Михаил Рэйвхарт
Новый мир. Рассказы

– Да я… так… – у меня почему-то совершенно пропал дар речи. Кровь в висках застучала, сердце забилось. Теперь, когда я стоял лицом к лицу с этими субъектами, я окончательно дал волю своему страху.

– Это тот самый кент, который возле Ани крутился – подал голос другой. Он был худощавый. Тоже «турист», только без бороды и волосы посветлее.

– Слушай, парень – так и сверлил меня взглядом бородач. – Не буду спрашивать, как ты оказался рядом с моей девушкой… Мне с ней самой надо очень серьезно поговорить. А просеку, что у вас с ней что-то было – найду и так отделаю, что родная мама не узнает.

– Это самое… меня ее подруга, Даша, позвала. Только сегодня, – выдавил я.

– Да не прессуй ты его, Алик, – худой саркастически указал бородачу взглядом на меня. – Видишь, он уже обоссался от страха. Ты вот что скажи, – теперь я был под прицелом четырех глаз, – где телки, с которыми ты был?

– Не знаю. Мы недавно разошлись, они ушли куда-то.

Прикинуться простачком не удалось. Эти парни, судя по всему, видели людей насквозь.

– Пацан, – уже более грубо одернул худой, – ты нас лучше не зли. Ситуация хреновая. Аня, с которой мы тебя видели, его девушка. И она сказала ему, что болеет. Сегодня мы увидели, как она болеет… Мы просто поговорим с ней. Так что по-хорошему скажи, куда она пошла.

– Ну, мы договорились встретиться у залива… Сейчас… Я ей напишу.

Тщетно и неловко пятаясь скрыть дрожь в пальцах, я написал смс-ку Даше. И через несколько секунд – входящий звонок.

– Тема, алло! Ну ты издеваешься? На пляже заблудиться, что ли, умудрился?

– Тут с тобой… хотят… – и прежде чем я закончил, бородач бесцеремонно выхватил у меня из рук смартфон.

– Алё! Позови Аню, – был он короток. Напряженная пауза – и в трубке Анин голос.

– Да.

– Аня, это Никитос. Что, не ожидала? – язвительно усмехнулся он. – Потолковать надо. Вы куда свалили? Так… Ага. Ща придем. На, – пихнул он мне в руки запотевший телефон с отпечатками своей пятерни. – Прямо. – и двинулся по направлению против эстакады.

– Не вздумай смыться, – резко заметил худощавый, увидев, что я навострил лыжи по направлению к метро.

И мы пошли прочь от навеса. Поток машин утихал, час пик заканчивался. Сквозь тучи едва проглянуло заходящее солнце. Вскоре мы оказались у камней, после которых начинался спуск к грязному ручейку, вытекающему из трубы. Бородач как в воду глядел. Сразу за камнями, на Старых бетонных плитах сидели… Даша и Аня.

Как только девушки увидели меня, их выражение лица приняло недоуменно-сконфуженный облик. Будто бы я в их присутствии сделал что-нибудь неприличное.

Я подумал, что сейчас мне настанет крышка. По крайней мере, девушки точно поднимут меня на смех: я ведь спасовал перед парнями, да и вообще казался таким никчемным рядом с ними. Однако бородач и худой неожиданно расслабились, сели рядом с Аней и также обратили внимание на Дашу.

– Барыков! – Даша явно была знакома с худым.

– Кочетков, как ты здесь оказался? – обратилась Аня к бородачу.

– Так… мимо проходил – на миг тот снова посерьезнел. – Что это за хмырь? Не слишком дружелюбно перевел он взгляд на меня. – Хахаль твой новый?

– Не-а, – отмахнулась Аня. – Дашка позвала погулять. Только сегодня познакомились.

И вдруг Даша выдала то, чего я от нее совсем не ожидал.

– Мы с ним мутим! – и так посмотрела на меня, как кот из Шрека. Будто бы я и в самом деле был ее парнем.

Это было как гром среди ясного неба. Я и без того чувствовал себя не в своей тарелке, но сейчас… Пожалуй, даже похлеще, чем когда я столкнулся с пацанами. В горле пересохло. Почувствовал, как лоб предательски покрывается испариной. Я просто не был готов к такому повороту событий!

Мы ведь не так давно знакомы. И она ещё не давала понять, что хоть немного мной заинтересована. Неужели и вправду что-то есть? Или она просто решила сыграть на публику, понтануться перед парнями? Что делать, что делать?..

Эти мысли молниеносно проносились у меня в голове, одна за другой. Я сидел, тупо уставившись на валун, где сидела Даша. Она иногда говорила что-то Ане, и те смеялись вместе с парнями. После убийственной Дашиной фразы бородач лишь спросил: «Че, реально твой пацан?» и брезгливо отвернулся, больше не обращая на меня внимания. Я готов был сквозь землю провалиться. И при этом оказался в тупике. Уйдешь – подумают, что зассал, и совсем за человека считать перестанут. Тогда конец дружбе с Дашей. Но и находиться здесь было невыносимо, по крайней мере для меня. Даша с Аней, по всей видимости, не слишком расстроились – получается, что я только себя показал с неблагоприятной стороны. Это жгло изнутри, и я мучился.

И тут бородатый упростил мне задачу:

– Может, отпустим его? Наверно, уже домой хочет, к мамочке, – и компания захохотала.

– Иди, Тём, – на лице Ани играла издевательская улыбка.

– Да… – начала Даша, – Я напишу тебе потом, – и послала мне воздушный поцелуй, после чего парни снова заржали.

Почувствовав что-то наподобие свободы, я пошел к пляжу. Пацаны еще какое-то время на меня смотрели, а вскоре я сам перестал их видеть. Поднявшись из углубления, камни я уже не мог разглядеть.

Я ненавидел всех. Противную погоду на улице, которая лишь усугубляла мое состояние; Дашу, за то, что с ней связался; парней в спортивных костюмах. Даже вряд ли получилось бы определить фактор, который меня раздражал больше всего – я готов был низвергнуть гром с молниями на все, что мне ни попадется. Люди вокруг казались бездушными роботами, пассивной серой массой, от которой нельзя ожидать никакой поддержки. Они шли куда-то по своим делам, и им было невдомек, что со мной происходит. Я просто проходил сквозь этот мир, как в матрице. Шел какими-то рывками, как терминатор. Испытывал дикую смесь страха, злости и одновременно сожаления о том, что произошло. Кровь бурлила в жилах, тело почти тряслось. Некоторые люди оглядывались на меня, а потом шли дальше.

Я шел обратно по той же самой набережной. Чувствовал себя ежиком в тумане. Мысли хаотично носились в голове. Там бушевал шторм, гроза и буря. Хотя снаружи дождь уже давно кончился, но в сердце взрывались давно затаившиеся вулканы. Мозг гудел, словно огромный механизм с миллиардами двигателей, и я утонул в этом океане своего сознания.

Неприятные мысли захватили мою голову, они готовы были вырвать мозг с корнями. Казалось, тревога никогда не отпустит, она словно сковала меня своими чугунными цепями. И я даже подумал в какой-то момент, что медленно схожу с ума. Сразу же вокруг стало нестерпимо душно, я почувствовал, как обливаюсь холодным потом. Голова закружилась, как на американских горках. И в тот момент, когда я готов был закричать от страха упасть в обморок прямо на улице, вдруг резко полегчало. Меня дернуло, будто электрическим током, и затем большая часть симптомов постепенно редуцировалась. Тошнота сдалась, жар стал постепенно отходить.

Не помню, как я дошел до метро, не помню, как приехал на свою станцию. Временами я неуклюже задевал кого-то из людей, и меня грубо обрывали, иногда даже матерно. Но мне было наплевать. Я не мог ни о чем другом думать, кроме как о сегодняшнем происшествии. Поэтому, придя домой, лишь скинул ботинки и рухнул на постель, прямо в одежде.

Уже лежа в кровати, я начинал чувствовать, как мысли потихоньку укладываются. Все пытался разгадать, почему же Даша сказала, что мы встречаемся, хотя это не так? Да, она мне нравилась, безумно нравилась… возможно, даже нравится и сейчас. Но мы никогда друг другу открыто о чувствах не говорили.

И что же дальше будет? Она запомнит, что я полный неудачник, и вообще перестанет со мной общаться. А я не хочу потерять ее, она такая хорошая…

Несколько часов кряду я ворочался с боку на бок, злой на себя и на весь мир, за его вопиющую несправедливость. К четырем часам утра, не без помощи снотворного, постепенно позволил себе заснуть…

***

Идти устраиваться в клуб я планировал около десяти утра, однако проснулся лишь в двенадцать, с тупой головной болью и отлежанной правой рукой. Дождя сегодня не было, на улицах остались только мелкие лужи. Но у меня возникло ощущение, что вчерашняя ненастная погода перенеслась полностью ко мне в душу. Мы с природой поменялись настроением.

Арт-директора я нашел не сразу. Оказалось, что он расслабился у себя в кабинете. После приятельской беседы бармен проводил меня в этот самый кабинет. Директор сначала встретил меня с некоторым недоумением. Но после того как бармен что-то шепнул ему на ушко, попросил оставить нас наедине. Когда мы остались вдвоём, он открыл сервант, достал оттуда бутылку Джек-Дениелса и поставил рядом два стакана. Я сразу понял, что это значит.

– Чувствуй себя как дома, – ободряюще взглянул на меня директор и плеснул виски в мой стакан.

Я был приятно польщен таким душевным принятием. Обычно, по рассказам знакомых, завести знакомство с такой важной персоной в клубе куда труднее.

До вечера я изучил это заведение поподробнее. Сейчас еще не так много людей было, а вот к вечеру, скорее всего, атмосфера разогреется. Диджейский пульт пока пустовал, хотя светомузыка уже мерцала. В центре танцпола, прямо под потолком, висел большой дискошар. За столиками сидели парни и девушки примерно моего возраста и болтали о всякой ерунде. Периодически официанты подносили парням пиво, и компания оживлялась.

И вот – наступает вечер. Мое настроение становится все лучше, я проникаюсь атмосферой вечеринки. Про Дашу вспоминаю лишь в фоновом режиме. Вот-вот директор пригласит меня выступать за пультом. И я наконец-то, через музыку, покажу людям чувства, которые нельзя выразить словами. Проведу их в волшебный мир гармонии и любви.

Когда публика собралась, директор намекнул, что пора начинать. Я включил анимацию, звуковые эффекты, яркие неоновые огни. Сначала помещение озарилось ослепительно-красным светом. Потом оранжевым, желтым… И грянул бит. Шоу начиналось. Я чувствовал себя все счастливее и счастливее, растворялся в океане невероятных эмоций. Музыка взяла меня в свой плен, и я не хотел, чтобы она меня отпускала. Треки плавно перетекали один в другой, кнопки и лампочки на пульте сверкали и переливались разными оттенками. Я будто гипнотизировал публику, и при этом, в первую очередь, гипнотизировался сам…

Несколько выступлений, проведенных блестяще, помогли мне вновь войти в свою колею. Я чувствовал, как душа снова наполняется гармонией и спокойствием. Хоть и не до конца. Маленький осадок недопонятого, недосказанного, ютился на краю… Но я настойчиво избавлялся от него, смешивал с приятными впечатлениями, растворял в положительных моментах. И вроде бы даже удалось поверить, что дела идут довольно неплохо. Съездил на две недели в Сочи. Теплое море, солнечные деньки и свежий воздух делали свое дело – постепенно отходило на задний план все недопонятое, недосказанное… Я валялся целыми днями на песке и загорал – попробовал представить, что растворяюсь в нирване. Весьма хорошо получилось.

В сентябре пришли ожидаемые учебные заботы и хлопоты. Я был удивлен, – где-то приятно, где-то не очень, – атмосферой нового учебного заведения. Корпуса довольно старые – а главное здание построено еще в начале двадцатого века, в каком-то вычурном классическом стиле – очень просторное внутри. Когда мы с группой пошли на первую лекцию, вошли в аудиторию – я даже смутился. Так много народа… Еще и сели на последние ряды, где из слов препода мало что долетало. Но я быстро адаптировался к новым условиям.

Старую жизнь почти что забыл.

Но…

Дальше случилось то, что заставило меня с новой силой о ней вспомнить.

Октябрьский вечер. Последняя пара. Сидим в душном университетском кабинете. Чадит застоялым потом трухлявый пень у доски – наш практик по физике. Окно открыть не разрешает. По существу он дает мало информации – лишь кряхтит и покашливает. И остренькими глазками стреляет по народу в поисках жертвы.

– Так, парень! – указывает он, как Вий, на нашего одногруппника Диму. Ой, зря он сел на первую парту… – Марш к доске. Решай триста пятую задачу. А вы, – обратился он к уже сонливой группе – записывайте, записывайте.. Кхе.. Никого не отпущу, пока весь параграф не прорешаем.

Как же он надоел нам тогда, ей-богу…

Домой я пришел глубоко запаренным. Забил абсолютно на все дела, лишь бы поспать. Мой старый жесткий матрас показался невиданно мягким и удобным. Постепенно я забылся. И какой же сон я увидел…

Вначале ощущение было похоже на то, которое я испытал, скатываясь с крутой горки в аквапарке. Я был будто в непонятном тумане, который сначала окружил меня, затмил зрение полностью, даже проник внутрь. Потом он начал медленно утягивать меня за собой, так легко, неторопливо – а потом раз! и в один момент я покинул реальность.

В поле моего зрения тот же туман, что принес сюда. Но только он снизу, а я как будто в небе, над облаками. Стою на вершине огромного небоскреба, уходящего далеко вниз. Вокруг темно, и лишь луна освещает меня. Сначала никак не понимаю, что происходит. Погода совершенно безветренная, и так тихо кругом. Только через некоторое время начинаю слышать какие-то звуки. Опускаю голову – а передо мной словно карта раскинулась. Отдельными фрагментами пестрели разные моменты из моей жизни. Их было много-много. Однако зрение было столь острым, что я без труда мог направить фокус на любой из фрагментов, разглядывая его с поразительной точностью. Вот желто-рыжими оттенками переливается мой отдых на море. Можно различить выражение лица отдельного человека на пляже. Повернусь немного влево – вижу в зеленом цвете прошедший выпускной. Почему мое сознание решило окрасить всех именно в этот цвет, я не смог понять. Еще были сине-голубые огни клуба, в котором я выступал, почти черное звездное небо, которым я любовался на крыше…

Но было и что-то, выведшее меня из состояния равновесия. Ближе всего ко мне располагалась красная область, что светилась ярче всех других. Это был даже алый цвет, похожий на кровь. Я взглянул в это место и увидел… Дашу. Она была прекраснее, чем когда-либо. Рядом не находилось никаких иных предметов – но мне и не надо было ничего другого. Это идеальная картина, совершенный образ. Девушка будто собиралась взлететь, глаза были широко открыты – этот взгляд мне не забыть никогда. Как и прежде он снова звал меня за собой. Воссоединение с этим образом означало для меня моментальное избавление от всех душевных тяжестей и страданий. Я не мог более сопротивляться этой силе. Я оттолкнулся, прыгнул в алый туман. И исчез в нем.

Не знаю, действительно ли оно так, но я бы сказал, что это рай. Внутри облака все было идеально. Этим всем была она – Даша. Вблизи она несколько более походила на ту земную Дашу, что я знал – видимо, с небоскреба я не смог ее так хорошо разглядеть. То множество деталей, что мое сознание запомнило про нее из наших встреч – они все, все были здесь. И притом в улучшенном виде. Никогда, никогда в жизни я даже представить не мог, что почувствую нечто похожее на то, что чувствую сейчас. Я не верил ни своим глазам, ни своему сознанию. Тут же, не раздумывая, приблизился к Даше, насколько это было возможно.

– Дашка! – произнес я слегка дрогнувшим голосом. Она на меня немного взволнованно посмотрела. – Ты чего? – спросила она меня. Но мне как будто в голову ударило, я был парализован. «Ты такая красивая…» И погладил ее по коричнево-рыжим, слегка лоснящимся волосам. Удивление ее еще более усилилось, и она, несомненно, не ожидала того, что я резко наклонюсь к ней и прижмусь к ее теплым губам. Я почувствовал, как она немного приобняла меня, и я провалился в пропасть, окунулся с головой в океан наслаждения. Ее губы были для меня воздухом. Я дышал ей, я не мог сейчас без нее. Отпрянуть в этот момент было бы равносильно тяжелым мучениям. Но позже я понял необходимость оторваться. Я смотрел ей в глаза, с испытующим ожиданием. Ее лицо выражало уже не удивление, а нежность и доброту. Однако все же проглядывался некоторый оттенок непонимания. И я решил закрепить свою мысль, выразить этому божественному созданию все, что я думал. И, схватив ее руку, зашептал, постепенно все более и более переходя на разрывающийся крик:

– Дашенька, милая! Я тебя люблю больше жизни! Прошу, только не оставляй меня сейчас, ты мне нужна, как воздух. Я повис на тоненькой ниточке над бескрайней пропастью. Если сейчас уйдешь, то оборвешь мой единственный путь к спасению, я сорвусь вниз и разобьюсь об огромные, острые и твердые скалы. И больше меня не будет. Ты же не допустишь, чтобы так случилось? Пожалуйста, скажи, что ты тоже меня любишь! Этими словами ты вернешь меня к жизни, все вновь наладится, мы с тобой будем счастливы! Я готов отдать свою жизнь тебе, сделать все для твоего счастья. Мне уже вовсе не страшно, потому что я полностью открываюсь перед тобой! Пускай меня неправильно поймут, возненавидят, будут гнать отовсюду, но я никогда не откажусь от того, что я к тебе чувствую. Я разделю с тобой каждое мгновение своей жизни, что бы ни произошло. Когда тебе станет тяжело, ты всегда сможешь высказать мне все, что думаешь. И я тебя пойму, поддержу, можешь не сомневаться! Ведь ты мне очень дорога! – тут в легких закончился воздух. Я в изнеможении повалился к ногам девушки.

Она, вроде по дружески, но очень громко засмеялась.

– Даже не знаю, что сказать тебе… Артем, – это прозвучало необычно, так как раньше она редко называла меня по имени.

Я поднял глаза на нее. От переизбытка эмоций и душевных мук глаза были залиты слезами и покраснели. О, как же я, вероятно, жалко смотрелся в этот момент!

– А знаешь, ты не виноват. Ни в чем, – сказала она. – То, что ты струсил перед парнями – конечно, весьма неловкий момент. Но он нисколько не умаляет твоих личностных качеств. Все люди имеют право ошибаться! – победоносно провозгласила Даша. Ее взгляд был уверенный, смелый и при этом оптимистичный. – Но истинная сила в том, чтобы учиться на своих ошибках и впредь их не совершать.

От подступившего чувства надежды слезы на глазах быстро высохли. Я на полном серьезе думал, что это все в действительности со мной происходит. Что Даша каким-то чудным образом вдруг переменилась и обратилась идеальной девушкой.

– Так ты меня прощаешь? – я встал и снова посмотрел в ее чудесные голубые глаза.

– Было бы за что, – легко усмехнулась она. – Но я вижу, как ты страдаешь и как сильно меня любишь. Поэтому, так и быть, буду с тобой.

– Правда? – не помня себя, закричал я.

– Совершенная, – с этими словами Даша достала из своей огромной шубы маленькое кольцо с выгравированными буквами «Д» и «А», переплетенными вместе – Возьми, в знак наших отношений.

Руки у меня даже не дрожали, а жутко тряслись от счастья. Я едва удержал кольцо, но все же смог надеть его себе на правую руку.

– Что ж, Тема, – ласково взглянула на меня Даша, – Мне пора. Во дворце, вероятно, уже совсем заждались, – я был опьянен ее ответом и даже не спросил, какой такой дворец, – Прощай! Совсем скоро снова встретимся.

– Прощай, Даша! – я готов был смотреть на нее вечно. Она начала удаляться, не двигая при этом ногами. Заговорщицки подмигнула мне на прощание и вдруг резко исчезла, оставив после себя лишь едва заметное золотое пятнышко. Вскоре оно расплылось, и я остался один.

– Мы вместе, вместе… Вместе! – бормотал я как ужаленный. Попеременно смотрел то на кольцо, то на место, откуда исчезла Даша. И кто знает, долго ли я еще пребывал бы в этом состоянии, если бы обстановка вокруг не начала потихоньку меняться. Рай, в который я попал, без своего главного объекта начал терять свои краски. Без Даши здесь никакой красоты не было. Облако тускнело, и из алого стало просто красным, менее насыщенным – затем все больше и больше серело. Наконец, оно перестало хоть чем-либо отличаться от обычного облака, которыми сплошь заполняется небо в пасмурный день.

Куда дальше.. идти, если можно так сказать, я не знал. Вероятно, у меня тоже было какое-нибудь магическое свойство, с помощью которого можно телепортироваться в другое место, погулять еще по каким-нибудь воспоминаниям. Но они меня уж вовсе не прельщали. После того, что я испытал сейчас, мне было просто неинтересно. Эх, знать бы как, я тотчас же отправился бы вслед за Дашей! Постойте… Дворец! Она сказала, что будет во дворце. Интересно, где это он… – задумался я.

Попытался отталкиваться руками от воздуха. И начал двигаться. Причем ноги оставались абсолютно свободными. Очень необычно. Я отталкивался все быстрее, и вскоре уже неплохо разогнался. Куда лечу, я и сам не знал. Вокруг пока что оставалась та же серая муть, в которую превратилось мое совершенное облако любви. Попробовал повернуть вправо, влево – получилось! И тут – бамс! Я резко остановился, стукнувшись лбом обо что-то твердое.

Посмотрел вперед. Это была висящая в воздухе табличка с надписью на ней: «ВНИМАНИЕ! ГРАНИЦА РОМАНТИЧЕСКОЙ ЗОНЫ! // ATTENTION! LOVE BORDER LINE!»

«Ну и выдумали…» – усмехнулся я про себя и полетел дальше. Тем временем в унылой серости постепенно начало проглядывать что-то ясное. Какой-то свет, только он шел не из одной точки, а будто бы отовсюду сразу. Но он был еще едва заметен. А вдали замелькали очертания каких-то объектов. Я полетел быстрее, чтобы посмотреть, что там такое.

И тут над моим ухом оглушительно свистнули.

– Куда направляемся? – с места в карьер последовал вопрос. Я взглянул на того, кто его задал. Какая-то поразительно удачная смесь человека и… какого-нибудь тучного млекопитающего животного. Впрочем, это лишь про лицо. Туловище было вполне себе человеческим, однако ж все равно довольно дородным. На субъекте была ментовская форма.

– А… с кем имею честь? – немного нагло прозвучал мой ответ. Субъект еще более посерьезнел.

– Пограничный контроль романтической зоны. Ваши документы, пожалуйста, – ну точно, бычье лицо. Сразу и не скажешь, что романтическая зона. Скорее обычная – я хихикнул. И видимо, переставал нравиться сказочному менту. Он смотрел на меня выжидающе.

Порывшись в карманах, я не нашел там ничего, кроме старого, залежавшегося леденца «Холлс». Мог бы предложить его менту, что ли, в качестве взятки… Я уже в голос засмеялся, настолько комичной мне показалось предположение. Но этот мент, как видно, знал, что он на работе, где нет места эмоциям. Поэтому не выказывал раздражения и терпеливо ждал.

Я беспомощно взглянул на него и развел руками.

– Нету документов?

– Так точно! – и, непонятно зачем, я отдал честь.

– Хм, ладно… Но прежде чем я заберу вас в сизо, до выяснения обстоятельств – позвольте узнать, как вы попали в романтическую зону? Не телепортировались же?

И я заржал так, что аж согнулся пополам. Да уж, этот, с позволения сказать «служитель закона» даже и не представляет истинного положения дел! Как его вообще на работу взяли?

– Знаете что, мне это надоело, – он живо схватил меня за руки. – У меня есть некоторые подозрения, что с вами такое. Сейчас доставим в специальное местечко, там вы быстренько оклемаетесь, – и сказочный полисмен надел на меня наручники.

– Стойте! – не успел я опомниться.

Но полисмен потащил меня за собой. Одной рукой он уже держал меня так, что было не вырваться! При этом свободной достал рацию и сказал туда:

– Всем постам! Тут одного торчка поймал на границе, везу в вытрезвитель.

«Пшшшш!» – зашипела рация

– Да стойте же! Ведь я не обкуренный! – кричал я, но полисмен не слушал.

Тут показалось его транспортное средство. Маленький, неказистый моцик, только, кхм, с крыльями. Как у самолета. И он надеется меня на нем увезти? Да с его комплекцией и одному бы управиться!

Впрочем, мент ловко пристегнул меня к багажнику, а сам спокойно уселся на сиденье. «Детский мотоцикл», под грузом в виде меня, немного накренился, но держался. Мент крутанул ручку, и выхлопные газы ударили чуть не в нос. Я дико закашлялся. Глаза заслезились снова, еще похлеще, чем когда я изъяснялся Даше в своих чувствах. Черт возьми, это что, граница между романтикой и адом?

Мы тронулись, и я болтался сзади как хвост. Меня вертело из стороны в сторону. Мент взял курс вниз, отчего я по инерции плюхнулся на него самого. Он небрежно оттолкнул меня, и я теперь начал болтаться сбоку.

Мне не давали покоя мысли, чтобы как-нибудь сбежать. Что же это, в самом деле, такое? Я ни в чем не виноват и имею право находиться на свободе! Так…Надо подумать. Как же попортить этот чертов мотосамолетик? И тут меня осенило! Ноги ведь свободны, а значит, они могут здорово мне помочь. С помощью силы сопротивления воздуха, я легко позволил им откинуться назад. И лягнул то место, где была какая-то завинченная крышечка; сам не зная, за что она отвечает. Мент сурово взглянул на меня, но ничего не сказал. И я собрал все свои силы и так двинул по крышечке, что сам взвыл от боли. Хоть бы пальцы не сломал. Внутри что-то щелкнуло, и крылья мягко откинулись вверх, после чего отсоединились. Мы зависли в воздухе.

– Ах, ты, сволочь! – мент слез с мотика и ударил меня по лицу. Когда хотел ударить снова, я перехватил его руку своей «сдвоенной». Наручники сюда, видимо, поставляли давно и из Китая, потому как они очень скоро дали слабину. Я освободился, и мы с ментом сцепились в схватке. Долгое время ни я ему не уступал, ни он мне. Жирный был боров и весьма сильный, но я более ловкий и скорее уклонялся, чем бил сам. Это могло продолжаться сколь угодно долго, пока я не заметил пистолет в его кобуре. К счастью, не показав ему взглядом, что заметил, я быстро вытянул руку к кобуре – и не успел ментяра опомниться, как пистолет был уже у меня. Однако опыта у него явно было больше. Я даже прицелиться толком в его бычью башку не успел. Он быстро перехватил мою руку, и стало ясно, что кому-то из нас сейчас точно должна настать крышка. Я не стал долго думать и резко повернул его руку в сторону и нажал на курок. Лучше уж в воздух, чем в меня.

Но… оказалось, не совсем в воздух. Я попал как раз в бензобак. Мы оба не успели ничего сообразить, как раздался чудовищной силы взрыв. Единственной и последней моей мыслью было: как может такая кроха так сильно бабахнуть, на ядерном топливе, что ли… Но потом я перестал что-либо видеть и слышать…

И обнаружил, что в порыве страстей упал во сне с кровати, немного потянув одеяло, и валяюсь в холодном поту на ковре. Только сейчас окончательно осознал, что это был сон. Но какой же, черт побери, реалистичный!

Сел на краешек кровати. О том, чтобы заснуть обратно, не могло быть и речи. Вскоре я восстановил дыхание и потихоньку успокоился. Стал припоминать события, которые произошли во сне. И едва только память коснулась Даши, как событие больно кольнуло в самое сердце. Вся наша любовь так и осталась там, в романтической зоне! А в этой реальности Даша относится ко мне в лучшем случае с легким пренебрежением. Какие уж тут отношения! Мне стало очень горько и одиноко от осознания этого факта. Однако сейчас первичной целью было дождаться утра и я, помятый и вареный, направился на балкон. Октябрь выдался на редкость теплый, столбик термометра показывал целых десять градусов. Свежий воздух раннего утра немного взбодрил меня, и я дождался, пока солнце окончательно встанет. Теперь можно и позавтракать.

Этот сон перевернул все мое миропонимание с ног на голову. Эпизод с дракой с пограничником, конечно, был эпичен – но, однако же, быстро отошел на второстепенную позицию. Разговор с Дашей, ее положительный ответ, пусть даже и во сне, засел в памяти, как заноза. Причем колол так же, как она самая. От навязчивых мыслей было никак не отделаться. Снова и снова предпринимал попытки наладить общение с Дашей, но невероятно робел, лишь написав ей «привет». Ждал ее ответа, но она просто игнорировала мои сообщения. На звонки тем более не отвечала, поэтому я оказался в совершенном тупике и не знал, что делать дальше.

Я понимал, что меня с каждым днем будто бы утягивает в черную дыру. Возможно, окружающие в это время считали меня как минимум странным. В эти дни я был как никогда рассеян, слишком долго думал даже над элементарными вещами. Мог сидеть неподвижно минут десять, уставившись в парту, изрисованную шутливой студенческой писаниной. Иногда мне удавалось переключить внимание на другие занятия, но эти эпизоды были кратковременными, и случались не часто. В основном, я просто «зависал» на лекциях, а когда выныривал из этого легкого транса, то, взглянув на доску, удивлялся, как преподаватель так быстро перешел к новой теме.

Стоит ли вообще кому-то рассказывать о моих ощущениях? Нет, меня определенно неправильно поймут. Разве могут они хоть на момент прочувствовать то, что чувствую я? Нет, это не под силу никому. Помощи ждать не от кого, остается лишь плыть по течению, которое постепенно превращается в бурлящий и стремительный поток. А потом все это возьмет и обрушится в какой-то момент водопадом. Зная себя, я боялся, что в порыве эмоций могу выкинуть какую-нибудь совсем невероятную вещь. А потом буду горько жалеть, что это сделал. Нервозность становилась все критичнее и грозила в самом деле достигнуть пика. Надо было срочно найти козла отпущения. В хорошем смысле, чтобы перенаправить на этот объект положительную силу, пока она не стала отрицательной.

Я вспомнил про одну свою одногруппницу Надю, которая в первый же день в универе вызвала у меня интерес. Однако интерес был не сильным, поэтому я отложил ее в фоновый режим, пока не представится случай. И вот, случай представился. Тихая, скромная девушка. Учится между «хорошо» и «отлично». Общается мало с кем, больше по поводу учебы, когда надо с чем-нибудь помочь. И не слишком заметна для других парней, что было мне только на руку.

Не сказать, что я испытывал к Наде хотя бы сотую долю того, что испытывал к Даше, но мне нужны были хоть какие-нибудь новые отношения. Иначе я просто сойду с ума. Поэтому я начал активно действовать. Все чаще и чаще ей писал, интересовался ее жизнью. И она мне довольно охотно отвечала. Мы легко стали общаться как друзья. Только сейчас узнал, что она приехала из Вологды. У нее была сестра-близнец, которая осталась дома и поступила в универ там. А Надя, как она сама объясняла, захотела посмотреть большой город. Но не настолько большой, как Москва, и чтобы был очень красивым. Питер представлялся идеальным вариантом.

Надя оказалась очень приличной девушкой, и я вскоре вознамерился, по крайней мере, быть другом с ней. Если не получится большего, то и ладно. Во всяком случае, я уже не чувствовал себя плохо, и общение с Надей легко покрывало мои заморочки с Дашей. Надя не предъявляла ко мне столь высоких требований, не была такой высокомерной. Она практически не спорила со мной; да и я не сильно настаивал на своей точке зрения. У меня не возникало подсознательного ощущения, как будто я ей что-то должен, как это было с Дашей. Я просто разговаривал, переписывался с ней, ходил в кино, музеи и театры – и чувствовал себя человеком. Даже без горячей страсти, я чувствовал, что живу – а для меня это было не менее важно, чем любовь. Что есть в этом мире хотя бы одна девушка, которой я как минимум интересен. И Надя отвечала тем же вниманием, которое я уделял ей. Большой плюс был еще и в том, что кое-где и Надя помогала мне по учебе. Например, в химии я был полный ноль, а в начертательной геометрии еще хуже, чем чайник. Зато я Надю выручал с физикой и математикой. А потом мы, после какой-нибудь особенно сложной контрольной, могли пойти в кафешку и отметить окончание столь неприятного события.