Михаил Михеев
Идущие на смерть
Сегодня ему не повезло – дежурила Полина Никитична, курица редкостная. Древняя, как мамонт, можно сказать, раритет, без которого этот космодром, да что там, эту планету и представить невозможно. Из той породы боевых старушек, которым нравится власть во всех ее проявлениях. Будь здесь нормальный космопорт, как, например, в столице планеты, все было бы проще. Взяли бы генетический код, проверили вещи сканером – и лети. Будь военный космодром – обошлись бы даже без этого, хватило бы и обычной идентификационной карты. Но здесь – не столица, и космодром не военный, а гражданский. Бабка с огурцом в кобуре. И мурыжить его она будет полчаса, не меньше.
К удивлению Всеволода, Полина Никитична даже не пыталась лезть своими грабками к его сумке. Только глянула на идекарту, зло сверкнула маленькими белесыми глазками и махнула рукой. Проходи, мол. Подивившись на такое проявление лояльности, редкое, как дождь в космосе, старлей пожал плечами, снова подхватил сумку и вышел наружу, на прокаленные местным солнцем плиты космодрома. Видать, бабке кто-то здорово накрутил хвост, чтоб не путалась под ногами, а это уже о многом говорит.
Ожидающий его транспорт Костин увидел сразу. И немудрено, кстати, поскольку новенький шлюп класса «поверхность-орбита» оказался единственным кораблем. Стоял себе, переливаясь зеркальными боками, окрашенными лучами звезды в ярко-оранжевый цвет. Спектр здешнего светила чуть-чуть отличался от солнечного, не настолько, чтобы это доставляло людям неудобства, но световые эффекты порой делало крайне необычные. Впрочем, к этому быстро привыкаешь.
Переминающийся с ноги на ногу пилот со скучающим видом пинал носком ботинка мелкие камушки, всей своей позой демонстрируя, как его здесь все достало. Пацан, только после училища, небось, такое поведение характерно именно для них. При появлении Костина он чуточку подобрался, хотя от строевой его стойка по-прежнему оставалась весьма далека.
– Долго же вы…
– Ничего, потерпишь, – буркнул старлей и, забросив сумку в открытый люк, полез следом. – Давай, на старт, внимание, марш…
Потомок водителей кобылы проворчал под нос что-то нелицеприятное, но качать права не стал и протопал прямиком в рубку. Видать, понимал, что Костин, если что, и без него улетит. Скверный характер пилотов-одиночек был всем известен, равно как и их квалификация. Для таких, как Костин, шлюп – так, семечки, одной рукой уведет.
Старт, надо сказать, прошел очень мягко. Шлюп и впрямь был новый, муха не сиживала, и все гравикомпенсаторы были синхронизированы четко, с заводской калибровкой, которая почему-то пропадает сразу после первого вмешательства косоруких механиков. Поляризаторы гравитации вытолкнули кораблик на орбиту в считаные минуты, а еще через полчаса на экранах внешнего обзора замаячили контуры орбитальной крепости и, по совместительству, базы, на которой располагалась их эскадра. Уродливая, но вместе с тем величественная, похожая на бьющегося в падучей спрута конструкция стремительно вырастала в размерах и вот уже заполнила собой весь обзор.
Пилот вел шлюп лихо, и в последний момент Костин забеспокоился. Он вообще часто начинал нервничать, если не сам находился за штурвалом, а тут еще появилось ощущение, что парнишка не рассчитает, и… И ничто не портит мишень так, как попадание. На такой скорости они запросто проломят внешнюю обшивку и в блин размажутся по внутренней.
К счастью, опасения оказались напрасными. Пилот, виртуозно отработав двигателями, погасил скорость. Шлюп ловко состыковался с причальной иглой, короткий толчок в уши – выравнивание давления – и добро пожаловать на базу Северная Пять, что на орбите планеты Кирпич, названной так из-за идиотского чувства юмора первооткрывателей.
– Хоть бы переоделся, что ли, – буркнул Савостиков, не отрываясь от перелистывания толстой пачки каких-то документов.
– Не успел. И потом, я еще три дня в отпуске. – Здорово, Петр Петрович.
– И тебе не хворать, – рукопожатие капитан-лейтенанта было железным. – Боюсь, Всеволод Иванович, отпуск твой придется прервать чуть раньше.
– Что-то случилось? – моментально сделал стойку Костин.
– Случилось, но деталей не скажу – сам не знаю. Через два, – Савостиков бросил взгляд на часы, поморщился, – уже через час сорок семь тебя вызывает командующий. Так что переоденься.
– Настолько серьезно?
– Не знаю, честно. Медведь хмурый, но вроде не рычит пока. Ладно, действуй, мне вон, с бумагами еще разбираться.
Поймав тоскливый взгляд Савостикова, Костин на миг ощутил легкое злорадство. Ушел с корабля на кабинетную работу – получи и геморрой в лице флотской бюрократии. Впрочем, тоскливый взгляд отца-командира не помешал задать еще один вопрос:
– Кстати, а как ты мне транспорт организовал? Гонять корабли тебе вроде бы не по чину.
– Это не я, это адъютант Медведя крутился. Все, давай, переодевайся и не вздумай опоздать.
За две минуты до назначенного времени Костин в отглаженном парадном мундире стоял в приемной командующего эскадрой контр-адмирала Баженова, прозванного Медведем из-за бесформенной фигуры, дикой физической силы и тяжелого характера. Когда-то, по слухам, Медведь начинал в штурмовой группе линкора, участвовал в нескольких десантных операциях, но после ранения вынужден был изменить место службы. Правда, в административном кресле он тоже не засиделся, выбив себе перевод в действующий флот, где довольно быстро продвинулся до командующего эскадрой. На этой должности он находился уже более десяти лет и, хотя стратегическими талантами не блистал, со свалившимся на его плечи хозяйством вполне справлялся. Под его командованием эскадра обеспечивала прикрытие сектора, успешно гоняла пиратов, а один раз даже намылила шею коллегам из Альянса, сдуру решившим устроить небольшую провокацию у чужих границ. Словом, его было за что уважать.
Обыкновения мариновать людей в приемной Медведь тоже не имел. Ровно в назначенный срок массивная, под дуб, бронированная дверь его кабинета распахнулась, и из него буквально вылетел какой-то интендант, промокающий на ходу лысину огромным носовым платком. Судя по виду, ткань уже была мокрой насквозь. Следом за ним раздался грозный рык Медведя:
– Костина ко мне!
Адъютант привычно махнул рукой, заходи, мол, и опять уткнулся носом во что-то увлекательное, то ли секретные документы, то ли приключенческий роман. Оставалось только вздохнуть, как перед прыжком в воду, и шагнуть вперед.
Баженов сидел во главе огромного Т-образного стола и выглядел мрачным, насупленным и опасным. Словом, как всегда выглядел. Несколько секунд он рассматривал визитера из-под нахмуренных бровей, потом махнул рукой:
– Бери стул и присаживайся, не торчи, как хрен в борозде.
Дважды повторять не пришлось. Если адмирал говорит что-то сделать, не следует задавать лишних вопросов, поэтому Костин отодвинул один из стоящих у стола неудобных (наверное, чтобы подчиненные всегда помнили, кто есть кто, и не рассиживались зря) стульев и аккуратно присел. Медведь еще раз посмотрел на него, хмыкнул:
– Небось, гадаешь, зачем я тебя из отпуска вызвал?
– Так точно.
– Не ори, я не глухой. Дело есть. Срочное. Нужен командир малого рейдера, а под рукой ты один. «Комар» вчера ушел на патрулирование, он уже в гипере, «Лиса» только-только поставили в док, как раз вместо твоего корабля. Остальные в разгоне. Так что извиняй, больше некого.
Ну, некого так некого, дело, в принципе, житейское. Тем более, в должниках Медведь оставаться не любил, и какие-то преференции светят в любом случае. Но, с другой стороны, малый рейдер – не линкор, его командиру адмиралы лично задачи редко ставят, тут достаточно Савостикова. А раз так, значит, и впрямь что-то важное.
– Детали?
– Сразу к делу? Это хорошо, это правильно… Детали. Что же, – Медведь встал, прошелся по кабинету и поинтересовался: – Что ты знаешь о Севилье?
– Малой, Дальней или той, что на Земле?
– Малой. Сам мог бы догадаться.
– Да, в общем-то то же, что и все, – пожал плечами Костин. – Сравнительно малонаселенная испанская колония на границе с нашим сектором. Промышленность ориентирована почти исключительно на собственные нужды, сельское хозяйство – тем более. Вроде бы не дотационная, но этого я точно не помню. Сама планета ничем особенным в плане ресурсов не выделяется, разработки ведутся на астероидах, но и они не слишком богаты. Какого-либо стратегического интереса не представляет. Вот, кажется, и все.
– Весьма близко к истине, – адмирал зажег над столом подробную голографическую карту сектора. – Ключевое слово здесь – на границе. И поблизости нет ни единой населенной планеты. А теперь главное. Сегодня утром поступила информация о том, что система захвачена неизвестным противником. Им удалось подавить сопротивление патрульного крейсера и высадить десант, больше никаких подробностей. А информация нам ой как нужна. Поэтому сейчас ты берешь ноги в руки, двигаешь на свой корабль и немедленно стартуешь к этой хре́новой планете, чтобы выяснить, что там происходит. То ли там просто пираты смогли, наконец, организоваться и устроили налет, то ли кто-то пришел всерьез и надолго. Проблемы на границе нам совсем не нужны.
– Так точно. Разрешите вопрос?
– Задавай, – кивнул Медведь.
– А почему мы? У нас же, помнится, дальняя разведка имеется.
– Все просто. Твой рейдер в любую щель без смазки пролезет и незамеченным вернется, а у твоих «старших братьев» под рукой нет кораблей дальней разведки, все в разгоне. Не линкор же туда посылать.
А могли бы и слетать, брюзгливо подумал Костин. В конце концов, вытребовали себе наши супермены аж целый линкор, стоит он уже три месяца, будто приваренный к причалам, и толку от него полный ноль. Вслух же он, естественно, рявкнул:
– Готов стартовать немедленно!
– Молодец, я в тебе не сомневался. Немедленно не стоит, мне тут кое-кому еще нервы потрепать нужно, так что проверь все, догрузи, что тебе нужно, и взлетай через три-четыре часа. И да, – Медведь похлопал ладонью по тонкой красной папке на столе. – Рапорт на тебя уже подписан, когда вернешься, погоны капитан-лейтенанта будут лежать вот здесь.
Ну вот, стоило догадаться, что без адмиральской благодарности такое непрофильное задание не останется. Что же, вполне достойно. Оставалось лишь повернуться через плечо и едва не парадным шагом выйти из кабинета. Выдохнуть под любопытным взглядом адъютанта и быстро-быстро направиться к кораблю, дабы изучить, для начала, сброшенный на его компьютер пакет информации.
Оказалось той информации, правда, кот наплакал. Просто с какой-то из ретрансляционных станций неизвестный оператор до конца вел передачу. Разумеется, вряд ли на Россию, скорее всего, к своим, но и имперская разведка не зря кушала свой хлеб с маслом. Уж что-что, а европейские ретрансляционные станции им на один зуб. Это в аппаратуру Альянса залезать рискованно, тамошние хакеры не хуже русских, можно нарваться на серьезные проблемы, а Европейская Ассоциация к вопросам безопасности относилась, как сельская дурочка к растущему пузу – ничего страшного, рассосется. Сейчас это оказалось на руку.
Увы, кроме боя, снятого с неудобного ракурса, в полученной информации ничего ценного не было. Хотя, конечно, бой можно было оценить и поаплодировать неожиданным мастерству и храбрости испанцев, которых традиционно считали посредственными вояками. Несмотря на колоссальный численный перевес врага, их командир сумел и найти уязвимое место вражеского построения, и добраться до него. Но, к сожалению, посмотреть на результат не получилось. Как раз во время разгрома транспортного строя запись обрывалась – очевидно, передатчик уничтожило прямым попаданием. Пришлось отложить дальнейшие измышления на потом и заняться подготовкой корабля.
Малый рейдер – чудо минимализма. Рубка, машинное отделение, камбуз, он же медотсек с диагностом, санузел и крошечная каюта. По сравнению с рейдером даже считающиеся аскетичными корветы – царские дворцы. На них хотя бы находится место для троих, здесь же и одному тесно. Очень часто капитаны этих суденышек, возвращаясь на базу, с проклятием заявляют, что больше даже близко не подойдут к своему корыту. Но потом, когда приходит время отлета, возвращаются практически все. Одиночный полет и полная свобода, независимость от приказов и право самому принимать решения затягивают не хуже наркотика.
Помимо этого одиночкам, идущим в поход на таких корабля, день идет за два, в звании они растут быстрее всех, опыт нарабатывают тоже. Ну и жалованье, конечно, солидное. Патриотизм и энтузиазм должны хорошо подкармливаться материально. Словом, желающих служить на таких кораблях не то чтобы длинная очередь, но хватает с избытком.
Обратная сторона медали тоже имеется. Требования, которые предъявляются к пилотам, очень велики. И психологические, все же если рейдер месяц-полтора идет в составе эскадры – это одно, а если в свободном поиске – совсем другое, и не каждый такое выдержит безболезненно. И физические, поскольку здоровьем твоим заниматься будет попросту некому. А, главное, квалификационные, потому что во время полета единственному члену экипажа малого рейдера придется быть и пилотом, и штурманом, и механиком, и оператором систем вооружения, и еще много кем. Словом, он должен быть специалистом широкого профиля, причем во всех дисциплинах разбираясь по-настоящему хорошо.
Всеволод как раз таким специалистом и являлся. Родом с периферийной планеты, одной из тех, что всегда поставляли империи лучших солдат. Вдобавок, на его родном Туманном гравитация в полтора раза превосходила стандартную. В таких условиях естественный отбор проявляет себя во всей красе. Слабые не выживают, а сильные обзаводятся квадратной фигурой и несокрушимыми мускулами. Ну и природа не обделила его ни мозгами, ни упорством, так что после основного курса военного училища он еще год доучивался, чтобы стать тем, кем хотел быть изначально. Смертником, как кривили губы некоторые штабные. Впрочем, на дураков Костин не обижался.
Оставшееся время он посвятил двум вопросам. Во-первых, облазил свой корабль и провел хотя бы поверхностный осмотр. Конечно, рейдер только что из дока, а там во время технического обслуживания халтурить не принято, но проверить все равно надо. Традиция, да и самому на душе спокойнее. Кстати, и впрямь стало спокойнее – корабль сиял, как у кота причинное место, и даже впаянную на молекулярном уровне надпись на борту, сделанную первым командиром рейдера, циником и пессимистом, механики ухитрились облагородить. Готическое «Ave, Caesar, morituri te salutant!»[1] смотрелось красиво и внушительно.
Во-вторых, Костин воспользовался моментом и сходил на склад, где ленивый и прижимистый прапорщик, у которого обычно сверх положенного снега зимой не выпросишь, на сей раз без звука выдал несколько ящиков деликатесов вроде красной икры и копченой лососины. Видно было, как его корежило, но молчал – видать, грозный медвежий рык докатился уже и сюда.
Ровно через три часа сорок пяти минут, когда Всеволод уже распихал честно добытые разносолы, замерцал сигнал вызова, и на экране рубки появилась довольная адмиральская харя. Судя по всему, он не только успел кому-то попортить нервы, но и изрядно на них выспаться. Окинул взглядом рубку, хмыкнул:
– Ну что, готов?
– Так точно.
– Да, мне уже доложили. Наши снабженцы волками воют, – тут адмирал ухмыльнулся. – Так им и надо, толстопузым. Ладно, ни пуха, ни пера!
– К черту! – браво гаркнул Костин и начал процедуру расстыковки.
От причала рейдер отвалил удивительно мягко, гравикомпенсаторы отладили просто здорово. Небось, Митрич постарался, этот механик, которому уже минуло девяносто, был на Кирпиче, пожалуй, самым опытным специалистом, и терпеть не мог, когда что-то, вышедшее из его рук, не работало как надо. Если он занимался наладкой – значит, повезло. Костин привычно шевельнул почти невесомый штурвал, проверяя, как корабль идет на ручном управлении. Почувствовал, как рейдер с готовностью откликается на каждое шевеление пальцев и, довольно хмыкнув, включил автопилот. Все, до выхода в гипер делать в рубке нечего.
Испанский сектор. Окрестности планеты Малая Севилья
Космос был пустынен, что для такого захолустья, скорее, норма. Да и из гипера малый рейдер «Стилет» вышел на приличном удалении от центра системы и в стороне от плоскости эклиптики. Можно было бы, конечно, и поближе подойти, тем более навигация в этот раз оказалась простой. Гипер каждый раз подкидывает непредсказуемое число измерений, которыми требуется оперировать, но в этот раз их было всего пять. Для штурмана класса Всеволода меньше, чем ничто. Курорт. В такой ситуации можно подкрасться чуть ли не к самой звезде, хотя это, конечно, немалый риск.
Тем не менее, Костин предпочел вывести свой корабль на приличном отдалении, там, где его с гарантией не смогут обнаружить. Что здесь произошло, неясно, и лучше подкрасться тихонечко, на кошачьих лапках. И для начала осмотреть район боя, где так дорого продали свои жизни (а шансов уцелеть у них не было) испанцы.
Место, где произошла свалка, впечатляло. Конечно, значительную часть обломков взрывами откинуло в стороны, придав им неплохое ускорение, так что теперь они летали где-то далеко, по собственным орбитам, но и того, что осталось, хватало, чтобы судить о масштабах побоища. Очень похоже, испанцы дрались не только храбро, но и грамотно, накрошив перед смертью немало врагов. Не зря же пространство здесь до сих пор было насыщено мусором так, что существовала реальная опасность получить в борт куском металла, способным проломить броню не хуже противокорабельной шрапнели. Если лезть без защитного поля – так уж точно. Впрочем, Костин и с защитой не полез, предпочтя ограничиться дистанционным сканированием.
Оно, к сожалению, мало что дало. Удалось идентифицировать носовую часть крейсера, искореженную взрывом так, что даже мощный компьютер рейдера пару минут раздумывал, что же это за перекрученная груда металла. Еще несколько обломков принадлежали грузовым кораблям. Эти определялись легче, поскольку сами корабли не взорвались, а были просто разорваны на куски артиллерией крейсера. Однако на этом все достижения лейтенанта пока и ограничивались, ничего нового он не узнал.
Однако столь мизерный результат (фактически лишь подтвердилось и без того крайне вероятное предположение, что испанский крейсер уничтожен) Костина ничуть не обескуражил. Он, по чести говоря, на большее и не рассчитывал. Разведка, пускай даже флотская, оперативного подчинения, удел терпеливых. Ждать его учили, перебирать гору пустой породы ради одного-единственного самородка – тоже, и сейчас лейтенант всего лишь проложил новый курс, позволяющий обшарить пространство вокруг места боя. И, надо сказать, жаловаться на судьбу ему не стоило – уже часов через пять удача улыбнулась разведчику. Оставалось лишь надеяться, что это и впрямь улыбка, а не ехидная ухмылка.
Сигнал, принятый станцией рейдера, был довольно мощным, устойчивым, а главное, легко идентифицировался. Стандартный вопль о помощи на стандартной же волне. Спасательная капсула или поврежденный в бою корабль, только вот чей? Защитников? Тогда почему она так безбоязненно вопит на всех волнах в занятой противником системе? А в том, что система захвачена, сомнений не было – радары дальнего обнаружения отчетливо фиксировали множественные цели. Так как правительственного флота здесь быть не могло, то выбор, что называется, невелик. С другой стороны, если нападавших, то почему ее не подобрали сразу после боя?
К источнику сигнала рейдер подбирался осторожно, выключив двигатели и идя по инерции, задействовав все системы маскировки, какие только имел. А имел он их немало – империя не скупилась, развивая военные технологии. Достойно ответить ей сейчас мог только флот Альянса, европейским же воякам оставалось кусать локти. Они отставали от лидеров где на шаг, а где и на два. Так что чей бы корабль не подавал сейчас «Мэйдей!»[2], вряд ли его хозяева могли обнаружить «Стилет». И все равно, Костин предпочитал не торопиться.
Источник сигнала летел по той же орбите, что и обломки кораблей, ненамного их опережая, и оказался все же не кораблем, а спасательной капсулой европейского образца. Слегка помятой и капитально исцарапанной, но ее начинке это повредить не могло. Капсула – это шлюпка с минимумом возможностей и комфорта. Но шлюпка, при всем при том, бронированная, способная выдержать нечто большее, чем град раскаленных осколков. Что же, имелся неплохой шанс получить информацию, которую требовало от лейтенанта командование.
Следующие полчаса Костин провел максимально скучно. Капсулу обшаривали бесстыжие лучи разнотипных сканеров, засечь которые ее аппаратура, если она там вообще имелась, была не в состоянии. Данные передавались на компьютер рейдера, который, собственно, и занимался первичным анализом. Присутствие человека при этом почти интимном процессе не требовалось, и роль Костина свелась к сидению в кресле и разглядыванию объекта исследований. Ну и, заодно уж, обеду – раз выпала свободная минута, грешно ее не использовать.
Когда радостный писк, изданный компьютером, оповестил его, что анализ закончен, Костин лишь плечами пожал. В данный момент он потреблял картофель с грибами и не намерен был прерывать столь увлекательное занятие. Висела капсула несколько дней в пустоте – и еще пару минут вытерпит. Однако всему хорошему на свете приходит конец, так что пришлось отложить в сторону опустевшую тарелку и заняться, наконец, своими прямыми обязанностями.
В принципе, результат не казался слишком уж неожиданным. Капсула действующая, стандартная, четырехместная, внутри один человек. Рост сто семьдесят девять, вес шестьдесят два, задохлик, а не космонавт. Погружен в анабиоз, гибернатор работает в стандартном режиме. Принадлежность капсулы определить не удалось, стандарт – он и есть стандарт, такой может быть оборудован любой корабль европейского производства. Ничего сверх заводского минимума в капсуле не установлено. Вот, в принципе, и все. Негусто. Оставалось решить, что с ней делать.
Размышлял лейтенант недолго. Подойти, пришвартоваться, извлечь человека и расспросить. Или допросить, но это уж как карта ляжет. Если же он что-то попытается учинить… Ну, тем хуже для него. Костин считал, и не без основания, что при нужде отвернет башку любому гипотетическому противнику.
Швартовка не потребовала сколь-либо значительных усилий. Капсула, правда, вращалась, будто яйцо в кипятке, но это был чисто технический вопрос. Мощный силовой захват рейдера спеленал ее намертво, а по массе покоя даже такой небольшой корабль, как «Стилет», превосходил капсулу почти в полтысячи раз. Костин даже не почувствовал рывка, когда движение плененного объекта синхронизировалось с рейдером. Перейдя на ручное управление (автоматика справилась бы не хуже, но пилот – всегда пилот), лейтенант мастерски состыковал корабль с капсулой. Ну, все, теперь надо было пойти и посмотреть, что за улов ему достался.
Боевой скафандр привычно лег на тело, превратив Костина в подобие облитой черным полированным металлом статуи. Впечатляющее зрелище, и годное не только чтобы пыль девушкам в глаза пускать. Несколько шагов вперед-назад-вбок, наклоны, стойка на руках – порядок. Скафандр не стесняет движений, заряд батарей в норме. Для работы в космосе пригоден мало, зато в такой броне можно с голыми руками выйти один на один против танка – и победить!
Кессон, соединяющий швартовочные люки рейдера и капсулы, был герметичен. Ну, здесь проблем и не ожидалось – международный стандарт стыковочных узлов разработали давным-давно, и менять не собирались, так удобнее для всех. Люк капсулы раскрылся сразу же, благо конструировали их с расчетом на то, что его откроет любой человек. С тихим шелестом, говорящим о хорошей отладке механизмов, броневая плита ушла в сторону, и Костин шагнул в открывшийся перед ним проем.
Внутри капсула выглядела так, как ей и положено – минимум удобств, голая функциональность. Костин такие видел не раз, что отечественные, что созданные конкурентами. Разница была лишь в деталях. Вот и здесь. Пульт, максимально упрощенный, чтобы справился кто угодно, обладающий элементарными базовыми навыками, да гибернаторы, саркофаги с прозрачными крышками. Три пустые, под четвертой клубился туман. Работает, значит. Оставалось разобраться с тем, как его открыть.
Вот здесь лейтенанту пришлось повозиться намного дольше. Ошибиться в процедуре разморозки нельзя, гибернатор – штука капризная, и «клиента» может, к примеру, запечь, как в микроволновке. В то же время стандарты у каждого производителя свои. Грамотный медик разберется без проблем, но Костин понимал в медицине на уровне оказания первой помощи и управления корабельным диагностом. Нельзя быть сильным во всем, увы. Так что пришлось долго и мучительно разбираться в управлении, костеря сквозь зубы создателей европейской аппаратуры и их кривые мозги с извращенным мышлением. И ни на миг не сомневаться при этом, что те на его месте, пытаясь поладить с русской аппаратурой, ругались бы точно так же.
Справился, разумеется. После длительных уговоров на великом и могучем, сопровождаемых тыканьем в клавиши виртуального пульта (извращение, за которое убить хотелось – такая аппаратура не отличалась надежностью и, на взгляд русских, удобством), по периметру капсулы зажглась россыпь зеленых огней, и приятный женский голос, явно синтезированный компьютером, сообщил что-то на незнакомом языке. Впрочем, встроенный в шлем транслятор тут же определил его, как испанский, и сообщил перевод. Все нормально, разморозка началась. Сорок минут ожидания – и вот крышка капсулы, наконец, мигнула всеми цветами радуги и чуть приподнялась. Оставалось только аккуратно взять ее за край и откинуть в сторону.
М-дя… Ну, вот и разгадка, почему узник гибернатора такой субтильный. И кто, спрашивается, додумался брать в космос таких вот, извиняюсь, детей, да еще и женского пола? Нет, конечно, и в имперском флоте женщины встречались, в том числе и офицеры, но все же их физические кондиции были куда более впечатляющими, чем у лежащей, будто мертвая, девицы, обряженной, вдобавок, в стандартный флотский комбинезон с офицерским погоном на левом плече. На правом, кстати, погона не было, зато имелась средних размеров дыра, будто кто-то за это самое плечо схватил и хорошенько рванул. И силой он при этом должен был обладать немалой, эту ткань так просто не порвешь.
Ну что же, кто ходит в гости по утрам – тот видел много страшных дам. Сейчас, правда, не утро, да и страшненькой эту конкретную даму, которой вряд ли больше двадцати трех, максимум двадцати пяти лет, не назовешь, вполне, что называется, товарный вид. Тонкие, аристократические черты немного смуглого, как у многих испанцев, лица, которое не портят даже разбитая губа и ссадина на скуле. Правда, в образ аристократки не вписываются чуть курносый нос и мелкие веснушки, проступающие даже через естественный цвет кожи, но это ей, в общем-то, идет. Каштановые волосы, блестящие, словно лакированные… Ну, изящную фигуру он сразу отметил. Тебе бы на балах зажигать, девочка, а не в гибернаторе валяться. И, кстати, относительно гибернатора. Он-то свою работу уже закончил, так что надо спасенную забирать и отваливать поскорее. А то она еще неизвестно, сколько без сознания пробудет, армейские гибернаторы, принятые на вооружение европейцами, жуткое барахло. Это у Альянса они хороши, даже лучше имперских. Вылез из него и пошел по своим делам. А здесь несколько часов реабилитационного периода вынь да положь. Поэтому надо ее как можно быстрее перенести на борт «Стилета», да валить отсюда подобру-поздорову. Передатчик-то вопил, вопил, а теперь, сразу после того, как Костин вошел в капсулу, автоматически смолк. И это, кстати, тоже может привлечь внимание.
Легко подняв трофей, ценность которого еще предстояло оценить, на руки, Костин перебрался на свой корабль. Хотел было запихнуть девчонку в диагност, но, подумав, не стал. Во-первых, успеется, видимых повреждений вроде бы нет, и дышит глубоко, ровно. А во-вторых, чтобы ее туда засунуть, придется вначале раздеть. Ему-то плевать, что она, очнувшись, подумает, но время, время… Каждая минута пребывания здесь – лишний риск, и так слишком задержался. Поэтому лейтенант просто сгрузил свою добычу на диван, являвшийся единственным на корабле местом релаксации, и отправился в рубку.
Как оказалось, торопился он не зря. Всего через полчаса после того, как «Стилет» отстыковался от спасательной капсулы и, отойдя подальше, окутался маскировочными полями, к месту рандеву пожаловали сразу три истребителя ближнего радиуса. Барахло, конечно, в Британском Содружестве такие сняли с вооружения лет пятнадцать назад. Рейдер сделал бы их, не напрягаясь, но тогда пришли бы другие, иным числом и совсем иным составом, а значит, конец невидимости, срыв задания. Прикинуться ветошью и не отсвечивать в такой ситуации самая лучшая тактика, запихнуть на истребитель Харрикейн-200 серьезную аппаратуру сканирования пространства физически невозможно, и обнаружить «Стилет» они смогут разве что случайно.
Решение оказалось правильным. Истребители покрутились вокруг… недолго. Потом развернулись и удалились, решив, видимо, что ничего интересного нет, и у голосившей капсулы просто навернулся передатчик. А может, это была уловка, и кто-то, затаившись в стороне, внимательно следит за подозрительным местом, ждет, когда уверенный в своей непогрешимости пришелец дернется. Правда, для этого стоило признать, что он обладает аппаратурой лучшей, чем установлена на «Стилете», а это уже попахивает паранойей. Вот только… если вы параноик – это еще не значит, что за вами не следят, верно?
Одно сидящий в полумраке (так ему больше нравилось) рубки Костин мог сказать точно. Те, кто прилетал сюда, не военные. Они умели управлять своими истребителями и, судя по тому, как маневрировали, неплохо. Но вот военными они не были, не тот стиль пилотирования. И не были эти трое сыгранным звеном, такие вещи легко определить, их чувствуешь на уровне подсознания. А не имеющих опыта совместных полетов в составе одной группы без особой нужды на боевое задание посылать не станут. Здесь не было даже теоретической потребности сбивать группу из чего попало, времени в избытке, да и не торопились гости, словно давали тому, кто гипотетически сюда добрался, возможность свалить куда подальше. Не хотели драться? Очень возможно. Только или перед ним очень хорошие актеры, или… в общем, военные любой уважающей себя страны все же так себя не ведут, и точка.
