замахала руками,
– Не, не, не. Быстрее к земле, я приклонюсь к ней челом и поцелую.
Ди подыграл.
– Хочу на это посмотреть.
– Фу-у-у,– протянула Катя.
Но Джулия вошла во вкус,
– Только сначала волосами протри, а то грязно же.