Михаэль Лайтман
Всемирная история в зеркале каббалы

Глава II. Наш мир в системе мироздания

«И нет в творении Творца…»

Ф. Тютчев

«Где стоишь ты, там стоят и все миры»

Гершом Шолем

Две цитаты, которые были выбраны в качестве эпиграфов к этой главе, как нельзя лучше отражают противоречивую природу мира, в котором мы живем, полного дисгармонии и несовершенства. В каббалистической системе мироздания, которая имеет иерархический, ступенчатый характер, наш мир находится на самой низшей ступени, за пределами духовных миров. Энергоинформационные сигналы, исходящие от Творца, Источника Света, поступают сюда в минимальных дозах. Это означает, что мы в наибольшей степени удалены от Дающей, созидательной, альтруистической силы и находимся во власти крайнего эгоизма, в состоянии полной противоположности Творцу. Он практически полностью скрыт от нас. Отсюда и возникает ощущение, что в нас – творении – Творца нет. Но правильнее было бы сказать, что Он есть, однако мы отделены от него настолько, что Он нами не воспринимается. В каббале понятие «наш мир», «этот мир», которым мы в дальнейшем будем пользоваться, обозначает состояние полного скрытия Творца, в котором пребывает человечество. Этому состоянию соответствует и картина действительности, которую «рисуют» наши органы восприятия.

И вместе с тем, наш мир – важнейшая часть мироздания. Все высшие духовные миры созданы для человека и, согласно законам голографической Вселенной, находятся внутри человека, хотя он может не осознавать этого. Поэтому столь же справедливо и другое утверждение: «Где стоишь ты, там стоят и все миры». Высшее находится не где-то наверху, вовне, – оно существует в нас самих. И только от человека зависит, сумеет ли он его «увидеть».

Почему же наш мир устроен именно таким образом? Чем объясняется его извечная «неправильность», которая стала проявляться еще на заре истории и неуклонно нарастала вместе с прогрессом знаний, технологий, искусств и философской мысли, совершенствованием социальной жизни и экономическими успехами? Какова роль нашего мира в системе мироздания?

1. Космогенез и структура мира

Чтобы ответить на эти вопросы, вернемся еще раз к четырем стадиям развития желания, и в особенности к последней, завершающей – сфире малхут, потому что это наш корень. Наш мир является ее детищем, и все мы – ее частицы.

Итак, в результате четырех стадий развития желания появилось настоящее творение, и это можно считать первым актом космогенеза. Напомним, что творение – малхут, стремясь получить все, и прежде всего статус и природу Создателя, обнаруживает огромное различие между своими свойствами и свойствами Творца: крайнее противоречие между своей эгоистической природой и альтруистической силой, между своим всепоглощающим желанием получать и свойством отдачи.

Испытывая чувства ущербности и стыда, творение – малхут – отказывается от получения и как бы закрывает свое главное желание – уподобиться Творцу. В каббале этот процесс называется «сокращением». Изгнав из себя Свет, творение остается пустым. Подавленные желания остаются, но пропадает ощущение Творца, наслаждение. Дело в том, что творение само не способно впитать в себя духовные, альтруистические свойства, не может перенять качества Творца, включить их внутрь своей эгоистической природы. И «сокращение» желаний само по себе не приводит к появлению свойства отдачи. Однако творение может «исправиться» – надстроить над этой эгоистической природой намерение получать не ради себя, а ради отдачи, то есть ради Творца, или, используя каббалистический термин, получить «экран», препятствующий эгоизму.

Для этого нужно соединить творение – малхут, десятую сфиру – со сфирой бина, которая соответствует второй стадии творения и воплощает чистое светлое желание только отдавать. Если смешение произойдет, творение сумеет перенять некоторые свойства бины, и его эгоистические желания будут преобразованы экраном (намерением ради отдачи). Иными словами, творение может уподобиться Творцу, если не во внутреннем, то во внешнем своем свойстве.

Под ударным воздействием высшего Света (т. е. Творец «входит» в творение) бина и малхут соединяются, однако теряют при этом свои изначальные качества. Творение – малхут – приобретает некоторые качества бины, отчасти включая ее в себя, но и бина спускается со своего высокого уровня, «портится», частично вбирая в себя эгоистическую природу творения (т. е. малхут), его слабости. После этого начинает выстраиваться иерархическая система миров.

Миры идут сверху вниз – от Творца, мира Бесконечности, который является источником, корнем всех миров, до нашего мира. В каждом из них последовательно увеличивается желание получать, а высший Свет, исходящий от мира Бесконечности, столь же последовательно скрывается за все более плотными оболочками. Система миров скрывает Творца и вместе с тем, дозируя Свет, протягивает связь с Ним вплоть до нашего мира.

Ниже мира Бесконечности формируется сначала пять духовных миров, которые соотносятся со стадиями развития желания. Мир Адам Кадмон – первочеловек (нулевая стадия, сфира кэтер) – первый и наивысший среди духовных миров. Это корень, прообраз человека в нашем мире.

Ниже находится мир Ацилут (первая стадия, сфира хохма), включающий в себя свойства бины и малхут, которая включена в бину. Этот мир осуществляет управление всеми расположенными ниже мирами, вплоть до нашего мира, действуя по принципу реагирования: управляя потоками нисходящего Света, дает его творениям в зависимости от того, насколько они могут развить в себе свойства бины (отдачи).

Далее следуют миры Брия (вторая стадия, сфира бина), Ецира (третья стадия, сфира зэир анпин), Асия (четвертая стадия, сфира малхут), в которых, в отличие от мира Ацилут, свойства бины включены в малхут. Эти миры поступенчато калибруют Свет, в соответствии со степенью исправления малхут за счет бины. Наиболее светлым, духовным является Брия, поскольку в основе его лежит неэгоистическое желание отдавать. В Ецире наряду с желанием отдавать присутствует уже и желание получать, однако альтруистические стремления преобладают. Поэтому в этих двух мирах Творец и его управление воспринимаются как добрые. Асия – наиболее эгоистичный, удаленный от Творца мир, в котором Его управление или не ощущается вовсе, или воспринимается как злое, несущее страдание.

После того как возникла и структурировалась система духовных миров, малхут, уже достигшая высшего духовного состояния (исправленная), создает общую, единую душу (будущее человечество) – духовную конструкцию Адам Ришон, которая состоит из множества душ: желаний, «эгоизмов», связанных между собой подобно клеткам или органам нашего тела. Эта конструкция идеальна, поскольку все ее разнообразные элементы взаимосогласованы, слиты и поддерживают друг друга. Затем процесс разбиения желаний повторяется, теперь уже в душах, где смешиваются альтруистические и эгоистические свойства, в результате чего и появляется наш мир. Единое, гармонично устроенное духовное тело Адам Ришон разделяется на разобщенные, разнонаправленные желания – частные души, каждая из которых приобретает эгоистическое желание получать для себя. Разбившаяся конструкция «падает» за пределы духовных миров на низший эгоистический уровень – уровень, на котором исчезает ощущение духовного.

Это и есть наш мир – все те же части единой души, но ощущающие себя разрозненными, отделенными друг от друга, утратившими связь с Творцом. Теперь именно здесь, в этой части мироздания должен произойти процесс нового структурирования: «исправления», обретения качества интегрированности, взаимосогласованности путем уподобления Творцу, – развития свойств бины.

Это можно осуществить благодаря системе духовных миров: энергоинформационные сигналы из мира Бесконечности ослабляются ими настолько, что мы можем воспринимать их, находясь в самом низшем мире, в самом удаленном от Творца состоянии, и продолжаем быть связанными с ними миллионами нитей. Благодаря этим связям силы управления, которые люди в большинстве своем не воспринимают, организуют все существующее в нашем мире.

Все миры построены по одной общей схеме, в соответствии с принципом голографичности, поэтому все, что есть в нашем мире, имеет свой прообраз в духовных мирах. Однако в духовных мирах все их бесчисленные подсистемы и элементы разделены экранами, которые противодействуют эгоизму, самонаслаждению и создают связь между желаниями, их альтруистическое взаимодействие, стремление к объединению ради отдачи. Другими словами, в духовных мирах все желания, сколь бы они ни были разнообразны, работают как единое системное целое – каждое насколько может. Они подобны живому организму, в котором любая часть делает что-то свое, но у всех есть одна цель – поддерживать его существование.

В нашем мире экраны перестали быть альтруистическими и превратились в разделяющие перегородки между желаниями, создавая дискретную, фрагментированную реальность, разъединенное человечество. Поэтому процессы и явления в нашем мире инверсны по отношению к своим «прототипам» в духовных мирах, здесь все функционирует за счет реализации эгоистических желаний.

Каббалистическая система мироздания и процесс космогенеза представлен здесь в очень упрощенном и сокращенном виде^[27]. Нашей целью было показать, что человечество в целом и каждый человек в отдельности действительно являются частью мироздания, и это не просто декларация, красивая фраза, которую в последнее время мы слышим очень часто. Нельзя представить себя частью большого целого, не имея соответствующих знаний о том, что представляет собой это целое, как оно функционирует, какое место занимает в нем человечество и на каких принципах строится его связь с мирозданием.

Как мы видим, само понятие «глобальная эволюция» в каббале гораздо шире, чем в неоэволюционизме – даже постнеклассическом: Универсальная (Большая) история начинает отсчет с Большого взрыва. В каббале история нашего мира (Вселенной, Земли, биосферы, человечества) является частью несравненно более масштабного процесса, который начинается с эволюции духовных миров. «Телескопическое» видение, присущее глобальному эволюционизму, до сих пор кажется непривычным и воспринимается с трудом. Однако и такая «глобальность» оказывается недостаточной: история нашего мира, охватывающая миллиарды лет, – только «вершина айсберга», основная масса которого практически недоступна обычным способам исследования.

Используя язык синергетики, можно сказать, что мироздание в каббале – это сложная самоорганизующаяся система. Развиваясь, она проходит через периоды бифуркаций и хаотизации (вспомним «разбиение желаний»), а конечной ее целью, как и всякой другой системы, является достижение максимальной интегрированности разнородных элементов. При этом духовное, альтруистическое начало играет ведущую, системообразующую роль. Наш мир, и прежде всего человеческое общество – диссистемная, недооформленная часть этой системы, перед которой стоит задача трансформировать себя.

2. Есть ли цель у глобальной эволюции?

По этому вопросу каббалистическая концепция глобальной эволюции резко отличается от теорий, которые являются общепризнанными в академической науке.

Одно из важнейших расхождений заключается в том, что, согласно каббале, эволюция является процессом телеологическим и детерминистским. В духовных мирах и в нашем мире четко действуют причинно-следственные связи, и ничего случайного нет и быть не может. Все этапы развития определены изначально, «спланированы», заложены в самом творении, как код ДНК, и устремлены к заранее известной цели – достижению такого состояния, при котором исчезнут перегородки, разделяющие миры. Это отнюдь не финал бесконечного, как сама Природа, процесса эволюции, а лишь завершение большого ее этапа, но для нас, находящихся на уровне восприятия нашего мира, именно это состояние является наивысшей и «конечной» целью.

Путь к ней идет поступенчато – в соответствии с универсальной схемой четырех стадий развития желания: сначала возник и упорядочился неживой уровень материи (1 стадия), на котором желание существовать выражено очень слабо; затем появился растительный (2 стадия) и животный (3 стадия) уровни, на которых желания становятся более интенсивными и разнообразными; и, наконец, человек (4 стадия) – «настоящее творение», которому предназначено не только достичь самого высокого уровня эгоизма, но и самостоятельно развить в себе альтруистическое начало (желание к отдаче). Это важнейшее качество отличает уровень человека от всех предшествующих, где развитие происходило автоматически, следуя заложенной программе, но проявляется оно не сразу. В своей эволюции человечество и каждый человек в отдельности должны пройти этапы «неживого», «растительного» и «животного» уровней – разумеется, иначе, в других формах, отличающихся от наблюдаемых в природе.

Такая картина полностью расходится с очень распространенными представлениями о случайном, не направленном характере эволюции – и природных, и социальных систем. Понятие «телеология» уже давно вышло из моды и считается чем-то «устаревшим». Но в результате получается, что динамика эволюционного процесса зависит во многом от слепой игры случая, так как происходит под перекрестным воздействием разнообразных факторов, которые срабатывают ситуационно.

В биологической эволюции – в соответствии с синтетической теорией, которая критикуется, но поддерживается большинством биологов, – такими факторами, помимо естественного отбора, считаются адаптивные мутации, наследственные изменения (сальтации), миграции и изоляции, изменение условий среды обитания. Особое значение придается «дрейфу генов» – случайным колебаниям частот генов, которые обусловлены неизбежными «ошибками» при функционировании генетического механизма; а также «молекулярному драйву» – изменению семейств последовательностей ДНК за счет распространения в них мутаций, не вызванных непосредственно отбором^[28].

В теориях социальной эволюции анализируется роль войн и завоеваний, миграций, диффузии идей, роста численности населения или депопуляции, деятельности выдающихся личностей и т. д. Однако сами же авторы этих теорий признают, что влияние всех перечисленных факторов (их нередко называют и «движущими силами») крайне неоднозначно и непостоянно: оно может увеличиваться, уменьшаться или не проявляться вообще, может быть негативным или позитивным. Когда различные факторы взаимодействуют, их кинетическая энергия возрастает, но результаты далеко не всегда способствуют эволюции^[29]. Напротив, они могут привести общество к регрессу. Например, изменения климата в сочетании с войнами, пандемиями и депопуляцией иногда давали обществам импульс для конструктивных изменений и повышения сложности. Но многие в таких ситуациях погибали. Очевидно, все перечисленные факторы правильнее было бы назвать механизмами эволюционного процесса, а не его движущими силами.

Впрочем, такой взгляд на эволюцию, при всей его распространенности, не является единственным и неоспоримым. У ряда представителей постнеклассической науки, прежде всего тех, кто мыслит в глобальных масштабах, создает универсальные, холистические концепции, возрождаются и раскритикованные телеологические идеи, и даже смелые предположения о наличии некоего Сверхразума, определяющего ход эволюции.

Основанием для этого служит целый ряд фактов: например, поразительное сочетание физических констант, благодаря которому могла образоваться живая клетка. Если бы разница в массах протона и электрона несколько отличалась от действительной, был бы невозможен нуклеосинтез. Имеются и другие, не менее «странные» совпадения. «При ином соотношении масс протона и электрона не могли бы устойчиво существовать атомы, при константе сильного взаимодействия на 10 % выше наблюдаемой весь водород быстро превращался бы в гелий… Физики указывают на десятки обстоятельств, которые могут считаться более или менее случайными, но удивительное совпадение которых необходимо для существования молекул»^[30].

В эволюционной космологии телеологизм возникает спонтанно, чаще всего независимо от взглядов исследователей: к этому их, так сказать, подталкивает анализ эмпирического материала. «Здравая интерпретация фактов, – утверждает британский астрофизик Ф. Хойл, – дает возможность предположить, что в физике, а также химии и биологии экспериментировал «сверхинтеллект» и что в природе нет слепых сил, заслуживающих внимания»^[31].

Поразительно благоприятное для существования жизни и человека сочетание различных факторов позволяет выдвигать гипотезы о том, что появление человека – изначальная цель природы, и этой целью объясняются строение и развитие Вселенной. Наука располагает более чем достаточным количеством данных, которые указывают, что космофизические этапы эволюции шли в направлении появления жизни и разума. Одним из основных сквозных векторов эволюции является рост и усложнение когнитивности. Генетики и нейробиологи экспериментально доказали, что «в течение 500 млн. лет эволюция организмов, обладающих нервной системой, шла преимущественно по пути совершенствования их когнитивной системы»^[32]. Если коэффициент цефализации современной фауны принять за единицу, то в миоцене (25 млн. лет назад) он составлял 0,5, а еще раньше, в начале кайнозойской эры (67 млн. лет назад) – всего 0,25^[33]. Оказалось, что у млекопитающих и человека более половины генов (и даже больше, учитывая так называемые «молчащие» гены) необходимы для того, чтобы сконструировать мозг и поддерживать его деятельность. Эволюция их геномов была связана не столько с морфологическими изменениями различных органов, сколько с изменениями мозга, то есть имела характер цефализации. Численность генов, обслуживающих мозг, настолько велика, что вполне обоснованно можно говорить о когнитивной эволюции, которая была направлена на появление человеческого интеллекта. Речь идет, естественно, не только о возрастании объема мозга, а о его внутреннем морфологическом усложнении и о развитии когнитивной сложности: способности к прогнозированию, планированию, ориентации в нестандартных ситуациях, обучению, передаче информации и т. д. Сквозной вектор роста интеллектуализации органично сочетается с вектором роста субъектности, индивидуализации, усложнения потребностей.

Таким образом, в этом вопросе каббала имеет точки пересечения с передовыми, хотя еще далеко не общепризнанными космологическими теориями постнеклассической науки, но занимает гораздо более последовательную позицию.

3. Эволюция и прогресс

Даже признав, что эволюция имеет определенную направленность, мы сталкиваемся с трудным вопросом: прогрессивна ли она? На протяжении нескольких столетий западная наука отвечала на этот вопрос утвердительно: понятия «прогресс» и «эволюция» стали почти синонимами. Развитие Вселенной, Земли и истории человечества представлялись как поступательный процесс восхождения от низшего к высшему, от простого к сложному: от неживой материи – к простейшим организмам, от высокоразвитых животных – к человеку, самому совершенному творению природы, от дикости и варварства в истории – к вершинам цивилизации.

Идея социального прогресса – одна из центральных ценностей западной культуры нового времени, основа основ проекта Большого модерна, послужила импульсом для создания стройных линейно-стадиальных теорий всемирно-исторического процесса, которые завершались смелыми сценариями светлого будущего. Совершенное общество, воплощающее идеалы истины, счастья и справедливости, – секуляризированный вариант царства Божьего на Земле, казалось закономерным итогом всего предшествующего развития, на протяжении которого человечество постепенно освобождалось от тьмы предрассудков и заблуждений, произвола властей, диктата религии, церкви и устаревших косных обычаев.

Прогрессизм, внушая непоколебимую уверенность в завтрашнем дне, придавал эволюции природы и общества целенаправленный, «осмысленный» характер. Возможности замедлений, остановок, даже регрессов признавалась, но они считались досадными помехами, временными препятствиями на пути к совершенному обществу, царству Разума и Добра.

Конечно, идея прогресса имела не только сторонников, но и весьма серьезных оппонентов, которые отстаивали концепции циклического развития (О. Шпенглер) или деградации человечества по мере его удаления от первоначального, «естественного» состояния (Ж.-Ж. Руссо, философы-романтики в XIX в.). Тем не менее, число их было невелико. Сейчас, на рубеже XX-XXI веков, расстановка сил стала совершенно иной. Понятие «прогресс» почти исчезло из научного дискурса и отделилось от понятия «эволюция». В лучшем случае прогресс рассматривается как одна (причем не главная) из форм эволюционных изменений, имеющая короткий срок действия^[34], но чаще о нем предпочитают не упоминать вообще. Прогрессистские взгляды подвергаются беспощадной критике – прежде всего в социальных науках. Но и некоторые представители естественнонаучного знания позволяют себе сомневаться, следуя примеру известного биолога Н. В. Тимофеева-Ресовского, в том, кто же прогрессивнее: чумная бацилла или человек?^[35] Дискредитация идеи прогресса сопровождалась ростом скепсиса по поводу предзаданности и целенаправленности (телеологичности) эволюционного процесса.

С чем связаны столь радикальные перемены в умонастроениях? В принципе, оснований для разочарования – более чем достаточно. Ведь понятие «прогресс» обозначает не просто развитие, рост сложности, появление новаций, но и развитие от плохого к хорошему, уменьшение зла и увеличение добра. Как справедливо отмечает известный российский историк А. В. Коротаев, любые социальные сдвиги, в конечном счете, интересуют нас с точки зрения их результатов, влияния на нашу жизнь, которая может становиться хуже или лучше^[36]. Но понятия «добро» и «зло», «хуже» и «лучше» неопределенны, имеют оценочно-субъективный характер, и работать с ними крайне сложно.

Бросив взгляд на историю «с птичьего полета», мы, конечно, увидим, что в отдельных сферах прогресс действительно имеет место. Компьютер, вне всяких сомнений, – гораздо более совершенное, прогрессивное орудие труда, чем каменное рубило или лук со стрелами. Бытовые удобства, которыми пользуются современные люди, даже с очень скромными доходами, совершенно несопоставимы с теми условиями, в которых жили наши предки не только в эпоху первобытности, но и в средние века. Значительно уменьшилась детская смертность и увеличился срок человеческой жизни: даже в бедных, отсталых развивающихся странах он намного превышает 25–30 лет, а именно такой была средняя продолжительность жизни на протяжении почти всей истории человечества.

Таких примеров можно привести гораздо больше, однако это не изменит общей картины: в историческом процессе прогресс имеет место только по отдельным показателям. Причем эти показатели относятся в основном к сфере жизнеобеспечения. И не случайно сторонники идеи эволюционного восхождения от «низшего» к «высшему» строили свои теории, исходя из таких критериев, как рост народонаселения, совершенствование технологий^[37] и научных знаний, количества произведенной и потребляемой энергии^[38] или товаров.

Но все эти критерии, вместе взятые, увы, не дают неопровержимых доказательств того, что современное общество лучше средневекового, а то, в свою очередь, лучше античного или первобытного, т. е. что каждая последующая форма общественного устройства непременно превосходит все предыдущие с точки зрения качества человеческой жизни. Не говоря уже о том, что любой прорыв на более высокий уровень оплачивался дорогой ценой, поскольку позитивные результаты обычно проявлялись далеко не сразу, а потери были заметны. Например, историки уже давно признали тот факт, что переход к более прогрессивному производящему хозяйству сопровождался значительным ухудшением жизни: первые земледельцы стали гораздо больше работать, хуже питаться, больше болеть, чем охотники и собиратели.

Очень сомнительно также, что первобытный охотник, тративший на добывание пищи в среднем 2–3 часа в день, жил хуже средневекового крепостного крестьянина, который был вынужден отрабатывать барщину и оброк и был лишен личной свободы. И вполне возможно, что английский пролетарий начала XIX в., который был занят изматывающим монотонным трудом по 12–14 часов в день на фабрике за нищенскую плату, с большим удовольствием поменялся бы местами с земледельцем-гражданином античного полиса.

В XX в. трагедии мирового масштаба окончательно развеяли иллюзии не только о приближении нового «золотого века», но и о превосходстве современности над прошлым. Человечество имело печальную возможность наглядно убедиться в том, насколько зыбки границы, отделяющие высокоразвитую цивилизацию от, казалось бы, давно преодоленного «варварства». «Волна смерти, зверства и невежества, захлестнувшая мир в XX цивилизованном, как считалось, столетии, полностью противоречила всем «сладеньким» теориям прогрессивной эволюции человека от невежества к науке и мудрости, от звероподобного состояния к благородству нравов, от варварства к цивилизации, от тирании к свободе…»^[39]. Эти слова, сказанные выдающимся социологом П. Сорокиным более полувека назад, звучат очень актуально и в наши дни, когда мир, переживающий глобальный кризис, живет в мучительном страхе перед будущим и все яснее осознает, какую опасность представляет так называемое «новое варварство», порожденное самой цивилизацией. Более того, в последнее время в науке уже четко оформилась идея, что «варварство» – оборотная сторона цивилизации, ее неизбежный спутник^[40].

Разумеется, можно не принимать во внимание такие неопределенные понятия, как «хуже» и «лучше», и выбрать другие, более объективные критерии – например, рост сложности и адаптивности. Именно такой подход к эволюции общества выбрали большинство современных исследователей. Однако и в этом случае дело обстоит совсем не просто.

Современное модернизированное общество, достигшее очень высокого уровня сложности, считается эволюционно наиболее продвинутым, так как обладает качествами, которые – чисто теоретически – должны обеспечивать ему максимальную адаптированность к внешнему окружению и одновременно максимальную независимость от него. Но действительность опровергает эти теоретические построения.

Увеличение сложности порождает много проблем. Чем сложнее организована искусственная среда, созданная человеком, тем больше требуется усилий и затрат на ее поддержание, ибо «вторая природа», в отличие от настоящей, не способна к самовоспроизводству. В результате человек становится все более зависимым от своего рукотворного окружения. Можно ли считать такое общество адаптивным? Вряд ли: ведь именно с его появлением как никогда остро и трагично встала проблема «пределов роста». Индустриальный мир в течение всего двух столетий своего существования вошел в состояние полного дисбаланса с природой. Высокий уровень специализации труда, разветвленная и лабильная организационная структура, технологическая мощь, огромный научный потенциал, небывалый в истории демографический рост – все эти показатели, которые было принято считать «эволюционно прогрессивными», дали прямо противоположный результат: адаптивность резко снизилась^[41]. Получается, что современный социум в этом отношении уступает пальму первенства «простым», первобытным природоцентричным обществам, которые на протяжении тысячелетий могли поддерживать состояние гомеостаза – конечно, при условии, что в окружающей их природной среде не происходило катаклизмов.

Итак, мы видим, что необходимо произвести пересмотр и переоценку традиционных представлений об эволюции – прежде всего социальной. Но имеет ли смысл отвергать идею прогресса? Как бы она ни была дискредитирована в современной науке, искоренить ее полностью невозможно. Невозможно заставить человечество отказаться от надежд на будущее и стремления жить в гармоничном или хотя бы «нормальном» обществе. И нельзя запретить использовать понятия «добро» и «зло», оценивая окружающую действительность.

Поэтому главной задачей является вовсе не разоблачение и ниспровержение прогрессизма как одного из научных мифов. Гораздо важнее подумать о том, почему же история не развивалась от плохого к хорошему. Исходя из каббалистической картины эволюции, прогресс возможен, но его отсутствие на определенном этапе неизбежно и закономерно.

На протяжении всей истории человечество неуклонно шло по пути наращивания эгоизма – «стремления существовать», воспроизводя универсальную схему четырех стадий развития желания. И совершенно очевидно, что идеальное или просто «нормальное» общество не может появиться на основе прогресса эгоизма. В мире, состоящем из миллиардов разъединенных, разнонаправленных, несогласованных друг с другом желаний, может возникнуть только эгоистическое разъединенное общество. Такое общество не удастся улучшить с помощью технических изобретений, усовершенствования социальных институтов или призывов соблюдать этические нормы. Все это – паллиативные средства, не изменяющие эгоистической природы социального устройства и человека. «Эгоистическое» общество по определению не может быть и адаптивным: ставя себя в полную противоположность закону мироздания, оно, естественно, входит в состояние диссонанса с окружающим миром.

Все это – данность, которую настало время принять и осмыслить. Следует также учитывать, что по мере развития эгоистического свойства человечество не приближалось, а напротив, удалялось от желаемого идеала. Теории деградации и очень распространенная в наши дни ностальгия по романтизированному прошлому, приводящая к пассеизму, бегству от настоящего, конечно, не дают правильного и конструктивного представления об истории и возможности выхода из сегодняшнего кризиса. Но истоки таких идей и настроений понятны: на ранних этапах исторического процесса негативные последствия недооформленного, еще только зарождавшегося эгоизма проявлялись в меньшей степени, чем сейчас, когда он достиг критической точки.

Пройденный нами исторический путь на сегодняшний день привел к плачевным результатам, но не стоит умалять его значение или считать трагической ошибкой. Развивая эгоизм, человечество достигло стадии «настоящего творения»: от полной запрограммированности перешло к относительной самостоятельности и теперь способно осознать степень своей удаленности от дающей, альтруистической силы.

Только достигнув самой нижней точки – крайних пределов развития желания получать для себя, творение может ощутить, что оно полностью противоположно Творцу, осознать последствия этого и принять решение – развивать в себе свойство альтруизма, следовать закону Природы. После этого начнется путь восхождения вверх, и на этом новом этапе, когда разделенные желания-эгоизмы начнут действовать скоординировано, как единая система, будет возможен прогресс как преодоление зла. И человек, и общество: экономика, социальные отношения, духовная жизнь, – будут перестраиваться и гармонизироваться.