Mike Lebedev
Немножко Северной рабоче-окраинной лирики
«Школа №186. Буденовка и Евдокия Васильевна»
Да, у меня в детстве, как и у многих – была такая шапка-буденовка. И я ей вполне гордился, собственно, и сейчас горжусь.
Более того: то вариант «летний», а у меня и зимний еще имелся, и им я гордился еще больше, потому что такого точно ни у кого не было! Ну или мало у кого. (Я знаю, что это не совсем «буденовка», а общевойсковой, так сказать, шлем, но во дворе его называли именно так – прим.авт.)
Происхождение зимнего головного убора следующее: имелась у мамы Тани добрая знакомая, занимавшаяся индпошивом, помимо основной работы, она-то по заявке и изготовила отличный «самострок». Точнее, «самовяз», шапка была вязаная. Ну то есть – не прям в точности по лекалам Семена Михайловича и художника Виктора Васнецова, но вполне узнаваемая форма, и со «шпилем» наверху, и с вот этими широкими штуками внизу. Молодежь сейчас носит «снуды», и думает, поди, что это недавно придумали. Ничего подобного: если мою буденовку застегнуть, снизу как раз получался почти «снуд»: и модно, и тепло.
Правда, сама буденовка была белого цвета, только «снуд» был синий, но форма важнее цвета. Во всяком случае, при играх в войнушку при делении на «наших и фашистов», кто тут точно «наш» – вопросов не возникало. Очень, очень полезный был головной убор.
Но однажды буденовка сослужила мне дурную службу. Точнее, сначала дурную, но затем все обернулось как нельзя лучше, слушайте.
Долго ли коротко ли, однажды я вырос и пошел в первый класс. И вот однажды, уже ближе к зиме – родители все-таки решились определить меня на «продленку».
На продленке мне дико не нравилось (поднимите руки те, кому нравилось).
Во-первых и в-главных…
Вообще, свою первую учительницу Полину Алексеевну, скажу честно, я не очень любил. Как-то она не очень вязалась с общепринятым образом «Учительница первая моя», но сами понимаете – сорок лет педагогической практики, особенно на Северной рабочей окраине, испортят любой характер. Вот в третьем классе, когда Полина Алексеевна вышла на заслуженный отдых, а нам прислали Ольгу Дмитриевну – вот это был совсем другой разговор! Только после педучилища, не замужем, и на лицо, и на фигуру пригожа, и ножки, и грудь – это даже третьекласснику было понятно!
Да, так вот продленку вела назовем ее условно Мегера Сергеевна, и на ее фоне сразу стало ясно, что Полина Алексеевна – это практически мать Тереза, и отношение к ней тут же резко улучшилось. Но с продленкой – всё равно надо было что-то делать…
…И трудилась в нашей школе замечательный человек, Евдокия Васильевна. Видите, сорок лет прошло – а я ее помню. Не о каждом такое скажешь.
Язык не повернется назвать ее «уборщицей» или «нянечкой» – «Директор по чистоте», никак не меньше!
Среди прочих, две важных миссии исполняла Евдокия Васильевна.
Первая – утром присутствовать на входе в школу и зорко наблюдать наличие «сменки». То есть, для этого на вход обязательно ставились двое крепких учеников дежурного класса, но их еще можно было как-то уговорить, уболтать, шантажом и угрозами, но проскочить, то мимо Евдокии, если она подходила на усиление контроля – не проходил никто. Складывалось полное ощущение, что если, к примеру, «сменку» забыл бы сам директор школы Григорий Павлович – она бы и его развернула и отправила домой. «Забыл», «потерял», «перевесили», «украли», «мне только спросить» – аргументы ничтожные от слова о-малое.
Вторая миссия была обратна первой: на переменах Евдокия Васильевна стояла у дверей школы насмерть и не выпускала никого, ни по какому поводу: ни покурить, ни «мне к врачу», ни «я заболел, температура 40» – НИ-КО-ГО. Даже если бы заболел директор Григорий Павлович – сначала в медкабинет, к Татьяне Яковлевне, и пусть Татьяна Яковлевна лично подойдет и подтвердит. Или – жди звонка с четвертого урока.
Пришла зима, и обе линии повествования счастливо сошлись в «Эпизод 3. Миссия невыполнима».
Да, была зима, снег еще такой густой валил, тогда зима в Москве была не как сейчас!
И продленка наша долго гуляла, а потом мы пошли обратно в школу.
– Отряхни шапку от снега! – строго сказала Евдокия Васильевна одному из учеников.
Он отряхнул.
– Отряхни шапку от снега как следует!
Отряхнул еще раз.
– Отряхни нормально, кому говорят!
Шапка-то белая, напомню, что есть важнейшая художественная деталь. А Евдокия Васильевна старенькая уже, подслеповатая.
– ОТРЯХНИ СНЕГ С ШАПКИ!!!
Так они и стояли друг против друга. Причем один из них всё сильнее понимал свое безвыходное положение, а уж о том, какие меры социальной защиты применялись Мегерой Сергеевной к опаздывающим… «И живые позавидуют мертвым».
К счастью, тут подошел мой старший товарищ Тасик, который сходу (в отличие от меня) понял, в чем суть вопроса. После чего выдал мне свой «петушок», а сам проследовал внутрь и вовсе без шапки. Все-таки Тасик был старше и намного умнее, и вообще, и в житейских вопросах в частности.
Ну а я – длительное пребывание на свежем воздухе в состоянии эмоционального всплеска вылилось в ОРЗ, так что тот день, к большому облегчению, стал моим последним «продленным».
А там и весна пришла.
Ну а на следующий год – была куплена уже нормальная, пацанская шерстяная шапка-«петушок».
«Семен Михайлович Буденный скакал на рыжем кобыле…», как пелось в одной хорошей песне нашего детства. Вот такая простая история.
PS. Кстати говоря. Наша школа сравнительно новая, семидесятых годов, и номер 186 ей достался «по наследству», от одной из старых московских. Так вот: «первая» школа №186 располагалась на Большом Каретном, да, да, конечно, именно в ней и учился Владимир Высоцкий. Так что номер не простой, а «с репутацией». Но об этом – уже в другой раз.
«Славик»
Когда в 1979 году мы переехали в Бескудниково…
На самом деле наш район нынче именуется «Западное Дегунино», но тогда особо подробного деления не было. Большинство москвичей полагали, что Бескудниково – это такая московская дыра, куда не то что метро не ходит, но и автобусы с троллейбусами заворачивают редко и крайне неохотно. Да мы и сами, откровенно говоря, после долгого проживания в минуте ходьбы от «Водного стадиона» – считали именно так…
Одна из частей Бескудникова с давних пор зовется «Девятый квартал», или попросту «Девятый». История не сохранила информацию о кварталах с первого по восьмой, и существуют ли кварталы с номерами 10 и выше – науке неизвестно. Повезло именно Девятому: в честь него была названа остановка общественного транспорта. Так и повелось в речи аборигенов: Девятый да Девятый. Скорее даже, «Девятый» – это не квартал целиком, а остановка и небольшой пятачок с магазинами в цокольном этаже двенадцатиэтажной «башни».
Теперь сама история.
Был жаркий августовский вечер, а год был 1980-й или 81-й (сегодня трудно поверить, но когда-то в Москве случались жаркие августовские вечера!) И вот возвращается мама Таня с работы и рассказывает нам с папенькой следующую историю:
– Слушайте, мужики. Вышла я сегодня на Девятом, смотрю – бочку с квасом привезли. Народу – тьма! (ну да, жарко же – прим.авт.) Я подошла, смотрю – Валька из пятого дома стоит. Я прикинула – успею я до дома за банкой трехлитровой сбегать, пока ее очередь подойдет, или не успею…
А в начале очереди – какой-то шум. Я сперва подумала – кто-то без очереди пытается пролезть… а потом оказалось: ровно наоборот!
– Как это ровно наоборот? – удивились мы с папенькой.
– А вот так. В общем, стоит такая бабушка, вся культурная, и ее буквально всей толпой уговаривают без очереди взять. А она – ни в какую. И тогда какой-то мужик её чуть ни в охапку сгреб и к бочке переставил. И сказал: «Мать, ну ты что! Такого внука вырастила – неужто мы не пропустим!» А она еще смущенно так: «Ну просто Славик позвонил, сказал, заскочит, а его редко сейчас отпускают, а он когда приезжает, всегда кричит: бабуль, кваску бы!» Короче, я так поняла, что Славик этот у нее – не то футболист, не то хоккеист какой-то, чуть не за Сборную играет… И фамилия у него, только я не поняла, вроде на «Ф»…
Мама Таня у нас, конечно, Петров-Михайлов-Харламов и Шалимов-Шадрин-Якушев знала, но не более.
– Фетисов что ль?! – изумленным хором воскликнули мы с папенькой.
– О, точно: Фетисов! А что, правда известный хоккеист?
Ну тут мы с папенькой, хоть и были с детства топовыми поклонниками «Спартака», улыбнулись:
– Ну да. В общем, немножко известный, прямо скажем!
Так мы поняли, что не такая уж наше Бескудниково и дыра, раз тут проживают и бабушка Вячеслава Фетисова, и приятные, отзывчивые люди, любящие хоккей, как и мы. Короче говоря – будем жить!
PS. На маленьком островке суши между Дмитровским, Коровинским и улицей Селигерской издревле стояла хоккейная коробка. Намоленное место. Когда прошлым летом там затеяли очередную «точечную застройку», я очень переживал, не снесут ли… Но, к счастью, коробка уцелела. Просто всякий раз проходя мимо нее, я задумывался: уж не тут ли делал первые шаги в Большой Хоккей «Славик», сыгравший, между прочим, и один матч в составе «Спартака»! В общем, если у кого есть авторитетная информация – прошу поделиться.
«Голубятня в Ховрино»
Эпиграф. «А ты знаешь, что я твоим голубям
все бошки начисто поотрубала?..»( х/ф «Любовь и голуби»)
Голубятня – это такой атрибут старой Москвы, пережиток прошлого в хорошем смысле слова! Уж не знаю, остаются ли среди них реально действующие, но сами будочки стоят, держатся.
Старший сынок тогда еще совсем маленьким был, но спросил:
– Пап, это что такое?
Разъяснил ребенку, как умел, после чего последовал новый вопрос:
– А чего ее не сносят?!
Дети двадцать первого века! Отчего Пушкин умер, они еще не знают, а что в Москве всё положено сносить – уже в материале!
Оттого не сносят, сынок, что на месте голубятни затруднительно пока все-таки построить дом на сто тысяч квартир, или торговый центр сходной площади – а так, кому она нужна. Вот и стоит себе спокойно.
У нас на Моссельмаше в начале 80-х была голубятня, и точно в рабочем состоянии. Как раз с кухни из окна было хорошо видно, как кто-то на голубятне стоит, руками знаки подает, а голуби нарезают круги над территорией будущего МО «Западное Дегунино». Я так не особо по малости лет проникался, в чем там особое удовольствие, но… с пониманием относился. Ведь с точки зрения нормальных людей, мы, болельщики футбола – тоже непонятно кто: сначала смотрят, как двадцать два потных мужика борются за один мяч, потом орут «Спартак – Чемпион!», потом неумеренно употребляют алкоголь и прочие деструктивные «активности».
А потом я прочитал книжку одну… Скорее всего, то была «Отрочество архитектора Найденова» Бориса Ряховского, как раз про «голубятников», это потом уже Сергей Соловьев «Чужая белая и рябой» снял по ней, но кино тогда еще не было, но в какой-то мере проникся. И «наш» голубятник рисовался тоже таким примерно: в тельняшке и кепке, с беломориной и выбитым зубом, как у хоккеиста А.Овечкина, чтоб свистеть сподручней, ну и так далее.
А потом перебрались в Ховрино, и тоже обнаружилась у нас голубятня под окнами. И, как можно было иногда наблюдать – некий мужик в нее иногда залезал. Голубей, правда, особо видно не было, но, во всяком случае, мужик имелся.
А потом мы купили новую машину, а через неделю ее угнали.
Но не до конца. Главное, я еще подумал – это чья же такая опять сигнализация орет, четыре утра, самый сон, тем более, опять только ребенка укачали… оказалась, наша орет!
Не до конца, потому что сигнализация – ерунда, у меня там еще одна «приблуда» стояла, которую ставил мне друг детства Олег Юрьевич, вернее, по его указанию – его же сосед по гаражу, классический такой пожилой алкаш-«золотые руки» и, возможно, тоже бывший голубятник.
Короче, не угнали, а по итогу только замок зажигания поломали, но это пустяк.
Это я к чему. Всё в этом лучшем из миров как правило случается не просто так. Встал вопрос о более надежном месте хранения транспортного средства, нежели просто «под окном». Я обошел окрестности и быстро нашел стоянку, так-то там «ракушки», но имелась площадка небольшая, и сторожа за долю малую ставили там железных коней.
Быстро ударили по рукам.
Сторожа у нас были замечательные. Звали их Мишка, Женька и Славка, а четвертого забыл уже, но тоже в лучших традициях русской интеллигенции, «поколения дворников и сторожей».
Так-то ты каждый день одного из них видишь, сутки же через трое, но однажды я застал Славку и Женьку вместе, причем обсуждали они некоего «Художника» и его пошатнувшуюся трудовую дисциплину.
О чем-то уже смутно догадываясь, я спросил, кто такой «Художник», и отчего столь нелестные эпитеты звучат в его адрес.
– Да Мишка наш! А ты не знал?
Не, не знал. Короче, оказался и впрямь художник, пишет, выставляется по каким-то полуподпольным лесным вернисажам…
Спустя какое-то время обнаружилось, что и сторож Евгений не чурается тайных восточных духовных практик и прочей эзотерики. Вспомнилось бессмертное:
«Это не котельная! Это, извини меня, какая-то Сорбонна!.. Я мечтал погрузиться в гущу народной жизни. Окрепнуть морально и физически. Припасть к живительным истокам… А тут?! Какие-то дзенбуддисты с метафизиками! Какие-то блядские политональные наложения!» (С.Довлатов, «Компромисс»)
В общем, через какой-то еще временной отрезок уже не оказалось большим сюрпризом то, что голубятник, который ходит в нашу голубятню и сторож Слава – это одно и то же историческое лицо! Да там и идти было – две минуты.
Стоило, конечно, поподробнее расспросить Славку, как оно вообще сейчас с делом голубеводства в Москве… Но утром же приходишь – на работу быстрей, вечером возвращаешься – устал, не до того, в другой раз, не его смена…
А потом как-то внезапно начали прокладывать Клинский проезд, и стоянку быстро сломали. Вернее, часть передвинули, но исчезла свободная площадь, и сторожам там сделалось нерентабельно. И больше я никого из них и не видел ни разу…
А потом в процессе сноса ХЗБ (Ховринская Заброшенная Больница – прим.авт.) и «ракушки» досносили окончательно.
Но вот голубятня осталась. И пока стоит. Как атрибут старой Москвы и пережиток прошлого в хорошем смысле слова.
Книжный магазин «Недра»
Да, существовал и такой в Москве! Не такой знаменитый, конечно, как «Дом Книги» на Новом Арбате, ну или «Москва» на Тверской, тогда еще улице Горького – ну так и расположен он был не в центре, а у нас на Северной рабочей окраине. И, в общем, пользовался он заслуженной популярностью среди читающей прослойки местного населения. Имелись у «Недр» свои неоспоримые достоинства. Ну во-первых…
Да, так располагались «Недра» на Коровинском шоссе, как сказали бы юные герои «Кондуита и Швамбрании» – на самом краю географии. Причем практически уже в конце обитаемой его части, далее из социально значимых объектов наблюдались лишь прославленное СПТУ-145 и Школа Милиции, а там уже промзона, ТЭЦ-21 и Кольцевая. То есть, при поездке в «Недра» надо было ехать ОТ центра, что для нас, ветеранов движа – большая редкость. Так что попадая на излет Коровинского, в голову приходила та разумная мысль, что мы имеем счастье проживать еще не в самой черной московской дыре, есть дыры и почернее.
Запах, неповторимый запах книжного магазина! Вот он в «Недрах» присутствовал в самой нужной концентрации.
В детстве я очень любил читать, да, собственно, я и до сих пор люблю. Просто сейчас, попадая в книжный – возникает периодически то ощущение, что все стоящие книжки ты уже прочел, а от современных авторов ждать каких-то особенных сюрпризов не приходится. Настолько, что иной раз, скрипя сердцем, приходится самому браться за перо для описания людей и событий, которые стоят того, чтобы быть описанными, но никто этого толком сделать не может.
А в детстве – всё гораздо лучше, ты же всех этих вкусно пахнущих книжек еще не читал! Вот это волшебное чувство, когда берешь аккуратно книжку, аккуратно раскрываешь, смотришь, что там… причем на любую тему, и художественную, и научную. Я в этом плане был как мой тезка Мишка из «Веселой семейки» Носова, который однажды приобрел издание ««Обратные тригонометрические функции и полиномы Чебышева», я тоже всё подряд готов был читать, ну или по крайней мере – рассмотреть внимательно. Ведь когда-нибудь ты вырастешь, поумнеешь и обязательно поймешь, про что идет речь в данной умной книжке!
А еще у книжного магазина в моих глазах имелся вот какой плюс. В нашем родном «Кругозоре» на Ленинградке, помимо собственно книг, присутствовал еще и отдел грампластинок, и, пожалуй, половина самых любимых пластинок детства, включая «Бременских музыкантов», ясное дело – половина минимум была куплена как раз в «Кругозоре». В «Недрах», честно сказать, я пластиночного отдела не помню – но на генетическом уровне сохранялось: книжный – это не только собственно книги, но и отличные пластинки!
Название еще очень нравилось. При всей, так сказать, исконности слова – очень загадочно, даже прям по-заграничному звучит, если прислушаться: «Недра». Прям Nedra. Типа кроссовок Adidas или хоккейных клюшек Jofa, типа того. (На самом деле название связано с тем, что это был профильный книжный по теме геологии и прочего горнодобывающего дела, отсюда и «Недра» – прим.ред.)
И еще были два плюсика у «Недр», непосредственно с книгочитанием не связанных, но тем не менее.
Рядом с ними располагалось ближайшее к нам фотоателье. Так-то у меня отец сам хорошо фотографировал, и печатал тоже сам. Но периодически ведь требовались и официальные, так сказать, снимки, с уголком там, «ну, шесть на девять». И первый раз меня отвезли в это фотоателье, когда прошел отбор в секцию плавания стадиона «Динамо», соответственно, срочно потребовалось фото на пропуск. И меня отвезли как раз в то фотоателье, и гордо так сидишь там на стульчике, позируешь, гордо, ну конечно! Много кого не приняли, некоторые даже утонули прямо во время творческого конкурса, а ты – выплыл, тебя – приняли! Ну и потом еще в «Недра» зашли, и какую-то интересную книжку купили. В плавание на «Динамо», правда, я в итоге проходил чуть больше месяца, а потом тоже утонул сильно простыл, ну и закончилось всё – но добрая память про фотоателье осталась. Тем более, что чуть позже, когда в пионеры принимали – тоже нужны были «строгие» фото, и тоже – гордо. Тебя же в «первом потоке» принимают, в Музее Ленина!
А еще – там же поблизости имелась такая архитектурная деталь, которая меня привела в полный восторг и зависть, собственно, и сейчас приводит. Там между двумя домами имелись такие общие балконы-переходы. Ух ты, вот это здорово! Интересно, а они какому дому принадлежат? Или, наверное, напополам? А есть ли между ними проход? Вырасту – обязательно перееду жить в такой дом, и чтоб друг твой лучший жил рядом. И тогда – можно будет ходить друг к другу в гости прямо не выходя на улицу, ну замечательно же!
Да, вот сколько радостей сулили «Недра», сколько полезных ископаемых в этих самых недрах таилось, в чем-то неспроста их название – и книжки, и фотоателье, и балкон! А казалось бы – ну, обычный с виду книжный магазин, на самом конце географии, на краю Северной рабочей окраины…
И до сих пор читающие ветераны движа, если им потребуется описать эту точку пространства, непременно скажут: «Ну там, где Недра!»
«Книга – твой друг. Береги Книгу!»
«АРЗ-9. История одного завода»
Объезжая тут как-то заповедные уголки Северной рабочей окраины, из тех, что не на виду – с болью в сердце обнаружил, что нет больше на карте столицы завода АРЗ-9 (АвтоРемонтный Завод №9). И что скоро на его месте вознесется очередной ЖК на 146 этажей от Застройщика… (здесь могла быть ваша реклама), двор без машин, ипотека и рассрочка, все дела…
«Да подумаешь! – скажет кто-то, – Вон, целый ЗИЛ снесли, красу и гордость, символ Эпохи, а тут – какой-то авторемонтный заводишко».
Ну да. Но ЗИЛ – общенародное достояние. А АРЗ-9 – наше личное. Слушайте, и вы поймете почему.
Вообще говоря, лучшим местом для прогулок и приключений у нас был Третий Автокомбинат. Там была «любовь с интересом»: «Трёшка» обслуживала, среди прочего, туристические маршруты по Москве и Золотому кольцу, имела в своем составе красивые «Икарусы», а в «Икарусах» этих иностранные туристы иногда оставляли за собой мусор в виде банок из-под пива, а пивная банка для советского школьника – это была большая ценность! И на «Трешке» этими банками вполне можно было разжиться. Но «Трешка» была далеко, а АРЗ-9 – рядом. И полазить там по стоящим на «вечном приколе» грузовикам и автобусам, а подобное маленькое «кладбище» имелось при любом автопредприятии – тоже было Приключение! Там же столько всего интересного можно увидеть, скрутить да свинтить!
Но потом мы немножко повзрослели, и однажды…
Однажды, в шестом классе, вместо урока труда – отправились мы туда типа «на практику». Не УПК еще, но что-то уже приближенное к реальной будущей жизни.
Больше всего, конечно, юным экскурсантам понравился автомат с бесплатной газированной водой! Стакан, правда, отсутствовал, по причинам, о которых мы уже догадывались – но препятствием для того, чтоб вдоволь испить «шипучки» это не стало. А также облиться и обрызгаться с головы до ног. Хотя это и не было главной целью визита.
Потому что затем мы прошли в специальное помещение и там, под руководством одного из специалистов предприятия, освоили «скрутку» спидометра от ЗИЛа (точнее «одометра» – прим.авт.) , где ЗИЛ – уже автомобиль, а не завод. Ну то есть – натурально: разобрали, как нам было показано, покрутили вот эти колесики, поставили все на «0», собрали обратно. А затем еще надо было воткнуть устройство на специальный стенд, рядом с откалиброванным, ну и если стрелка твоего спидометра при включении колышется в такт с образцом – молодец, это «пятерка»!
Мой работал! Нас таких половина оказалась рукастых! До сих пор ума не приложу, зачем там нужно было столько обновленных спидометров, но не суть. Главное, с того дня я спокоен: случись в этой жизни что, уже где-нибудь под вывеской «Скрутим пробег!» на кусок хлеба я всегда себе заработаю…
Долго ли коротко ли, а настало время ответного визита. И уже к нам на урок труда пожаловал один из сотрудников АРЗ-9. Причем первое впечатление было таково, что если кто и утаскивает из автомата с газировкой стакан – то перед нами первый подозреваемый. Впечатление, однако, оказалось в чем-то ложным.
Сперва заморский гость долго и нудно информировал нас о назначении некоего «пальца», о его миссии в бесперебойной работе одного из грузовых автомобилей. А затем, подкрепляя теорию практикой, было предложено нужного сорта резьбу на этом пальце нарезать. Ну, не сейчас, а после его ухода, в качестве «дополнительного упражнения». Там на самом деле ничего сложного нет, но нужна аккуратность и точность, все-таки не на выставочную полочку подле мастерских «Ими гордится Школа!», а в настоящий автомобиль пойдет.
Тут народ немножко загрустил, но наш Учитель (с большой буквы) Труда, святой человек Александр Васильевич Кузнецов после занятия собрал всех рукастых и сказал без обиняков, как ему и было свойственно:
– Делайте нормально, не как руками из жопы растут. Светит такая тема, что заплатят вам реальных денег. По расценкам РАБИСа, конечно, но все-таки…
Мы, конечно, информацию восприняли с недоверием. Но Александр Васильевич не зря был рукоположен в районные методисты по своему предмету и вообще имел репутацию человека, который слова на ветер бросает крайне редко.
Потому что «пальцы» в нужном количестве были нарезаны, замерены штангенциркулем со всей тщательностью, а потом куда-то отправлены. А потом прошел месяц, пришла Весна, и как-то все позабыли, а потом…
А потом однажды пришла в школу натуральная ведомость, с печатью АРЗ-9, пахнущая машинным маслом, бензином и ветошью для протирки. Таким-то и таким-то – зайти в канцелярию, расписаться и получить, исходя из качества и количества выполненных слесарных работ.
Шесть рублей с копейками. Две мятых трешки и горстка мелочи. Ну, в принципе, для шестиклассника времен Перестройки и Гласности… но дело не в сумме, конечно.
«Что остается от песенки, когда ее спели?» Что остается от детства, когда оно условно заканчивается?
Первый настоящий друг, первый класс, первая учительница, первый глоток портвейна все с тем же первым настоящим другом, первая затяжка, первый поцелуй, ну куда ж без него… и первые настоящие деньги, которые ты заработал собственными руками. Первые. Самые настоящие.
Да, а АРЗ-9 теперь уже совсем, окончательно – нет на этой земле. Да и много чего и кого уже нет… «Но мы-то помним!»
