Четверту ночь к нему ходила Она и пищу приносила; Но пленник часто всё молчал, Словам печальным не внимал; Ах! сердце полное волнений Чуждалось новых впечатлений; Он не хотел ее любить. И что за радости в чужбине, В его плену, в его судьбине? Не мог он прежнее забыть… Хотел он благодарным быть, Но сердце жаркое терялось В его страдании немом, И как в тумане зыбком, в нем Без отголоска поглощалось!.. Оно и в шуме, и в тиши Тревожит сон его души.
XXII
Всегда он с думою унылой В ее блистающих очах Встречает образ вечно милый. В ее приветливых речах Знакомые он слышит звуки… И к призраку стремятся руки; Он вспомнил всё – ее зовет… Но вдруг очнулся. Ах! несчастный, В какой он бездне здесь ужасной; Уж жизнь его не расцветет. Он гаснет, гаснет, увядает, Как цвет прекрасный на заре; Как пламень юный, потухает На освященном алтаре!!!
ХХIII
Не понял он ее стремленья, Ее печали и волненья; Не думал он, чтобы она Из жалости одной пришла, Взглянувши на его мученья; Не думал также, чтоб любовь Точила сердце в ней и кровь; И в страшном был недоуменье… . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Но в эту ночь ее он ждал… Настала ночь уж роковая; И сон от очей отгоняя, В пещере пленник мой лежал.
XXIV
Поднялся ветер той порою, Качал во мраке дерева, И свист его подобен вою — Как воет полночью сова.
Сквозь листья дождик пробирался; Вдали на тучах гром катался; Блистая, молния струёй Пещеру темну озаряла, Где пленник бедный мой лежал, Он весь промок и весь дрожал… . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Гроза по-малу утихала; Лишь капала вода с дерев; Кой-где потоки меж холмов Струею мутною бежали И в Терек с брызгами впадали. Черкесов в темном поле нет… И тучи врозь уж разбегают, И кой-где звездочки мелькают; Проглянет скоро лунный свет.
XXV
И вот над ним луна златая На легком облаке всплыла; И в верх небесного стекла, По сводам голубым играя, Блестящий шар свой провела. Покрылись пеленой сребристой Холмы, леса и луг с рекой. Но кто печальною стопой Идет один тропой гористой? Она… с кинжалом и пилой; — Зачем же ей кинжал булатный? Ужель идет на подвиг ратный! Ужель идет на тайный бой!.. Ах, нет! наполнена волнений, Печальных дум и размышлений, К пещере подошла она; И голос раздался известный; Очнулся пленник как от сна, И в глубине пещеры тесной Садятся… долго они там Не смели воли дать словам… Вдруг дева шагом осторожным К нему вздохнувши подошла; И руку взяв, с приветом нежным, С горячим чувством, но мятежным, Слова печальны начала:
