Михаил Романович Цителашвили
Айко
Знатные женихи толпою шли в безвестное селение, где, казалось бы, не могла скрываться достойная их любви красавица, но только напрасно силы теряли.
И всё же многие упрямцы не отступились. Целые дни и ночи бродили они вокруг да около. Те же, любовь которых была неглубока, решили: «Ходить понапрасну – пустое дело». И оставили тщетные хлопоты.
Но пятеро из несметного множества женихов – великие охотники до любовных приключений – не хотели сдаваться. Один из них был принц Исицукури, другой – принц Курамоти, третий был правый министр Абэ-но Мимурадзи, четвёртый – дайнагон6 Отомо-но Миюки и, наконец, пятый – тюнагон7 Исоноками-но Маро.
Вот какие это были люди.
«Ого! Если мои приключения происходят по этой книге, откуда, интересно, тут возьмутся два принца, один министр и два императорских советника?» – подумала я.
Как-то раз старик, завидев у своих ворот женихов, сказал Кагуя-химэ:
– Дочь моя драгоценная! Ты – божество в человеческом образе, и я тебе не родной отец. Но всё же много забот положил я, чтобы вырастить тебя. Не послушаешь ли ты, что я, старик, тебе скажу?
Кагуя-химэ ему в ответ:
– Говори, я всё готова выслушать. Не ведала я до сих пор, что я божество, а верила, что ты мне родной отец.
– Утешила ты меня добрым словом! – воскликнул старик. – Вот послушай! Мне уже за седьмой десяток перевалило, не сегодня-завтра придется умирать. В этом мире так повелось: мужчина сватается к девушке, девушка выходит замуж. А после молодые ставят широкие ворота: семья у них множится, дом процветает. И тебе тоже никак нельзя без замужества.
Кагуя-химэ молвила:
– А зачем мне нужно замуж выходить? Не по сердцу мне этот обычай.8
– Вот и я говорю: зачем? Не понимаю, кто вообще придумал замуж выходить? – сказала я вслух.
– Если бы твои родители не поженились, тебя бы не было на свете, – услышала я голос Миши.
Я очень обрадовалась его приходу. Лицо его светилось от счастья, может, и он мне обрадовался.
– Айко, ты не представляешь, что произошло!
– Что? Дрель не нашёл? Ха-ха-ха, – засмеялась я, – а потому что она у холодильника.
– Да причём тут дрель? – хозяин квартиры снял с плеч рюкзак и опустил его на пол.
По его движениям я поняла, что рюкзак очень тяжёлый.
– Что ты принёс? И почему ты так странно улыбаешься?
Миша сел на табуретку и стал открывать рюкзак. Он явно хотел меня чем-то удивить.
– Ну что, Айко, готова?
– Да готова, готова, не томи. Что у тебя там?
Миша сунул руку в рюкзак, зачерпнул что-то ею, будто ковшом, и достал оттуда… горсть монет.
– Они что, золотые?
– Точно!
– Не может быть!
Тут Миша улыбнулся ещё шире и сказал:
– А вот сейчас у тебя рыбьи глаза и светишься ты, как лампочка. Ха-ха-ха!
Наверное, от этой ситуации у нас случился прилив эмоций – мы оба ужасно громко засмеялись, а Миша закричал:
– Мы богаты!!!
Схватив рюкзак, он положил его на стол, чуть не уронив свой компьютер.
– Осторожнее, – сказала я. – Поломаешь!
– Да ерунда! – крикнул Миша. – Я теперь куплю тысячу таких и даже в сто раз лучше. И куплю себе квартиру, наконец, и машину. Приеду на крутой машине к своей соседке, и тогда она поймёт, что я не дурак…
Я прекратила смеяться, потому что лицо у Миши в этот момент было каким-то недобрым. Наверное, он понял это и резко замолчал. Он сел на табуретку и закрыл лицо ладонями.
– Прости, наверное, мне вскружило голову это золото.
Миша убрал ладони от лица и устремил взгляд в окно. Смотреть там было уже не на что: ночь на дворе.
– Просто это золото мне снилось в последние ночи. Как будто я всё это уже где-то видел, понимаешь? Нет, ты не думай. Если я и потрачу его, то вначале на учебу.
– Не поняла, а зачем для учебы деньги? У нас же всё бесплатно.
– А знаешь, Айко, я всё же был не прав: у вас в восьмидесятых было круто: бесплатное обучение в университетах и институтах. Сейчас только часть людей так учится. Так что деньги мне пригодятся.
– Я знаю, откуда у тебя эти монеты. Из стебля бамбука в оранжерее?
– Да, я, когда начал читать книгу, понял, что найду их там. Вот и побежал туда, как сумасшедший.
– Это точно, тебя как будто укусила пчела, – я улыбнулась, и Миша тоже.
– Да нет, скорее меня укусила Ирина Николаевна, – и мы засмеялись в голос.
«Крххкрхх.. крхх». Скрежет из квартиры соседки, тем временем, стал гораздо громче.
– Что это она там делает опять? – спросила я, но, посмотрев на Мишу, поняла, что он напуган. – Миша, ты чего?
– Как чего, Айко? Это какие-то ненормальные звуки уже, хуже прежних. Сейчас я завидую твоей болезни.
– А я бы хотела хоть раз испытать страх. Это же одно из важных чувств.
– Да, но вот конкретно в этот момент лучше быть тобою.
«Крхкрхкрхххх!»
– У-у-у, да что с ней там? Может, мне пойти узнать? – как-то неуверенно предложил Миша.
– Ну, судя по твоему испуганному лицу, лучше оставайся дома.
– А ты снова светишься, – сказал Миша. – Ладно, нужно постараться поспать, а завтра будем решать, что нам делать и как отправить тебя домой. Я думаю, вот для чего нам понадобятся эти монеты.
– Ты – хороший человек, Миша, ты мне даже напоминаешь моего папу.
– Хотел бы я быть как твой папа. Как я понял, он у тебя ещё и очень умный?
– Ага, он – самый лучший на свете!
Тут я поняла, что очень устала за весь этот необычный день, и Миша это тоже заметил. Он аккуратно взял меня на руки, отнёс в комнату и уложил на подушку.
– Вот, укройся! Ты не думай, это чистый носок. Доброй ночи, Айко! – услышала я сквозь сон.
– Доброй ночи… папа.
Глава пятая. Арахнида
– Айко! Айко! Иди обедать!
– Да, мама, сейчас иду!
– Тебя так зовут: Айко? – передо мной стоял мальчик из соседнего дома, я часто его видела, но он только сейчас заговорил со мной.
– Ага, это японское имя.
– Ух ты, здорово. Я никогда не видел японцев, только по телевизору.
– А я и не японка, я – русская, просто у меня родители востоковеды. А тебя как зовут?
– Я – Коля.
Он протянул мне руку, и я в ответ тоже. Рукопожатие было слишком сильным. Я поморщилась, хоть и старалась не подать виду.
– Ой, прости, я не привык жать руки девочкам. Тебе больно?
– Нет! – соврала я и сделала очень серьёзное лицо. – Самураям ничего не больно.
– А это ещё кто?
– Это как рыцари, только японские. Знаешь, моего папу тоже зовут Коля. Наверное, это очень популярное имя сейчас.
– Не знаю, Айко. Мне моё имя нравится.
– И мне это имя нравится, – ответила я с улыбкой.
– Слушай, Айко, а как будет по-японски «подожди»?
– «Чёта-мата кудасай», ну, кстати, «кудасай» – это «пожалуйста». Так что, просто «чёта-мата». А зачем тебе?
– Сейчас узнаешь.
– Эй, Колян, ты куда? – позвал Колю какой-то мальчик, наверное, его товарищ.
– Чёта-мата, скоро приду, – он улыбнулся и посмотрел на меня. – Вот, для чего.
Я улыбнулась в ответ.
– Ты быстро учишься, молодец.
– Спасибо! А научишь меня ещё чему-нибудь? – Коля полез в карман, вынул оттуда монетку и протянул мне. – Если научишь, то вот, подарю тебе эту монетку.
– Три копейки? – улыбнулась я.
– А это не просто три копейки, это очень редкая монета. Она двадцать шестого года. Тут буквы «СССР» вытянуты, таких монет больше нет. Это мне папа сказал.
– Ясно, – сказала я совсем без удивления.
– Ну что? Если ты научишь меня японскому, я научу тебя играть в футбол.
– Сейчас не могу, Коля, мне пора обедать. А вообще, конечно, научу, если хочешь.
– Спасибо! – сказал Коля. – А можно, я тебя провожу до подъезда?
– Проводи.
– Жалко, что ты не в моём классе, я бы носил твой портфель.
– И за косички бы дёргал? – выпалила я.
– Нет, я не дёргаю за косички, это глупо, – обиделся Коля.
– Да я пошутила, не обижайся.
– А я и не обиделся. А если тебя кто-то обидит, я с ним разберусь.
Я посмотрела на него с улыбкой и сказала:
– Если хочешь, можем вместе ходить в школу и обратно, но портфель мой не нужно носить, я и сама с ним справлюсь.
– Правда? – обрадовался Коля. – Тогда завтра в восемь тридцать буду ждать тебя у твоего подъезда.
– А вот и он, кстати. Ладно, до завтра, Коль.
– До завтра, Айко. Погоди! – он показал мне ещё раз монету, затем подошёл к электрическому столбу и вложил в щель, которая там была. – Вот так вот: завтра у этого столба встречаемся.
Я ещё раз улыбнулась и зашла в подъезд, а Коля ушёл к себе домой.
Когда закрылась дверь подъезда, я поняла, что лампа горит только вдалеке, у лифта. Да, как говорит моя мама: «Пока мы не поменяем тут лампу, её никто не поменяет». Я по привычке подошла к почтовому ящику и, подпрыгивая, заглянула внутрь. Вроде пусто. И вдруг лампа у лифта стала моргать. Ну вот, не хватало ещё ей погаснуть. Я подошла к лифту, нажала кнопку, и вдруг почувствовала, что у меня за спиной кто-то стоит.
– Кто здесь?
– Здравствуй, Айко! – сказал женский голос.
– Здравствуйте, а вы кто?
В темноте стал проявляться чей-то образ и двигаться в мою сторону.
– Ты что же, не узнаёшь мой голос?
Фигура человека пересекла границу темноты, и у меня в этот момент возникло очень странное ощущение… Сердце застучало, я попятилась назад.
– Кто вы? – дрожащим голосом переспросила я.
Из темноты появилось лицо молодой женщины, на лице у неё была зловещая улыбка.
– Кто я? А ты подумай.
Она смотрела на меня не моргая.
«Почему у меня так сильно бьётся сердце? – подумала я. – И чего хочет от меня эта странная женщина? СТОП! Это же…»
– Я поняла, кто вы. Ирина Николаевна?
– Не понимаю, почему меня все называют Ириной? Ведь я – Арахнида!9
В этот миг лицо её стало чернеть и покрываться волосами, глаза уменьшились, а лицо – вытянулось. На голове появились рога, а сама она как будто сползала вниз. Лифт давно приехал, двери открылись – и я, попятившись, оказалась как раз в кабине, но смотрела только на это существо. Огромный паук глядел на меня, а я не могла оторвать свой взгляд от него.
– Хи-я-я-я-я…крхк-крхк….Кю-моо-о-о-о крхк-крхк, – донеслось от паука.
Нащупав нужную кнопку в кабине, я нажала на неё. Двери лифта стали закрываться, но паук резко выставил свои клешни, пытаясь помешать этому. Он повторил свой клич и бросился на меня!
– Пауки-и-и-и!..
И тут я снова очутилась в квартире Миши. Комната сияла голубым светом. Это что, уже утро?
– Фух, так это я спала?
В дальнем углу комнаты я увидела испуганного Мишу. Он сидел на кровати, накрывшись одеялом с головой, и дрожал.
– Что с тобой? – спросил он меня.
– Сон приснился, наверное. Странный сон.
– Но ты же говорила, что не боишься ничего.
– Так я и не испугалась.
– Ты кричала минут пять перед тем, как проснуться. Я чуть не описался от страха.
– Странно, но во сне у меня было новое ощущение. Сердце застучало, и…
– Это называется «страх», Айко. Что же могло тебя так напугать?
– Мне приснилась женщина, она ждала меня у лифта. И ты не поверишь, кем она оказалась.
– Слушай, мне и так не по себе. Говори уже.
– Это была твоя соседка.
– Что? Но ты ведь её даже не видела.
– Я узнала её голос, а потом она сказала: «Почему вы все называете меня Ирина, я – Арахнида!». И превратилась в огромного паука. Ну, а потом она набросилась на меня, и я проснулась.
– Я бы, наверное, от страха уже умер во сне, – сказал Миша и плюхнулся головой в кровать.
Затем он приподнялся, взял с тумбочки телефон и посмотрел на него.
– Только пять часов утра, но, боюсь, я больше не усну.
– А я бы ещё поспала, – я уже совсем успокоилась.
– Ладно, спи, а я в соцсетях позависаю. Ой, ты же не знаешь, о чём я…
– Ладно, утром расскажешь, я спать, – я закрыла глаза и…
Глава шестая. Где ты, мама?
Открыла глаза – вот теперь точно утро.
– Проснулась, соня? Завтракать будешь? – послышалось из кухни.
– А что на завтрак – пицца?
– Нет, не пицца. Яичница с сыром сулугуни, чай с бутербродами, да тут много всего. Я с утра был в магазине и накупил всего самого дорогого. Мы же теперь богачи.
Я села на подушку и…
– Слушай, Миша, кажется, эта подушка мне уже мала, глянь-ка! – позвала я его.
Миша зашёл в комнату, в руках у него была вилка.
– У меня идея. Айко, давай будем измерять твой рост каждый день?
– Давай. Я не против, вспомню детство.
– Детство? Так говоришь, как будто тебе уже лет тридцать, – сказал Миша, роясь в комоде.
– Вообще-то, сорок восемь, я же в будущем.
– И правда! А вот и рулетка. Встань-ка. Та-а-ак, посмотрим. Тридцать восемь сантиметров. Ого! Только вчера утром у тебя, уверен, был рост не больше десяти сантиметров.
– Знаешь, в книжке написано, что за три месяца героиня стала девушкой нормального роста. По-моему, я гораздо быстрее расту.
– Давай подсчитаем: нормальный рост девушки двадцати лет – это где-то метр семьдесят. У тебя – тридцать восемь сантиметров. Получается… погоди, калькулятор нужен.
Миша снова достал телефон.
– У тебя что, в этом телефоне есть всё?
– Ну, всё – не всё, а калькулятор имеется. Так, ты прибавила за день двадцать восемь см… Слушай, через пять дней ты будешь ростом метр семьдесят восемь. О-хо-хо-хо-о-о, вот это я понимаю! А знаешь, кто ты?
– Кто?
– Ты – супергерой. Да, ты реально, как из комиксов, – Миша опять увидел моё недоумение. – Ладно, неважно. Слушай, сейчас мы позавтракаем – и начнём искать твоих родителей. Что скажешь?
– Это здорово, Миша, ты прямо прочёл мои мысли! Да, да, да!
– Всё, всё, не кричи так громко. А то Арахнида Николаевна к нам придёт.
И мы оба засмеялись. Я поймала себя на том, что потихоньку начинаю привыкать к своему временному жилью, особенно к кухне. Тут всё кажется уютным и даже каким-то родным.
– Миша, ты правда очень вкусно готовишь. Эта яичница с сыром – просто объедение!
– Рад, что тебе нравится. Просто я уже давно один живу. Так, а пока мы едим, я могу поискать в интернете твоих родителей. Назови их имена и фамилию.
– Папу зовут Николай Сергеевич Стариков. Мама – Елена Васильевна Старикова.
– Хм, забавно, – усмехнулся Миша.
– Ты чего смеёшься?
– Я просто подумал, что тебя зовут Айко Николаевна Старикова. Это необычно. Так, ладно… Стариков Николай Сергеевич, энтер… Хм, ничего нет!
– Не может такого быть. Его все знают – он, наверное, уже суперпрофессор исторических наук!
– Да я верю тебе, Айко. Но нет его тут, что я могу тебе ещё сказать?
– А ты лучше ищи. Я уверена, что он просто где-то затерялся.
– О как! Нашёл твою маму, – Миша развернул ноутбук экраном ко мне. – Сейчас прочитаю про неё. Так, окончила Институт стран Азии и Африки при МГУ имени Ломоносова.
Ну, это я и так знала.
– Защитила докторскую диссертацию в тысяча девятьсот восемьдесят третьем году. С восемьдесят шестого по девяносто девятый работала в Институте востоковедения РАН. А вот сейчас она – преподаватель в Университете… ой!
– Что там?
– В штате Аризона.
– Не поняла, в каком штате?
– Айко, она в Америке живёт.
– Стоп, стоп, Америка же наш враг!
– Ну, Америка – и сейчас нам не то чтобы друг, но летаем мы, куда сами захотим. Так что твоя мама там. Хотя, подожди, может, это старая информация.
– Как она могла уехать туда без папы?
– А откуда ты знаешь? Может, она там вместе с ним?
– Тогда почему про папу ничего не написано? Мой папа защитил диссертацию ещё в восьмидесятом. И помогал с ней маме – папа невероятно умный, и мама всегда у него всё спрашивала, по всем темам. И после всего этого – про него ничего нет?
– И правда, странно. Погоди-погоди, сейчас, я кое-что придумал. О, есть!
– Что?
– Я нашёл твою маму в социальной сети, сейчас напишу ей. А твоя мама, кстати, совсем не старушка. Посмотреть хочешь?
– Ой, я боюсь смотреть на неё! Ну, ладно, показывай. Она похожа на мою бабушку, свою маму. Такая же важная, как и в тот год – только очки надела. Мамочка моя! Спроси её, где папа? А то я волнуюсь что-то! Можешь?
– Всё, написал ей. Если она в Москве, что вряд ли, то скоро прочтёт. Но тут написано место жительства: штат Аризона, США. А в Америке сейчас ночь, придётся подождать.
– Я не хочу ждать! Поехали к нам на Чернышевского, четырнадцать!
Миша взял телефон и что-то начал набирать.
– Слушай, нет такой улицы в Москве.
– Как нет? Не может быть, ищи лучше.
– Ха, всё, понял. Это бывшая улица Чернышевского. Сейчас это улица Покровка.
– Папа был прав: он эту улицу именно так и называл, говорил, что это её настоящее название – в честь церкви.
– Это, конечно, всё хорошо… Но как ты, Айко, поедешь с таким ростом? Это же просто-напросто опасно.
– Я заберусь в твой рюкзак, буду оттуда подсматривать и подслушивать. ОК?
– М-да…Ну, смотри. Ладно, ОК!
Миша взглянул на часы, затем в окно. Я тоже решила встать на стол и подойти к стеклу поближе – посмотреть, что там такое. К дому, видимо, только подъехала огромная чёрная иностранная машина. А из подъезда вышла… Да, так и есть – та самая женщина из моего сна.
– Это Ирина Николаевна?
– Ага. Она крутая. Ну, ничего: скоро и я куплю себе крутую машину и буду крутым.
– Что ты всё: «крутой, крутой» – других слов, что ли, больше нет у вас в будущем?
Мы смотрели вниз. Ирина садилась в машину. Вдруг она подняла голову и посмотрела в наше окно.
– Ой! – сказали мы одновременно и пригнулись.
– Это она на нас посмотрела? – спросила я Мишу.
– Наверное! Прямо как будто знала, что мы на неё смотрим. Я её уже и сам боюсь, хоть она мне и нравится.
– Как тебе может нравиться эта кикимора?
– Она не кикимора, просто она одинокая. Когда я ей устанавливал дверь в квартире, мы даже немного пообщались. Такая умная – прямо, наверное, как твой папа.
– Ну уж нетушки, ей до моего папы – как до Америки!
Миша поднял голову и выглянул в окно.
– Уехала. Нам тоже пора, собираемся!
Глава седьмая. Привет из прошлого
– Миша… Миш-ш-ш-ша, – звала я шёпотом, – открой рюкзак!
Изнутри я видела, как застёжка-молния поползла влево. В глаза ударил свет, а затем надо мной возникло лицо Миши.
– И что тебе не сидится? – поинтересовался он тоже шёпотом. – Тебя укачивает, что ли?
– Ага, немного укачало. Открой окно и до конца не застегивай молнию рюкзака, пожалуйста.
Миша кивнул и открыл окно. Наконец-то я смогу подышать воздухом и посмотреть на Москву будущего!
– Подними рюкзак повыше, я не вижу, что там за улица.
– Хорошо, только тише! Мы по Тверской едем.
– Какая же это Тверская? Я с папой много езжу: это улица Горького, а тут должна быть гостиница «Центральная», но вижу что-то красивое теперь. А тут… Тут я гуляла. Как много иностранных букв, это точно Москва?
– Москва-Москва. Погоди, – Миша опять полез в телефон. – И правда: раньше эта улица носила имя Горького. Смотри-ка, не знал.
– Брат, ты с кем разговариваешь? Я просто плёхо слищу, – вмешался в нашу беседу таксист.
Миша поднял руку и показал ему на своё ухо, в котором виднелось что-то белое. Похоже на слуховой аппарат, у меня похожий бабушка носит – не такой красивый, правда.
– А-а-а, поньял. Извини, брат.
«Странно, – подумала я, – почему таксист так плохо говорит по-русски? М-да, тут ещё во многом нужно разобраться».
– Слушай, Миша, мне тут становится тесно. Наверное, расту опять?
– Скоро приедем, потерпи. Хотя нет, терпеть тебе придется до дома. Сама захотела поехать со мной, уж извини.
– Ноги затекают. Ладно-ладно, буду терпеть.
– Приехали, брат, – таксист остановил машину.
– О, отлично! – сказал Миша и открыл дверь. – Я молнию прикрою, тут людей много, ОК? – шепнул он мне.
– Давай, но щелочку оставь.
Так он и сделал. И тут я подумала, что мне очень повезло, что меня нашёл не кто-нибудь, а именно Миша. Это даже странно. Ведь это мог быть кто угодно другой: какой-нибудь сторож или, ещё хуже, милиционер. Да, повезло мне с Мишей.
– Простите, не подскажете, – обратился он, видимо, к прохожим. – Назови номер квартиры!
– Миш, это ты мне?
– Да-да, тебе – кому же ещё?
– Квартира номер двенадцать.
– Вы куда, молодой человек? – голос был как из телефонной трубки, только громче.
– Я в двенадцатую квартиру, к Стариковым.
– Тут такие не живут, ошиблись.
– Как это не живут? – крикнула я.
«Пи-и-и-к».
– Зайдите, я вам открыл, – вновь послышался незнакомый голос, и дверь открылась.
– Ох, как не вовремя я стала светиться. Закрой рюкзак, Миша.
Но Миша, наверное, не слышал меня. Он завёл разговор с мужчиной, который нас впустил – видимо, охранником.
– Здравствуйте, тут Стариковы должны вроде жить?
– Здравствуйте, тут живёт другая семья. Уже лет десять точно.
– Что за семья? – спросил Миша.
– Ну, это уже не ваше дело, молодой человек.
– А, ясно.
– Что это ему там ясно? Вот мне – вообще непонятно, – сказала я тихо.
– А вы не знаете, может, хозяева квартиры в курсе?
– Молодой человек, я вас пропустил только для того, чтобы вы не кричали в домофон. Я вам всё объяснил и рассказал всё, что знал.
– Что такое, Серёжа? – послышался ещё один голос, женский.
– Ой, здравствуйте, Алёна Дмитриевна, да ничего такого. Молодой человек уже уходит.
– Простите, Алёна Дмитриевна, вы ведь из двенадцатой квартиры? – обратился Миша к женщине.
– Парень, ты что, не понял меня? – мужчина-домофон был явно раздражён, он даже схватил Мишу за руку. – А ну-ка, иди отсюда.
Рюкзак так сильно затрясся, что мне пришлось держаться внутри за всё, что можно.
– Да, я из двенадцатой. А что вы хотели? – женщина повернулась к охраннику: – Отпусти его, Сергей.
– Ох, спасибо вам! – поблагодарил Миша Алену.
– Так что вы хотели узнать? Как вас зовут?
– Михаил.
– Спрашивайте, Михаил. Можем зайти ко мне.
– Может, вы в курсе, тут в восьмидесятые и девяностые жила семья Стариковых. Меня попросили отыскать их.
– Знакомая фамилия, хм… откуда я могла её слышать? – задумалась Алена.
– Николай Сергеевич, – уточнил Миша имя жильца.
– Нет, не знаю.
– А Елену Васильевну Старикову?
– Вспомнила! – радостно воскликнула девушка.
Я поднесла ухо ещё ближе к щелке рюкзака.
– Это дальняя родственница моего мужа, она вроде наукой занимается.
– Профессор, востоковед, да. Если она тут жила, может, знаете что-нибудь про неё?
– А вы ей кто?
– Я по просьбе одного человека пытаюсь узнать, что случилось с этой семьёй.
– Понятно. Ладно, неважно. Я почему спросила: мало ли, вы родственник и не в курсе, что тут случилось.
– А что тут случилось? – заинтересовался Миша.
– Это самая загадочная история нашего дома и очень неприятная. Мне самой рассказали. Дело в том, что в этой квартире жила семья, очень уважаемая. У них была дочь, и жили они очень тихо. В один день у них всё изменилось: пропала без вести девочка, под подозрение попал отец семейства. И хоть все и говорили, что он не мог сделать дочке ничего плохого, всё обернулось против него, потому что он был последним, кто её видел.
«Что она такое рассказывает, что за ерунда», – подумала я. В рюкзаке уже стало светло как днем, свечение резало мне глаза.
– А как же мать? – спросил Миша.
– Говорят, она из-за такого потрясения попала в сумасшедший дом и долго там лечилась. Ну, а отец бежал. Исчез – так его и не нашли. Говорят ещё, что якобы теперь в этом доме живет дух той самой девочки.
– Не верьте в духов, Алёна Дмитриевна, их не бывает.
– Можно просто: Алёна. Ой, а что это у вас в рюкзаке светится?
– Да это фонарик, наверное, забыл выключить, – Миша попытался прикрыть щель в рюкзаке рукой.
И тут я совершила глупость: открыла рюкзак, выпрыгнула оттуда и начала кричать:
– Откуда вы всё это знаете? Папа меня не убивал, зачем вы такое рассказываете?
– Стой, стой, Айко! Успокойся!
Миша положил руку мне на плечо, но я отмахнулась. Мы были на чужой кухне. Я услышала звуки падающего стула и лязг столовых приборов, а когда обернулась, увидела женщину, которая, похоже, упала в обморок. Или того хуже…
– Ой, мама. Что я наделала? Она жива? Миша, прости меня, пожалуйста.
Миша вскочил, взял рюкзак и подошёл ко мне.
– Ладно, некогда сейчас говорить об этом, полезай в рюкзак быстро.
Пока я пряталась, Миша пощупал пульс Алёны.
– Ф-ух, живая, слава Богу. Бежим отсюда. Сиди тихо.
Выходя из квартиры, Миша сделал вид, что прощается с хозяйкой:
– Спасибо, всего хорошего, Алёна Дмитриевна, спасибо за чай, – он захлопнул дверь. – Всего доброго, Сергей! – проходя мимо охранника, сказал Миша.
– Ну, пока-пока, – ответил тот.
– Миша, Миша! – закричала я. – Что делать будешь?
– Я вызываю такси, нам нужно сматывать удочки, – в щелку я увидела, как Миша тыкает в свой телефон, стоя у какого-то столба. И тут я вспомнила, что это за столб.
– Миша!
– Ну, что тебе?
– Это столб у моего подъезда?
– Да, а что?
– Посмотри, пожалуйста: там в щелочке должна быть монета трёхкопеечная.
– Что? Какая ещё монета? Зачем она тебе?
– Прошу, поищи, иначе я вылезу отсюда и буду светиться.
– Да нас поймают сейчас, какая, нафиг, монета?
– Ну, пожалуйста, это очень важно для меня!
– О-о-ох, хорошо, – Миша начал рассматривать столб, – где хоть искать?
– Чуть ниже, напротив подъезда.
– Да, тут есть что-то, – он открыл рюкзак. – Там в кармашке внутреннем перочинный ножик маленький, дай мне его.
Я открыла молнию внутри рюкзака – там и правда был нож, не очень тяжёлый для меня.
– Держи, Миша.
Я слышала корябающие звуки, затем он снова открыл рюкзак, попросив убрать нож обратно.
– Вот твоя монета, – Миша кинул мне свою находку.
От меня снова исходил голубой свет, и это помогло легко рассмотреть её.
– Да, это она! Буквы вытянуты, год тысяча девятьсот двадцать шестой. С ума сойти, прошло столько лет!
Глава восьмая. Не телефонный разговор
Наконец мы добрались до дома.
– Всё, выходи, – Миша открыл рюкзак. – У меня уже от тебя спина ноет.
Я вылезла и поняла, что стала вдвое выше рюкзака. Миша тоже это заметил:
– Тебе точно нужно сменить костюмчик. Стой на месте.
Он принес рулетку и какую-то рубашку.
– Это твоя рубашка?
– Моя. Не смотри на неё так. Такие были когда-то в моде, – Миша измерил мой рост. – Плюс двадцать пять сантиметров. А ещё даже не конец дня! Итого, шестьдесят три. Неплохо!
– Слушай, Миша, а что, если я вообще не перестану расти?
– Ну, тогда… тогда будешь жить в зоопарке с жирафами.
– Несмешная шутка!
– Какие уж тут шутки? – Миша посерьёзнел.
– Как ты думаешь, всё, что говорила Алена – правда? – спросила я.
– Надеюсь, что нет, но…
– Что «но»?
– Ты ведь и правда исчезла тогда. И по логике могло так и случиться.
– Бедный папа, он и правда видел меня последним. Мы пожелали друг другу спокойной ночи, и он ушёл. Кстати, я слышала, что ты куда-то ещё по дороге домой заезжал.
– В один знакомый ломбард, продал десять монет. Нам нужны деньги, а так как этим золотом я не расплачусь в магазине, пришлось продать. Правда, слишком много вопросов было. Говорят, ни в одном каталоге нет этих монет. Но золото, как сказали, девятьсот девяносто девятой пробы. Так что мы богаты.
– Будь в следующий раз осторожен, Миша. Как говорит моя мама, деньги к добру не приводят.
– Не бойся, буду осторожен. Да, кстати, наверное, тот охранник Серёжа уже вызвал милицию. Ладно, пора есть, – предложил Миша.
Я сразу вспомнила вкус пиццы.
– Боюсь, могу предложить только пельмени. И всякие вкусности, которые я вчера накупил.
– Жаль, ну ладно, пельмени тоже подойдут, – согласилась я.
Миша полез в морозилку. А я заметила на холодильнике какую-то фотографию – странно, не обращала внимания на неё. Я обмоталась мишиным шарфом и спросила:
– А кто там на фото, Миш?
– Это я с родителями.
Он снял карточку и протянул её мне.
– Ты тут смешной. Сколько тебе здесь?
– Лет пятнадцать, наверное. Я тут, как сказала мама, обиженный на то, что мне не купили ноутбук. Вернее, купили, но не совсем тот, который я просил. Отец сказал, что он нужен для учёбы, а я выбрал ноутбук для игр. Одним словом, молодой дурак на фотографии.
– Кого-то мне напоминает твоя мама. Глаза будто знакомые. Ой, как есть хочется!
«Тс-з-з-з-н-н-н, тс-з-з-з-з-н-н», – позвонили в дверь.
– Ой, кто это может быть, интересно? – тихо спросила я Мишу.
– А чего ты шёпотом разговариваешь? – так же тихо отозвался он.
«Тс-з-з-з-з-н-н, тс-з-з-з-з-н-н, тс-з-з-з-з-н-н…»
– Михаил, вы дома? – послышался голос Ирины Николаевны.
– Арахнида! Что ей нужно, интересно?
– Не знаю, может, не открывать? – испуганно предложил Миша.
– Михаил, я слышала, как вы вошли домой.
Решив, что деваться некуда, Миша подошёл к двери и сказал:
– Да-да, Ирина Николаевна! Пять секунд. Я переодеваюсь.
Он махнул мне рукой: спрячься, мол. Я укрылась за занавеской – любимое место в квартире при игре в прятки. Теперь я опять ничего не видела, могла только слушать. Миша открыл дверь.
– Здравствуйте, простите, что так долго, – извинился Миша.
– Я уж подумала, что вы прячетесь от меня, Михаил.
– От вас? Зачем мне это делать, Ирина Николаевна?
– Я же просила, Михаил: зовите меня просто Ириной, мне будет приятно. Можно войти?
– Ой, да-да, конечно, заходите. Только у меня не прибрано.
– Ничего страшного, вы же мужчина, вам можно не стыдиться этого.
По голосу я поняла, что Арахнида идёт сюда, на кухню, и отошла за занавеской в угол.
– Пельмени готовите, я смотрю? Прямо вкус детства…
– Да. Захотелось вот, давно не ел их, – неуверенно сказал Миша.
– А почему две тарелки на столе? Ждёте гостей?
– Нет-нет, не жду. Тарелки ведь разные, я просто выбирал, из какой есть… Сейчас уберу одну.
«Какой молодец, лихо выкрутился», – подумала я.
– Зачем же? Я могу составить вам компанию.
«Какая она наглая, – подумала я. – Напрашивается, вот же ведьма».
– Да, конечно, присаживайтесь.
– Ха-ха-ха-ха, – засмеялась Арахнида.
Это был необычный смех, я такой слышала в какой-то сказке, фильме. Так смеялась… точно, Снежная Королева. Мне стало не по себе.
– Я пошутила, я не ем пельмени. Я, собственно, к тебе вот по какому вопросу. Ничего ведь, если я на «ты»?
– Да, конечно, можно. Вам можно всё, – последнее слово Миша произнес тихо.
– Мне приятно, Михаил. Так вот, я продолжу. Ты ведь знаешь, кем я работаю?
– Эм, я так понимаю, вы ученый. Химик?
– Первое – да, а со вторым не угадал.
Она сказала это так, будто рядом стоял маленький глупый мальчик. «Да она издевается над ним», —подумала я.
– Я занимаюсь генной инженерией. Генетикой.
– А… Я слышал про это. Вы скрещиваете всяких животных: овечка Долли10.., – с улыбкой сказал Миша.
– Это не смешно, Михаил.
– Нет-нет, я просто вспомнил овечку, ну и…
– Не будем про овечку, я присяду?
– Да-да, конечно, садитесь.
– Ну так вот, Михаил. Ты мне кажешься не вполне стандартным молодым человеком, ты особенный.
– Я? – удивился Миша.
– Не перебивай меня, – как строгая учительница, сказала Арахнида. – Да, я считаю, что ты не вполне обычный. Кто твои родители?
– В каком смысле?
– Кем они работают и чем занимаются, ты же знаешь?
– Моя мама – переводчик с японского, а папа – тренер футболистов в ДЮСШ.
«Что? Мишина мама – переводчик с японского? А почему он мне об этом не сказал? Какое странное совпадение», – подумала я.
– У тебя очень необычная мама, – сказала Арахнида.
– Ну да, японский язык – это вам не английский.
– Я не об этом. Я ведь знаю Ольгу Николаевну.
– Откуда?
– Мы познакомились в университете. Я тогда училась, а твоя мама преподавала японский. Мы пересеклись случайно, ведь мы были на разных факультетах. Как-то я составила компанию своей подруге, которая училась на факультете востоковедения, и попала на лекцию твоей мамы.