Михаил Серегин
Штормовое предупреждение
Глава 1
– Валентин Петрович, а ты вообще на сколько думаешь задержаться в Бельске? – осторожно спросил водитель, не отрывая глаз от дороги. – Или прямо сегодня вернемся?
Пантюхину, штатному водителю городского управления МЧС, было около сорока лет, отличался он неважным характером и непомерной амбициозностью. Как правило, ему доводилось возить начальство (одно время он даже возил начальника управления Косицина), а потому он и себя привык считать в какой-то степени начальником. То, что сегодня он оказался в распоряжении Грачева, Пантюхин рассматривал как досадную случайность. К тому же ему пришлось пересесть за руль не самого нового «УАЗа», а это было уже почти оскорбление. Пантюхин был не настолько глуп, чтобы высказывать все это напрямую, но своим поведением и тоном каждую минуту подчеркивал, что делает большое одолжение, занимаясь перевозкой простых спасателей. Они и с выездом задержались по его капризу. Пантюхин намеренно долго ломался и осматривал машину, втайне надеясь, что в ней обнаружится какой-нибудь неисправимый дефект и начальство поймет свою ошибку и отменит этот идиотский рейс в захолустный Бельск. К его разочарованию, машина оказалась в исправности, но часа полтора они потеряли. Потом еще какое-то время потратили на погрузку и в результате выехали гораздо позже, чем планировалось.
Грачев недовольно покосился на водителя, а потом перевел взгляд на проносящуюся за окном машины горячую степь, над которой низко висело раскаленное огромное солнце. Время уже давно перевалило за полдень, а ехать им оставалось еще минут сорок, не меньше.
– Сегодня скорее всего не получится, – раздельно и четко сказал он, чтобы предупредить дальнейшие вопросы. – Сам виноват, между прочим. Копался долго.
– Я не копался, – с достоинством ответил Пантюхин. – Я машину проверял. Я отвечаю за жизнь и здоровье пассажиров и на чем попало ездить не могу. Ты, Валентин Петрович, спасатель, а таких простых вещей не понимаешь!
– Да ладно! – махнул рукой Грачев. – Степанов тебе сразу сказал, что машина в полном порядке, – сам слышал.
– Мало ли что Степанов сказал, – уклончиво заявил Пантюхин. – Степанов сейчас груши околачивает, а тут мотайся по жаре! Это надо же какое пекло! Как у черта на сковородке. Не к добру такая жара, вот что я тебе скажу, Валентин Петрович!
Он наконец повернулся и посмотрел на Грачева. Глаза у Пантюхина были почти бесцветные, слегка выпученные и злые.
– Ладно, не каркай! – буркнул Грачев. – Лето – вот и жара. Противопожарные мероприятия соблюдать надо и на голову что-нибудь надевать. Тогда никаких проблем не будет.
– На все воля божья! – назидательно заметил Пантюхин. – Тут одними мероприятиями не отделаешься.
Грачев не стал дальше поддерживать разговор – было и правда невыносимо жарко, да и настроение у него было неважное. Поездка в Бельск ему самому была не по душе. Но утром их с Величко вызвал начальник управления Косицин и просто поставил перед фактом. Он это любил – ставить людей перед фактом.
– Значит, так, – с наигранным воодушевлением произнес он, едва подчиненные появились у него на пороге. – Едете сегодня в Бельск. Там по инициативе администрации организовали службу спасения. Просили поделиться опытом. Задать общее направление, так сказать. Ну, я, естественно, сразу про вас подумал. Вам-то опыта не занимать.
– Это точно, – сказал Грачев. – Но только какое отношение мы имеем к Бельску?
– Никакого, – радостно согласился Косицин. – Мы с вами напрямую подчиняемся федеральному министру, а в Бельске служба сугубо муниципальная. Это вроде как в Америке – есть ФБР, а есть полиция штата. Но мы обязаны поддержать такой благородный почин. Тем более мэр Бельска очень дружен с областной администрацией, и его инициативы находят тут самый положительный отклик.
– А-а, понятно! – сухо сказал Грачев.
– Вот и хорошо, что тебе понятно, – весело продолжал Косицин. – Съездите, посмотрите, какие они собираются решать задачи, подскажете что-нибудь, может быть, даже учения какие-нибудь проведете... Ну, хотя бы в теоретическом плане. Заодно кое-какое снаряжение им отвезете – в порядке гуманитарной помощи. Ну, там, спецодежда, техника кое-какая для связи...
– Тоже идея администрации?
– Вот именно! Власть у нас работает! Реагирует, как говорится, на нужды и чаяния.
– Что же она на наши нужды не больно-то реагирует? – спросил Грачев. – У самих проблемы, а чужому дяде спецодежду дарим...
– Узко мыслишь! – поднял палец Косицин. – В единстве наша сила! Кто это сказал? Ну, неважно, умный какой-то человек... Одним словом, поезжайте – можете всей группой, чтобы веселее было. Обратитесь прямо в приемную мэра – там вас направят куда нужно. А я вам «УАЗ» даю и лучшего водителя. Только когда сдадите груз, не забудьте приемо-передаточный акт подписать. Благотворительность благотворительностью, а материальные ценности учет любят. И не забудьте, дело не только в снаряжении – важен человеческий контакт. В Бельске товарищи делают первые шаги – нужно поддержать их. Все понятно?
Грачеву все было понятно, а Величко вообще не любил разбрасываться словами. В его лексиконе содержались преимущественно команды для собак и еще кое-какие междометия, которыми он выражал сильные эмоции, если таковые у него появлялись. Единственное слово, которое он произнес в кабинете Косицина, было «командировочные». И, как оказалось, попал в самую точку.
– С фондами сейчас туго, – озабоченно ответил Косицин. – Но вам беспокоиться не о чем. В Бельске вас встретят, как полагается. Проживание, кормежка – все за их счет. Да и сколько вы там пробудете – максимум два дня. Так что это не вопрос.
Вообще-то ни Грачеву, ни Величко так не казалось, но больше они спорить с начальником не стали. Косицина они знали со времен службы на Кавказе в составе войск МЧС. Он и тогда командовал ими. Потом судьба свела их и на гражданке. Иногда им казалось, что этот человек командует ими всю жизнь, и они к этому привыкли. Косицин ничем особенным не выделялся, кроме звучного фельдмаршальского имени, – звали его Михаилом Илларионовичем – внешность имел невзрачную, манеры занудные, но при всем при том на него можно было положиться, а, по мнению спасателей, это качество является в человеке главным.
Остальные три члена их группы против поездки не возражали. Весельчак Мачколян чувствовал себя всюду как дома и не любил расстраиваться по пустякам, а красавчик Максимов вообще отличался авантюрным складом характера и охотно пускался в любые предприятия, лишь бы не сидеть на месте. Перемена мест всегда предвещала новые приключения и новые знакомства, и в первую очередь это касалось прекрасного пола, до которого Максимов был большой охотник.
Последний же участник «экспедиции» вообще не задавался никогда вопросом «зачем и куда», а шел куда приказывали, безропотно, но с достоинством. Звали участника Графом, и был он немецкой овчаркой превосходной выучки и экстерьера. Правда, сегодня для него было тоже жарковато, поэтому Величко, его хозяин, позаботился о том, чтобы в салоне были открыты все форточки, и к тому же захватил в дорогу приличный запас холодной воды и миску для Графа. Ни Мачколян, ни Максимов о воде не подумали и к середине пути почувствовали себя неуютно. Величко не обращал на их страдания никакого внимания, заявив, что человеческий организм, в отличие от собачьего, «и не такое может выдержать».
Максимов тихо злился, а неунывающий Мачколян развлекал себя тем, что изучал истрепанный путеводитель по городу Бельску тысяча девятьсот шестьдесят четвертого года выпуска. Где он раскопал эту древность, было неизвестно, но читал он его с большим интересом. Некоторые выдержки он оглашал вслух, чтобы товарищи могли составить представление о том, куда они направляются.
Так они узнали, что город Бельск располагается в живописной котловине на берегу реки Белой, имеет более чем двухсотлетнюю историю, насчитывает около шестидесяти тысяч жителей и является культурным и промышленным центром.
– Особое значение имеет производство лакокрасочных материалов, – назидательно зачитал Мачколян. – Продукция местного завода известна во всех уголках нашей необъятной родины. Завод является, таким образом, градообразующим предприятием. Ну, кроме того, кожевенная промышленность, молокозавод, ликеро-водочный... И еще горожане уверенно идут дорогой строителей коммунизма, – добавил он похохатывая.
– Уже пришли, – мрачно заключил Величко.
– Наверное, там уже полный коммунизм, – поддержал его Максимов. – Денег нет, заводы стоят, как везде...
– Не стоят, дорогой! – радостно прогудел Мачколян. – До коммунизма, конечно, далеко, но заводы работают. Прессу нужно читать. Тамошние краски даже на экспорт идут.
– В страны третьего мира? – язвительно поинтересовался Максимов.
– Неважно, – махнул рукой Мачколян. – Главное, жизнь бьет ключом, верно, Граф?
Он добродушно посмотрел на пса, который неподвижно, как статуя, сидел у колен своего хозяина. Окрас у Графа был темно-серый, на спине и над глазами делавшийся совсем черным. В сочетании с парой желтых, далеко не добрых, глаз он производил угрожающее впечатление. Неуважительного обращения Граф не терпел, и с этим фактом считались все члены группы.
Сейчас ему было очень жарко. Грудь его тяжело и часто вздымалась, из раскрытой пасти высовывался длинный розовый язык. Однако глаза смотрели по-прежнему зорко и неуступчиво.
– Для чего ты его взял? – спросил Максимов. – Сам говоришь, организм у них нежный... А тащишь собаку неизвестно куда!
– Я лучше штаны дома оставлю, – заявил Величко, – чем Графа. И вообще, о чем речь? Мы, как-никак, на службе, а Граф – собака служебная. Логично?
– Ну, тебе виднее. Вообще я не против такой службы. Работенка сегодня не пыльная. Вот только жара достала.
– Да, ребята, настоящее пекло сегодня! – энергично закивал Мачколян. – Это мы еще в машине, нас ветерком обдувает. А снаружи все застыло, как в бане. Две недели такая погода, – того и гляди, какой-нибудь ураган случится или гроза жуткая.
– Ты накаркай еще! – сердито сказал Максимов.
– Так всегда бывает, – авторитетно возразил Мачколян. – И я тут ни при чем. Законы природы. Горячие атмосферные массы поднимаются вверх, а их место занимают более холодные. Быстро занимают, со скоростью поезда...
– Штормового предупреждения не было, – напомнил Величко.
– А ты их много помнишь? – возразил Максимов. – У нас ведь как? Метеорологи обязательно или проспят катаклизм, или, наоборот, на воду дуют.
Тем временем нудное путешествие медленно, но верно подходило к концу. Прямо по курсу заблистала гладь извилистой, не очень широкой реки, по берегам которой стояли поникшие ивы. За рекой был виден город. Очертания его окраинных кварталов таяли в горячем воздухе, отчего город казался призраком, миражом, возникшим в бескрайней пустыне.
– Мост здесь на честном слове держится, – неодобрительно покачал головой Пантюхин, когда они переехали на противоположный берег. – Я здесь тринадцать лет назад проезжал. Ничего не изменилось. Разве что в худшую сторону. Опоры, того и гляди, рухнут.
– И когда ты только успел все заметить? – проворчал Грачев. – Не глаз, а алмаз просто!
Он и сам видел, что автомобильный мост в неважном состоянии, но Пантюхин был таким человеком, с которым не хотелось соглашаться, даже если это противоречило здравому смыслу. Грачев ставил здравый смысл превыше всего на свете, но сегодня он с трудом сдерживал рвущееся наружу раздражение, – должно быть, жара была виновата.
Вскоре въехали в город. Он начался сразу с экспериментального микрорайона – штук пятнадцать девятиэтажек, возведенных на пустыре. Озеленить район не успели – лишь с десяток полуживых деревьев оживлял раскаленный пейзаж.
Затем вдруг пошли узкие улочки, одноэтажные кварталы с заборами и раскидистыми липами вдоль дороги. На тротуарах лежала густая тень, и жара не казалась здесь такой уж страшной.
– Старый город, – авторитетно сообщил Пантюхин. – Основное хозяйство по другую сторону находится. Здесь река изгиб делает, и весь Бельск вроде как на полуострове находится. Мы сейчас через автомобильный мост переехали, а там дальше – железнодорожный.
– Нам в центр нужно, – сказал Грачев. – В администрацию.
– Это не проблема. Проблема в том, что движок греется, Валентин Петрович! – многозначительно заявил Пантюхин. – Я сразу сказал, что гарантию на эту колымагу не даю.
– Ну, до администрации-то дотянешь? – невесело усмехнулся Грачев. – Большего от тебя никто и не требует.
Здание администрации располагалось в середине квартала, выходившего фасадами домов на не слишком широкую площадь. За площадью раскинулся тенистый парк. Там работал фонтан и горели яркими красками цветочные клумбы. Рядом было множество киосков, бойко торговавших прохладительными напитками.
Едва Пантюхин остановил машину, как вся группа высыпала наружу. Максимов тут же припустил к ближайшему киоску, на бегу пересчитывая деньги, и вернулся с двумя большими бутылками газированной воды. Первым делом он предложил напиться Грачеву и Мачколяну.
– А этому собачнику я и капли не дам, – мстительно заявил он. – Пусть хлебает с Графом из одной миски.
Ни Граф, ни Величко не удостоили его даже взглядом и удалились в тень.
– Извини, друг! – сказал Величко, надевая псу намордник. – Тут у нас все официально.
Действительно, прогуливающийся неподалеку потный, измученный жарой милиционер с большим любопытством приглядывался к странному десанту, высадившемуся почти у самого порога главного здания в городе. Он, видимо, был не прочь задать прибывшим несколько въедливых вопросов, но ему совсем не хотелось двигаться. Намордник, надетый на собаку, его успокоил, и он решил оставаться пока на месте.
Грачев от воды отказался, заявив:
– Я сразу в администрацию. Никуда не разбегайтесь. Нас должны ждать.
Он зашел в здание, а остальные занялись каждый своим делом. Пантюхин откинул крышку мотора и принялся с сокрушенным видом осматривать его дымящиеся внутренности. Мачколян одним махом выдул полбутылки воды и, погладив себя по выпирающему из-под клетчатой рубахи животу, удовлетворенно сказал, оглядывая площадь:
– Тепло!
– Даже горячо! – отозвался Максимов, но озабоченность, появившаяся в его голосе, не имела ничего общего с погодой, это Мачколян уловил сразу.
Он проследил за тем, куда направлен взгляд товарища, и увидел на противоположной стороне площади, у парка, молодую женщину в обтягивающих белых брючках и ярко-желтой кофточке навыпуск. Женщина раздраженно размахивала маленькой сумочкой на коротком ремешке и о чем-то горячо разговаривала с длинным худым субъектом лет сорока, несмотря на жару, одетым в просторный темно-серый костюм, болтавшийся на нем, как на вешалке. Галстука на субъекте, правда, не было, но лучше от этого он чувствовал себя ненамного – он тяжело дышал и то и дело вытирал пот с лица, отбрасывая в сторону мокрую прядь, прилипшую к бледному лбу. Выглядел он не только несчастным, но и сконфуженным. Женщина, похоже, крепко за что-то ему выговаривала.
– Не туда смотришь, дорогой! – весело сказал Мачколян Максимову. – Семейные разборки. Там тебе делать совсем нечего.
– Не скажи! – медленно и заинтересованно процедил Максимов, инстинктивно расправляя плечи и приглаживая волосы на голове. – Когда я вижу красивую женщину, мне всегда есть что делать. И с чего ты взял, что они – семья? Этот хмырь никак не годится в мужья такой женщине. Это видно невооруженным глазом.
– Эй, а кто годится? – негодующе произнес Мачколян. – Уж не на свою ли драгоценную особу ты намекаешь?
– А почему нет? – хладнокровно ответил Максимов. – Я молод, красив и крепко стою на ногах.
– Добавь еще, что ты десять раз уже женился, – сказал Мачколян.
– Настоящую любовь найти не так просто, – возразил Максимов. – Но сейчас я чувствую что-то особенное...
– Как и десять раз до этого, – заметил Мачколян.
– Что ты понимаешь? – презрительно сказал Максимов. – В тебе нет полета. Даже удивительно, что ты лицо кавказской национальности. Темперамента в тебе ни на грош.
– Просто у меня есть ответственность, – заявил Мачколян. – Семья – это самое главное. А у тебя ветер в голове, мой дорогой.
– Не знаю, что у меня в голове, но вот на душе у меня неспокойно. Мне кажется, что сейчас я могу упустить это самое главное, про что ты говоришь. Пожалуй, я пойду спрошу, не нужна ли этой милой девушке помощь, – будто во сне сказал Максимов и, не откладывая дела в долгий ящик, зашагал через площадь.
– Э, постой! – окликнул его Мачколян. – Имей совесть! Валентин не велел разбегаться!
– С вами разбежишься! – буркнул в ответ Максимов, продолжая движение в направлении странной парочки.
Едва он подошел к девушке и завязал разговор, как из дверей административного здания появился озабоченный Грачев и, посмотрев по сторонам, объявил:
– Все нормально! Нас ждут в доме по соседству. Объяснили, что нужно доехать до конца квартала, завернуть во двор, найти дверь с вывеской «Комитет по недвижимости» и подняться на второй этаж. Самохин сейчас там. Это тот, кого назначили руководителем новой структуры. Он нас ждет. А где Максимов?
Мачколян махнул рукой.
– Повело кота... – добродушно сказал он.
Грачев посмотрел, неодобрительно покачал головой и полез в машину.
– Ну-ка, крикни его! – сказал он.
– Да ты езжай, а мы пешочком тебя догоним, – сказал подошедший Величко. – Пока ты там знакомства завязываешь, мы тут как тут будем.
Грачев молча захлопнул дверцу и приказал Пантюхину ехать. Машина зафырчала и, обдав оставшихся ядовитым дымом, покатила в конец квартала. Мачколян замахал руками, призывая Максимова присоединиться.
– Пора, Макс! – крикнул он. – Телефончик запиши и кланяйся!
Неожиданно на его зов откликнулся не только Максимов. Мачколяну показалось, что девушка даже прежде сорвалась с места и направилась в его сторону. Максимов, обольстительно улыбаясь, заспешил вслед за ней, а унылый тип в пиджаке, немного подумав, поплелся в арьергарде, поминутно утирая крупные капли пота, катящиеся по его лицу.
Девушка шагала с таким решительным видом, что Мачколян невольно улыбнулся. Она выглядела хрупкой и совсем юной, но отнюдь не беспомощной.
– Сейчас попросит унять нашего Андрюшу, – тихо сказал Величко. – Иначе пригрозит, что сдаст его в милицию. За сексуальные домогательства.
– Очень может быть, – согласился Мачколян. – Похоже, у нее даже доказательства имеются.
Он намекал на предмет, болтавшийся вокруг запястья девушки на тонком ремешке. Предмет оказался не сумочкой, а диктофоном.
– Предусмотрительная девушка! – сказал Мачколян. – Молодец. С нашим братом так и надо.
Но к их обоюдному удивлению, приблизившись, незнакомка заговорила совсем не о Максимове.
– Здравствуйте! Вы из Желтогорска, верно? Приехали насчет нашего МЧС, правильно? – как из пулемета выпалила она. – Ну и прекрасно! Вы нам очень нужны. Мы никуда не можем достучаться, а ситуация именно чрезвычайная...
– Стоп-стоп-стоп! – широко улыбаясь, перебил ее Мачколян. – Не так быстро, милая! А то у нас мозги не успевают переваривать. Мы еще твою красоту как следует не успели оценить, а ты нам уже про ситуацию толкуешь...
– Что вы бабники и трепачи, я уже поняла, – сказала девушка, презрительно махнув рукой в сторону Максимова. – Но речь идет о вещах серьезных. И я требую, чтобы вы меня выслушали.
– Да мы вас слушаем, – сказал Величко. – Ну и что за чрезвычайная ситуация? Нам показалось, что все здесь у вас спокойно.
– Показалось! – уничтожающе произнесла девушка. – Да наш главный эколог год уже бьется как рыба об лед. Общественность запугана. Свободную прессу зажимают. И все потому, что в городе творятся чудовищные безобразия! Вы знаете наш лакокрасочный завод?
– Начитаны, – ухмыльнулся Мачколян.
– Значит, знаете? – нетерпеливо махнула рукой девушка. – А знаете о том, что отходы производства безо всякой очистки сбрасываются в реку? А вы знаете, что новый корпус строится безо всякого соблюдения положенных норм, строительных, санитарных, любых... Что рабочие, которые заняты на строительстве, проживают в скотских условиях и занимаются черт знает чем? Знаете, что ядовитые и пожароопасные вещества хранятся на заводе как попало?
– Минуточку, уважаемая! – остановил ее Величко. – Ситуацию вы нарисовали действительно неприглядную. Вот только не пойму: при чем тут мы? У вас здесь есть начальство, суды, правоохранительные органы, экологи, наконец! Попробуйте сами разобраться со своими проблемами.
– Вы меня не слышите, что ли? – гневно сказала девушка. – Мы здесь не можем никуда достучаться.
– А вы, собственно, кто? – с интересом спросил Величко.
– Моя фамилия Лукьянова, – гневно заявила девушка. – Я корреспондент независимой газеты «Время». А это наш эколог Щепанов.
Бледный мужчина в пиджаке неловко поклонился, опасливо косясь на Графа, который зорко наблюдал за незнакомыми ему людьми.
– Мы в курсе, что должны были приехать люди из центра, – продолжила девушка. – Будет много речей, аплодисментов, будут напутствия, будете разрезать красную ленточку, мэр будет пожимать вам руку... Вам самим это интересно?
– Посмотрим, – сказал Величко. – Но, по-моему, вы должны это приветствовать. Новая служба будет вам очень кстати.
– Ну уж вам, наверное, известно, что дело не в количестве служб, а в отношении к делу! – запальчиво сказала девушка.
– Я думаю, что каждый прежде всего должен заниматься своим делом, – сухо возразил Величко. – В наши планы встреча с прессой не входит. У нас другие дела. Так что извините, нас ждут.
Он решительно повернулся и пошел прочь. Граф неслышно поднялся и деловито затрусил следом. Под жесткой шкурой перекатывались тугие мышцы. Рассерженная девушка с презрением посмотрела им обоим в спину. Мачколян развел руками.
– Делать нечего! – сказал он. – Саша прав. Нас ждут.
Максимов догнал его уже у самых ворот. Он запыхался, но был радостно возбужден.
– Она великолепна! – сказал он мечтательно. – Я всегда искал именно такую женщину. И кто бы мог подумать – ведь мы могли никогда не встретиться! Я считаю, это перст судьбы.
Мачколян скептически улыбнулся.
– А мне показалось, что она в тебе немножко разочарована, – заметил он.
Максимов протестующе махнул рукой.
– Это она в вас разочарована! – воскликнул он. – Мы-то с ней нашли общий язык, не сомневайся.
