Михаил Соболев
Статуэтка. Чётки бессмертия
Звонок домой
Глубоко вдыхаю воздух, стараясь не шуметь, начинаю выполнять обыкновенные потягивания. Схрон позволяет наблюдать за объектом, но стесняет своими размерами. Вторые сутки веду наблюдение за домом, на окраине села. Обыкновенный деревенский дом. Но от его обитателей зависит жизнь дорогих мне людей. Смотрю в окуляры бинокля, отслеживаю, что происходит в доме, возле него и на всей улице.
Хозяйка встает в пять утра. Идёт в сарай. Доит коров. Кормит домашнюю живность: коз, свиней и курей. В 6.30 просыпаются дети. Дом и двор наполняют голоса. Женщина одна воспитывает двоих детей. Сама содержит хозяйство, тянет сельский быт. Во взгляде, сутулой походке чувствуется усталость от жизни, неудовлетворенность судьбой. Но, когда рядом дети, преображается. Ни тени грусти или злобы. Улыбка, забота, внимание. В общем, простая русская женщина, не испорченая болезнью «эмансипация».
В 7.30 дети уходят в школу, а женщина – на работу. Заступает на смену в эту же школу. Учитель русского языка и литературы, а по совместительству – учитель истории, биологии и зоологии, иногда – математики.
В «глубинке» дефицит учителей. Школа сохранилась после реформ в образовании. ГИА, ЕГЭ и прочие новомодные штучки, пришедшие с «продвинутого» Запада. Реформаторы не задумываются о причинах и истории появления тестов в системе образования. Американские преподаватели признаются, что для них система тестов – способ не увязнуть в судебные тяжбы с продвинутыми студентами и студентками, прикрывающими тупые мозги обвинениями в адрес преподавателей о сексуальных домогательствах. Тестирование позволяет быстро адаптировать мозг на выбор действий из ситуаций, но – отучает мыслить. Проплаченная из-за рубежа реформа образования ставит под угрозу будущее российских детей.
Отвлёкся от наблюдений за объектом.
С 7.30 до 13.30 дома никого нет. В обед дети приходят со школы, делают уроки, играют, смотрят телевизор, сидят в компьютере и Интернете. Интернет и спутниковое телевидение становятся для многих сельчан единственными развлечениями.
Люди часами сидят за телевизорами, смотрят сериалы про чужую жизнь, наблюдают в социальных сетях чужие события. Забывают о том, что у них есть собственная жизнь. Что рядом живут близкие, что надо именно им уделять время вместо социальных сетей.
Опять отвлекся. Когда сидишь часами без движения в засаде, на ум приходят разные мысли и воспоминания.
Кто я? Зачем здесь? Почему сижу в засаде?
Я нахожусь в федеральном и международном розыске, как носитель ценных государственных секретов. Я – дитя двадцатого века, но привык к сотовой связи и Интернету. Преимущество и слабое место одновременно. Привык к обработке информации. Давно отучился от соцсетей. Шаманы приложили немало усилий для того, чтобы «вышел из системы». Другая пища, интенсивная физическая нагрузка, медитация и духовные практики.
С улыбкой вспоминаю первые занятия по медитации. Вся сущность бунтует, чтобы сидеть без движений и суеты. Не надо никуда бежать. Никто не позвонит. Никто не придет и не потревожит. Можно сидеть и наслаждаться тишиной. Но мозг отказывается остановить темп. В голове роится сотня мыслей и идей. Одна за другой мысли носятся, как бешеные муравьи в растревоженном муравейнике. Чтобы замедлить безумное метание нейронов в черепной коробке, применяю простые упражнения и дыхательную гимнастику. Считаю слонов и хоботы от ста до одного. В общем, достойное занятие для мужика. Ценность медитации осознаю позже, когда начинаю радоваться событиям, раньше не замечаемым: пение птиц, восход солнца, журчание ручья, пчелиный гул. Постепенно древние техники очищают, восстанавливают нормальную работу мозга. Но ум и методы работы требуют ноутбук и доступ в Интернет.
В доме Шаманов нет электричества. Дом невозможно засечь по потреблению электроэнергии. Нет телевизора, антенн, средств связи. Дым из печи идет по специальной системе труб, чтобы нельзя было увидеть издалека. Почувствовать запах можно, но увидеть «дым трубой» в привычном понимании нельзя. Шаманы всерьез выполняют меры по сохранению безопасности. Долго протестую, выторговываю разрешение работать на планшете. Но у планшета и ноутбука есть один недостаток. За несколько часов интенсивной работы разряжаются аккумуляторы. В обычной цивилизации воткнул шнур в любую розетку, подзарядил устройство. В тайге – проблема. Не бегать же каждый раз в соседнюю деревню на подзарядку. Приходится думать над техническим решением. Покупаю внешние аккумуляторы. Оказывается, хватает ненадолго. Немного физики. В ход идут автомобильные аккумуляторы и преобразователи электроэнергии. Тяжело и неудобно тащить в рюкзаке два аккумулятора, но рюкзак с деревянной прослойкой и укрепленным дном, с усиленными лямками. Каждые две недели выхожу на «боевую операцию в тыл условного противника».
Знаю, что меня ищут. Приходится просчитывать ходы на несколько шагов вперед. В современном обществе тотальной слежки и контроля остаться невидимым почти невозможно. Общество пронизывает множество связей и сетей, в которых оставляешь след. Фотография, голос, ник, пароль – всё накапливается, обрабатывается. Гигантские массивы данных хранят наши привычки, вкусы и предпочтения. Значит, нужно соблюдать осторожность и искать лазейки в системе безопасности спецслужб.
Обычно выхожу на наблюдательную позицию ближе к вечеру. Взбираюсь на одно из деревьев, тщательно маскируюсь, отслеживаю возможных врагов. Осматриваю каждый дом, пространство рядом с домами. Отслеживаю, что изменилось в ландшафте или в поведении людей. Память с фотографической четкостью сравнивает картинку из прошлого с настоящим. Номера грузовика «Урал» и мотоцикла «Иж-Юпитер-3» не изменились. Новых машин нет. Новых людей нет. Жизнь поселка не меняется. Отслеживаю потенциальные места засад и НП (наблюдательных пунктов).
Несколько месяцев ползаю на брюхе и хожу вокруг села не один километр. Определяю возможные места для наблюдательных пунктов и засад. Продумываю пути отхода и возможной эвакуации. Закладываю специальные метки и ловушки для потенциальных охотников за моей головой. Я-то знаю, чем рискую в случае провала или захвата в плен.
Сегодня всё чисто. Можно работать. Темнеет. Хозяйка поздно вечером доит коров и уходит в дом. Есть шесть часов на то, чтобы незаметно проникнуть в сарай и зарядить аккумуляторы.
В сарае есть свет. Провода, по которым бежит ток. Можно к ним подключиться. В один из дней, пока никого нет дома, проникаю в сарай, делаю ремонт проводки, чиню розетки, чтобы «не коротили». Теперь не нужны «крокодильчики» и «прикуриватели». Втыкаю вилку в розетку, через переходники заряжаю аккумуляторы и специальный кейс.
Отслеживая новинки для компьютеров, сталкиваюсь с портативными внешними аккумуляторами для планшетов и сотовых. Принцип действия. Включаешь в розетку. Заряжаешь. Подключаешь к аккумулятору планшет или сотовый и работаешь автономно, вдали от цивилизации. Удобно для тех, кто отдыхает дикарями или уезжает на рыбалку на несколько дней. В зависимости от ёмкости устройства заряда хватает на две-три полных подзарядки. То есть на два-три дня. На месяц нужно десять накопителей. Для того, чтобы непрерывно работать в тайге сезон, нужно тридцать аккумуляторов. Зная параметры, рассчитываю общий вес и размеры специального кейса.
После изучения вопроса останавливаю выбор на внешнем аккумуляторе Ross&Moor 5000 (с повышенной емкостью).
После расчетов получаю параметры кейса: длина – 44 сантиметра, ширина – 20, высота – 30. Общий вес – 30 килограммов.
После долгих раздумий решаю остановиться на 20 емкостях вместо 30.
Для экстренных случаев использую внешние аккумуляторы на солнечных батареях. Конечно, не все дни солнечные, но хоть какой-то запасной вариант в условиях нелегального положения.
Не составляет труда всё купить в магазинах Владивостока. Чтобы в тайге не выделяться, встраиваю кейс в походный рюкзак с усиленным дном и специальной подкладкой под спину, чтоб не тёр и не давил.
Для того, чтобы одновременно заряжались двадцать емкостей, надо спаять провода, чтобы ничего «не коротнуло» и не болталось лишнего.
Где в тайге взять паяльник и электричество? Нигде. Только в населенных пунктах или электрифицированных домах. Монтаж переходников делаю на съемной квартире. Очень удобная услуга – посуточная аренда квартир. Никто не задает лишних вопросов: «Кто я? Что я?». Только «бабки плати». Хозяева не особо задумываются, кому сдают квартиру: преступнику, террористу, беглецу, нелегалу или добросовестному гражданину. «Бабки» – главный критерий в оценке. Паспорт – лишь прикрытие.
Спецчемоданчик обходится около 6000 долларов, но позволяет автономно работать в глубокой тайге месяцами. Полностью в автономном режиме.
Остаётся решить несколько технических моментов. Маскировка аккумуляторов в сарае и как решить вопрос с украденной мною электроэнергией. Первый вопрос решаю быстро. Вскрываю полы в сарае под розеткой, делаю там тайник (пуская провода под пол). Со второй задачей приходится повозиться.
Первая мысль – подкидывать денег хозяйке, чтобы оплачивала излишки потребленной электроэнергии. Решение порождает опасные вопросы хозяйки: почему кто-то подбрасывает деньги, почему выросли затраты на электроэнергию. Электроэнергия должна тратиться, чтобы заряжать аккумуляторы. Электроэнергия не должна тратиться, чтобы не выросли показатели потребления электроэнергии. Противоречие, требующее решение в структуре и во времени. Счетчик должен показывать отсутствие изменения электроэнергии. Как сделать? Счетчик теперь работает в двух режимах: в стандартном и реверсном. В большинстве случаев – в обычном режиме. Когда включаю на подзарядку аккумуляторы, в доме срабатывает устройство, которое с помощью электромагнитного поля блокирует и притормаживает движение электросчетчика.
Время!
Медленно выбираюсь из схрона. Соблюдая правила скрытного передвижения, подхожу к нужному дому. Не нервничаю, что кто-то увидит. Ведь изучил быт и повадки соседей. Их сейчас тоже нет дома. Спокойной, уверенной походкой иду к калитке, открываю щеколду. Собака выскакивает из будки, норовя укусить. Тут же скулит от страха, учуяв запах тигра. Ещё бы не учуяла, когда ей под нос прилетает помёт опасного хищника. Пес скулит, забирается в будку, тоскливо рычит оттуда, наблюдая, как быстро хозяйничаю в сарае.
Действия отточены, лаконичны. Снять тяжелый рюкзак. Не доставая аккумуляторы, подключить к розетке. Нажать на кнопку, блокирующую работу счетчика. Подобрать, спрятать в специальную упаковку экскременты таежного хищника (еще пригодятся, когда забирать груз). Быстро уйти к схрону, занять пост наблюдения.
В бинокль наблюдаю, как пес трусливо выбирается из будки, опасливо подбирается к месту, где лежали экскременты тигра, обнюхивает и радостно тявкает (мол, я тут хозяин).
Жду, пока идёт зарядка аккумуляторов.
Появляются дети хозяйки. Две девочки, с разницей в возрасте в пару лет, не любопытны. Когда включают телевизор и компьютер, особо не задумываются над вопросом – почему стрелка счетчика дрожит, но не крутится. Когда приходит хозяйка, нажимаю кнопку на пульте. Радиоимпульс размыкает клеммы. Счётчик работает в прежнем режиме, зарядка на время приостанавливается. Критическое время, когда хозяйка в доме. Самое опасное – когда в сарае. Если обнаружит тайник, это вызовет лишние вопросы. В бинокль смотрю на лицо, когда выходит из сарая с ведром молока. Пристально вглядываюсь в выражение лица. Испугана? Взволнована? Оглядывается по сторонам?
Лицо хозяйки выражает усталость. Нельзя верить глазам. Включаю аудиоплейер. В наушниках слушаю, о чём говорят жители квартиры.
В доме заранее устанавливаю несколько микрофонов: на кухне и в двух комнатах. Да, незаконно. Да, неприлично подслушивать личную жизнь. Да, утомляет прослушивать бесконечные разговоры трех женщин. Необходимые меры безопасности, от соблюдения которых зависит жизнь близких.
Когда гаснут огни в комнатах, нажимаю пульт. Клеммы замыкаются, идёт зарядка. Выбираю рабочие дни для подзарядки, чтобы не зависеть от выходных и праздничных дней. Однажды пришлось неделю ждать, чтобы груз забрать. В тайге быстро забываешь про стандартные российские праздники.
Ночь проходит спокойно. Наблюдаю за соседними домами, за подходами к сараю. Конечно, спать хочется. Ласковый чертенок шепчет на ухо: «Спи, никто не придет. Не бойся». А злой чертик ухмыляется: «Ага, спи-спи. Пойдешь забирать груз, там и повяжут». В вопросах безопасности слушаю злой голос. Лучше перестраховаться. Отосплюсь позже.
Утром, когда все уходят, соблюдая меры предосторожности, проникаю в сарай, забираю ценный груз. Тщательно маскирую следы пребывания, покидаю гостеприимный дом. Дальше следует стандартная процедура запутывания следов.
Теоретически, если точно знать дом, где появляюсь, ищейки могут пустить по следу специально обученных собак. Нужно исходить из того, что может произойти. Нужно путать следы, сбивать собак со следа, используя специальные аэрозоли и химические растворы.
Иду по лесу. За спиной рюкзак с общим весом под 50 кг, как на боевом марше. Полчаса – иду, десять минут – отдых.
Можно аккумуляторы и не заряжать, но уж очень привык к электроэнергии. Хочется что-нибудь смастерить, сделать. Всё-таки я болен цивилизацией. Привык к определенным условиям, зависим от них. Значит, это становится слабым местом, через которое враг может пробить оборону. Аналитики могут обнаружить, придумать ловушку. Если могут, то лучше исходить из худшего.
Когда работаю с электричеством, использую световую и звуковую защиту, чтобы не отследить с самолета с помощью специальных радаров или случайных свидетелей.
Очередной привал. Снимаю тяжелый рюкзак с плеч. Четвертый час в пути. Пора поесть и сходить нормально в туалет. Но сначала – размять уставшие мышцы. Маховые и вращательные движения снимают нагрузку с мышц и спины. Достаю таежный сухпаёк: вяленое мясо, кусок натурального хлеба, хвойный квас. Несколько ягод сушёного лимонника. Остаётся сходить в туалет и закопать свои «следы». Когда по следу идут профессионалы, нужно прятать все следы. Место привала аккуратно подметаю ветками, проверяю, не осталось ли чего лишнего на земле или в траве.
К вечеру добираюсь до заимки. Прячу в тайнике ценный груз. Под баней возле заимки есть погреб, в котором храню в специальном ящике документы и электронное оборудование. Оборудование хранится в разобранном виде. Аккумуляторы отдельно от сотовых телефонов. Сим-карты – отдельно.
Планшет и нетбук хранятся в специальной емкости из свинца. Ну как емкости? Старые автомобильные аккумуляторы расположить по квадрату в два ряда, и получится, что пространство внутри окружено свинцовой стеной, которое глушит возможные излучения.
Достаю из импровизированного сейфа разобранный смартфон и планшет, подключаю к внешнему аккумулятору.
Пока идет зарядка – могу поспать. Выбираюсь из погреба, растягиваюсь на банной лавке. Досчитав до десяти, вдыхая и задерживая воздух по тибетской методике, мгновенно проваливаюсь в глубокий сон.
Рано утром просыпаюсь, полный сил и энергии. Энергичная зарядка, легкий завтрак. Холодный душ и утренний моцион с чисткой зубов. Не бреюсь, отрастил бородку и усы, поэтому гигиена превыше всего, иначе замучаюсь чесаться.
Надеть чистую одежду, без запаха тайги и пота, отправиться в путь. На плече сумка-барсетка. Документы, телефон, смартфон, планшет. После того, как тащил на плечах полсотни килограммов, можно сказать, иду налегке.
Отработанный месяцами маршрут. Через несколько часов выхожу к автобусной остановке. Автобусное движение порой – единственный способ сообщения между селами в российской «глубинке», для тех, у кого нет личного транспорта.
Добираюсь до села Ивановка. Вместе с другими пассажирами выхожу из автобуса. В запасе не более получаса, чтобы выйти на связь. Нужно выбрать место, где хороший сигнал сотовой связи. Где мало посторонних людей. Сейчас день, и на улицах мало людей. Присаживаюсь на пустую лавку, чтобы не бросался в глаза усталый путник. Достаю смартфон. Вставляю сим-карту и аккумулятор. Включаю. Пока загружается программное обеспечение, включаю планшет. Электронные устройства содержу в разобранном виде, отключенными от питания. Снижаю вероятность того, что могут засечь по пассивному излучению. Знаю, что спецслужбы научились отслеживать через сотовых операторов местоположение абонентов сотовой связи. Достаточно знать координаты трех передающих вышек и можно с определенной точностью определить пространство, где находится владелец сотового телефона.
Когда сотовый работает в активном режиме, счёт идёт на секунды, чтобы определить его точные координаты.
Каждый раз вставляю в смартфон новую сим-карту, купленную чужими людьми на чужие паспорта. Давно заплатил практикующему студенту в салоне связи. Тот, по копиям паспортов, продал несколько десятков сим-карт, сразу выполнив и перевыполнив план продаж.
Студент охотно берёт деньги. Сотовая компания радуется, что рекламная акция в отдельно взятом населенном пункте – удачная, выплачивает премию рекламному агенту-студенту, проводившему промоакцию. Я – получаю сим-карты для безопасной связи. Относительно безопасной связи.
На смартфоне выбираю опцию «Выделение Wifi», смартфон превращается в мини-интернет станцию. Планшет видит сеть, просит пароль, подключается к Интернет. Задача – получить электронную почту и включить Skype. Раньше это была безопасная программа для живого общения с родными, близкими и партнерами по бизнесу. Эксперты телефонных станций долго пытались взломать или как-то заблокировать этот способ общения, но не смогли. По скайпу общались простые люди, бизнесмены, преступники и террористы. По заказу спецслужб разработали специальный вирус Т9000, чтобы, заразив компьютер нужного абонента, получить доступ к переписке и общению. Отслеживаю подобную информацию. Знаю, как может повлиять на мою жизнь.
На экране планшета появляется фотография мамы, рядом зеленая кнопка. Значит, мама дома, «сидит в Интернете». Знаю, что когда начну связь – начнут отслеживать.
Нажимаю вызов абонента, включаю встроенную камеру.
– Мамулик, привет, – улыбаюсь. Последнее время общаемся с ней по телефону. Удивлена, что вышел на скайп.
– Привет, сынок, – улыбается. – Как ты там?
Не спрашивает, где живу, с кем. Понимает, что не скажу. Знает, что сын не преступник (что бы ни говорили ей люди в погонах). Знает, что лгут с одной целью: чтобы выйти на меня.
– Нормально, мам, – говорю, а у самого комок в горле. Ведь знаю, почему выбираю этот вид связи, зачем включил видеоизображение. Чтобы посмотрела на моё лицо, увидела глаза, заглянула в душу. Только для этого. Чтобы немного успокоилась, что у меня всё хорошо. Если можно так сказать про человека, объявленного в федеральный и международный розыск.
Мама долго и внимательно смотрит, изучает лицо, глаза. Пытается запомнить усы и бороду.
– Ты – как молодой дедуля, – говорит отец, подсаживаясь рядом с мамой. Услышал, как разговариваем, пришел из другой комнаты.
– Да, есть немного, – улыбаюсь. – Привет, батя. Как там у вас дела?
– Нормально, – усмехается отец. – Особенно если учесть, что за нами постоянно слежка. И дома, и на работе, и на даче. Даже когда в гости к кому-то идем или гуляем по городу. Наверное, думают, что сам к нам придешь, сдашься в руки правосудия.
– В руки правосудия, может быть, сдамся, – хмыкаю. – Когда буду уверен, что у нас беспристрастный суд. Знаю, как сфабрикованы улики и для чего это сделано. Сдаваться нет смысла вообще.
– Так и будешь скрываться, сынок? – вздыхает мать. – Может, всё обойдётся?
– Мам, – мягко возражаю, – убито несколько человек, чтобы «посадить меня на крючок». Никто не пойдёт на компромисс.
– А почему по компьютеру звонишь, сынок, а не по телефону? – спрашивает отец.
– Да захотелось увидеться живьём, перед поездкой, – улыбаюсь. – Там, куда поеду, не будет возможности позвонить. Если полгода не будет, не переживайте. Всё нормально. Главное, мамулик, не волнуйся. Буду иногда названивать.
– А тебя не засекут по звонку? – удивляется отец. – Зачем рискуешь?
– Да захотелось вас увидеть перед дальней дорогой, – признаюсь. – Соскучился.
– Да и мы соскучились, – вздыхает мать. – А когда сможешь домой приехать? Когда всё закончится?
– Не знаю, мам. Пока из розыска не исключат да пока липовые обвинения не снимут – придётся прятаться. Может, ещё несколько лет, а может быть, пять и более. Смотря, что они хотят получить взамен.
– Сынок, что на самом деле произошло? – тихо спрашивает отец. – Должен же быть выход.
– Правда звучит неправдоподобно, батя. Я нашёл древние сокровища и артефакты, способные изменить ход истории и развитие нашей страны.
– Но это же хорошо! – восклицает мама. – Столько можно хорошего сделать для страны! Для народа!
– Да, для народа хорошо, – соглашаюсь. – Кто будет решение принимать о том, что нужно для народа, а что нет?
– Как кто? – закашливается мать. – Президент, конечно!
– Нет уверенности, что президент узнает о моей находке, – вздыхаю. – Сейчас меня ищет, прикрываясь государственными интересами, группа лиц, стремящаяся захватить власть в стране. Идут на убийства ради достижения личных целей. Страшные люди, мам. Дать им в руки новые технологии – то же самое, что дать капризному ребенку в руки пистолет и запретить нажимать на курок и целиться в людей. Он, из упрямства, будет делать всё назло и специально. Не хочу, чтобы подонки применили против моего народа специальные технологии и знания. Это нечестно по отношению к предкам, к истории и будущему моей Родины. Пусть уж лучше пытаются поймать.
– А если власть сменится? Надежда есть, что вернёшься домой?
– Надежда есть всегда, – улыбаюсь. – Ты же сам так говорил, пап, пока я маленьким был. Я верю в лучшее, поэтому ещё жив. Ещё борюсь.
– Нам бы до президента добраться да всё ему рассказать, – мечтательно вздыхает мама.
– Не дадут, – вздыхаю. – Слишком ставки высоки. Понимают, что тогда потеряют всё. Им нельзя отступать.
– Да, грустно всё как-то, – вздыхает отец. – А чем планируешь заниматься?
– Хочу в Турцию съездить, позагорать, – улыбаюсь.
– Понятно, – хмыкают. – Всё равно ведь не скажешь.
– Не скажу, – киваю, взглянув на часы. – Мне пора. Передавайте родным привет. Пусть не принимают близко к сердцу бредни людей в погонах.
– Ну давай, сынок, с Богом, – машет рукой мама.
– Давай, держись там, – сжимает в прощальном взмахе кулак отец.
Мы так раньше друг друга приветствовали, прощались. Как же давно это было. Наверное, в прошлой жизни.
Сеанс связи прерывается. Выключаю смартфон. Вытаскиваю из него батарейку и сим-карту. Выключаю планшет.
Надо уничтожить свои следы и, что самое трудное, свою энергетику. Первоначально хотел использованные телефоны, смартфоны и планшеты отдавать в руки бедных людей. Жалко выкидывать полезные вещи. Шаманка убеждает, что для экстрасенса легко найти человека по выброшенной вещи, со следами энергетики. Жена слов на ветер не бросает, лишнего не придумывает.
Достаю из сумки целлофановые пакеты, кладу туда оборудование. Достаю жидкость для розжига, заливаю в пакет с электроникой. Делаю шаг назад, чиркаю спичкой. Хлопок. Из ямы, куда положил пакет, взимается пламя, быстро уничтожая улики. Никто не кричит, увидев огонь. Никто не обращает на вспышку внимание.
Знаю, что район уже вычислили с точностью до ста метров. Чтобы схватить меня, нужна группа быстрого реагирования. И должна находиться где-то рядом. Нужно много таких групп.
Иду к автобусной остановке. Сажусь в автобус.
Вопреки логике еду не в тайгу, а в Уссурийск. В прямо противоположную сторону. Но и до Уссурийска не доезжаю тоже. Выхожу на остановке в Михайловке. Усталой походкой иду к одному из домов. Перехожу на другую улицу. Захожу в магазин, выхожу на улицу. Иду на автобусную остановку, с другой стороны. Сажусь на проходящий автобус в сторону Дальнегорска. В Анучино выхожу из него. Дальше по отработанному маршруту направляюсь в тайгу. К Шаманке.
Знаю, что следующий сеанс связи будет не скоро. Дело не в том, что сильно соскучился. Причина – в другом. Предстоит изменить внешность. Вжиться в чужой образ, на время раствориться в нём. Чтобы не обнаружили враги, нельзя давать им новые данные. Пусть пока воюют с призраками прошлого.
