Михаил Михеев
Имперский корсар
Сзади раздались громкие рыдания. Человек в маске повернулся, увидел, пожалуй, самое слабое звено в их группе – мальчишку лет шести, упавшего, разбившего колено и теперь, вместо того чтобы встать и бежать, обильно размазывающий по лицу крупные, словно виноградины, слезы. Около него уже клушами суетились две женщины. Мужчина скривился, это было видно даже через маску:
– Тащите в общем темпе или бросьте его на хрен. Времени нет.
– Как вы можете…
– Можете оставаться с ним. – Времени для полемики не было, но тот факт, что остальные, включая мужчин, никак не пытались помочь упавшему, он отметил. Штурмана буквально несли на руках – он, как оказалось, серьезно пострадал во время схватки, когда орлы Большого Али ворвались на корабль. Но то, что его волокли, неудивительно – без штурмана кораблю не уйти из системы. На ребенка же всем было плевать. Ну, почти всем. Женщины булькнули возмущенно, подхватили мальчишку под руки. – И рот ему заткните, не хватало еще, чтобы нас услышали…
То ли ребенок успокоился, то ли они выполнили его приказ, но рев как-то разом прекратился. А еще метров через триста они уперлись в узкий, как прямая кишка, коридор, у входа в который стоял человек.
Он был велик ростом, широк в плечах и, казалось, в одиночку загораживал все пространство. И на лице его тоже была надета маска – копия той, что носил предводитель беглецов. Толпа разом затормозила, и лишь человек, возглавлявший ее, шагнул вперед:
– Ты все сделал?
– Да. Люки разблокированы, охраны нет.
– Спасибо. Я твой должник.
– Не переживай, космос мал, и увидимся, и сочтемся. Может, останешься?
– Не думаю, что это хорошая мысль. Слишком большая вероятность, что раскопают концы.
– Смотри сам. Удачи.
Они обнялись, и предводитель махнул рукой – вперед, мол. Пленные гуськом, пригибаясь, так как потолок коридора был слишком низким, шустро побежали к кораблю. Здоровяк шагнул в сторону, уже почти скрылся в боковом коридоре – и именно в этот момент раздался отчаянный крик.
Им было бы плевать на крики – в конце концов, сейчас на станции творился жуткий бардак. В такой ситуации ожидать можно все, что угодно, и поножовщина в такой ситуации сущая мелочь. Но, во-первых, в крик вплетались азартные вопли на русском, а во-вторых, тот, кто привел сюда беглецов, уже сообразил – пацан, разбивший колено, и две не захотевшие бросить его тетки, отстали. А главное, крики доносились как раз оттуда, где они сейчас должны были находиться. И человек, выводивший пленных, не раздумывая бросился туда.
Картина, представшая перед ним за первым же поворотом, выглядела достаточно сюрреалистично. Точнее, часть ее была вполне логичной – сидит женщина, прижимая к себе пацана, и зажимает рукой лицо. Даже в неярком свете аварийных ламп заметно, что оно уже наливается нездоровой синевой, как это и положено после хорошего, смачного удара. Ну и четверо пиратов… А вот дальше – сплошной сюрреализм, поскольку из этой четверки двое небоеспособны. Один лежит, скрючившись и вцепившись в собственные гениталии, а второй сидит рядышком и баюкает сломанную руку. А перед оставшимися на ногах стоит вторая женщина в стойке, весьма напоминающей разъяренную кошку.
Только вот шансов у нее не было. Женщина, что физически, что в рукопашной, слабее мужчины, если тот, конечно, не полный неумеха. Сейчас противников было двое, и драться они умели – других на Базе и не встречалось. Их получилось застать врасплох, когда вместо не способной оказать сопротивление жертвы перед ними оказался подготовленный боец, но сейчас…
Похоже, расклады понимали все трое. Пираты (а это были именно пираты, абордажники с «Геркулеса») неспешно двигались вперед, уже обмениваясь шуточками по поводу того, что сделают после драки, женщина отслеживала их движения… А потом в схватку вмешалось новое действующее лицо, и все завертелось не по сценарию.
Бегущий не скрывался, просто двигался очень быстро, и женщина успела лишь отпрыгнуть в сторону. Впрочем, человека в маске она сейчас интересовала в последнюю очередь. Бросок! Его противники начинают движение, но – медленно. Слишком медленно – тут и неожиданность в смене ситуации, и просто совсем иной уровень подготовки…
Со стороны это выглядело очень эффектно. Кажущаяся размазанной из-за скорости фигура буквально проскочила мимо ближайшего пирата, словно бы мимоходом слегка задев его левой рукой. Этого «слегка» как раз хватило, чтобы отшвырнуть абордажника в сторону, обеспечив соприкосновение головы со стенкой коридора. Характерный звук удара пустого о твердое – и пират оседает, а его товарищ к тому времени уже переворачивается в воздухе, да так, что ноги его чиркают по потолку.
И с мокрым шлепком падает на пол. Все это действо занимает едва пару секунд.
– Я же сказал – бросьте его к черту! Идиотки! – после чего одним движением, словно котенка, подхватил мальчишку за шиворот, второй рукой точно так же зацепил женщину с фингалом и без видимых усилий потащил их по коридору. – Бегом!
Они пробежали едва половину расстояния, как раздался характерный лязг и, почти одновременно, шелест закрываемых перегородок. И это было просто замечательно, потому что сразу вслед за лязгом станция вздрогнула, как это всегда и бывает при «холодном» старте. Если, разумеется, кто-то решил не отстыковывать корабль – при аварийном старте бывает…
– Проклятие! – мужчина остановился так резко, словно налетел лбом на бетонную плиту. Разжал руки, от чего и пацан, и женщина, практически с одинаковыми звуками плюхнулись на пол, и ударил кулаком о стену. – Уроды!
– А я тебе говорил, – из темноты навстречу ему выдвинулась массивная фигура. – Не доверяй людям. Ты им помог – они тебя бросили.
– Ты еще со своими нравоучениями…
– Не переживай. Дядюшка Джон об этом подумал и о тебе, дятле, позаботился. За мной!
Вновь короткий бег по коридорам – и вот он, финал.
– Такой тебе подойдет?
– Чей он?
– Хромого. Его и ободрать не жалко.
– А команда?
– Один здесь, другой внутри дрыхнет. Остальные вечером пили. Теперь в гостевом комплексе спят. Я позаботился, до утра их пушкой не разбудишь. Бегом давай!
Центральный причал не пользовался у ретроградов-космонавтов популярностью. В свое время здесь загружали на корабли руду, и причал строили с размахом. В результате получилась выемка пяти метров высотой и в сотню длиной. Оставить столь внушительное пространство без внимания было просто невозможно. Маркони просто не мог оставить такое богатство пропадать – но, с другой стороны, и устраивать там жилые, бытовые либо складские помещения не получалось. Фонило там. Не то чтобы сильно, два-три часа, даже сутки человеку проблем не доставят, однако за неделю-другую (а товары могли лежать и дольше) полученная доза радиации могла выйти уже значительной. Именно поэтому сооружение начали использовать по назначению. Вот только дизайн Маркони решил не менять – и, как оказалось, просчитался.
Теоретически оптический бронепластик мало уступает по характеристикам стали. Практически же напоминающая мыльный пузырь невесомая пленка (ну и пускай там стенки в полметра толщиной) доверия привыкшим к кондовой броне звездолетов космонавтам не внушала. И даже тот факт, что на нее в любой момент можно опустить титановые пластины, дела не менял. Не нравилось людям ощущение единения с космосом, хоть тресни. Нет, туристам бы понравилось… наверное, но суровые, не склонные к романтике профессионалы воротили носы. У них профессиональный сдвиг и психологическая несовместимость. Именно поэтому к центральному причалу корабли швартовались редко и по необходимости, сиречь отсутствию более престижных, пускай даже неудобных мест. Но, конечно, хоть снаружи, хоть изнутри смотрелось здорово!
Сейчас у причала располагался один-единственный корабль. Хороший корабль, даже, можно сказать, красивый. Впрочем, боевые корабли вообще красивы. Но построенные в Империи практически всегда отличались от большинства своих собратьев редким сочетанием утилитарности и изящества дизайна. Неудивительно, что этот корвет типа «Волхов» на фоне сборной солянки, присосавшейся к причалам Базы, выглядел словно породистый кот среди помойных собратьев.
И, будучи сейчас перед глазами во всей красе, невольно завораживал.
Впрочем, корабль был стар. Не внешне, а морально и физически. В Империи такие корветы сняли с вооружения лет двадцать назад. Откуда Хромой, беспредельщик и наглец, его раздобыл, он, естественно, не распространялся. И потому, что был личностью скрытной, и просто не успел – всего несколько часов как пригнал новую игрушку. Хотя и так ясно – или где-то наткнулся на плохо охраняемый отстойник, в котором расположились законсервированные на черный день ветераны, или, как вариант, добыл у кого-то, кому Империя распродавала устаревшую технику. Учитывая, что желающих хватало, выбор вариантов более чем приличный.
Тем не менее для пиратства возможностей корвета хватало даже с избытком. И Хромой, разумеется, мог быть доволен своим приобретением. Зато многие другие (а недоброжелателей у ухитряющегося поссориться с любым собеседником через пять минут разговора пиратского капитана хватало) смотрели на его новый корабль с неодобрением. И потому, во избежание эксцессов, у шлюза караулил один из людей Хромого. Судя по недовольной роже, ему не слишком-то было по душе это занятие, тем более во время аварийной ситуации, однако же он мужественно стоял, не делая попытки оставить свой пост. В команде Хромого желающих связываться с капитаном найти не удалось бы при всем желании. Дураков нет.
Часовой бдел, но, увы, размеры причала и освещение сыграли с ним злую шутку. Слишком много оставалось плохо освещенных мест, по которым грамотный человек способен подойти бесшумно. Не прошло и двух минут, как позади него выросла темная фигура. Миг – и пират осел.
– Живой? – остальные участники их забега оказались рядом через какую-то секунду.
– Да живой, живой. Только мне и надо, что его убивать, – оглушивший часового нагнулся над замком. Обычно корабли не охранялись, но и попасть в них так запросто вряд ли получилось бы. Проход в шлюз блокируется, не имея карты доступа вскрыть его не так просто. Однако сейчас уже само наличие часового оказалось слабым местом – у него-то карта была. Короткое движение – и люк с шипением отошел в сторону, пропуская диверсанта.
– Питер, это ты? – тяжелые шаги не смог заглушить даже мягкий пластик палубы.
– Я, я…
– Что у тебя с го…
– С голосом у меня все в порядке, – после этих слов на причал было выпихнуто еще одно бесчувственное тело. – Все на борт. Джон, спасибо тебе. Может, ты с нами?
– Да кому я там нужен? – развел руками здоровяк.
И в этот момент вспыхнул свет.
Просто удивительно, с какой скоростью огромное помещение может заполниться народом. Точнее, не так уж много народа здесь оказалось, но двигались ворвавшиеся на причал предельно шустро, грамотно рассредоточиваясь. Абордажные группы Хромого и Большого Али, капитанов, обычно не слишком ладивших, на сей раз действовали в трогательном единении. Опытные, хваткие головорезы, не раз и не два бравшие приступом корабли и космические станции, высаживавшиеся на планетах, громя многократно превосходящие их численностью гарнизоны… Впрочем, и противники были им под стать.
Не сговариваясь, мужчины синхронно ушли, один вправо, другой влево от шлюза. Как ни странно, это давало им немалое преимущество – атакующие не могли применять энергетическое оружие. Пластиковое окно, при всей своей толщине и прочности, для ударов энергетического оружия уязвимо, а значит, стрелять по цели из лучеметов смертельно опасно для всех. Промахнешься, дырку сделаешь – и все. Отнюдь не факт, что система аварийной герметизации сможет ее перекрыть. Вот и пришлось абордажникам отказаться от лучеметов. Сейчас им более всего подошли бы станнеры, но вот их-то никто с собой прихватить не догадался. В результате пираты вынуждены были пустить в ход надежное, но маломощное пулевое оружие, тогда как их противники такими самоограничениями, равно как и излишним человеколюбием, не страдали. Это раньше они старались не убивать – и, в принципе обходились пока без трупов, но сейчас разговор шел о собственной шкуре. И залп их оказался сокрушительным.
Лучемет – оружие, при снайперской стрельбе немногим опаснее классических систем, но крайне эффективное для стрельбы по площадям. И, в отличие от пуль, бронежилеты против высокотемпературной плазмы защита никудышная. Атакующие моментально ощутили это на собственной шкуре, когда потоки энергии буквально просеки прорубили в их рядах. И тем, кто умер сразу, еще повезло. Стены, казалось, вздрогнули, когда не успевшая рассеяться энергия погасилась камнем, и расплавленная порода стекла на пол…
Кого-то более слабого в поджилках это остановило бы – но не пиратов. Они видели и не такое, а жизнь привыкли не слишком ценить, ни свою, ни тем более вражескую. Вынужденную нехватку огневой мощи они тут же компенсировали плотностью залпа, и один из защитников корвета осел на пол. Вот только дело свое он уже сделал – за те несколько секунд, что атакующие потратили на него, женщины, волоча за собой испуганно верещавшего мальчишку, успели спрятаться на корабле, под защиту брони. А затем свет выключился снова.
Уцелевший обороняющийся среагировал моментально, выдав плотную струю плазмы из лучемета. Попал, не попал – не суть важно. Главное, что те пираты, у кого автоматически включились тепловизоры, моментально ослепли от вспышки. Кто-кто, а уж он-то знал, что бойцы абордажных групп что у Хромого, что у Большого Али пользуются в основном доступными, а значит, сравнительно дешевыми моделями. Обратная сторона дешевизны – отсутствие некоторых важных функций вроде блокировок таких вот вспышек. Так что по глазам наверняка резануло качественно. Да и те, кто шел без электронных костылей, тоже оказались не в лучшей ситуации – после яркого света зрению надо время для адаптации. Немного. Однако полученную фору требовалось использовать.
Бросок к товарищу. Живой, нет – пока неважно, выяснять нет времени. Рывок! Ух, да что ж ты такой тяжелый уродился-то… Зараза! Выживешь – на диету сядешь… Тут же стало вроде бы чуть полегче – и быстрый, тихий шепот:
– Кабели перебиты. Две минуты есть.
Выяснять, кто это нет времени, сзади вновь гремят выстрелы, частые и неприцельные. Пули рикошетируют от прозрачных стен по непредсказуемым траекториям, одна бьет в плечо. Ощущения – словно конь лягнул, но бронежилет, хороший десантный, еще со службы, выдерживает. Однако же так сдуру и попасть могут. Сзади пискляво ойкают, и он не глядя перехватывает кого-то удивительно легкого и мелкокостного. И так, волоча за собой два тела, вваливается на корвет.
Тяжелая броневая плита шлюза закрывается за спиной. Узкий коридор, в котором одна из женщин пытается успокоить мальчишку. Идиотка! Второй, той, что пыталась остановить (и, кстати, остановила) пиратов в коридоре нет – он, причем изначально, в том не сомневался. Разжать руки, обернуться, удивленно приподнять брови… Времени нет! Короткое:
– В диагност их, живо! И пристегнитесь!
И бегом по коридору. Хорошо еще, на корветах они достаточно короткие. Не дредноут, чай…
Рубка корабля была такой же, как и в стародавние времена. Никаких изменений. Впрочем, кто ж их будет производить, а главное, зачем? Все и так продумано до мелочей. Мерцали огни на архаичного дизайна пульте, выдавали информацию экраны… Так с ходу и не разберешь, какую – на таких кораблях он не бывал давненько. Однако главное понятно с порога – энергосистема активирована, корабль под контролем. Женщина сидела в пилотском кресле, и руки ее метались над пультом вспугнутыми бабочками. С такой скоростью может работать лишь человек, не просто летавший на таком вот корабле, но и делавший это много раз и сравнительно недавно. Моторика еще не ушла.
Движения плавные и вроде бы неторопливые, однако столь точно выверенные, что темп получается куда выше, чем у неподготовленного человека. Сесть в кресло штурмана. Пристегнуться, иначе при резком маневре вполне можно улететь пустой головой аккурат в ближайшую переборку. Проверить работу пульта. Активировать главный оружейный комплекс – он, вообще-то, обычно находится под контролем пилота, но той сейчас не до стрельбы. Бросить взгляд на место пилота и мысленно выругаться:
– Ты что делаешь?
– Стартую…
– Ты не отстыкована, надо ломать шлюзовые захваты.
– И что? – окрысилась женщина. – Сейчас я…
Он вновь мысленно выругался. Ажурно-невесомые и вроде бы несерьезные на вид захваты на самом деле вполне способны удержать корабль побольше старого корвета. Та, что сидит в кресле пилота, явно не понимает, что если будет подавать энергию на двигатели в стандартном режиме, то не оторвется. Возможно, раскрутит Базу вокруг оси. Может быть, астероид и вовсе сойдет с орбиты – дури имперским двигателям хватит. Но отрываться надо иначе…
– Управление на меня!
Женщина недовольно скривилась, на перемазанном грязью лице это выглядело даже забавно, однако подчинилась. Мужские пальцы легли на джойстик, рука ощутила, как просыпается в сердце корабля могучий, но пока что крепко удерживаемый в узде зверь. Вспомнилось об оставшихся в коридоре, но ждать было уже некогда – пираты опомнились, сквозь прозрачный экран было видно, как они тащат что-то большое и явно мощное, отсюда не разберешь, что именно. Что же, кому-то не повезет, а кому именно – покажет время.
Корвет содрогнулся. Вместо плавного старта – экстренный запуск маршевых двигателей. Кресла протестующе заскрипели. Рывок – и бальзамом на душу понимание, что им удалось вырваться. Звездолет уходил, и на кормовых экранах хорошо была видна стремительно удаляющаяся база с торчащими из развороченного причала обломками конструкций. Он успел еще рассмотреть человеческую фигуру, выбитую в космос потоком воздуха – кажется, разгерметизация получилась качественная. Но что происходило дальше, понять было уже невозможно – руки аккуратно, как учили, шевельнули джойстик, и корвет послушно клюнул носом, заслонив картину ярко-желтым факелом выхлопа маневровых двигателей. Поехали!
Инстинкты орут: беги! Опыт требует: атакуй! Обыватель последует инстинкту, но здесь и сейчас за штурвалом сидел человек малость иного склада. Разворот…
– Куда… – пискнули из соседнего кресла и осеклись. Все правильно, что происходит, она тоже поняла. Не дура, чай, да и не с улицы человек. Возле Базы пришвартована куча звездолетов. Большая часть вооруженные транспорты, в бою с корветом не хищники, а жертвы, их команды все понимают и на рожон не полезут. Но есть и пара стареньких корветов, мало уступающих свежеугнанному. Теоретически мало уступающих – по факту их техническое состояние оставляет желать лучшего, однако их все же двое. А еще фрегат, старый, но хорошо вооруженный, и эсминец. Что тот, что другой способны раскатать беглецов в космическую пыль, и сидящему за штурвалов человеку этого очень не хотелось.
Руки скользнули по пульту, едва заметными движениями намечая цели. Фрегат, корветы, эсминец… На эсминце пальцы чуть дрогнули и после короткой, практически незаметной со стороны паузы коснулись ярлыка ближней связи. Привычно, без участия мозга, выбрали частоту и после еще одной, столь же короткой, паузы втопили кнопку вызова. Через мгновение в рубку корвета ворвался разноголосый мат, но человек не обратил на него внимания.
– Эй, конфедераты![1] Молчать и слушать!
– Ты что, придурок, сдурел? – завопили с той стороны, однако этот шквал возмущения был оставлен без внимания.
– Я сказал молчать и слушать. У вас минута, чтобы покинуть корабль, потом я взорву его к чертям. Выполнять!
В том, что приказ будет выполнен, он не сомневался ни на миг. Пираты – отнюдь не герои, которыми их так любят изображать в романах. И не эпические злодеи, во всяком случае, большинство. Как правило, это обычные грабители. Если их хорошенько прижать, драться могут и мужественно, и умело, однако в ситуации, когда есть возможность спасти шкуры, воспользуются благоприятным раскладом незамедлительно. Сбегут не задумываясь и не мучаясь угрызениями совести. Да и вообще, умеют нападать внезапно и лихо маневрировать, но воюют так себе. И совершенно не жаждут схватки с противником, способным на что-то большее, чем пара бессильных проклятий, а в особенности имеющим тактическое преимущество. Именно поэтому даже при не самых удачных раскладах корабли регулярного флота с четко поставленной целью и спаянным дисциплиной экипажем чаще всего побеждают.
Ровно минуту спустя орудийные башни корвета выплюнули порции высокотемпературной плазмы, изувечив борт эсминца. Еще через несколько секунд экзекуции подверглись остальные боевые корабли, после чего звездолет развернулся и ушел прочь, сопровождаемый заполнившими эфир проклятиями. Обстрел не был смертелен для пиратских кораблей, но такая цель и не ставилась. Главное, в погоню на них сейчас пуститься не получится. И пусть это, возможно, стало ошибкой, но убивать тех, с кем он не один год если не стоял плечом к плечу, то уж, во всяком случае, не раз пил в баре, человеку за пультом не хотелось.
Несколько секунд в рубке царило молчание, лишь порхали над пультом руки. Не так быстро, как у случайной напарницы, но куда более целенаправленно. И соответственно, результат их обладатель получил быстро. Затем он отстегнул ремни, пару раз глубоко вздохнул:
– Бери управление. Курс я задал.
– А… куда мы?
– За теми придурками, что нас здесь бросили.
– Какой смысл?
– Ты штурман? Нет? Я, представь себе, тоже. Единственный человек, хоть как-то разбирающийся в этом предмете, лежит в коридоре, и я даже не знаю, жив ли он. Без штурмана из системы не уйти, а оставаться здесь слишком опасно. Поэтому догонять их все равно придется. Все, руки на штурвал и не спи! Я понятия не имею, куда они подевались, но быстро им на своем корыте из системы не уйти. Поэтому обшарь окрестности, но эту лайбу мне найди!
То ли логика сказанного, то ли чистый, безо всякого акцента русский язык подействовали, и женщина, приняв управление, умничать не стала. Мужчина же встал из кресла, с видимым наслаждением потянулся и вышел в коридор. Чтобы в очередной (отнюдь не первый в жизни) раз убедиться: пренебрежение правилами техники безопасности весьма чреваты для здоровья.
Раненых в медотсек, где по всем правилам должен стоять диагност, естественно, никто не потащил. И пристегнуться к креслу согласно действующему регламенту, пассажиры тоже не захотели. Вместо этого женщина, похоже, вновь занялась пацаном. На взгляд мужчины, изрядно доставшему малолетнему истерику вообще нечего было делать на борту, а тут еще он послужил отвлекающим фактором…
В общем, если кратко, то в момент непривычного для летавшего только на гражданских кораблях человека ускорения женщину швырнуло на переборку. А та, вот зараза, сделана была из тонкого, но прочного листа отличного титана. Сейчас невольная пассажирка лежала без сознания, а на лбу ее красовалась внушительных размеров шишка идеального цвета. Именно такими оттенками пользуются художники-маринисты, рисуя океан. Угрозы жизни такая травма явно не представляла и была, может статься, даже полезна. Во-первых, отучит дуру игнорировать приказы, а во-вторых, обеспечит некоторое время относительного спокойствия.
Мальчишка сидел рядом и тихо поскуливал. Наорался сегодня уже, цинично подумал мужчина. Сил не осталось. Судя по перекошенному лицу и неестественно вывернутой руке, или вывих, или даже перелом он заработал. Ну и хрен бы с ним, от этого не умирают, во всяком случае, в ближнесрочной перспективе. Куда больше мужчину интересовали сейчас два других участника безобразия – травмы их он полноценно оценить пока не мог, а учитывая, что диагност на кораблях этого типа ставился один-единственный, не исключал вероятности проблемы. Если конкретно, того, что после ранений и маневров кем-то придется жертвовать, и решение принимать вот прямо сейчас. Неприятная перспектива. А ведь еще неизвестно, работает ли диагност.
Напарник дышал. Тяжело, с хрипами, но дышал. На груди пузырилась кровь – очевидно, пуля ухитрилась не только пропороть бронежилет, но и пробила легкое. Еще одна рана… Черт, позвоночнику тоже досталось, а потом еще перегрузки добавили. Как он вообще жив остался?
По сравнению с ним второй раненый выглядел неплохо. Точнее, раненая, небольшого роста, мелкокостная девица с восточными чертами лица. В нее пуля вообще попала одна-единственная. Плечо, конечно, разворотила качественно, сустав вдребезги, но… Жить будет. Даже инвалидом не останется, если вовремя начать лечение. Интересно, что там с диагностом?
Как ни странно, в медотсеке оснащение имелось штатное и комплектное. Даже не очень изношенное.
Да и вообще, судя по техническому состоянию корабля, большую часть своей жизни он простоял на консервации. И экран, засветившийся неярким белым светом, тут же подтвердил: оборудование, установленное здесь, в норме. Оставалось притащить пострадавших.
Напарник лежал в прозрачной чаше диагноста минут десять. Аппарат таинственно помаргивал лампами и злобно пищал, но вердикт в конце концов вынес: имеющимися в наличии средствами раненого спасти не получится. Жизнь-то, может, ему и сохранят, хотя здесь тоже без гарантии, но ходить сам он не сможет. Восстановление поврежденного спинного мозга за пределами возможностей мобильной, вдобавок порядком устаревшей и оттого весьма ограниченной в функционале установки. Рекомендация механического лекаря была однозначной: погрузить в анабиоз до момента, когда раненого можно будет передать в специализированную клинику. И чем раньше это удастся сделать, тем лучше.
Что же, хочешь жить – не спорь с врачами. Недра анабиозной камеры гостеприимно распахнулись – и вот уже пациент скрылся в густом белом тумане. Все, дальше ничего интересного, аппаратура сама, без участия человека, погрузит раненого в глубокий псевдосон, а затем и вовсе отключит все процессы его организма. Останется лишь довезти его до госпиталя. Смешно – всего-то отвезти пирата в цивилизованный мир, а потом найти того, кто станет с ним возиться. Хотя… ничего невыполнимого, если честно. Сложно, но не более.
А тем временем место в диагносте заняла азиатка. Ее бы за борт выкинуть, но она же им помогла. Да и вообще, если мальчишку никчемного за собой тащил, то уж ей сам бог велел помочь. Ну, тут диагност разобрался быстро и погрузил девушку в сон, после чего запустил процесс регенерации. Пару дней пролежит. Все, остаются та женщина и пацан. У мальчишки вывих, который удалось вправить, у женщины, только-только пришедшей в себя, и вовсе синяки. Так что ей – примочку на лоб, пацану вправить (вывих все-таки, и не надо так орать) и зафиксировать руку, после чего бегом рвануть обратно в рубку.
Женщина в пилотском кресле уже немного освоилась. Все-таки как здорово действует на человека свобода! Расслабилась, откинулась на спинку и активно проверяет аппаратуру. Теоретически этим положено заниматься до старта, однако уж что получилось – то получилось. Движения четкие, уверенные – интересно, кто учил, папа или мама?
На шум женщина обернулась и широко распахнула глаза от удивления:
– Васька, ты, что ли?
– Ну, я, я. – Василий Камнеедов, он же Базиль Стоун, раздраженно стянувший в медотсеке успевшую вконец надоесть маску, растер ладонями горящее лицо. Аллергия, чтоб ее… – Кто ж еще узнает твой голос по одной неприличной фразе?
– Когда?..
– А в тот момент, когда вас гнали по коридору, и тебя прикладом по горбу отоварили. Могу обрадовать: голос у тебя по-прежнему звонкий, так что легкие не прокурены.
– И вот так сразу узнал? – недоверчиво спросила женщина, игнорировав шпильку насчет курения. Да и то сказать, она им баловалась только во время учебы, а потом сразу бросила. Да и вообще, кто из студентов не курил?
– Нет, но потом на всякий случай записи с камер посмотрел, – безразлично отозвался Камнеедов. Зуд вроде бы отступил, и настроение моментально улучшилось. – А там уж время понять, кто есть ху, было. Ты, конечно, изменилась, но не так уж сильно. И вот, я как те Чип и Дейл, спешу на помощь. Как всегда быстрый, дерзкий, как пуля резкий…
– Скорее уж, как понос.
– А тут уж у кого что болит – тот о том и говорит. Доброе… ага, уже утро. Значит, доброе утро, крошка, и добро пожаловать в реальность. Может, объяснишь мне, какого лешего тебя занесло в эти края?
– А тебя? – Изабелла Костина, его подруга детства, с которой они выросли на одной улице и дрались едва ли не чаще, чем потом вместе бегали на танцы, гордо вздернула изящный носик и, видимо для контраста, совсем не аристократически им шмыгнула. – Вот уж кого-кого, а тебя в этом месте встретить я меньше всего ожидала.
– Меня? – Камнеедов усмехнулся, криво и болезненно. – Меня жизнь.
– Ну а меня – работа.
– Что, твой суперважный институт решил устроить экспедицию и послать профессуру жир растрясать? А те не захотели свои толстые задницы из кресел вытаскивать и послали вечного мэ-нэ-эса[2] разгребаться?
Изабелла скривилась – фраза, небрежно брошенная товарищем, попала точно в цель. Впрочем, не надо быть семи пядей во лбу, чтобы сделать соответствующие выводы. Уж что-что, а институтскую кухню Васька себе неплохо представлял. Сам был профессорским сынком. Отец его, правда, работал в учреждении иного профиля, да и классом уступающего альма-матер Изабеллы, но вряд ли это имело принципиальное значение.
– Не он, военные. Меня прикомандировали в качестве эксперта…
– И как всегда что-то пошло не так. Дальше можешь не продолжать, – усмехнулся Камнеедов. Изабелла лишь печально вздохнула, поскольку возразить было нечего. Ее невезучесть ни для кого секретом не являлась. Вроде бы все делает, как надо, иной раз каждое движение у преподавателя копирует – а результата нет. Такое впечатление, что всю свою удачу она еще в детстве израсходовала…
А ведь много было ее, этой удачи. Достаточно сказать, что Изабеллу с сестрой, потерявших родителей, вывезли с захваченной исламистами планеты испанского сектора русские разведчики. Они же и стали их приемными родителями. Беспримерная удача – выжить, обрести семью вместо детского дома, да еще и переместиться с задворок мира в самый центр цивилизации. В Империю![3] Да за одно это кое-кто дьяволу бы душу продал.
Вот и росла она на планете Кирпич, став более русской, чем коренные имперцы. Но удача и вправду закончилась. И если у младшей сестры все складывалось более-менее гладко, без взлетов, но и без падений, то Изабеллы хватило лишь на то, чтобы получить образование и засесть в институте на минимальной должности. Шансов продвинуться у нее не было – не любят работать с неудачниками, способными походя завалить любое дело. А ее, молодую и горячую девчонку, это бесило! Неудивительно, что за шанс поучаствовать в экспедиции она ухватилась обеими руками.
