Михаил Петров
Брошенные игрушки в поисках лучшего места. Часть 1. Земли Забвения
Глава 6. Город без жителей
Ивашка-Помогашка попытался поднять голову. Она оказалась тяжела. Тяжелее, чем обычно. Мальчишка полностью вымок. Пропитался влагой насквозь. Его руки плохо двигались. Мокрая вата добавляла весу его телу. Попытка встать на ноги давалась очень не просто. Руки и ноги скользили на мокром асфальте. Во рту чувствовался необычный вкус воды, которая его пропитала.
– Солёная, – произнёс Ивашка и сплюнул.
Стало быть, канализацию затопило солёной водой. Почему же вода была солёной? Впрочем, вряд ли это уже имело какое-то значение. Зато пришло осознание, что игрушки теперь не только вымокли, но и покрылись солью. Как будто их посолили, словно блюда, которые будут съедены.
– Топтышка! – Ивашка хватился друга и стал искать его глазами.
Медвежонок лежал на спине в другой стороне от Ивашки (при этом оба находились в двух метрах от канализационного колодца почти равноудалённо). Он начал поднимать голову, но у него не получилось.
– Ой, я тяжёлый! – промолвил Топтышка.
Он тоже промок насквозь. А так как он весил немного больше Ивашки и имел чуть большие размеры в ширине, то воды в нём накопилось больше. Соответственно, он потяжелел.
Ивашка с трудом встал на четвереньки (это всё, на что у него хватало сил), и, найдя Топтышку, пополз к нему, поскальзываясь на мокром асфальте. Когда же он дополз до мишки, он встал рядом с ним на колени и стал помогать ему подняться. Наконец, Топтышку удалось хотя бы посадить на асфальт. Ивашка придерживал его спину, чтобы тот не упал.
– Мы выбрались? – спросил Топтышка, озираясь по сторонам.
– Да, Топтышка, выбрались, – ответил Ивашка и тоже начал смотреть вокруг.
Тогда, когда они попытались выбрать из канализации в первый раз, они не успели осмотреть всё как следует. Сейчас у них такая возможность есть. Городская улица была в точности как в мире людей. Только она была абсолютно пустая. Людей здесь не было вообще. Может, они все дома? Однако даже игрушки знали, что люди всегда ходят по улице даже ночью, пусть иногда. Но сейчас ещё было светло, и при этом не было никого. Куда все могли деться? С другой стороны, это не мир людей, поэтому людей тут, возможно, и не должно быть. Но кто-то же построил всё это?
Но самое удивительное, этот город выглядел наполовину разрушенным. Точнее ветхим, как будто люди покинули его давным-давно и больше не возвращались. Здания частично разрушались из-за длительного отсутствия ремонта. Машины стояли ржавые с облупившейся краской и спущенными колёсами. Вряд ли на них можно было уже ездить, и вряд ли их уже можно было починить. Фонари, мусорные урны, заборы – всё проржавело и прогнило насквозь. А фонари, скорее всего, уже и не горели по ночам.
Деревья и кусты стояли голые, без листьев, словно на дворе поздняя осень. Хотя судя по погоде до осени было далековато. Более того их стволы и ветви были какие-то тёмные, как бы сгнившие. Понятно, почему на них листья не растут. А старые гнилые листья ковром лежали под деревьями и кустами. Трава на газонах тоже не была зелёная. Вся сгнившая. Давно сгнила. Новая зелень так и не выросла. Завядшие цветы в клумбах лежали друг на друге. Клумбы напоминали братские могилы.
Что здесь могло произойти, известно лишь одному Всевышнему. Город был абсолютно безжизненным, мёртвым. Из живого были лишь ветер, разгуливавший по улицам, шевеливший деревья и гонявший по земле листья и мусор, и игрушки, промокшие насквозь.
– Где же люди? – молвил Топтышка.
– Хотелось бы и мне это знать, – отвечал Ивашка-Помогашка.
Канализационный колодец посреди дороги был полностью открыт. Люк, должно быть, куда-то улетел, когда его выбило фонтаном. Ивашка-Помогашка с трудом поднялся на ноги (он уже немножко подсох, часть воды из него вытекла) и побрёл к колодцу. Внизу как и раньше текла сточная вода. Как будто и не было никакого потопа. Что это значит? И откуда взялся этот потоп? В любом случае, возвращаться вниз уже не хотелось.
Ивашка помог Топтышке подняться на задние лапы, и вместе они, держа друг друга под руки, поковыляли по пустынной улице, оставляя за собой мокрые следы на асфальте. На проезжей части все разметочные линии, включая пешеходный переход, почти стёрлись. Вокруг валялись пустые бутылки, бумажки, бычки от сигарет, мятые пустые пивные, лимонадные и консервные банки. Улицы давно никто не убирал. Некоторые покосившиеся двери в домах были открыты. В окнах стёкла давно полопались от времени. В магазинах-пристройках через витрины было видно пустые прилавки. Словно после ухода людей здесь побывали мародёры и обчистили всё до последней баночки. В заброшенных кафе стояли пустые столики, накрытые пыльными грязными выцветшими скатертями, за которыми никто давно не сидел и не заказывал еду. За пыльной барной стойкой давно никто не заказывал напитки. Даже музыка давно не играла.
Иногда встречались киоски, в которых уже никто ничего не продаёт и не покупает. На стенах домов можно наблюдать не только осыпающуюся облицовку, но и ошмётки объявлений и реклам, которые давно никто не читает и которые давно сорвал ветер. За перекрёстком, где давно не работали светофоры, стояла ржавая автобусная остановка, на которой давно не останавливались автобусы, которых здесь давно никто не ждал. В подворотнях давно не собиралась местная шпана и не караулила одиноких прохожих с целью разбоя и грабежа. Зато на тротуарах изредка бросались в глаза ржавые монетки, которые когда-то уронили беспечные прохожие и которые никто так и не подобрал. Но игрушкам эти монеты само собой были не нужны.
Топтышке и Ивашке не знакомо популярное в современном искусстве слово «постапокалипсис». А ведь именно так нужно характеризовать всё то, что они видели вокруг себя. Понятно, что это не мир людей. Непонятно только, почему этот мир его имитирует.
Ноты пустоты и безжизненности добавляло пасмурное небо. Серые тучи закрыли собой всё голубое небо, оставляя лишь круглое отверстие для солнца. Температуру воздуха определить было невозможно, по крайней мере, без градусника. Игрушки не чувствовали холода или тепла – не были на это способны, ведь ткани и вате всё равно, холодно или жарко. Однако высыхали они медленно, значит, на улице было по-обычному тепло, если не прохладно. Жара высушила бы их быстрее.
Начало смеркаться. Серое небо становилось темнее. Ивашка-Помогашка понимал, что разумнее будет найти укрытие на ночь. На улице могут появиться крысы. Одну ребята уже видели. Значит, будут ещё.
– Здесь нельзя оставаться, – сказал Ивашка, глядя на небо. – Сюда нагрянут крысы.
– Нужно где-то спрятаться, – сказал Топтышка.
– Зайдём в какой-нибудь дом, – предложил Ивашка, – там переночуем и высохнем.
– Смотри, игрушки! – Топтышка показал на дверь одной из пристроек домов на правой стороне улице.
Над стеклянной дверью, в которой оставались лишь осколки стекла, возвышалась запылённая выцветшая вывеска «Магазин детских товаров „Игрушки“».
– Это магазин игрушек, – сказал Ивашка. – Что если там есть ещё живые игрушки, кроме нас? Пойдём проверим.
Друзья побрели к магазину игрушек. Открыв тяжёлую грязную пластиковую дверь, которая с трудом поддалась, они осторожно вошли внутрь. Света внутри не было, как и во всём городе. Освещение естественное, из разбитых окон. Всё в пыли. Многоэтажные прилавки пусты. Стойка с кассой тоже пустая. Были ли в кассе деньги, никого не волновало. Игрушки старались передвигаться тихо (боялись привлечь внимание крыс), но их сырые ножки шлёпали по пыльному полу, который давно не мыли, оставляя мокрые следы. А пыль, соответственно, липла к мокрым стопам.
Игрушки прошли почти весь торговый зал, никого не встретив. Решили зайти за высокую стойку с кассой. Обойдя стойку, они нашли дом. Настоящий двухэтажный домик. Белый с розовым оттенком, пластмассовый, с красной крышей и коричневой трубой. Друзья не поняли, что это кукольный домик, так как ни разу в жизни не видели такие домики. Этот кукольный домик был довольно крупный. Одна его дверка была ростом с Ивашку или Топтышку.
Кажется, домик был непустой. Из трубы шёл дым, в окнах горел свет, в доме кто-то ходил (чья-то тень двигалась в окошках) и чем-то шумел и постукивал.
– Кажется, здесь кто-то живёт, – сказал Топтышка.
И тут шум в домике резко прекратился. Всё внутри стихло. Кажется, жилец услышал голос Топтышки. И, скорее всего, испугался. Внезапно изнутри послышались быстрые шаги, вернее беготня, только тихая, словно ступало что-то мягкое. Ивашка и Топтышка увидели, как чьи-то ручки высунулись из окошка на первом этаже и закрыли красные ставенки. Затем стали быстро закрываться другие окошки. Жилец кукольного домика испугался незваных гостей.
– Кажется, он нас боится, – заметил Ивашка-Помогашка.
Тогда игрушки решили поговорить с ним и медленно потопали к домику. Ивашка подошёл к входной дверке и постучался.
– Откройте! – обратился Ивашка через дверку, – Мы игрушки! Мы вас не обидим!
Из-за двери ответил детский девичий голосок:
– Никого нет дома! Уходите!
– Но вы же дома! – сказал Топтышка, – Мы вас слышим!
– Мы не сделаем вам ничего плохого! – сказал Ивашка, – Мы промокли! Скоро темно! Нам нужно переночевать! Нам некуда идти! Впустите нас! Пожалуйста!
В ответ тишина.
– Нас не впустят? – спросил Топтышка.
И тут за дверь раздался звук отпирающегося засова. Красная дверка отперлась (возможно, сработало волшебное слово «пожалуйста»), на пороге стояла хозяйка домика. Девочка. Мягкая игрушка. Кукла с длинными тёмно-рыжими волосами и веснушкам на щёчках. Внешне похожая немного на Ивашку. Одного роста с ним. На ней было светло-голубое платьице в белый горошек до коленок с белым воротничком и коротенькими рукавами. Её ножки в белых носочках были обуты в голубые кожаные туфельки с ремешками на заклёпках. Две её плетёные косички с белыми бантиками лежали на её плечиках, а тёмно-рыжая вьющаяся чёлка закрывала её лобик. Кругленькие блестящие глазки с торчащими ресничками смотрели то на Ивашку, то на Топтышку.
Увидев гостей, игрушечная девочка заулыбалась, обнажив свои два белых передних зубика, и немножко засмущалась.
– Ой! Здрасьте! – приветствовала она ребят.
– Эм-м-м.. Привет! – ответил Ивашка-Помогашка, так же улыбаясь и так же немножко смущаясь.
– Привет! – ответил стоявший недалеко Топтышка, радостно помахав лапой.
– А я думала… Э-э-э… Тут такие места неприятные… – сказала девочка, запинаясь от смущения.
– Да, мы в этом убедились, – ответил Ивашка.
– Я Маруся. Я живу здесь.
– А я Ивашка-Помогашка. А это мой друг Топтышка.
– Как я рада встретить таких же игрушек, как я!
– И мы рады, – ответил Топтышка.
– Как-то вы странно выглядите, – заметила кукла.
– Мы промокли, – сказал Топтышка.
– Но на улице не было дождя, – удивилась девочка.
– Мы выбрались из-под земли, – сказал Ивашка.
– Из-под земли?
– Да, – ответил Ивашка. – Нас там чуть не смыло водой.
– Невероятно! Ну, ладно, заходите. У меня тут тепло и уютно. И вам обоим нужно вымыться.
Игрушки зашли в домик. Кукла закрыла дверку на засов…
Глава 7. Кукольный домик
Войдя в кукольный домик, Ивашка и Топтышка словно оказались в совсем другом мире. Точнее в третьем, после мира людей и того мира без людей. Неожиданно они почувствовали настоящий уют, тепло и безопасность. Впервые за всё время пребывания в этом странном мире они смогли по-настоящему полноценно расслабиться. Закрытые на засов окошки и дверка внушали надежду на то, что никакая опасность не сюда не придёт.
Перейдя порог домика, игрушки оказались в гостиной. Гостиная, она же прихожая, находилась на правой стороне первого этажа. На стенах не было обоев. Сплошной разноцветный пластик. Каждая комната в домике имела свой дизайн. Разве что потолки везде одинаково белые. На белых стенах гостиной были нарисованы крупные ромашки. Пластиковый пол имитировал кладку из деревянных дощечек. На полу расстелен вязаный зелёный коврик. У стены стоял жёлтый диванчик. Рядом стояло такое же жёлтое креслице. У торцевой стены находился камин, в нём горел огонёк. Удивительно, что от этого не плавился пластиковый домик.
На другой стороне этажа находилась кухонька. Стены в ней выкрашены вертикальными зелёными и голубыми полосками. Пол раскрашен тёмно-синими и светло-серыми квадратиками в шахматном стиле и имитировал керамическую плитку. Набор кухонной мебели типичный: тумбочки, навесные шкафчики, столик с четырьмя стульчиками, плитка с четырьмя горелками и духовкой, холодильник с двумя дверками с морозильником, мойка с краном. Кухонька соединялась с гостиной, образуя с ней общее помещение.
В центре этажа напротив входной дверки параллельно задней стене была лесенка, ведущая на второй этаж. Под лесенкой была ещё одна дверка, похожая на входную (в домике все дверки одинаковые). Это чулан. Там хранились все нужные вещи. На потолке висела люстра, освещавшая весь этаж.
Игрушки поднялись по лесенке и вышли в спаленку, которая занимала большую часть второго этажа. Здесь тоже имелось всё самое необходимое. В углу стояла кроватка. Рядом – тумбочка с настольной лампой и будильником. Напротив кровати – шкафчик, слева от шкафчика – комод, справа от шкафчика – длинное напольное зеркальце. Над лесенкой была ещё одна лесенка. Она вела на чердачок. Он, наверняка, использовался в качестве кладовой. Там могли храниться нужные (и ненужные) вещи.
За красной дверкой находилась ванная. Там пол и стены раскрашены с имитацией кафельной плитки. Из главных атрибутов ванной – ванночка с закрывающейся шторкой, унитазик, умывальничек со навесным шкафчиком и зеркальцем, а также тазики и принадлежности для стирки.
Маруся провела гостей в ванную и сказала им:
– Вот, мойтесь в ванне. А я принесу вам полотенца.
Затем она обратилась к Ивашке:
– А ты раздевайся. Твою одежду я постираю.
– Интересно, соль отстирывается? – спросил в ответ Ивашка, глядя на себя и вспоминая, что он промок в солёной воде.
– У меня всё всегда отстирывается, – ответила Маруся и пошла к комоду за запасными полотенцами.
Отвечая на вопрос «Откуда вода в игрушечном кране в пластиковом кукольном домике?», объяснение будет следующее. Мир людей живёт по законам физики. Здесь же эти законы иногда нарушаются. Уже сам факт оживления игрушек – тому доказательство. Есть ли в этом мире волшебство? Смотря в каком виде. Магия в привычном понимании здесь пока не встречалась. Но чудесами можно считать всё, что происходит в кукольном домике: вода, льющаяся из-под игрушечного крана и непонятно откуда берущаяся, так как в домике нет водоснабжения или резервуаров с запасами воды; люстры, работающие от электричества, которые, видимо, сами и генерируют из ниоткуда; камин, в котором горит огонь и не плавит домик из пластмассы, а в огонь не нужно подкидывать дров, ибо он горит бесконечно; холодильник, который всегда полон еды, сколько бы её ни ели; чулан, в котором хранятся все нужные вещи и никогда не заканчиваются, сколько бы их ни расходовали. Для человека такой дом – мечта. Это как кошелёк, в котором никогда не заканчиваются деньги. Но увы, так повезло только игрушкам. Однако компенсируется такое счастье тем, что находится оно в очень нехорошем, мрачном и опасном месте, где иногда водятся крысы и могут запросто разгрызть такой чудо-дом. Его, конечно, можно защитить, если есть силы и средства…
Прошло некоторое время. Топтышка мылся в ванночке, закрывшись шторкой, и изрекал свой новый стишок:
Моюсь, моюсь начисто,
Чтоб пахнуть хорошо!
Наконец-то, стал чист я
Всем телом и душой!
Ивашка-Помогашка уже помылся, весь закутанный в большом белом полотенце, словно в халате, сидел у горящего камина в гостиной и обсыхал. Маруся заботливо стирала одежду Ивашки в тазике мылом на стиральной доске и вешала сушиться на верёвку на чердачке. Вскоре она закончила стирку и спустилась в гостиную.
– И как же вы оказались под землёй? – спросила Маруся.
– Сам не могу понять, почему мы оказались именно там, – отвечал Ивашка. – Там было столько крыс. Мы еле ноги оттуда унесли.
– Ужас какой! – удивилась Маруся, – А я появилась здесь, в этом доме.
– Повезло тебе! – усмехнулся Ивашка.
– Я проснулась в постели. Меня разбудил будильник. Я встала с постели и увидела другую игрушку. Его звали Старичок-Бодрячок.
Тут Ивашка даже подскочил на ноги:
– Ты видела Старичка-Бодрячка?
– Как? И ты его видел?
– Он меня нашёл в крысиной норе и сказал, как выбраться оттуда.
– Да. А потом Ивашка нашёл меня, – добавил Топтышка, спустившись по лесенке весь влажный, чистый после душа. – А потом Старичок-Бодрячок нас спас от крыс и пришил мне лапу.
– А потом в подземелье начался потоп, и мы едва успели выбраться на поверхность, – подытожил Ивашка.
Марусю стало стало распирать от изумления от услышанного:
– Просто не верится! Сколько вы пережили! Какое счастье, что вы добрались сюда живые!
– Спасибо, что приютила нас, – сказал Топтышка.
– Да, мы очень благодарны тебе, Маруся, – сказал Ивашка. – Если тебе нужна помощь по дому – мы поможем.
– Да, – кивнул Топтышка.
– Вот что! Вы хотите есть? Я приготовлю вам ужин, – предложила Маруся.
Тут Ивашка смутился.
– А разве игрушки могут проголодаться? – спросил он, – Сколько времени прошло – а я до сих пор не голодный.
– Я тоже не голоден, – сказал Топтышка. – Но я очень люблю мёд. И не отказался бы его поесть.
– Мёд у меня тоже есть, – ответила Маруся. – У меня полно еды. Я тоже не могу понять, почему я не чувствую голод. Но я ем, потому что еда вкусная. Подождите, пока я приготовлю.
Маруся пошла на кухоньку и стала готовить ужин. Топтышка и Ивашка сели на диванчик.
– Здесь тепло и уютно, – заметил Топтышка. – Как у Максимки дома.
– Здесь всё сделано для таких, как мы, – сказал Ивашка.
– Теперь мы можем отдохнуть.
– Даже уходить отсюда уже не хочется…
Наступил вечер. Через закрытые окошки ничего не было видно, но маленькая пластиковая кукушка в настенных часиках прокуковала 8 часов вечера. Ужин готов. Игрушки сидели за столиком, ели пирог с вареньем и запивали чаем. Топтышка наслаждался мёдом. Маруся дала ему ложечку, чтобы он не засовывал в горшочек с мёдом шерстяную лапу. Ивашка уже достаточно подсох, сидя в тепле, но влага в его вате ещё оставалась. Он сидел за столиком закутанный в полотенце, его одёжка ещё сохла на чердачке.
– Я впервые в жизни что-то кушаю, – сказал Ивашка-Помогашка, поедая свой кусочек пирога. – Пирог вкусный у тебя. Где ты научилась готовить?
– Спасибо! – Маруся расплылась в улыбке, – Меня научила готовить мама.
– У тебя есть мама?
– Да. Она заботилась обо мне, катала меня на коляске, шила мне платья, плела мне косички. Она показала, как готовить еду на игрушечной кухне.
– А разве у игрушек бывают мамы? – спросил недоумевая Топтышка, оторвавшись от мёда.
– А как её зовут? – спросил Ивашка Марусю, видимо, поняв, в чём всё дело.
– Наташа, – отвечала Маруся.
– А как она выглядит?
– Она такая большая, красивая и умная.
– Как Максимка? – спросил Топтышка.
– Какая ещё Максимка? – спросила в ответ Маруся.
– Это наш друг, – отвечал Топтышка. – Он такой же большой.
И тут в мыслях у Ивашки всё встало на свои места. Он, конечно, побоялся, что правда, которую он захотел сказать Марусе, расстроит её. Но врать в лицо этой милой игрушечной девочке он тоже не хотел. И вот он решился.
– Маруся, – начал мальчик, – у нас с Топтышкой был друг. Он такой же большой, как твоя Наташа. Его звали Максимка. Он играл с нами. Он придумывал нам приключения. Он катал нас на машинке. Максимка был ребёнком, маленьким человеком. А мы лишь игрушки. Ты тоже игрушка. Наташа тоже играла с тобой. Она придумал такую игру, в которой она твоя мама, а ты её дочка. Она играла с тобой. Как Максимка играл с нами.
У Маруси улыбка моментально исчезла от услышанного. Она сидела, упустив голову.
– Она не моя мама? – промолвила она.
– Но она тебя очень любила, – продолжал Ивашка. – Как свою дочку. Она даже дала тебе часть своей души.
– Да, и эта часть стала моей душой. Это Старичок-Бодрячок сказал. А ещё он сказал, что Наташа меня выбросила, и меня сожгли, и я попала сюда.
– Потому что она стала подростком. Она поймёт, что поступила неправильно. Прости её.
Тут по щечкам Маруси потекли слёзы из глазок (что не свойственно игрушкам). Затем, она заплакала. Вернее зарыдала. Ивашка понял, что поступил неправильно, даже жестоко, что наговорил лишнего, что стоило промолчать. Он встал из-за столика, подошёл к девочке и прижал её к себе. Топтышка тоже обнял её с другой стороны, позабыв про свой мёд.
– Старичок не сказал, что она не моя мама! – молвила кукла сквозь слёзы.
Так вот в чём дело! Возможно, этот старичок сказал Марусе не всю правду. Наверняка, понимал, что тот факт, что Наташа не её мама, просто добил бы ранимую девочку, которую он и так с трудом успокаивал, когда та рыдала, услышав часть правды.
– Мамы никогда не выбрасывают своих детей, – сказал Ивашка, глядя Марусе в глаза. – Но для Наташи ты была лишь игрушкой. Ты не должна обижаться на неё. Она играла с тобой. Это была игра. А ты решила, что это взаправду. Ты слишком доверчивая. Просто не обижайся. Не плачь. Пожалуйста. Мы уже не в мире людей. Здесь теперь у тебя есть я и Топтышка. А у нас есть ты. Мы с Топтышкой будем заботиться о тебе.
– Да, мы будем заботиться о тебе, – сказал Топтышка.
Маруся перестала плакать. Она почувствовала некую теплоту от осознания того, что у неё появились друзья, которые никогда её не бросят, с которыми она не пропадёт…