Михаил Матвиенко
Ноктюрн: Симфония Ночи

В Воскресное утро к нам в комнату ворвались полицейские, с ними был какой-то человек в белом халате, украшенном красным крестом. Примерно такие халаты носили медики, к которым нас водили в лазарет, когда кто-то заболевал. Но этот отличался от наших медиков, потому что крест был гораздо больших размеров и был вышит не на рукаве, а проходил вдоль всего халата, да и к тому же мне его лицо не было знакомо. Полицейский подошел к моей кровати и еще сонного схватил меня за руки и подтащил к себе. Я невольно вскрикнул. Полицейский отвел меня к человеку похожему на медика, который начал пристально на меня смотреть. Вначале он осмотрел мои руки, затем приказал мне открыть рот и посмотрел на мои зубы. Затем то же самое сделали с двумя моими братьями. Родители уже проснулись и в испуге смотрели на происходящее.

– Этих двух возьмем, – сказал медик полицейским, указывая на меня и на моего старшего брата, – кажется они вполне здоровы и подойдут нам.

Далее нам с братом было приказано одеваться. Когда отец спросил куда нас ведут, то тот час же получил ударом приклада дробовика в живот. Я понял что дело не шуточное, но страха не было, ведь я знал что за всем наблюдает бог, который хочет нам только добра. Когда мы с братом оделись, полицейские вывели на во двор, во дворе нас уже ждала черная полицейская машина, окна которой были закрыты металлическими решетками. Двое полицейских сели на передние сиденья, а нас вместе с медиком посадили на заднее. Я никогда раньше не ездил в полицейской машине, поэтому если бы не грубое обращение, то происходящее я бы вполне мог воспринять как приключение, или что-то увлекательное. Но интуиция подсказывала мне что тут происходит что-то не доброе. Полицейский, сидящий впереди надавил на педаль газа и машина тронулась с места. Мы поехали вдоль рабочих кварталов. Я смотрел из окна машины на бараки в которых жили люди, и на трубы заводов, громоздящиеся на заднем фоне. После того как мы проехали картонную фабрику где я работал, я был весьма поглощен любопытством, потому что никогда раньше в жизни я не заходил дальше этого места. Мы проехали несколько кварталов однообразных трущоб, далее выехали на асфальтированную дорогу, и машина уже поехала быстрее. Я с заднего сиденья смотрел в лобовое стекло, и вот вдоль дороги с по которой мы ехали трущобы закончились и дорога начала подниматься на возвышенность, вдоль которой были железные перегородки, посмотрев в боковое стекло я увидел что мы заехали на мост. Под мостом проходила железная дорога, делящаяся на несколько веток и уходящая куда-то вдаль. Под самым мостом вдоль одной из веток стояли поездные контейнеры, в которое люди загружали какие-то ящики. А по бокам железной дороги росли деревья. Скорее даже не деревья, а целый лес, раньше я никогда не видел столько деревьев в своей жизни, и эти деревьях уходили далеко, далеко за горизонт. Тогда я был немного шокирован красотой увиденного. Съехав с моста, мы некоторое время ехали вдоль леса, а затем подъехали тоже к кварталу в котором располагались здания, но это были не трущобы. Эти здания были пятиэтажными и были более ухоженными и чистыми, да и рабочих я тут не видел, из зданий выходили полицейские и люди в серых костюмах. Подъехав к одному из этих зданий полицейская машина остановилась. Полицейские вышли, затем медик открыл дверь и тоже покинул машину. Один из полицейских направился в здание и через некоторое время вернулся, после этого он открыл нам с братом дверь и приказал выходить из машины и следовать за ним. Он завел на в здание, на входе в здание был пропускной пункт, через который мы прошли и оказались в длинном коридоре, освещаемом кварцевыми лампами. Нас повели в самый дальний угол. В дальнем углу располагался кабинет, около которого были расставлены скамейки, на скамейках сидели такие же дети, как мы, на их лицах я прочел страх. Мы сели и на скамейку и стали ждать. Всего тут находилось около двадцати детей, и никто не знал что происходит. И тут дверь кабинета открылась, и полицейские завели туда двух детей, которые сидели ближе всего к двери. Через несколько минут дети вышли и под надзором полицейского их повели к выходу. На шее у них я заметил металлические ошейники. Скоро подошла и моя с братом очередь. Нас завели в довольно просторный кабинет, где находилось несколько сотрудников, одетых в белые халаты. Один из них провел сканером сначала по моему браслету, а потом по браслету моего брата, затем сел рядом с компьютером и начал на нем что-то печатать.

– Вытяни руку, – вдруг скомандовал сотрудник.

Я протянул руку. Сотрудник оглядел мой браслет, после чего взял со стола, сканер уже несколько других, более крупных размеров и провел им по моему браслету. После этого браслет расстегнулся. Он снял с меня браслет и отнес его в другой кабинет, после этого таким же образом браслет сняли с моего брата.

– Зови следующих, – сказал медицинский сотрудник полицейскому.

Полицейский вывел нас из кабинета. И повел по коридору к выходу, в то время как его напарник заводил в кабинет двух других детей. Все происходящее меня сильно пугало, но я боялся спросить что происходит, потому что знал, что за любой вопрос я получу удар либо дубинкой, либо прикладом дробовика. Нас вывели вод двор здания, во дворе уже стояли дети в ошейниках, построенные в колонну по двое.

– Стройтесь, – приказал нам полицейский.

И мы с братом встали в колонну плечом к плечу. Далее из здания тоже выходили дети и строились за нами. Когда все двадцать человек были построены в колонну, впереди колонны встал полицейский и приказал строем идти за ним. Другой полицейский замыкал колонну и бдительным взором следил за тем, чтобы никто не убежал. Но мысли о побеге или малейшем неподчинении ни у кого не было, все были скованы страхом, который действует на людей лучше любых железных оков. Нас вели вдоль серых зданий, затем мы вышли на дорогу и пошли вдоль нее. И вот впереди я увидел огромный бетонный забор, высотой наверное метра два, вверху на заборе извиваясь кругами висела колючая проволока. И этот забор опоясывал весь квартал в котором мы находились и дальше уходил за горизонт вдоль домов и построек, видимо весь наш квартал был охвачен этим забором. Мы шли к железным дверям, около которых стоял пропускной пункт в виде железной будки с пластиковым стеклом, внутри этой будки сидел охранник. По бокам железных ворот стояли две сторожевые вышки на которых стояли полицейские с винтовками в руках. Когда мы подошли к воротам, полицейский на сторожевом посту нажал на кнопку, и ворота со скрипом и громыханием начали открываться. Я думал что за воротами будет очередной рабочий квартал, но нет, перед мои взором открылась глухая степь, с редко посаженными деревьями, дорога по которой мы шли уходила куда-то вдаль за горизонт, где виднелся лес и большие ничего. За воротами стояла огромная черная машина, похожая на грузовик, задняя часть машины имела форму контейнера, для перевозки грузов, двери контейнера были открыты. Около машины нас уже жали полицейские, но их одежда немного отличалась от той которую мне приходилось видеть. Их черный комбинезон был по бокам украшен двумя синими полосками и ткань комбинезона была сделана не из тряпичного материала, а из более плотного синтетического, который немного поблескивал на свету. На их лицах также были одеты респираторы, в форме масок, полностью закрывающих лицо.

– Принимайте груз! – сказал полицейский, идущий во главе колонны.

– Давай пихай их в отсек! – сказал полицейский дежуривший около машины.

– Заходите, заходите! – закричали полицейский сопровождающие нас.

И нас принялись заводить в грузовой отсек. Все покорно принимали свою неведомую участь. Грузовой отсек машины как раз был рассчитан на двадцать человек, по бокам были пластиковые скамейки на которые можно было сесть. Когда нас всех завели внутрь, дверь контейнера захлопнулась и внутри стало тускло, свет проникал внутрь лишь через вентиляционные щели, которые располагались по бокам контейнера, если прислониться к ним лицом, то через эти щели можно было смотреть.

Машина тронулась с места, и мы поехали по дороге, первый час езды я не отрывал глаз от вентиляционных щелей, для того чтобы обозревать окрестности, но все что я видел это пустырь, где лишь изредка располагались рощи деревьев. Кое-где в дали из-за деревьев виднелись разрушенные фабрики и заводы, а также пятиэтажные дома, которые уже были давным давно заброшены , некоторые из них представляли из себя просто руины без стен и крыш, а некоторые уже наполовину просели в землю. Но по мере того как мы отъезжали от рабочего поселка, где я жил, архитектурные постройки появлялись все реже и реже, а вот лес стал густеть. Примерно часа через три мы уже ехали по местности, которая представляла собой чистый лес, состоящий в основном из хвойных деревьев, хотя изредка попадались рощи из берез и тополей. И вот, среди всего этого монотонного пейзажа, я увидел картину которая меня удивила: одно место вдоль которого мы проезжали было просто полностью выжжено, вместо травы была черная земля, и лишь кое-где валялись обгоревшие высохшие деревья. А по середине этого выжженного пустыря стоял ржавый танк вся передняя часть которого была сильно искорежена, а башня, танка была оторвана и валялась около него. Это зрелище меня тогда сильно поразило, я никогда в жизни не видел столь больших машин непонятной формы. Я не знал что здесь произошло, но холодный мороз смерти пронесся по моей коже.

Чем дальше мы отъезжали, тем светлее становилось небо, я никогда раньше не видел такого синего неба – я просто был поражен. И солнце стало светить гораздо ярче, хоть я и смотрел через вентиляционную щель, но можно сказать что я первый раз в жизни увидел солнце. То что я видел раньше было скорее походе на какое-то размытое пятно, святившее через серое небо. Я был этому сильно удивлен, странные новые чувства заполонили мое сердце, и мне впервые показалось, что тот мир, который мы видели вовсе не является миром, вернее мир не такой какой нам его показывали и есть тут что-то большее, чем просто рабочие кварталы и заводы. И вот тут мне впервые стало страшно, по настоящему страшно, мой рассудок был охвачен необъятной тьмой. Впервые в жизни я увидел, что то что мы знали все, не совсем правда, а правду то от нас скрывали, о том что есть солнце, что есть леса, что есть что-то другое за тем кварталом где мы работали. Нам не о чем просто не рассказывали, кроме того что мы должны работать на заводах и молиться богу. Страх медленной дрожью пополз по моему телу, шипящими змеями проникая в душу. Меня начал мучить вопрос, что если нам не говорили правду о мире, то как я могу теперь верить этим людям, и что самое страшно, так это «куда же нас все-таки везут». Я оглядел детей сидящих около меня, но похоже никто из них не задавался подобным вопросом, все привыкли безропотно подчиняться. Я пихнул локтем своего брата, который кажется задремал:

– Послушай шестнадцатый, – говорю я, – куда нас везут?

– Я не знаю, – ответил смиренно брат, – я даже не хочу об этом думать, лучше сиди тихо, пока от тебя не начались проблемы.

Я замолчал. И тут отвлекшись от тревожных мыслей я поймал себя на том, что меня мучает жажда и голод, ведь с самого утра м ничего не ели. Солнце медленно заходило за горизонт, начинало темнеть, моя тревога нарастала. По наступлению сумерек, когда солнце уже зашло за горизонт, машина остановилась. Заднюю дверь фургона открыли двое полицейских, полицейские пристально смотрели на нас, крепко сжимая в руках дробовики.

– Эй, кому надо отлить выйти, быстрее! Выйдите на обочину трассы, но чтобы мы вас видели, попытаетесь бежать – пристрелим!

Я почувствовал, что действительной мой мочевой пузырь разрывается. Выйдя из фургона я подошел к обочине трассы и отливал, вдыхая свежий и столь необычный воздух. Поразительно, но воздух был совершенно другой, без примеси краски и бензина. Я чувствовал на себе пристальных взор полицейского держащего дробовик и наблюдающего за всеми нами. Около кабины машины я послышал металлическое громыхание. Это второй полицейский достал из кабины машины канистру с водой и наливал воду в алюминиевую кастрюлю.

– Эй вы, пейте! – обратился он к детям.

Все подбежали к кастрюле с водой и по очереди начали пить воду. Я подбежал в числе первых, поэтому и напился раньше остальных. И вот утолив жажду я немного отошел от общей куче, сделав несколько шагов в сторону обочины и стал смотреть на травяное поле, с иссохшей травой, пролегающее вдоль трасы по которой мы ехали, и на небольшую рощу редких деревьев, располагающуюся сразу же за полем. И тут вдруг не смотря на то что было уже довольно темно, и роща деревьев, была на довольно далеком расстоянии от трассы, я увидел как из лесной рощи вышло несколько человеческих фигур, около семи, и они направились в нашу сторону. И шли он как то странно, немного прихрамывая и качаясь из стороны в сторону. Я молча смотрел на них в изумленном оцепенении. Я не мог понять откуда в этом глухом лесу люди. А группа людей, все неуклонно направлялась к нам. Чем ближе они подходили, тем отчетливее я видел их запачканные и истлевшие одежды и лохматые волосы, это меня очень сильно насторожило, и более всего было странно то, что они шли молча, шли одинаково, все как один. И вот подойдя к нам на расстояние около двухсот метров, они побежали. И при беге их нескоординированные движения стали еще более явными, когда они бежали их как буд-то бы раскачивало из стороны в сторону, но при этом они бежали довольно быстро. Я быстро подбежал к машине и дернул рукой за комбинезон одного из полицейских, который уже заносил канистру с водой в кабину машины. Полицейский резко оттолкнул меня рукой. Так сильно , что я упал на асфальт. Он даже не обратил на меня внимания, и посмотрел на меня охваченного ужасом, и лежащего на асфальте, только когда положил в кабину машины канистру и захлопнул дверь.

– Чего тебе?! – раздраженно спросил он смотря на меня.

Я ничего не ответил, но только показал пальцем в сторону бегущих на нас людей.

Полицейский повернул свою голову и тут же в его глазах я увидел ужас.

– Шатуны… – вначале еле слышно прошептал он, а потом закричал громче, обращаясь к своему напарнику: «Шатуныыыы!»

Его напарник стоял, впереди кабины машины, затем развернул голову и, увидев бегущих людей, мгновенно среагировал, взяв в руки дробовик, который висел у него за спиной, он прицелился в толпу подбегающих к нам людей и сделал два выстрела. Но как ни странно эффекта выстрелы не произвели, казалось, что бегущие даже никак не отреагировали на заряд дроби, выпущенной в них.

– Быстро в машину! – закричал на нас другой полицейский, затем взял дробовик в две руки, и словно палкой начал теснить ничего не понимающих, остолбеневших детей в кузов фургона.

– Поторапливайтесь! – кричал он.

Я тут же поднялся и побежал в кузов машины, забежав я сел на свое место и стал смотреть в вентиляционную щель. Слышались выстрелы дробовика, но люди подбегали к нам все ближе и ближе. Когда последний ребенок залез в машину и за нами закрылась дверь, бегущие были уже около автомобильной трассы. Я уже мог их отчетливо видеть. А зрелище это было не из приятных, скорее даже ужасных. И вот когда полицейский, загоняющий нас в кузов, фургона, забежал в кабину и закрыл за собой дверь, и уже кажется даже нажал на педаль газа, один из этих людей все таки успел добежать до фургона и с разбега врезаться прямо в ту часть, где располагались щели через которые я смотрел. И можно сказать, что на секунду мы оказались с ним лицом к лицу. Я непроизвольно вскрикнул и отдернул голову от смотровых щелей. Машина тронулась. И уже кажется мы несколько минут были в пути, но я никак не мог придти в себя. Это лицо … оно казалось не живым: под глазами были синие отеки, кожа была желтоватого оттенка, местами разлагалась и некоторых местах отслаивалась от черепа, а глаза были пустыми, но в то же время зловещими, и мне показалось что он смотрел прямо на меня, и как буд-то бы проник взглядом в мою душу. С одной стороны он был как бы мертвый, но с другой стороны разумен, и мне показалось, что смотрел он именно на меня, бежал ко мне, и когда наши глаза встретились через вентиляционное отверстие, я почувствовал, что он хочет меня съесть. Просто он так смотрел на меня, так хладнокровно, так равнодушно, но в то же время, как на что-то принадлежащее ему. Мне стало очень жутко. Я потерял не то чтобы дар речи, я потерял дар мыслить, все поплыло перед моими глазами, затем начало мутнеть, и я сам не помню как это произошло, но я отключился. Очнулся я только утром, оказалось, я спал прямо под своим местом для сидения. Я оглянулся и попытался собраться с мыслями, припоминая, что же было вчера. «Что это было? Сон, наваждение» – спрашивал я себя. Я помнил жутких людей выбежавших из леса, но тут же поймал себя на мысли что это был сон. «Да, конечно разумеется сон, что же еще это могло быть», – утешил я себя. Я поднялся на ноги, и огляделся. В фургоне, кто-то из детей спал, кто-то сидел на своих сиденьях и смотрел в вентиляционные щели. Я тоже повернул голову, чтобы прислониться к щели для обзора, но тут дикий, кричащих холодный ужас пробрался в мое сердце и уже готов был разорвать его на части – на месте моей обзорной щели была большая вмятина, от удара головой. И тут то я в мельчайших подробностях вспомнил это обезображенное лицо, которое я вчера увидел, этого полуживого шатающегося человека, набросившегося на меня. Вот тут то мне стало совсем не по себе. Я не знал что думать, не знал чего ждать – фургон просто ехал в неведомую даль, унося нас всех в пугающую неизвестность.

Глава 2

День выдался холодным, хмурым таким и пасмурным. Примерно в полдень, полицейские сделали остановку, всех детей вывели погулять, напоили водой, и каждому дали по булке хлеба. Я стоял возле фургона, как раз напротив вмятины, которую проделало своей головой неведомое мне существо, и смотрел на полицейских, которые стояли около кабины фургона и вели разговор. До меня доносились обрывки их фраз:

– Не думаю что это хорошая идея, ночью ты за рулем, поэтому сэкономь таблетки, у нас их и так мало.

– Слушай, не по себе мне чего-то, и так сегодня всю ночь не сомкнул глаз!

– Таблетки на что? Амфетамин, мертвому силы даст!

– Слушай я не об этом, они не заходили в эту местность, вернее давно их тут не видели – лет десять уже, ведь ездили спокойно всегда.

– Да, вроде предупреждали что новая волна хлынула, опустошили поселок, что был около Стены. Да их вина, совсем бдительность потеряли, изгородь почти никто не охранял, многие посты сняли, а тут ночью налетела волна, шатунов больше, чем жителей, у центра патронов столько то не было. В общем ужас. Все руководство эвакуировали на вертолете, как только получили сигнал, а вот из черни никто не выжил.

– Да, у Стены опасно жить, ох опасно, бывает тихо, тихо, а бывает что всякая гадость как попрет, и все, словно саранча пожирая все на своем пути. Но в эти края не припоминаю чтобы заходили, странно это, ох странно …

– Да, нет, видать те шатуны просто последние из стаи были, раз так далеко зашли , кажись на последнем издыхании были, день два и с голоду подохнут … не парься ты. Раньше, и до города бессмертных доходили, вот там то были проблемы. А сейчас им по дороге жрать нечего, вот в пути все сдыхают, а эти так, видимо везунчики, – и тут полицейский громко расхохотался, сделал две последние затяжки сигаретой и бросил бычок на асфальт.

Второй полицейский бросил на него критический взгляд, обозначив, что вовсе не разделяет веселого настроения своего напарника. Затем нас завели обратно в фургон и машина вновь тронулась в путь. Пока мы ехали асфальтированная дорога стала значительно хуже и более отвратительного качества, то и дело машина наскакивала на неровности в асфальте. Пейзаж простирающийся вдоль дороги был, унылым и однообразным в основном лес, местами выгоревший, изредка встречались разрушенные поселения, разрушен заводы, дома, но располагались они далеко от дороги, поэтому рассмотреть я все руины толком то и не мог, пару раз практически вдоль дороги мы встретили заброшенные селения, деревянные дома, весьма приличного качества, правда с выбитыми стеклами, и обветшалыми крышами. Около одного из домов стоял автомобиль без колес, который был явно не военным, потому что окна его не были зарешечены, да и сам был он довольно небольших размеров. Ржавчина, только начала обволакивать его металлические двери, посему я сделал вывод что селение, мимо которого мы ехали было покинуто людьми совсем недавно. Просто другие дома, мимо которых мы проезжали, даже бетонные многоэтажные дома, были просевшими в землю, у некоторых вообще отсутствовали крыша или одна из стен, а эти дома были вполне, после небольшого ремонта, пригодными для обитания.

Так уныло и занудно тянулась поездка, небо заволокла туча, и в фургоне где нас везли, стоял сумрак. Все молчали, потупив взор, если по началу в глазах некоторых детей я видел что-то наподобие энтузиазма или заинтересованности, то теперь, глаза всех кто был со мной в одной лодке померкли, и не выражали ничего кроме обреченности. Вечером была еще одна остановка, нас еще раз покормили и напоили, я хотел было осмелиться и спросить о том, куда же все-таки нас везут, но тут же моё воображение одернуло мой решительный порыв, нарисовав мне картину того, как тут же приклад дробовика полицейского с размаху врезается в мою переносицу и я падаю на асфальт, а из моего носа бьет фонтан крови.

Я поднял голову вверх и увидел свинцовую тучу, медленно ползущую по небосводу. Тут, сразу же закапал моросящий дождик, усилив мрачность и так гнетущей, сумрачной атмосферы вечера. Я сделал глубокий вдох и простер руки к небу, позволив мелким каплям дождя капать на мои ладошки. Почему-то в данный момент дождь мне очень понравился, слегка прохладные капли , попадавшие на мою одежду и на мое лицо, как будто бы успокаивали. Да и вообще, надо сказать, что я люблю дождь и прохладную погоду, а жару просто не могу переносить.

Внезапно из самых дальних деревьев, что-то черное взметнуло вверх. Приглядевшись мы увидели, что это была стая ворон. Вороны испуганно каркали и летели прочь с места, на деревьях, которое они облюбовали в качестве ночлега.

– Что, то их напугало! – сказал один полицейский другому, – мы тут не одни! Быстро собираемся!

– Все в машину! – закричал другой полицейский.

Все быстро сели в фургон и машина тронулась с места.

Уже стемнело, машина мчалась по дороге и я приложившись в плотную лицом к узким вентиляционным щелям так и не мог ничего разглядеть. Тревога в моем сердце сменилась усталостью и я непроизвольно задремал. Я не помню, что мне снилось, кажется ничего и не снилось, но вот помню что я проснулся от сильного толчка, машина резко затормозили, явно во что то врезавшись, и всех, детей сидевших в фургоне, отбросило к передней стенке. Я никак не мог понять что происходит, затылком я ударился об чью-то голову, и чувствовал нестерпимую болью. Затем машина медленно дала задний ход, я в ожидании следующего толчка рефлекторно пытался за что-то ухватиться рукой, но я такой был не один, многие из детей, сидевших на задних сиденьях, не смогли удержаться и упали вниз, и все мы барахтались в темноте фургона, пытаясь за что-то ухватиться. Я нащупал рукой сиденье, уж не знаю, мое или нет, и вскарабкался на него. Машина ехала назад, потом остановилась, и резко рванула вперед, проехав нескольку секунд мы снова в что-то врезались, однако в это раз схватившись руками за сиденье, я все таки удержался. И тут внезапно послышались выстрелы. Видимо полицейские стреляли во что-то из окон грузовика. И тут я услышал, сильный стук: кто то бил по стенкам фургона, в котором мы все сидели, удары начали раздаваться со всех сторон. Затем послышались опять выстрелы. Удары по стенкам фургона не прекращались, и раздавались с такой силой, что фургон слегка покачивался. Я с опаской прислонился к смотровой вентиляционной щели, сквозь тусклое освещение фургона в основном только от фар, я смог разглядеть тени людей окруживших наш фургон и яростно колотивших его руками. И тут рядом с моим лицом, в щель через которую я смотрел, в фургон просунулись чьи то пальцы. Я в ужасе вскрикнул, и одернул голову назад. Руку я не видел, поскольку полностью она пролезть в фургон через узкую щель не могла, нот вот посиневшие пальцы, с черными ногтями я разглядел отчетливо. И тут фургон снова резко дернулся назад, затем вперед, пытаясь высвободиться из вязкой трясины, этих существ, которые нас окружили. Снова раздались выстрелы, затем снова толчок, после чего, подпрыгивая, словно ехавши по кочкам, машина все-таки смогла проехать вперед. Дальше фургон начал набирать скорость. Я перевел дыхание. «Что это было?» не прекращал я задавать себе вопрос, «что тут происходит?» , «что это были за существа, в стаю которых мы врезались?» «это были люди? Почему они шли вдоль дороги толпой посреди ночи? Почему вообще бросились вчера на нас в атаку?», «Да что это вообще тут такое?». Ночь бесшумно обтекала фургон в котором мы ехали, лишь слышался шум мотора машины, а так были тишина, кто-то из детей изредка пытался говорить, но не получая ответа от собеседника тут же замолкал.

Под утро машина остановилась, я кажется так и не поспал. Всех нас вывели на улицу на очередную кормежку. И тут я увидел машину: боковые металлические стены фургона были помяты, окна кабины машины, были все потрескавшимися и местами заляпаны кровью. Один из полицейских открыл капот машины и начал что-то чинить.

– Эй ты, – обратился ко мне его напарник, – чего смотришь? Поел, попил, иди в фургон садись, скоро уже поедем.

Но я стоял на месте как вкопанный, осматривая бампер машины, который был весь измят и измазан кровью.

– Что, произошло? – осмелился спросить я.

– Эй, а ну забери его отсюда, – сказал полицейский чинивший машину своему напарнику.

Его напарник схватил меня за шиворот и затащил в фургон.

– А ну сиди и не высовывайся! – скомандовал он.

Я сидел в фургоне и боялся высунуться. Небо было такое хмурое, серое, с высоко плывущими темными облаками. Утренний запах росы доносился до меня с лесной поляны, расположенной у дороги, это слегка успокаивало, но вопросы все больше и больше мучили меня, я не понимал, почему нас уже так давно везут в непонятном направлении, так далеко от дома, и кто эти существа, что напали на нас. Я весь был в догадках, кто это? Беглые рабочие? Не похоже, почему они брели вдоль автомобильной трассы поздно ночью, почему не заметили едущую машину? И почему не разбежались, а яростно бросились на фургон? Все происходящее казалось мне дурным сном, и уже вот-вот, должно было наступить пробуждение, но сон все продолжался и продолжался. Я начал скучать по семье. Увижу ли я их? Ах, если бы я знал тогда, в тот самый момент, что уже больше никогда мне не придется вновь встретиться с матерью и отцом, то я бы не смог дожить и до следующего утра, не говоря уже о тех нечеловеческих испытаниях, которые далее выпали на мою долю. Иногда неведение самый лучший вариант, а правда может очень сильно навредить, если ты к ней не готов, и сейчас был именно тот случай. Неведение давало надежду, тот слабый огонек, который горел в моем сердце посреди всего сумрака , хаоса и страха, окружавших меня.

– Ну все, едем, заводи всех в фургон, – скомандовал один полицейский своему напарнику.

Детей тут же запихали в фургон и закрыли дверь. Машина тронулась в путь. Не помню сколько мы ехали, помню лишь что я задремал, поначалу мы ехали спокойно, но вот в полусне я услышал непонятный шум, похожий на выстрелы, затем вскрики, но сил не было чтобы даже открыть глаза, так одолевала усталость, тем более что не мог понять, что мне сниться и есть игра моего воображения, а что реальность. И тут сильный толчок по фургону привел меня в чувство. Что толкнуло машину так что меня отбросило в сторону. Затем я снова услышал выстрелы, но уже не дробовики полицейских, а стрекотание автомата. Я повернул голову налево и увидел моего брата, лежащего рядом со мной, пуля, пробив стенки фургона попала ему в висок, и упас с сиденья, он мертвый лежал внизу около меня, из пулевого отверстия в голове у него текла кровь. Приподняв голову и осмотревшись я увидел, что не только мой брат был убит, но многие из детей были мертвы, некоторые были ранены. Выжившие оцепенели от ужаса. Кому-то из них впервые доводилось видеть смерть. Посмотрев на стенки фургоны я увидел свет сочившийся из пулевых отверстий. Тут уже для меня не было сомнений – по нам стреляли. И стреляли из автомата. Внезапно еще раз раздался стрекочущий звук автоматной очереди. Фургон потерял управление и закачался из стороны в сторону. Через несколько сделав большой крен в сторону, и сбавив при этом скорость, фургон остановился. Я огляделся, весь пол фургоны был залит кровью, а почти все дети рядом со мной были мертвы. Я кое-как сдержал крик, пытающийся вырваться из моей груди. Я поднялся на ноги и припал к смотровой щели. И тут я увидел такую картину: наш фургон стоял наискось к дороге. Около него стояли две серых, пошорпаных машины внедорожника, с непропорционально большими колесами, одна машина располагалась напротив кабины фургона, поэтому я полностью не мог ее разглядеть, вторая стояла прямо напротив боковой стены, через которую я смотрел. Из этой машины вышли, а лучше тут будет сказать спрыгнули трое человек, а один остался за рулем. Одеты они были в черные кожаные куртки, и темные джинсы, в руках двое из них держали охотничьи винтовки, а один был вооружен автоматом. И тут еще двое человек, находившихся в другой машине, вышли на линию моего обзора, один из них, приставив к спине полицейского винтовку, толкал его вперед. Затем когда его подвели к человеку вооруженному автоматом, полицейскому было приказано встать на колени. Человек вооруженный автоматом, видимо был самым главным среди них, и подойдя к полицейскому, к затылку которого был приставлен ствол винтовки, заговорил с ним:

– Откуда едите?

Полицейский молчал, потупя глаза в землю, но после того как получил ударом приклада винтовки в спину, от стоящего сзади человека, тут же заговорил:

– Квадрат Б12, промышленная зона.

– Куда везете оружие? – снова спросил полицейский с автоматом.

– Мы не везем оружие, – ответил полицейский и тут же сильный удар прикладом в спину свалил его на землю.

Человек с автоматом подошел к нему и придавил его шею к асфальту. Полицейский захрипел.