Михаил Власов
Восемь тысяч часов
А этого пассажира я вижу почти каждый день. Вот уже два десятка лет мы ездим с ним в одном вагоне. Кажется, я знаю его вечно: мне тогда было чуть более двадцати, ему – далеко за сорок. Сейчас этому человеку должно быть около семидесяти. Он сильно постарел. Когда-то это был высокий представительный мужчина: чёрные вьющиеся волосы, строгий костюм, серьёзный взгляд сквозь очки в роговой оправе.
Он и теперь аккуратно одет, но как-то съёжился, сгорбился и поседел. Взгляд его стал более рассеянным. Я бы даже сказал: растерянным. Хотя возможно, что это иллюзия, и он просто сменил очки. Ходит он теперь, опираясь на чёрную лаковую палочку. В вагоне он обычно занимает место в дальнем углу, ставит свою трость между ног, скрестив ладони на серебряном набалдашнике и упёршись в них подбородком, да так и сидит неподвижно всю дорогу, уставившись в одну точку и думая о чём-то своём.
Однажды случилось так, что мы с ним познакомились. Дело в том, что за время наших «совместных» поездок я настолько к нему привык, что иногда мог уловить его внутреннее состояние: в тот день мне показалось, что ему очень плохо. Я подошёл, поздоровался и спросил, не нужна ли помощь.
Старик от неожиданности растерялся и вначале сказал, что с ним всё в порядке, но тут вдруг как-то обмяк, плечи его безвольно опустились, он покачнулся, и мне даже пришлось чуть-чуть поддержать его.
Взяв себя в руки и немного успокоившись, мой "старый знакомый" предложил мне присесть рядом с ним. Он сказал, что ему необходимо выговориться. Ехать было ещё долго, народу в вагоне – мало: можно было спокойно его выслушать. Я расположился рядом, и он начал свой рассказ.
Звали его Константин Андреевич. Родители его умерли рано, и из всех родственников остался у него лишь младший брат Алексей. Оба они закончили физмат и работали в одном научно-исследовательском институте. Алексей умел сходиться с людьми, быстро пошёл в гору, защитил кандидатскую, потом докторскую и скоро занял престижную и высокооплачиваемую должность.
Константин же, в отличие от брата, карьеры не сделал и степеней не получил, да и не стремился к этому: уж слишком много развелось, по его мнению, липовых учёных. К тому же, для соискателя было важно не столько изложить на бумаге необходимое количество умных мыслей, сколько выстроить хорошие отношения с нужными представителями научного сообщества. Константин делать этого не умел: скромен был и необщителен. По той же самой причине никак не получалось у него и жениться: проклятая застенчивость всё портила.
