Михаил Монастырский
Кто кого переживёт?
Попытки бунтов и демонстраций пресечены беспощадно так, что не осталось ни одного человека, даже помышляющего об этом. Законом прописано, что участник любых массовых мероприятий, а также все члены его семьи и родственники будут привлечены к смертной казни.
Нет телевидения, нет радио, кинотеатров, нет никакой информации о том, что происходит. Информационный вакуум – жесточайшее средство для травли людей. Церкви стоят без крестов, люди живут без веры. Мы загнаны в ловушку, мы лишены всего из чего состояла наша жизнь. Для нас нет ничего – нет дома, нет работы, нет денег, нет еды, нет сил, нет надежды и нет здоровья.
Население разделилось на две части: одни умирают от голода, истощения и болезней или доходят до самоубийства, а другие едят их трупы. Это невероятно, но людям нечего есть. Вокруг обглоданы все кустарники и деревья. Я не помню, когда видел на улицах собак или кошек. Каково же было удивление "любимых питомцев", когда их душили ранее добрые и нежные человеческие руки. Единственное спасение – это река, которая веками течёт через наш город. В ней не осталось никакой живности, но мы выживаем только благодаря ей. Думаю, скоро они её отравят, чтобы полностью лишить нас воды.
Блокада – изоляция города с целью прекращения его связей с внешним миром. Только врагами является его собственное население. Это абсурд. Всё перевернулось верх дном. Все дороги в города перекрыты. Покидать их запрещено законом, специально заранее изданным, якобы из-за введённого карантина на территориях вокруг городов. А с остатками человечества, проживающего в сельской местности, по слухам, поступили проще – населённые пункты сожжены, как источник инфекции. Тяжело себе это представить, но так говорят. Что стало с их жителями никому не известно.
В городе, кроме обречённых граждан, можно встретить только роботов-полицейских, постоянно прочёсывающих улицы городов и, бригады «чистильщиков», собирающих объедки, разлагающихся трупов. Крематорий не закрывается на выходной, крематорий работает ежедневно и круглосуточно.
Мои мысли прервал знакомый звук, приближающихся тяжёлых металлических шагов. Со спины подошли два полицейских и остановились рядом со мной.
– Помочь? – кто-то из них спросил, пнув меня ногой в поясницу.
– Помоги себе сам, – не оборачиваясь, ответил я.
– Мразь! – ответил блюститель порядка.
– Я сижу тут один и никого не трогаю. По закону ты должен пройти мимо меня.
