Михаил Востриков
Кто Вы, Иван Барков?
Пьют семинаристы по любому поводу: именины, счастливые события, добрые вести… Старшие устраивают попойки даже по случаю посвящения в стихарь (священный сан). Это называется «омыть стихарь».
Ваня очень быстро привыкает к спиртному и становится от него зависим. Пока в малых дозах. Такой организм…
По древнему семинарскому обычаю, всякий ученик по приезду из дома обязан поставить товарищам выпивку, обыкновенно это:
«… 1/4 водки (сенюка), одну или две бутылки церковного или Сантуринского вина для неупотребляющих водки».
Вообще, старшим дозволительно пропустить одну-другую рюмочку во всякое время. Каждый из них или сам, или в ассоциации с другим, имеет в запасе бутылочку.
По праздникам, когда бывает пьяна вся семинария, считается что всё обходится сравнительно благополучно, если:
«…пили, но никого не побили!».
Бывают случаи, когда пиршества семинаристов заканчиваются их визитами в ближайший кабак или публичный дом и разные притоны. Нередки буйства в пьяном виде, шум, ругань, битье стекол. Здесь Ваня «куда все, туда и он». Но не в первых рядах. Ещё не заматерел.
Циничная и разухабистая матерщина считается совершенно естественной. Распространена игра в карты на деньги, причем не только в свободное время, но и прямо на уроках.
Курение
Все учителя знают, что семинаристы курят. В иную перемену от табачного дыма в уборную войти нельзя. По ней плавают тучи сизого дыма и никакие форточки не успевают его вытягивать. Однако курящих табак в семинарии относительно мало, ведь за курение, если поймают, или даже по доносу, могут и отчислить. И отчисляют!
Ваня Барков курить тоже пробует, но не привыкает, не нравится. Так до конца жизни и останется некурящим.
С чем связано жёсткое негативное отношение в русском православии к табакокурению, неясно. Так в Греции православные священники курят вместе с прихожанами прямо рядом с церквями. Но при этом, никто из них не пьёт. В России же всё наоборот. Никто и слова не скажет, если даже:
«…видел священников, приносящих Святые Дары в нетрезвом виде»,
но курить нашему священнику…
«мерзейше есть».
Видимо, традиции…
Архиерейские пиры
Выпить любят не только семинаристы, но и их учителя. Частые архиерейские пиры для высоких гостей всегда заканчиваются «изнесением мощей» духовных отцов на руках своих духовных детей.
Ваня очень любит послушание в виде наряда на архиерейский пир. Заканчиваются эти пиры в архиерейском доме обычно к полуночи. После чего семинаристы делают там уборку. Моют посуду и часа в два-три ночи идут спать.
Тащат с собою всё, что не приколочено: архиерейскую водку, в пустую бутылку наливая воду или разбавляя; подарки, мешки с остатками еды – фаршированный осетр, белуга, дорогие сыры и салаты, медовые пряники. Как это куда?! Вечно голодным товарищам и себе в запас. Не выбрасывать же…
Один семинарист во время уборки в архиерейских покоях напивается, переодевается в архиерейские облачения, падает в мраморную ванну и всё вокруг себя заблёвывает. Так, по семинарии начинает ходить шутка, что архиерейская ванна освящена отдельно. Но, до таких подвигов Чёрный Человек Вани Баркова ещё не дорос.
Трапезная
Семинаристов в целом кормят хорошо, но не досыта. Все монахи-кулинары сильно пьющие, но других нет. Они начинают пить с самого утра. Бывает, что из-за этого они приготовляют ужин семинаристам только наполовину, недоваривают кашу. В супах попадаются камни. Подходя с оловянными кружками за компотом, семинаристы частенько слышат от маленького пьяного монашека-трапезника с разливной меркой:
– У-у-у, опостылые! Все жрёте! Когда же вы уже все тут околеете?!
Это он так шутит. И он же частенько выходит на обеде в трапезную и проверяет, кто и сколько порций еды взял. Если кто взял больше, то отбирает и говорит:
– Всё должно быть по-честному!
Может и жестоко пошутить. Один из учеников просит:
– Честной брат, дай мне пару яиц.
А тот отвечает:
– На что тебе? У тебя своих пара…, а-ха-ха!
Недостаток еды порождает озабоченность добыванием пищи. За неимением лишних денег некоторые семинаристы вынуждены покупать:
«… или куски у нищих, или же в солдатских казармах у солдат целыми ковригами, аки хлебом более дешевым, чем в лавках».
Ваня от недостатка еды не шибко страдает. Он отроду малоежка, а на первом году обучения ещё и ходит в увольнение домой, на Лиговку. Да и остатков с архиерейских пиров, если их правильно распределить, надолго хватает. Ещё и пряники на гостинцы сестрам есть.
Богослужение
Вообще постановка благоговейного богослужения есть первейшая обязанность учителей пастырского служения в духовной семинарии. Но на деле наблюдается совершенно противоположная картина:
«Никогда и нигде – ни в одном из русских храмов – не проявляется такого молитвенного безразличия, такой небрежности, такого кощунственного неприличия, какие являются повсеместным, обычным и почти постоянным явлением в семинарской жизни»
– пишет протопресвитер Георгий Шавельский.
Семинаристы прибегают к разным ухищрениям, чтобы не пойти или скоротать богослужение. Соревнуются друг с другом в скорости чтения и пения. Бывают случаи, когда они прямо во время богослужения дерутся, пьют, закусывают и распевают кощунственные акафисты.
К церковным книгам семинаристы относятся без малейшей бережливости: ими швыряются и на них спят. И даже соблюдение поста в семинарии не строго обязательно. За исключением первой и последней недель по желанию можно вкушать скоромное.
На попова сына Ваню Баркова, привыкшего к совсем другому богослужению в приходской церкви и такого никогда не видевшего, всё это производит просто катастрофически разрушительное воздействие.
– Знаешь, Ваня, почему Бог не наказывает кощунников? – шепчет ему на ухо сосед по парте, – А потому, что его нет! А-ха-ха!
Любовь
За пять лет обучения Вани Баркова в семинарии несколько его соучеников женятся «по залету». Бывает пьяные семинаристы притаскивают из города гулящих девок.
А как же любовь? Быть такого не может, чтобы молодой человек, великий пиит, и не влюблен! Но, увы, Иван Барков не пишет и никогда не напишет любовных стихов, ни в семинарии, ни позже, если за таковые не считать…, ну вы понимаете. Когда же ему доводится читать любовные вирши других пиитов, грустная усмешка пробегает по его лицу. Он начинает бормотать неясные слова, и только один раз его товарищи по семинарии их слышат…
«Бахус! Бахус! Бахус!» – тихо повторяет Барков с неизъяснимой грустью.
Забегая вперёд… В последствие, в петербургских кабаках часто можно будет заметить Ивана Баркова в синем потертом кафтане. Он сидит один, неподвижно, с кружкою в руках и время от времени восклицает:
– In vino veritas!
Но что это значит, никто не понимает…
А его второе «Я» может праздновать свою первую большую победу – это у Вани от первых соприкосновений с женщинами – девками гулящими, уже образовался такой известный мужской психологический надлом. Нет, пока не болезнь…, но, да, надлом. Когда мужчина все свои взаимоотношения с противоположным полом сводит только к формуле «водка – в койку!» и меняет Любовь на вино. И никакие другие формы общения с женщинами ему не нужны, он их боится и даже избегает. Причём второе без первого (женщина без водки) не живёт, тогда как наоборот (водка без женщины) сколько угодно!
А ведь согласитесь, по этой формуле многие мужчины живут и сегодня. Так проще… Бывает, что и женщины встречаются с мужчинами только «для здоровья» и не для чего иного, но это реже.
Искушение
Можно и дальше рассказывать о тех безобразиях и буквально дьявольских вызовах, с которыми юный Ваня Барков сталкивается в семинарии кроме вышеупомянутых – гомосексуализм, дремучая тупость, ханжество и стяжательство священноначалия, рукоприкладство, насилие, бессмысленные послушания. Постоянное недоедание, стрессовые ситуации, плохие бытовые условия, изнурительный режим – верный путь к высокой заболеваемости. Чахотка, чесотка, расстройство желудка, цинга, ангина – обычные спутники жизни семинаристов.
Однако через духовные школы и семинарии как в столицах, так и в провинциях, проходили и до сих пор проходят все будущие пастыри и архипастыри Русской Православной Церкви, даже впоследствии причисленные к лику святых. Это что, такое библейское «искушение Христа дьяволом» для будущих священников? Возможно…
И это всё выдерживают далеко не все, и некоторые семинаристы меняют свои взгляды на православие. Кто-то становится агностиком, кто-то атеистом, а кто-то и верующим, но не в православное божество. И среди таковых оказывается и юный Иван Барков. Он не уходит из семинарии, но напрочь теряет Веру и никогда уже не станет священником как его отец Симеон. И это вторая большая победа его второго «Я».
Другие науки
Однако кроме богословских, к которым у Вани Баркова интерес потерян навсегда, в семинарии преподают и другие науки – география, история, арифметика, геометрия, логика, диалектика, риторика, пиитика, физика, метафизика, политика, латинский, греческий, еврейский, церковно-славянский языки, фара (аналогия), инфима, грамматика, синтаксима, пиитика, риторика и философия.
Занятия по этим предметам мало чем отличаются от университетских. Это лекции, семинары в форме диалога и письменные сочинения. Семинаристы, готовящие себя в священники, эти занятия посещают неохотно, переписывают лекции друг у друга и ходят на эти уроки поочередно. Сдал и забыл! Но науки эти трудные и кто-то даже остаётся на второй год, не выдерживая нагрузок, а кто-то и вовсе бросает учебу, не в состоянии выкарабкаться из трясины неудов.
Но для ученика класса пиитики Вани Баркова изучение именно этих дисциплин теперь становится смыслом жизни. Он очень любит учиться и бывает на семинарах и в сочинениях демонстрирует глубину и уровень знаний сопоставимый, а то и превосходящий его учителей.
И всё это при катастрофической нехватке в семинарии учебников, тетрадей, гусиных перьев и чернил. Пожалуй, у Вани самый красивый почерк в семинарии и ему нет равных ни в одной из перечисленных дисциплин.
Конец детства
В 1745 году, на втором году учёбы в семинарии, в семье Вани происходят печальные перемены. Скоропостижно «по великим скорбям» и неизлечимой лёгочной болезни приказывает долго жить отец Симеон. После отпевания гроб с телом покойного настоятеля обносят вокруг церкви с пением ирмосов «Помощник и покровитель» и предают земле на Смоленском кладбище.
И всё! Жизнь семьи сразу даёт глубокую трещину.
Церковный дом нужно освобождать. У нового настоятеля прихода тоже большая семья и он торопит. А купить свой дом в Санкт-Петербурге у семьи нет средств. Ну не скапливает отец Симеон за свою жизнь большую деньгу. Приход бедный, на требах много не заработаешь и жертвуют мало. На жизнь хватает вполне, а на своё жильё – нет. Кстати это вечная проблема поповских семей – пока отец настоятель прихода, семья может жить в церковном доме. Но это как служебная квартира. Не служишь даже по причине смерти – освободи!
И вдовая матушка Софья с двумя средними дочерями перебирается в Сестрорецк, где их принимает на жительство в собственном доме старшая дочь Анастасия, уже успевшая сочетаться законным браком с тамошним молодым священником из зажиточной семьи. Вернее ещё с семинаристом перед его рукоположением в священный сан. И это большая удача, что семья мужа старшей дочери в этой ситуации являет истинно христианское милосердие, а не как обычно:
«Девицу мы у вас взяли, а паче вас нам и не надоть!»
За младшего сына Ваню у матушки Софьи особого беспокойства нет, он на полном казённом коште духовной семинарии, в которой учится уже второй год. И это тоже большая удача для семьи, оставшейся без кормильца и где каждый лишний рот теперь проблема!
