Михаил Лысов
Белые сказки
Кличут горе да беду,
Тянет в край мой дремучий
Лесом чёрную орду.
Кружат тёмные крылья
Зоркий взгляд вороних глаз,
Сказки сложены былью
Древней старины наказ.
Выходи медведь!
Посмотри кругом!
Русский ли дух?
Выходи медведь!
Защити свой дом.
Весь уклад наш дремучий
Жизнь – терпение и труд,
Кружат тёмные тучи
И беду с собой несут.
А значит я – медведь!
Посмотрю кругом!
Русский ли дух?
А значит я – медведь!
Защищаю дом.
Русские пути.
Тропы старые
Пыль усталая
Мимо не пройти,
Все изломами
Буреломами
Наши три пути.
Дым туманами
Тропы рваные
И не обойти,
Все исхожены
В жизни сложены
Наши три пути
Мокрый, молчаливый ветер
Моросящий дождик встретил,
Так застряли все дороги
Вражьим думам не пройти.
Чужды здесь следы иные
Всюду наши, не чужие
Пусть совсем не обходные
Только Русские пути.
Мы последние дети.
Мы, последние дети
Великой, огромной страны.
Но, отмерено время
И тут не прибавить
Не взять.
Нам ли то понимать
До чего и куда мы пришли?
Нам ли то понимать
Для чего нужно всё поменять?
А глазами детей
То же небо и та же земля,
Но, теперь все свободны
И мы никому не нужны.
Как вчера ещё знали
Что будем стоять у руля,
А сегодня мы топчем
Обломки великой страны.
В нас швырялись свободой
Но, кто нам и что запрещал?
В нас кидали слова
О счастливой, цветущей стране.
Только где это, «дальше»?
Ни разу, ни кто не сказал,
Мы свалились во мрак
Очень быстро
И встряли на дне.
Эх, зачем полной грудью?
Ведь выдохнуть не было сил.
Эх, зачем без разбору?
Нельзя ж без конца
С головой!
Это синее небо
Никто нас, его не лишил,
Это синее небо для тех
Кто вернулся домой.
Мы последние дети
Великой, огромной страны,
Мы последние дети…
Мы…
Наши пацаны.
Захлебни сполна
От самы́х корней
Светят молодым задором
Лица у парней,
Ну, давай сюда!
Мы не будем ссать
Принимаем без разбору
Больно наплевать.
Придавила нас
Перемен ступня
Пейджер, пепси, М-TV
И прочая херня,
Ну а в голове
Что-то не срослось
Может не силён характер
Вот и понеслось!
Как же это так?
Утром на завод
Без рукастых пацанов
Застрял нефтепровод,
Но, не капнет им
С этих общих благ
Потому засел в башке
Зелёный хитрый враг.
Что взять с пьяных глаз?
Гон туда – сюда
И когда уж забухал
Тогда совсем беда.
Загулял пацан…
Наливай ещё!!!
Рядом те же бухари
И вход не воспрещён.
Кто-то научил
А может сам пришёл
Неужели в сраном пьянстве
Правду кто нашёл?
Сколько можно пить?
Без конца бухать
Деревенским ж пацанам
С говна всё поднимать!
Тем, кто разглядел
Что в конце трубы
Был совсем не яркий свет
А чёрные кресты.
Словно выпал шанс
Повернуть назад
И заразу раздавить
Что б сдох зелёный гад!
Строки длинною в 750 км.
Мои стихи совсем не пахнут Питером
В них вовсе нет дворцов, каналов и мостов,
Я в них не прячусь под огромным свитером
От долгих, нудных и пронзительных ветров.
Там средь камней особая поэзия
А вдохновенья столько, сколько у Невы воды,
Певец, поэт здесь жизнь призванье и профессия
Мосты, Аврора, Невский, сфинксы, каменные львы.
Я наберу в карманы питерской романтики
Возьму да раскидаю, по словам своих стихов,
Но, в них совсем не будет слов о Медном всаднике
Не будет про Румянцева котов.
В моих стихах Москва совсем не обозначена
Они без шума, пробок, бесконечной суеты,
Да пусть она причёсана, помыта и накачена
Я не хочу себе ни грамма этой красоты.
Здесь, говорят, была давно своя романтика
Но, и она застряла и осталась очень далеко,
Теперь блестит, сияет, вся в красивом фантике
И ей от этого, похоже, нелегко.
В моих стихах нет ни Москвы, ни Питера
А лишь дороги в поле, лес да старый дом,
Но, я совсем не против питерского свитера
Что б не замерзло вдохновенье подо льдом.
Околица.
За околицей тропа
До реки подать рукой,
Где в изгибах берега
Где в истоке жив покой.
На подушках кружева
Утром дед скосил траву,
В стопку сложены дрова
