Мила Бачурова
Гром гремит дважды. Капкан
Глава 5
Гости
Домой я вернулся ночью. В самом возвращении ничего необычного не было, и раньше нередко приходил за полночь. Необычным было то, что в этот раз меня встречали.
Ниу, ранняя пташка, поднималась всегда с рассветом, однако и зевать начинала часам к десяти вечера. Поначалу, когда мы с ней только поселились в квартирке, любезно предоставленной кланом Чжоу, ещё пыталась бороться с собой, чтобы встретить меня подобающе – в её, разумеется, представлении. Но после того, как я второй раз подряд, вернувшись домой поздно, обнаружил Ниу крепко спящей за кухонным столом, потребовал прекратить издевательство над организмом. Заверил, что я взрослый мальчик и вполне в состоянии самостоятельно разогреть себе ужин. Ниу повздыхала, но в итоге смирилась, и с тех пор, если я задерживался, ложилась спать, не дожидаясь меня.
Сегодня я ещё из окна машины разглядел, что на кухне и в гостиной горит свет. Рука непроизвольно метнулась к оружию. Джиан за рулём тоже напрягся:
– Ты чего?
– В доме свет горит.
– И что? – Джиан притормозил напротив крыльца. Опустил окна. Осмотрелся, прислушался. Пожал плечами: – Машин чужих не видно, криков не слыхать. Только хихикают.
Я тоже услышал доносящийся от дома приглушенный смех.
Доносился он сквозь открытые окна – Ниу любила открывать их по ночам, впускать в дом прохладу. К кондиционеру и она, и мама Лея, не говоря уж о Гуолианге, относились почему-то с опаской. Кажется, до сих пор считали моё решение его установить непонятной блажью, и включали крайне редко – как я подозревал, исключительно для того, чтобы порадовать меня.
– С кем это Ниу там? Неужели мамаша не спит?
– Да чёрт их знает, – буркнул я.
Происходящее в доме мне почему-то не нравилось. В том, что опасности нет, уже и сам уверился. Но вот – не нравилось почему-то.
– До завтра, Джиан. – Я вышел из машины.
– Нескучной ночи, босс, – усмехнулся он. И уехал.
А я поднялся на крыльцо. Кто сидит у нас в гостиной, понял раньше, чем открыл дверь. И даже раньше, чем почувствовал тот же запах, что и утром. Войдя и увидев в коридоре на вешалке короткую кожаную курточку, уже не удивился.
– Лей! Ну наконец-то! – из гостиной выпорхнула Ниу. – А я не одна, представляешь? К нам в гости зашла соседка.
– Добрый вечер.
Я заметил, что к визиту Наташа Смирнова подготовилась. Она подкрасила лицо, уложила волосы. Белую утреннюю майку сменила другая – розовая, с глубоким вырезом. На вырезе глаз, в здешней жизни успевший попривыкнуть к бедности женских форм, приятно отдыхал. Ну и в остальном с фигурой у Наташи было всё в порядке. Она об этом отлично знала. Встала в дверном проёме, изящно изогнувшись, уперев руку в бедро.
– Прошу прощения, что явилась без приглашения. Я недавно переехала – и вот, решила зайти, познакомиться с соседями. Меня зовут Наташа. – Другую руку протянула мне.
Вряд ли привыкла делать так на родине, скорее насмотрелась на европейских коллег. А может, надеялась смутить простого китайского парня. Я готов был спорить на последние деньги – искренне недоумевала, что не отвожу стыдливо взгляд от её выреза. Ещё я отметил чистый выговор. Наташа явно учила китайский не за неделю до приезда по программе для командировочных.
– Лей. – Я стиснул протянутую ладонь намеренно крепко, Наташа чуть не подпрыгнула. – Время позднее, соседка. Тебе не пора домой?
– Лей! – укоризненно охнула Ниу. И тут же – посмотрев, видимо, на часы, спохватилась: – Я не знала, во сколько тебя ждать, вот мы и засиделись. Сейчас согрею ужин.
– Я зайду в другой раз, – сочувственно глядя на Ниу, пообещала Наташа.
«Боже мой, как ты только живёшь с этим чудовищем?» – спрашивал её взгляд.
Ниу смутилась, явно разрываясь между желаниями не обидеть ни меня, ни соседку.
– Я провожу, – сказал я. – Вдруг заблудится.
Сунул Наташе в руки куртку и распахнул перед ней дверь.
С крыльца соседка почти сбежала – кажется, опасалась, что провожать её я буду пинками. Однако по-прежнему старалась делать вид, что не замечает моей неприязни.
– Устал на работе, Лей?
– Смертельно.
– А кем ты работаешь?
– Чистильщиком.
– Вот как? – Наташа демонстративно окинула взглядом наш дом. – Если не секрет – что же надо чистить, чтобы заработать на такое жильё?
– Шужуань.
– Что, прости?
– Ты спросила, что нужно чистить. Отвечаю: Шужуань. От наркоторговцев.
– О-о… – Наташа округлила глаза.
Ну да, скажи ещё, что не знаешь, кто я. Свою деятельность я, разумеется, не афишировал, но знал, что слухами о клане Ченг наводнён не только наш квартал.
– Ого, – кивнул я. – Всё, пришли. – Было бы, куда идти – десяток метров, перейти дорогу.
– А ты не мог бы зайти? – Наташа остановилась на пороге. Снова красиво изогнулась. – У меня там… тяжёлая кровать. – Теперь она смотрела уже с откровенным призывом. – Можно тебя попросить передвинуть?
– Можно.
– О, ты так любезен! – Наташа отперла дверь.
Весёлая девица. То, что Ниу может наблюдать за нами в окно, её, похоже, совершенно не смущает.
Я, войдя, захлопнул дверь. Наташа включила свет и остановилась посреди прихожей. Недолго думая, шагнула ко мне.
– У тебя такие сильные руки, Лей…
– Ты ещё не знаешь, насколько, – пообещал я. И обнял её.
Наташа запрокинула голову, приоткрыла губы. Потянулась ко мне в ожидании поцелуя.
А я сдавил её в объятиях так, что затрещали кости.
Наташа охнула. В глазах, когда распахнула их, мелькнул страх. Дёрнулась, пытаясь вырваться:
– Лей! Что ты делаешь?
– Я слишком устаю на работе для того, чтобы гонять торчков ещё и дома, – пристально глядя ей в глаза, проговорил я. – Понятно?
Наташа изменилась в лице. Залепетала:
– Не понимаю, о чём ты…
– А так? – Я сдавил её ещё крепче.
– Отпусти, сумасшедший! – Наташа попыталась дёргаться. – Я буду кричать!
– Обязательно будешь, – пообещал я. – Если ещё раз увижу тебя рядом с Ниу, кричать ты будешь очень громко. Но недолго. Я доходчиво изъясняюсь?
Наташа испуганно хлопала глазами. Я отпустил её.
– Ну как? Всё ещё горишь желанием передвинуть кровать?
– Убирайся! – взвизгнула Наташа. – Вон из моего дома!
– Надо же, как быстро у тебя меняется настроение…
– Уходи!
Я усмехнулся и молча вышел.
Выйдя, немного постоял на пороге. Подождал. Замок за спиной так и не шёлкнул. Смелая деваха…
Подумал вдруг, что если я сейчас вернусь «передвинуть кровать», возражать Наташа, кажется, не будет. А что самое паршивое – моё тело возвращению обрадуется так, что от одной мысли дух захватывает. Страшная всё-таки вещь – подростковые гормональные бури… Или это меня из-за внезапной встречи с соотечественницей накрыло? На родину тянет таким странным образом? Ладно, неважно. Я встряхнул головой и пошёл домой.
* * *
– Лей. Ты сердишься, да? – Ниу, поставив передо мной тарелку с ужином, села рядом и заглянула мне в глаза.
– Нет. С чего ты взяла?
– Ну… Я заметила, что Наташа тебе не понравилась.
– Не понравилась, – кивнул я.
– Почему? – Голова Ниу поникла. – Она такая весёлая, интересная! Столько всего рассказывала смешного. Про свою работу, про коллег. Она журналистка, работает на телевидении.
– Тебе не стоит с ней общаться, – мягко, как мог, сказал я.
– Но почему?
И вот поди объясни, почему. Я сделал вид, что всецело поглощён едой. Похвалил:
– Очень вкусно, спасибо.
– А по-моему, ты даже не замечаешь, что ешь. – Ниу вздохнула. – Ты так много работаешь…
«И так мало бываешь дома, – мысленно закончил я. – А я целыми днями здесь, с твоей мамой и полусумасшедшим больным стариком».
– Я не жалуюсь, не подумай, – продолжила Ниу – заметив, должно быть, как потяжелел мой взгляд. – Просто я так обрадовалась сегодня, когда Наташа пришла к нам в гости! Мы так чудесно болтали. Я даже не заметила, как пролетело время. Наташа такая…
– Да-да, я помню. Весёлая и интересная.
Настолько, что ты даже не заметила: она едва ли не в открытую соблазняла твоего парня. Я почувствовал, что начинаю злиться. Не столько на Ниу, сколько на себя. За то, что мне было приятно держать Наташу в объятиях. И не будь она наркоманкой…
– Послушай, Ниу. – Я потёр виски. Усталость и нервяк прошедшего дня наваливались всё сильнее. Выматывающая слежка, новая техника, Дэйю… Всё, о чём я сейчас мечтал – принять душ и вырубиться. Точно не о семейных разговорах. – Может, тебе… не знаю… заняться чем-нибудь?
– Чем? – удивилась Ниу.
– Ну не знаю. Чем-то ведь домохозяйки занимаются – помимо того, что хлопочут по дому и ухаживают за мужем.
– Ребёнок? – глаза Ниу вспыхнули надеждой.
– Нет, – отрезал я.
Получилось резче, чем хотел.
У Ниу задрожали губы. Она отвернулась.
– Прости. – Я накрыл её руку своей. – Я ведь объяснял. Ребёнку нужна прежде всего безопасность. А это – такая штука, которую я в ближайшее время никак не смогу обеспечить. Я, к сожалению, не офисный клерк, не банковский служащий. Даже не кассир в супермаркете.
– Лей! – Ниу прижала руки к груди. – Ты не представляешь… просто не представляешь, как я была бы счастлива, если бы ты был кассиром в супермаркете! Я могу и сама пойти работать! Меня наверняка возьмут в какую-нибудь закусочную, а потом, если повезёт, даже в ресторан. Нам ведь не нужно всё это, – она повела рукой, имея в виду, вероятно, дом, – и я знаю, что ты тоже скромный человек. Ты умеешь довольствоваться малым – так же, как и я. Я знаю, что ты не боишься никакой работы, даже самой тяжёлой! Мы могли бы…
– Нет. – Я взял её за руки, заглянул в глаза. – Нет, Ниу. Не могли бы. Я – это то, что я делаю, пойми. И если ты хочешь быть со мной, тебе придётся принять то, что я делаю. Потому что без этого меня просто не станет. Не потому, что я успел привыкнуть к хорошему жилью и личному шофёру. Мне плевать, где жить, что есть и во что одеваться. Мне всё равно, ездить на дорогой машине или ходить пешком. То, что я делаю – не ради денег. Я просто не могу отказаться от своей цели. Физически не могу, понимаешь? Не станет цели – не станет меня.
Ниу не отвечала. Молча плакала.
Я привлёк её к себе. Напомнил:
– Ты сама меня выбрала. Захочешь уйти – я пойму.
– Нет! – Ниу прижалась ко мне.
– Значит, всё останется по-старому.
Ниу всхлипнула. Пробормотала, уткнувшись мне в плечо:
– Если бы ты мог хотя бы почаще бывать дома… Я жду, жду… Так скучаю без тебя. А скоро ведь фестиваль Драконьих Лодок.
Национальный праздник, вспомнил я. В том Китае, который знал по прошлой жизни, его тоже отмечали. Гулянья, фейерверки, оглушающая музыка, толпы шатающихся по улицам нарядно одетых людей.
– Может, хотя бы в эти дни мы могли бы… ну, сходить куда-нибудь? – несмело продолжила Ниу.
– Могли бы, – обречённо пообещал я. – Придумывай, куда.
– Правда?! Ой, Лей! – Ниу порывисто обняла меня. Глаза засияли детским восторгом. – Я придумаю!
– Уж постарайся. И купи себе новое платье, ладно?
– Ой, это вовсе не обязательно…
– Обязательно. – Я поцеловал её. – Хочу увидеть тебя в новом наряде.
Застучавшая вдруг по коридору трость Гуолианга показалась мне райской музыкой. Старик нередко маялся бессонницей. Выползал на крыльцо и подолгу там сидел, дымя трубкой. Я с облегчением поднялся.
– Ложись спать, Ниу.
– А ты?
– Пойду присмотрю, чтобы старик не навернулся с крыльца. Ложись, не жди меня. – И, не дожидаясь ответа, вышел из кухни.
Глава 6
Он смотрит в небо
На крыльце я оказался вовремя – Гуолианг, неловко опершись на трость, пытался усесться на ступеньки. Кресло, которое Ниу вынесла сюда специально для него, почему-то игнорировал. Благодарно улыбался Ниу и проходил мимо.
Я подошёл к старику. Взял, как ребёнка, за подмышки и аккуратно усадил.
Я находился в этом мире уже больше года, а благодаря матери Лея наконец-то узнал, когда у меня день рождения. Согласно полученным данным, месяц назад мне исполнилось семнадцать лет. Качком я по-прежнему не выглядел, однако ростом почти догнал Джиана, а по части физподготовки – возможно, и обошёл.
Гуолианг благосклонно кивнул – так, словно усаживание его на ступеньки входило в мои профессиональные обязанности, и вышел я специально для этого. Достал из кармана ветхой, потёртой куртки трубку и принялся набивать.
– Почему тебе не сидится в кресле? – плюхнувшись рядом с ним, поинтересовался я.
– А сам не догадываешься? – На крыльце появилась из темноты Дэйю – двумя ступеньками ниже нас.
Гуолианг не удивился – он вообще производил впечатление человека, давно разучившегося удивляться. Я тем более – чувствовал присутствие Дэйю и к её фокусам успел попривыкнуть. Не знал только, подошла она только что, или давно здесь сидит? Равно как и понятия не имел, что она тут забыла.
– Если бы я мог догадаться, не задавал бы вопросов, – буркнул я.
– Ты ужасно приземлённый человек, Лей. – Дэйю запрокинула голову. И объяснила: – Он смотрит в небо.
Я взглянул на Гуолианга. Тот, продолжая набивать трубку, улыбнулся половиной морщинистого рта.
– А кресло стоит на крыльце, – продолжила Дэйю, – под навесом. Из-за навеса не видно неба. Так ведь, старик?
– Ты славная чуткая девушка, – не отвлекаясь от трубки, похвалил Гуолианг.
– Я – убийца, – глухо отозвалась Дэйю. Она обхватила колени руками и упёрлась в них подбородком. – Это – мой путь.
– И чем твой путь мешает тебе быть славной чуткой девушкой?
На это у Дэйю ответа не нашлось. Она фыркнула и отвернулась.
– Что-то случилось? – спросил я. – Для чего ты здесь сидишь?
– Не спалось. Вышла прогуляться.
– Давно вышла?
– Достаточно. – Дэйю с вызовом повернулась ко мне.
– Достаточно – для чего?
В ответ Дэйю выразительно уставилась на дом, принадлежащий Наташе.
Видела, значит, как я её провожал, и как зашёл в дом вслед за соседкой. Сквозь стены, конечно, смотреть не могла, и проникнуть вслед за нами, перекинувшись в невидимку, тоже вряд ли бы сумела. Но я вдруг понял – Дэйю откуда-то знает всё. Переплетение наших чакр давало ей явно больше, чем мне. Она знает, что я чувствовал, стоя на крыльце. Знает – и злится.
– Ниу любит тебя, – будто откликаясь на мои мысли, сказала Дэйю. – А ты…
– А что – я? – Раздражение всё-таки прорвалось. – Что я, по-твоему, делаю не так? У Ниу есть всё, что ей нужно. Если чего-то вдруг нет – ей стоит только сказать. Я не пью, не изменяю…
Дэйю фыркнула. Я, не отвечая, продолжил:
– А что касается желания Ниу иметь детей – ты сама прекрасно знаешь, почему это невозможно. Знаешь, что я, так же как и ты, каждый день хожу по лезвию бритвы. И знаешь, чем это чревато.
– Я одна. – Прозвучало это словно обвинение. – У меня нет семьи.
– Мать? – напомнил я.
Дэйю горько рассмеялась.
– Я убила своего отца, Лей. Неужели ты думаешь, что у меня хватит совести показаться на глаза матери? Она попрощалась со мной много лет назад. Не исключаю, что давно похоронила… И хорошо. Пусть я останусь мёртвой. Так будет лучше и для матери, и для меня. А ты – не один. – Дэйю откинула со лба волосы, смело и прямо посмотрела мне в глаза. – У тебя есть семья. Ниу, мама. Они любят тебя, ждут…
– Я об этом не просил, – перебил я.
– Неважно! Ты не должен так с ними поступать.
– Да как – «так»?! – взорвался я. Вскочил. – Вы сегодня сговорились, что ли? Одна ревёт, вторая на шею вешается, третья загадки загадывает!
– Если будешь кричать, может проснуться ещё и Кингжао, – выпустив клуб дыма, невозмутимо заметил в пространство Гуолианг.
Я заскрипел зубами. Сел обратно на крыльцо.
– Если бы я была на твоём месте, давно бы всё бросила, – сказала Дэйю.
Гуолианга она будто и не услышала. Вцепившись в меня злыми глазами, продолжала говорить то, что было важно для неё.
– Что бы ты бросила?
– Всё! – со злостью повторила она. – Клан. Торговцев. Драки, погони, допросы… Я бы всех бросила к чёрту, собрала свою семью в охапку и уехала далеко-далеко – туда, где никто бы меня не нашёл.
– В тихий домик на берегу озера? – Я почувствовал, что рот перекашивает кривой усмешкой. – Жить-поживать и добра наживать?
– Да! – яростно глядя на меня, почти выкрикнула Дэйю. – Да, именно так! А ты чёрств и слеп, как подземный червяк! Ты не понимаешь, какое это счастье – любящая семья. Отталкиваешь от себя это счастье обеими руками. Каждый день приносишь любовь и преданность, которую тебе готовы дарить, в жертву непонятно чему! Извращённой фантазии, которую вбил себе в голову – и теперь неотступно следуешь. Ты – как поезд, несущийся по рельсам! Как машина, попавшая в колею, из которой невозможно выбраться. Ты идёшь напролом, не останавливаясь и не оглядываясь по сторонам. Да если бы я была тобой, я бы…
– Ты – не он.
Гуолианг проговорил это негромко, невозмутимо пыхнув трубкой. Но Дэйю осеклась и замолчала.
– Не рассуждай о том, в чём ничего не понимаешь, девочка. – Гуолианг смотрел не на Дэйю – куда-то перед собой. Ронял слова мерно и будто бы неохотно. – Поступками женщины движет любовь. Поступками мужчины – цель. Даже обычного мужчины. А Лей – не обычный человек.
– Я тоже не обычная, – буркнула Дэйю.
Гуолианг покачал головой:
– Избранные – редки. Рождённые дважды – уникальны. Лей рождён для того, чтобы защищать. Защищать весь мир – а не только женщин, спящих за этими стенами. – Он указал трубкой на дом за своей спиной. – Не только своих друзей, тебя или меня.
– Да плевать я хотела на этот мир, – в сердцах бросила Дэйю.
Но я понял, что запал её поутих. Слова Гуолианга мимо ушей не прошли.
А Гуолианг улыбнулся.
– Плевать хорошо, когда есть, куда плевать. Но если мир погибнет, плевать будет некуда. – Он наконец-то повернулся к Дэйю и закончил: – Вот о чём думал бы я, если бы был на твоём месте, девочка. Ты отлично владеешь мечом. Ты сильнее многих мужчин. Но, святые духи свидетели – в день, когда мир начнёт рушиться, твои умения ничем тебе не помогут. Лей знает, что делает. Ему не нужно мешать.
Дэйю фыркнула, однако продолжать спор не стала. Снова подтянула колени к груди и уткнулась в них подбородком. А я вдруг понял, что в прочувствованной речи Гуолианга меня заинтересовало больше всего.
– Ты сказал «владеешь мечом»? – переспросил я.
Гуолианг кивнул.
– А откуда ты об этом знаешь?
Если я в чём-то и был уверен, так в том, что в присутствии Гуолианга Дэйю не призывала меч. Она, собственно, с Гуолиангом и разговаривала-то сейчас впервые в жизни, до сих пор ни с кем из моих домочадцев не общалась.
– Я видел в её руках меч.
– Когда? При каких обстоятельствах? – Слова вырвались раньше, чем я успел подумать, для чего мне эта информация.
Видимо, правду говорят, что опера бывшими не бывают. Непонятное необходимо прояснить. Для чего – дело десятое.
– Тьма обрушилась на меня, – странным голосом проговорил вдруг Гуолианг. – Мгновенная, непроглядная тьма. А внутри неё в танце закружились двое – Жёлтый Дракон и Красная Птица…
Дэйю ошарашенно открыла рот. Сам я, должно быть, выглядел не лучше. А Гуолианг, тем же потусторонним голосом, рассказал о том, как мы выслеживали Йи. Как настигли его, допрашивали. Как Дэйю взмахнула мечом. Он рассказывал об этом так, как мог бы рассказать я. Будто старик находился рядом и видел всё, что происходило, моими глазами.
– …Крылья Ветра подняли меня и понесли, – закончил Гуолианг.
И уставился на нас, дожидаясь не то похвалы, не то аплодисментов.
Дэйю обалдело молчала. А я только и сумел выдавить:
– Как?!
– Два часа назад я был тобой, – объяснил Гуолианг. Спокойно, будто нечто само собой разумеющееся.
Вот только этого не хватало, – пронеслось у меня в мыслях. Мало мне было сегодня женских истерик – оказывается, ещё и в башку забрались. Причём так, что я этого даже не заметил.
Я выдохнул. Подумал. Спросил у Гуолианга:
– Водка есть?
Ожидал ответа в духе: «Да, посмотри в холодильнике, в дверце». Но Гуолианг, помедлив, нырнул рукой во внутренний карман куртки. Вытащил плоскую бутылку и крошечную рюмку. То и другое – обильно украшенное налипшими табачными крошками. Выходя из дома, всё своё, видимо, предпочитал носить с собой.
От рюмки я, мотнув головой, отказался. Бутылку взял, обтёр краем футболки, избавляясь от крошек. Бутылка оказалась тёплой, нагретой телом Гуолианга. Я поморщился:
– Хоть бы в холодильнике держал, что ли. – Свинтил крышку.
«Тёплую водку? – мелькнуло в голове. – Из грязной мыльницы?.. Не-ет! Не откажусь».
Я запрокинул голову и хлебнул. Господи, ну и дрянь… Сделал ещё глоток. Пообещал Гуолиангу:
– Куплю тебе виски, попробовать. Если нормально зайдёт, это пойло самолично в унитаз спущу.
Заметил, что Дэйю смотрит на меня широко распахнутыми глазами. Я впервые употреблял при ней спиртное, если не считать коньяка в морозильной камере, когда предполагалось, что мы умрём. Дэйю прекрасно знала, что я не пью. И вдруг такую сноровку демонстрирую – есть о чём задуматься.
Гуолианг тоже смотрел на меня. Но по-другому. Он оценил количество, оставшееся в бутылке после того, как я к ней приложился, и, кажется, завидовал.
Извини, старик, но учить тебя бухать из горла я не буду. Есть ощущение, что с расширением сознания ты и без алкоголя отлично справляешься… О чём это мы? Ах, да.
– Так. Давай-ка сначала, – попросил Гуолианга я. Выпивка сделала своё дело. Мистический ужас отступил, оставив после себя любопытство с примесью азарта. – Ты, говоришь, видел моими глазами – верно?
Гуолианг кивнул.
– И давно это с тобой? Не припомню, чтобы раньше тебя так крыло.
– Раньше такого не было, – подтвердил Гуолианг.
– А сейчас что изменилось? И почему?
Старик вдруг потупился.
– Ну? – поторопил я.
– Кингжао кашляет, – заговорил Гуолианг. – Я думаю, что из-за моего дыма. Она уверяет, что это не так, но мне кажется, из-за него. А я уже стар. Я всё ярче вспоминаю то, что было когда-то, и всё хуже помню о том, что меня окружает. Я достаю трубку, закуриваю – и лишь когда Кингжао начинает кашлять, вспоминаю, что обещал себе выходить на улицу. У этой доброй женщины не хватает духу делать мне замечания.
– Очень интересно, – вежливо похвалил я. Алкоголь исторически способствовал повышению во мне благожелательности. Хватало, правда, ненадолго. – Только ни хрена не понятно. Где Кингжао с её кашлем – а где моя голова, в которую ты залез?
– Я решил бросить курить, – объяснил Гуолианг. – И подумал, что если выпить одну из тех таблеток, которые ты даёшь тем, кто хочет вступить в клан Ченг, у меня точно получится.
На мгновение повисла тишина.
А потом захохотала Дэйю.
