О, Русь! Какому ты подвластна Богу?! Чьи слёзы стынут в маковках церквей? Изъезжена, исхожена в дорогу, И плач в колоколах я слышу чей? О, Родина моя, тобою вскормлен, Как часто я искал свою звезду?! Я был среди твоих острогов болен, Просил ли у тебя за это мзду?! Горит душа на пламени свечи За то, что утопала в праздной лени, И песней, Русь, меня ты излечи, Я стал перед тобою на колени. Молю я за тебя, твой лик храня, Пусти Христа, не будь ты недотрогой, И тройкой резвой повезут меня К погосту вечному, судя не строго.
Иринушка
Иринушка-картинушка, Пишу сей стих любя. Вот не был бы старинушкой, Я обнял бы тебя. Любил бы необъятно я, Во всём благоволил, Такая ты приятная, Как боженька слепил!!!
Нимфа
Все мысли крутятся вокруг Короткого свидания, И замирает сердце вдруг, Ну что за любвемания. И, друг мой, это неспроста Душа оделась в рифмы, Троллейбус за верстой верста, Я еду рядом с нимфой. Дождя нависла пелена, Турист сказал бы, к счастью, Вот так бывает, старина, Вдруг загоришься страстью. Мой платонизм, увы и ах, Всё чаще расцветает, Всё чаще я люблю в стихах, В троллейбусе, в трамвае.
С ума свела
Что временные мне отрезки? Сей миг так хочется прожить Без всякой временной нарезки И лишь одну всю жизнь любить. Наружу лезет так, похабье, Но так легко его отмыть, Люблю в тебе я что-то бабье, А ты мою мужскую прыть. Устала, шепчешь ты, устала, А я хочу, хочу, хочу, Любви твоей мне мало, мало — В ответ тебе шепчу, шепчу. Нет ни вчера, ни завтра в жизни, Сейчас душа моя поёт, Запретный плод – Любовь назвали, Так это те, кто не любил, Почаще б все Любовь срывали. С тобой, Любовь, я всё открыл. С ума свела! С ума свела!
Имидж
Сменить свой имидж до «доски», Родиться заново, пожалуй, Не умирать от злой тоски, Ведь я ещё совсем не старый. Однако, что греха таить, Я знаю всё и всё я видел, Пора, быть может, уходить, Зачем Он вдруг меня обидел. Старался с ним как мог дружить, И не убил, и не ограбил. На белом свете просто жить, Но где-то струнку я ослабил, Ведь в тяг нельзя, должна звенеть Своей особенною нотой: Где полениться, где вспотеть, А где забыться даже рвотой. Сменить свой имидж до «доски» — Ну, это вряд ли кто и сможет, Нет, не умру от злой тоски, В любви я буду просто строже.
Нинульке
Хотеть и зреть, И обнимать, и всё успеть. И подарить, Любить тебя, тебя любить, Нести тебя, Шептать тебе, что я люблю. О Господи! Тебя боготворю, Мне б прикоснуться Чуть, И чуть прозреть, и окунуться. Стихи писать, Лелеять рифмы, Всю тебя вобрать, Тебя лишь знать, тебя лишь знать.
Глаза устали…
Глаза устали, не могу. Печаль в ногах от ночи белой. Тебя, мой Питер, берегу В своей душе окостенелой. Ты гениален, ну а я? Волна гранит лизнула нежно И чуть обрызгала меня: Макнул перо в Неву небрежно, А взглядом всё не охватить, Моим пером, ты так объёмен — Не скрыть восторг, и ночь не скрыть, В своих ты тайнах неуёмен. Вот здесь Раскольников ходил, Фонтанка вот, здесь Пушкин жил, А там игла Адмиралтейства, Вот БДТ, там лицедейство. Сфинксы, львы и Клодта кони, Цари, шуты и Мариинка, Путин, Пётр, "воры в законе", Шемякин, виселицы, Глинка… Ещё есть я, мальчишка с Охты.
Майский жук
Ударился о вас, как майский жук, Меня в ладошки вы поймали, Но не смогли услышать сердца стук, Не знали вы меня, не знали. Я лапками своими домогался И я во что-то верил, верил, Я с вами баловался, баловался, Искал я в вашу душу двери. Я вас любил и не достиг, не смог, Для вас теперь я не опасен. Не дай мне бог, чтоб я подвёл итог, С судьбой такой я не согласен. За часом час, за годом год идут, Смотри, я крылышки расправил, Твои ладошки больше мне не жмут. Июль! В июле всё без правил.
Украл я…
Украл я акварель с осенних листьев, И зайчик солнечный забрался в мой карман, Такое затворилось захлобыстье, Как жухлый лист, вдруг для меня ваш стал обман. Убит я ваших глаз хамелеонством И живостью ума растерзан до конца, И чёрное встречаю я не просто, И белое, когда вы шли из-под венца. Осенней паутиной я умоюсь, Последний прелый лист вдавлю я в землю, знать, Забуду вас, кому-нибудь откроюсь И проституткою нырну в тепло, в кровать.
Короткий день
День короткий, самый-самый, Снег кружится за окном, Жду письма иль телеграммы… Бабку-ёжку с помелом, Если вдруг не будет сказки, Ступа здесь не пролетит, Не мелькнут родные глазки, С одиночеством один Наворочаю фантазий, Чёрт потом не разберёт. Закажу я сто оказий И отправлю их в полёт, Каждой я придам умело По росточечку любви, Чтоб вокруг всё закипело, Пело: "Боже, сохрани". День короткий, самый-самый, Снег нагнал тоску ко мне, Но сейчас не до отравы, Мысли в дрёме, мысли где…
Полна луна
Полна луна, и в звёздах небосвод. Я лунный человек, и мир иной Во мне всегда, всегда со мной, Затерян я, потерян среди звёзд, Среди своих потусторонних грёз. Нет ничего в мечтаниях моих, Что не похоже было бы на стих, Который льётся, льётся из души, Лишь оттого, что вы так хороши. Как передать немыслимый восторг, О, дай мне Бог, чтоб от любви я смог, Достигнув высоты в полёте этом, Вас озарить своим любовным светом И подарить, оставить навсегда В эфире звёздном… Впрочем, ерунда… Я весь земной, любовью жив земною, Лишь оттого, что рядом вы со мною. Украсить вас признанием хочу, Люблю я вас, воистину люблю. И наяву на грешнице Земле Богиней в дверь войдёте вы ко мне.
Д. Мечику
Нет, не хочу я быть богат, В Париж, в Саратов не хочу, Хочу туда, где жил Донат — В Харбин я лучше заскочу. Китаец, сморщенный в кулёк, Покажет город за юань, Ему, китайцу, невдомёк, Что не нужна мне эта дрянь — Я просто воздухом дышу: Прими, Донат, вот мой венок, Ты добрым был, хоть ты был строг, И вечной памяти твоей, Ты будешь жить в душе моей. Во мне еврейское твоё, Я всё обрезал бы своё, Чтоб эпитафией моей Была бы надпись — Здесь еврей.
АПЛ «Курск»
Судьба моя теперь на дне морском, И Северного флота наш Главком Венок спустил в волну морскую, Слезой солёной море атакуя…
* * *
Мне что с того, что я на дне, мне что с того, что долг я отдал, Цветы в холодном буруне, Ты прослезишься, будешь строгой. Забудь, забрось, замай мечты И не склоняй мне душу долго, Я с этой донной высоты Увидел всё, как было горкло: И расставанье, и успех, И то, что в лодку заколочен, Но я моряк на чей-то грех, Подводник я в тот трепет ночи. Прости за душу и волну, Морской закон другим не будет. Я защищал свою страну, Прости меня за те все будни, Пусть сладко стелется волна, Теперь она меня ласкает И думку думает она.
Вино
Скажи, мой друг, моё вино, Тебе со мною хорошо? Так не показывай мне дно, Дурное всё уже прошло. Я не до дна, я поиграть, Умом раскинуть и душой: Мне говорила моя мать, Отец любил играть со мной. Когда в утробе я дышал, Он бил её в её живот, Ещё тогда я замирал, Что жизнь закончится вот-вот. Но вырос я и пью вино, Уверен я, что мне уже И там дано, и здесь дано. Уйду же я на вираже.
2000 (басня)
Как много лет, из года в год Он воровать учился – крот, Лишь что-то плохо положили, Друзья поэтому тужили. Пришёл тут к власти обормот, Расцвёл наш крот, шикарный крот. Но шубку больше не сошьёшь, Ну, если киллера наймёшь. Немного лет – он олигарх, И как-то странно он запах, Нет, не гвоздика, не «Тройной», Он стал, смотрите, озорной, Уже в политику полез, Слепой, а смотрится как бес. И рожки есть, и хвостик вырос — Какой он крот, скажи на милость. И свой забыл он огород, Он всех обул и в глаз, и в рот. За круглый стол он с президентом Забрался как-то, был разодетым, А тот ему ну всё простил, Что воровал, и то забыл. Сейчас мораль мою увидишь, Вот: Как глубоко зарылся крот, Уж коль прошёл он центр земли И сжечь его там не смогли Ни плазма с магмой, даже чёрт, Поверьте мне, он проживёт. А нам уж, как-нибудь пыхтя, Друг друга слать на ты, на я. Ведь даже юный президент Глаза прикрыл, вот вам ответ.
8 Марта
Все мужики без вас ничто, Ничто семья, очаг и дети, С работы кто пришёл в "пальто"? Вы нам, пожалуйста, ответьте. Как объяснить страданий груз, Что придавил нас на диване, Что от любви мы крутим ус И смысл находим мы в стакане. Вот почему, подняв бокал, Мы за здоровье ваше выпьем, Мужик, поверьте, он пахал. Сегодня сделает всё с прытью. Поёт душа, накрыв на стол, Стоят шампанское и свечи, Сегодня каждый балабол Целует вас и ваши плечи!
Давно ли…
Давно ли вы забросили букварь, И белой ночью пели дружно, А я вот, старый и ненужный Хочу, чтоб вам меня бы было жаль. И душу я тихонечко журю За то, что прыгнула козлёнком, За то, что стал я вдруг ребёнком. О, Господи, да что ж я говорю. Вы, Фея в мире царственных цветов, В росинке блик от ясной зорьки, Вы василёк немного горький, Вы зайчик солнечный среди листов, Вы нежное создание Творца, Он до сих пор, наверно, в шоке: Так ваши чистые истоки Небесного сразили стервеца.
Утренняя тайна
Вы утренняя тайна для меня И счастья неземного миг, Ваш милый образ в пелене дождя Не до конца ещё постиг. Я не шепчу признания в любви, Из века в век – одна цена: У Бога просят все – благослови, И хлеба чтоб, и чтоб вина. Душе моей не надобно молить, На сердце у меня покой, Не каждому Бог может подарить Ту незнакомку, что порой Прекрасной феей в утренней заре Проходит мимо не спеша, И я мечтаю жить вон в том дворе. О, ангел мой, вы хороша! И бес в ребро, седая борода… И вновь так хочется любить.
Мне б
Мне б прикоснуться, дрожь унять И тронуть струны твои нежно, Чтоб не смогла ты попенять, Что я с тобой так был небрежен. Мне б всё сказать, забросить сеть, Чтоб, трепеща, ты пожелала Со мной забраться в круговерть Чуть первобытного начала.
Я женщин…
Я женщин от счастья кутал в цветы, От горя верёвку искал бестолково, И в жизни прекрасной, в чём-то суровой, Всегда называл себя где-то на «ты»… Слов мне не нужно, глазами скажу, И ночью сегодняшней мне осторожно Ответишь, быть может, быть может, возможно, И в сказочный рай я тебя провожу. Каждым касанием, вздохом любимым Буду сегодня неповторимым И растворюсь я, погибну, умру, Тебя чтобы знать, тебя лишь одну.
Бередят…
Бередят душу наши встречи, И сердце рвётся всё быстрей. Тобою, жаль, я не замечен Среди бесчисленных друзей. Твоей руки мне так хотелось Тепло почувствовать в своей. Куда же пряталась вдруг смелость? И был немого я немей. И мне не спится белой ночью. Так часто грезится бульвар, Где я встречал тебя воочию. Твой образ в душу мне запал.
Вот и всё…
Ну вот и всё, почти уж виден край, Ну поиграй со мною, поиграй, Скажи, что любишь, что ещё творишь, Скажи о том, что ты боготворишь. Ну вот и всё, прости меня, прости, Меня так должно было занести Туда, в тот край, где не достать меня, Любя, быть может, может, не любя. Но вечный зов в моей душе иссяк, Я так любил, а умер как босяк, И строчка эта – эпитафия моя: О, как я счастлив! Я любил тебя!
Ах, качели!
Ах, качели вы качели! Вы летите в небеса. Вижу дальние я земли, Вижу ваши я глаза, Вижу – марево струится, Ваш я вижу гибкий стан. Это надо же влюбиться, Я мальчишка-хулиган. За косу я вас не дёрну, Вы на том краю земли, Но я встречу вас под клёном И умру я от любви. Вы в тоске у изголовья — Лоб холодный и рука, Истекла душа уж кровью, Сердце – драны берега. Ах, качели вы качели! Виден край чужой земли, О любви так много пели, Ну и я пою, прости. Что-то как-то так томится, Где найти мне тот исток, Из которого сочится Стих, похожий на цветок. И дарю я вам на память Песню нежную свою, В вашем сердце пусть не тает Льдинка старая. Люблю!
