Михаил Зыгарь
Вся кремлевская рать. Краткая история современной России
Издательство выражает благодарность Литературному агентству Галины Дурстхофф за содействие в приобретении прав на произведение.
Редактор Карен Шаинян
Проверка фактов Сырлыбай Айбусинов
Все права защищены. Произведение предназначено исключительно для частного использования. Никакая часть электронного экземпляра данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для публичного или коллективного использования без письменного разрешения владельца авторских прав. За нарушение авторских прав законодательством предусмотрена выплата компенсации правообладателя в размере до 5 млн. рублей (ст. 49 ЗОАП), а также уголовная ответственность в виде лишения свободы на срок до 6 лет (ст. 146 УК РФ).
© Михаил Зыгарь, 2016
© ООО «Альпина ПРО», 2023
* * *
Введение
Начиная работу над книгой, я думал, что это будет история о том, что произошло с Россией за последние 15 лет, как менялось мироощущение и мировоззрение Владимира Путина и его ближайшего окружения, как все начиналось и к чему это все нас привело. Но оказалось, что участники событий никогда не помнят, что случилось на самом деле. Каждый конструирует воспоминания так, чтобы выглядеть в них пристойно, героически и, главное, чтобы быть всегда правым. За годы работы я проинтервьюировал несколько десятков человек из ближайшего окружения Владимира Путина: сотрудников администрации президента, членов правительства, депутатов Государственной думы, предпринимателей из списка Forbes и зарубежных политиков. Почти каждый из них рассказывал свою историю, которая иногда не пересекалась с историями других персонажей. Герои часто забывали факты, путали время и даже не могли вспомнить свои собственные поступки и слова. Как правило, они просили на них не ссылаться. Впрочем, мне удалось опросить такое количество участников, что картина получилась достаточно ясной.
В сухом остатке вышла история о том, как человек случайно стал королем. Поначалу он просто хотел удержаться. Ему стало везти, и он решил, что может стать удачливым борцом и реформатором – королем Львиное Сердце. И захотел войти в историю. Но потом захотел хорошей жизни. И стал королем Великолепным. Потом устал и захотел отдохнуть. Но понял, что уже не может позволить отдых, поскольку он часть истории. Потому что он уже царь Грозный.
Как в нем происходили все эти перемены? Во многом благодаря его окружению, разнородной свите, которая усердно все эти годы играла короля. Ближний круг подхватил его и, манипулируя страхами и желаниями, понес вперед. Туда, где сам он вовсе и не чаял оказаться.
Если восстанавливать события, зная, чем они закончились, история кажется очень логичной. Может даже появиться ощущение, что все с самого начала шло именно к тому, к чему пришло сейчас, вырисовывается некий изначальный план. Герои задним числом придумывают обоснования собственным действиям. Находят причины, которых не было в действительности, и логику, о которой они прежде даже не подозревали.
Однако эти 15 лет истории России, даже чуть больше, не имеют четкой логики. Цепь событий, которую мне удалось восстановить, обнаруживает отсутствие плана или ясной стратегии у Путина и его окружения. Все, что происходит, – это тактические шаги, оперативное реагирование на внешние раздражители, не ведущие ни к какой конечной цели.
Пристальное разглядывание поступков и мотивов российских политиков в последние 15 лет доказывает, что теория заговора неверна. Если есть малейшее сомнение в том, что именно послужило причиной того или иного события – злой умысел или ошибка, то всегда нужно выбирать второе.
Знали ли российские руководители в 2000 году, к чему они придут через 15 лет правления? Нет. Знали ли они в 2014 году, как встретят 2015-й? Тоже нет.
Когда я пишу «руководители» во множественном числе, это вовсе не ошибка. Принято считать, что все решения в России принимает только один человек – Владимир Путин. Это правдиво лишь отчасти. Все решения действительно принимает Путин, но Путин – не один человек. Это огромный коллективный разум. Десятки, даже сотни людей ежедневно угадывают, какие решения должен принять Владимир Путин. Сам Владимир Путин все время угадывает, какие решения он должен принять, чтобы быть популярным, чтобы быть понятым и одобренным огромным коллективным Владимиром Путиным.
Это коллективный Владимир Путин все годы конструировал свои воспоминания, чтобы доказать себе, что он прав. Чтобы убедить себя, что его действия логичны и у него есть план и стратегия, что он не совершал ошибок, а был вынужден так поступить, поскольку боролся с врагами, вел тяжелую и непрерывную войну.
Поэтому моя книга – это история воображаемой войны. Войны, которую нельзя закончить, иначе придется признать, что ее никогда не было.
Часть I
Путин I Львиное Сердце
Глава 1
В которой Александр Волошин, идеолог кремля, научился терпеть Ленина
Александр Волошин – образцовый капиталист. В его внешности есть что-то от американского Дяди Сэма, каким его рисовали на советских карикатурах: седая бородка, холодный пронзительный взгляд (для полноты образа не хватает только котелка, мешка долларов и бомбы за спиной).
Офис Волошина в центре Москвы, на Полянке, в десяти минутах ходьбы от Кремля, очень аскетичен, тут есть все, что нужно, но нет никакой роскоши – тайному властителю мира она не нужна.
Волошин явно не оратор – говорит тихо и даже слегка заикается, когда злится. А еще любит злоупотреблять английскими словами. Не англицизмами, а именно иностранными словами, которыми оперирует в деловой жизни. «Ситуация на Украине уже не очень manageable». «Надо, чтобы в голове всегда была agenda». «Настал полный deadlock». «Важны мнения основных stakeholders». Он делает это не нарочито – ему так проще, ведь он не политик, а бизнесмен.
Свою главную историческую миссию Волошин, наверное, считает выполненной: он обеспечил политическую стабильность и капитализм – и на покой. Он говорит, что не жалеет о своей нынешней неспособности повлиять на политику.
О политике он предпочитает говорить в сугубо деловых терминах: «Американцы создали у себя огромную, диверсифицированную, восприимчивую к инновациям экономику благодаря жесточайшей конкуренции. Такая же напряженная конкуренция видна в американской политике, в том числе внутри основных политических партий. И благодаря этому они сформировали устойчивую политическую систему, отвергающую крайности. А вот в международной политике Соединенные Штаты после исчезновения Советского Союза стали де-факто монополистами. И в отсутствие конкуренции стали самоуверенными, неэффективными, неразумными. Наделали кучу серьезнейших ошибок, нанесли огромный ущерб международной безопасности и самим себе». Впрочем, об Америке он отзывается хоть и с изрядной критикой, но все же любовно, с неожиданными деталями: там он случайно познакомился с Джебом Бушем, а тут увидел старую знакомую Кондолизу Райс, но решил не здороваться.
Настоящую ярость у него вызывает украинский вопрос: тут он переходит с английского на русский. Политика украинских властей в отношении русскоязычного населения его возмущает: «Попробовали бы канадцы так вести себя с франкоговорящими жителями Квебека. Они бы еще не такое получили».
Похоронить Ленина
В 1999 году в Кремле был разработан четкий план по захоронению Ленина. Его тело предполагалось вынести из Мавзолея на Красной площади и увезти в Санкт-Петербург глубокой ночью, в обстановке строжайшей секретности. Утром все проснулись, а Ленина уже нет на Красной площади.
Точно так же, 38 годами ранее, поздним осенним вечером из Мавзолея вынесли тело Сталина – его, правда, далеко не увезли, а похоронили рядом, у Кремлевской стены. Для Никиты Хрущева, тогдашнего советского лидера, это было символом десталинизации и развенчания культа личности.
Перезахоронение Ленина должно было пройти «достойно и без хамства», вспоминают сотрудники кремлевской администрации. Просто после этого нужно было бы на пару месяцев взять в оцепление Волковское кладбище в Санкт-Петербурге (место, где похоронены мать и сестры Ленина и, по легенде, завещал похоронить себя основатель Советского государства). И потерпеть несколько месяцев протестов партии коммунистов. После этого страсти улеглись бы: планировалось разобрать Мавзолей и построить на этом месте памятник жертвам тоталитаризма, чтобы никому неповадно было его сносить. Это должно было стать решающим ударом по коммунистической идеологии. На тот момент для Кремля это была важнейшая задача: не допустить советского реванша и победить коммунистов.
Кабинет главы кремлевской администрации Александра Волошина находился примерно в 10–15 метрах от саркофага Ленина в Мавзолее. Рассказывают, что Волошин любил шутить: «От меня до трупа не больше 15 метров по прямой. Он там лежит, я тут работаю. Мы друг другу не мешаем».
На самом деле Ленин очень мешал. Президенту Борису Ельцину он мешал покончить с прошлым – для него захоронение вождя стало бы символом того, что настали новые времена и случившиеся перемены необратимы, как и захоронение Сталина для Хрущева 36 лет назад. Впервые похоронить Ленина предложил еще в 1991 году первый мэр Петербурга Анатолий Собчак, но и тогда, и в последующие годы Ельцин не мог выполнить его просьбу – не хотел идти на ненужный конфликт с коммунистами.
Для Волошина же Ленин был не столько символом, сколько конкретным, всегда живым игроком в актуальной политике. Борьба с коммунистической партией была важнейшей частью каждодневных забот главного стратега Кремля. Ленин был для него козырем в рукаве, возможностью дать противнику под дых. Коммунисты стали главной силой в парламенте и поэтому имели возможность торпедировать любую критически важную реформу. А после кризиса 1998 года коммунисты фактически контролировали и правительство, которое возглавлял 69-летний Евгений Примаков, бывший кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС и бывший министр иностранных дел России.
До истечения президентского срока Бориса Ельцина, прописанного в конституции, оставалось чуть больше полутора лет – и, казалось, никогда коммунисты еще не были так сильны. Компартия запустила процедуру импичмента президента Ельцина, обвинив его по пяти пунктам: развал СССР, разгон парламента в 1993 году, война в Чечне, развал армии и геноцид русского народа. Премьер-министр Примаков, за которого коммунисты проголосовали единогласно, занимал первое место в рейтинге самых популярных политиков страны и казался самым перспективным кандидатом в президенты.
Особую популярность принес ему яркий антиамериканский жест – разворот над Атлантикой. 24 марта 1999 года Примаков летел в Вашингтон, когда ему позвонил вице-президент Альберт Гор и сообщил, что США начинают бомбардировки Югославии с целью прекращения конфликта в Косово. Возмущенный Примаков развернул свой самолет и вернулся в Москву. Российская пресса – прокремлевская и либеральная – раскритиковала Примакова за популизм, заигрывание с коммунистическим электоратом. Первая в СССР и главная на тот момент в России деловая газета «Коммерсантъ» уверяла, что из-за демарша Примакова Россия потеряла $15 млрд, которые могла бы заработать в результате подписания подготовленных в Вашингтоне соглашений: «Тем самым премьер-министр России сделал свой выбор – выбор настоящего коммуниста. Большевика, готового полностью пренебречь интересами своей Родины и народа в угоду интернационализму, понятному только ему и бывшим членам КПСС», – негодовал «Коммерсантъ»[1].
Разворот над Атлантикой стал первым жестом государственного антиамериканизма в 1990-е годы и показал, насколько он может быть популярен среди лишенного чувства национальной гордости населения. Он же стал и началом решающей схватки за власть: консерваторов-антизападников, знаменем которых стал Примаков, и либеральных и прозападных сил, требующих не допустить советского реванша, у которых не было лидера, но имелся тайный координатор – глава кремлевской администрации Александр Волошин.
В этой ситуации коммунистов надо было вывести из равновесия. И ритуальным сокрушительным ударом могло стать перезахоронение Ленина. Но помешало законодательство. По действующему законодательству, перенести тело Ленина можно было в одном из трех случаев. Либо по прямой воле потомков – но родственники Ленина были категорически против. Либо по решению местных властей (т. е., по сути, мэра Москвы Юрия Лужкова) «при нарушении санитарных и экологических требований к содержанию места погребения» – а он готовился вступить в борьбу за власть явно не на стороне Кремля и либералов. Либо если могила мешала проезду общественного транспорта. Но никак не по прямому указу президента. Нарушение этого закона считалось уголовным преступлением. Добавлять к пяти пунктам обвинений против президента, которые выдвинули коммунисты в парламенте, еще и вандализм было слишком рискованно. Поэтому в Кремле решили совершить другой резкий ход – ударить не по Ленину, а по Примакову.
12 мая 1999 года, за три дня до голосования по импичменту в Государственной думе, Примакова отправили в отставку с официальной формулировкой «за отсутствие динамизма в реформах при решении экономических проблем». 15 мая коммунисты не набрали необходимых 300 голосов для начала процедуры импичмента – администрация президента качественно поработала с парламентариями, почти все независимые депутаты проголосовали против. Это была тактическая победа Волошина, но она не отменяла главного вопроса. Как предотвратить победу альянса коммунистов и Примакова через год, когда второй президентский срок Ельцина истечет?
Главной сложностью было то, что вокруг Ельцина практически не было политиков, обладающих хоть каким-то политическим рейтингом. Рейтинг самого престарелого президента Ельцина был почти отрицательным – во многом из-за обвинений, которые пресса и оппозиция (в первую очередь коммунисты) выдвигали в адрес его семьи. В тот период пресса писала слово «Семья» с большой буквы, имея в виду, что семья президента имеет особый, иногда даже непропорционально большой вес в государстве, а возможно, и в бизнесе. Под Семьей понимали в первую очередь Таню и Валю (их пресса называла обычно сокращенными именами, но все сразу понимали, о ком речь), т. е. Татьяну Дьяченко (дочь президента) и Валентина Юмашева (бывшего главу его администрации). Тогда они еще не были женаты – поженятся Таня и Валя только в 2001 году. В более широком смысле в Семью включали также самых близких к Тане и Вале олигархов: Бориса Березовского и Романа Абрамовича. Наконец, душеприказчиком Семьи был Александр Волошин – руководитель администрации президента Ельцина, именно ему приходилось разруливать ту почти безвыходную ситуацию, в которой оказался Кремль.
Волошина в Кремле иногда называли «отмороженным» за его жесткость и решительность в тех вопросах, которые казались ему принципиально важными, вроде идеи вынести Ленина из Мавзолея.
Выходец из бизнеса, проработавший в 1990-е годы в десятках компаний с разной репутацией, Волошин считался убежденным государственником, отстаивавшим интересы государства в том виде, в каком он их видел. Рыночная экономика казалась ему абсолютной жизненно важной ценностью, а права человека и свобода слова – не всегда полезной, иногда избыточной деталью.
Ситуацию, в которой оказался Волошин как главный менеджер Кремля, осложняло то, что у Семьи был очень сильный противник – мэр Москвы Юрий Лужков. Хозяин Москвы долгое время считался естественным наследником, хоть и антиподом Ельцина – как мэр Парижа Жак Ширак при престарелом президенте Франции Франсуа Миттеране. Его знала вся страна, но не как либерала или консерватора – никакой идеологии у Лужкова не было, – его знали как «крепкого хозяйственника».
Лужков хотел власти для себя лично и почти никогда этого не скрывал. Собираясь в президенты в 1998 году, Лужков создал свое движение «Отечество». В Кремле у него была группа сторонников, которая уговаривала Ельцина сделать ставку именно на Лужкова и выбрать его своим преемником. Но Ельцину Лужков не нравился.
С ним провели предварительные переговоры. Сейчас Лужков вспоминает, что в качестве эмиссара Семьи с ним встретился Березовский, который сказал, что его могут поддержать при выполнении двух условий: гарантии неприкосновенности для всей Семьи и гарантии незыблемости итогов приватизации. Лужков отказался, и ровно поэтому впоследствии, по его словам, против него была развязана информационная война.
Лужков был абсолютно уверен, что дела Семьи плохи и ей вряд ли что-то поможет. По слухам, глава следственного управления Генпрокуратуры уже подписал ордера на арест Тани и Вали. Настроение в Кремле недоброжелатели описывали так: успеют они или не успеют при случае доехать до аэропорта Шереметьево. Лужков вполне логично не хотел вступать в борьбу на стороне тех, кого он считал проигравшими. Он хотел объединяться с победителями.
Волошин, едва возглавив администрацию, пытался оказывать Лужкову знаки внимания, приезжал к нему в гости, пил с ним чай. Но эти чаепития ни к чему не приводили: Лужков не мог сдержаться и, когда видел слабость президента Ельцина, инстинктивно переходил в атаку. Однако информационная война между Лужковым и Семьей почти уничтожила и его рейтинг. Поэтому мэр Москвы решил схитрить. Он поддержал Примакова в расчете пропустить вперед престарелого патриарха нации, чтобы за его спиной переждать бурю, а через четыре года избраться самому.
Михаил Ходорковский, нефтяной олигарх, который в тот момент тесно общался и с Лужковым, и с Примаковым, уверен, что бросить вызов самому Ельцину они бы не решились, будучи глубоко системными людьми. По мнению Ходорковского, целью их борьбы было все же добиться от Ельцина права стать его преемниками. Однако на втором уровне – против окружения президента и его Семьи – битва шла всерьез.
Никакого противовеса популярному отставнику Примакову у Кремля не было. За год до окончания ельцинского срока Семья начала кастинг на должность преемника Ельцина. Он закончился только к августу – премьер-министром был назначен директор ФСБ Владимир Путин. Молодой, никому не известный, чекист, бывшая правая рука Анатолия Собчака, растерявшего былую популярность демократа первой волны.
За два дня до его назначения боевики из Чечни вторглись в соседнюю северокавказскую республику Дагестан. Так Путин стал первым премьером, которому не пришлось заниматься проблемами экономики и терять из-за этого рейтинг – он боролся с внешним врагом и только зарабатывал на этом очки. Месяц спустя террористы взорвали два дома в Москве – это стало ударом по позициям мэра Лужкова и еще немного помогло Путину.
Но все равно поверить в то, что скомпрометировавшая себя Семья сможет выиграть выборы, было невозможно. «Примаков – человек обреченный на то, чтобы выиграть президентские выборы» – так говорил в эфире главный телеведущий страны, председатель совета директоров телеканала НТВ Евгений Киселев всего за три месяца до Нового года, в сентябре 1999 года. Рейтинг Примакова был наибольшим, его поддерживал мэр Москвы Лужков и почти все российские губернаторы. Его финансировали две крупнейшие нефтяные компании страны, «Лукойл» и ЮКОС, ему давал деньги Владимир Евтушенков, которого называли «русским Биллом Гейтсом», его поддерживал «Газпром» и главный медиамагнат страны Владимир Гусинский, поэтому Примакова и хвалили на НТВ, самом авторитетном телеканале страны.
Главное даже не это. Три месяца оставалось до парламентских выборов. Прокремлевская партия ни разу еще не выигрывала думских выборов, а на этот раз все обстояло еще хуже. Никакой своей партии у Кремля не было. А вот у Примакова имелась партия, которая рассчитывала выиграть парламентские выборы. В нее входили почти все губернаторы страны, а значит, административный ресурс по всей стране был именно на стороне Примакова. «Отечество – вся Россия», или сокращенно ОВР, была абсолютным фаворитом.
Мечты о захоронении Ленина снова пришлось отложить. Борьба с наследием коммунизма отошла на второй план – сначала нужно было победить бывшего коммуниста Примакова.
Новогодняя сказка
31 декабря Александр Волошин, глава администрации президента Бориса Ельцина, написал заявление об отставке. За час до этого его начальник, президент Ельцин, сам подал в отставку и назначил премьер-министра Путина исполняющим обязанности президента. Это означало, что сложнейшая операция по передаче власти – то, что журналисты назовут «Операция “Преемник”», – была успешно завершена.
«Зачем это?» – спросил Путин, увидев заявление Волошина. Тот с улыбкой объяснил, что главой администрации его назначил прежний президент, а значит, у Владимира Путина должна быть возможность назначить собственного руководителя администрации. Путин тоже улыбнулся и попросил Волошина остаться в своей должности. Новый хозяин Кремля и его старый-новый идеолог раскланялись и разошлись.
Всего за 12 дней до этого в России состоялись парламентские выборы, которые стали триумфом Волошина и его стратегии, – синтетическая партия «Единство» обошла главного конкурента, блок «Отечество – вся Россия», который возглавляли бывший премьер-министр Евгений Примаков и мэр Москвы Юрий Лужков. Еще три месяца назад эта победа казалась невозможной. Три месяца назад казалось, что следующим президентом России станет 70-летний Евгений Примаков, бывший кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС.
В начале сентября Центризбирком зарегистрировал ОВР как участника выборов. Рейтинг партии составлял 30 % – она уверенно шла на первом месте, на 10 процентных пунктов опережая коммунистов. Ничто не предвещало катастрофы. Именно в такой ситуации, за три месяца до выборов, Александр Волошин начал собирать новую партию, которая бы помешала триумфу Примакова.
Крестным отцом «Единства» стал Борис Березовский. Именно его российская пресса в тот момент называла серым кардиналом Кремля, что, конечно, было преувеличением. Бывший ученый-математик, этакий рассеянный гений, Борис Березовский действительно фонтанировал идеями, которыми пользовался Кремль. К нему действительно прислушивались Таня и Валя, но зато его недолюбливал Ельцин. Ни разу в жизни у Березовского не было встречи с Ельциным с глазу на глаз – у олигарха не было личного доступа к президенту. Но это Березовский компенсировал историями, которые сам рассказывал журналистам, – о том, что вся политика Кремля является продолжением его гениальных выдумок.
Но у истоков «Единства» и правда стоял Березовский – он сам ездил уговаривать нескольких знаковых губернаторов бросить Лужкова – Примакова и перейти в лагерь Кремля. Но довольно скоро Березовский потерял интерес к рутинной работе по партийному строительству – этим занялся молодой помощник Волошина (вскоре ставший заместителем) Владислав Сурков. Фактически это стало первой избирательной кампанией будущего путинского идеолога.
Всего в новый кремлевский проект удалось переманить 39 губернаторов, у Примакова осталось 45. Затем начались поиски лидера. Рисковать Путиным было опасно – если партия вдруг провалится на выборах, она погребет под собой и преемника, сделав его избрание невозможным. Поэтому для подстраховки решили найти другого популярного героя, им стал министр по чрезвычайным ситуациям, профессиональный спасатель Сергей Шойгу. Заголовки вроде «Шойгу идет спасать Россию» в прокремлевских газетах появились еще до того, как сам Шойгу согласился баллотироваться – уговаривать его пришлось самому Ельцину.
Финансировали новое объединение в первую очередь Березовский и Абрамович, хотя к фандрайзингу присоединились даже те, кто другой рукой давал деньги Примакову – бизнес подстраховывался. «Средний чек» составлял $10 млн – по столько обычно скидывались олигархи. Всего бюджет нового пропутинского блока «Единство» составил около $170 млн.
Волошин активно собирал под знаменами «Единства» и либеральную общественность. Кремлевский идеолог объяснял, что ОВР – это путь в прошлое, советский реванш, попытка КГБ вернуться к власти. (Примаков на излете перестройки действительно был назначен Горбачевым первым замдиректора КГБ, но до этого штатным сотрудником КГБ не был.)
На стороне «Единства» и Путина должны быть все либералы, реформаторы и те, кто хочет изменений, говорили в Кремле. На деле в «Единство» вошли примерно такие же региональные конъюнктурщики, что и в ОВР, – в основном те, кому в ОВР не хватило места. Тем не менее старт «Единства» был удачным. Главная проблема Примакова заключалась в том, что он был стар, а значит, очень похож на больного и немощного Ельцина. Путин и Шойгу, наоборот, были молоды и энергичны. К началу октября рейтинг ОВР снизился до 20 %, рейтинг «Единства» вырос с нуля до 7 %. Личные рейтинги Путина и Примакова составляли 15 и 20 % соответственно.
В следующие два с половиной месяца случилась самая грязная избирательная кампания в российской истории. Ее апогеем был рассказ об операции на тазобедренном суставе Примакова в программе Сергея Доренко, в прайм-тайм на телеканале ОРТ, принадлежавшем Березовскому. Телеканал НТВ, принадлежавший Гусинскому, отчаянно поддерживал Примакова, однако никакого существенного компромата на «Единство» не показал и проиграл информационную войну. По иронии судьбы именно эти главные символы тех выборов, ОРТ и НТВ, а также их лица, Доренко и Киселев, очень быстро окажутся жертвами новой власти, невзирая на то, на чьей стороне они воевали. Еще интереснее, что станет с политтехнологами, которые руководили двумя предвыборными кампаниями и бились за уничтожение друг друга. Со стороны Кремля сражался Владислав Сурков, со стороны Примакова – молодой политтехнолог из Саратова Вячеслав Володин. Это была их первая схватка. Но не последняя – в последующие 15 лет им предстоит еще немало сражений за влияние на Владимира Путина.
В итоге на выборах «Единство» Суркова получило 23 % по партийным спискам, на один процентный пункт отстав от коммунистов, а ОВР Володина – 13 %. Но самое главное – рейтинг Путина продолжал расти и достиг 30 %, тогда как популярность Примакова зафиксировалась на 20 %.
Неожиданное поражение на выборах 19 декабря немного обескуражило лагерь Примакова – Лужкова. Однако в штабе ОВР считали, что до выборов президента еще полгода и вся борьба впереди. Более того, там были уверены, что в новой Думе депутаты от ОВР смогут вступить в коалицию с коммунистами, занявшими на выборах первое место, сам Примаков станет спикером и на этой позиции сможет легко конкурировать с премьером Путиным за пост президента. В будущем предвыборном штабе Примакова даже начался дележ мест: кто возглавит его, кто окажется отстраненным от принятия решений. В любом случае все понимали, что время есть, до Нового года ничего серьезного больше не произойдет. И разъехались отдыхать после долгой и изматывающей кампании.
29 декабря Центризбирком объявил окончательные результаты. А через день стало известно, что игра окончена. 31 декабря президент Ельцин объявил, что уходит в отставку и назначает Путина своим преемником. Это означало, что президентские выборы пройдут уже в марте, а не в июне, как положено по конституции. Это означало, что у Примакова, Лужкова и других противников Кремля нет времени, на которое они рассчитывали. Они не успеют оправиться от поражения на парламентских выборах. Конечно, это было шулерством со стороны Кремля, зато обеспечивало результат.
Игра действительно закончилась в ту новогоднюю ночь, хотя никто этого не предвидел. Пока лагерь Примакова делил места в предвыборном штабе, глава администрации Волошин, сидевший в десяти метрах от тела Ленина и мечтавший покончить с этим соседством, совершил невероятное – сговорился с коммунистами. Главная цель Кремля была проста: расколоть альянс коммунистов и сторонников Примакова. «Сейчас важнее трахнуть “Отечество”, – так рассуждали в Кремле. – Они люди конъюнктурные, надо им показать, что если они останутся с Примаковым и Лужковым, то они полный ноль».
18 января, на первом заседании Думы, выяснилось, что за время каникул «Единство» и коммунисты заключили пакетное соглашение: спикером парламента становится представитель компартии, все посты председателей комитетов они поделят. Остальные партии, в том числе ОВР, не получают ничего. Для окружения Примакова это стало ударом. Они считали, что идут в Думу делать большие политические карьеры и управлять процессами, а Волошин показал им, что если они против Кремля, то останутся рядовыми депутатами, причем из меньшинства. Для убежденных карьеристов это было убийственно. Поняв, что судьба отворачивается от Примакова, треть выдвиженцев от ОВР дезертировала в другие фракции уже на первом заседании. «Это сговор!» – кричал с трибуны Примаков и в знак протеста покинул зал.
В итоге он так и не стал выдвигаться в президенты. Он смирился. Через полтора года он уйдет из Думы, оставив пост главы фракции своему протеже, перспективному депутату Вячеславу Володину. А тот быстро присягнет Путину и к концу 2001 года договорится об объединении ОВР и «Единства» в новую правящую партию «Единая Россия». А спустя десять лет станет главным идеологом Кремля.
