Михаил Кошелев
Путешествие разума

Полная версия

Часть 1.

Танкоград

Военный госпиталь в Перми, декабрь 1941 года.

– Машина она хорошая. Только доработать надо бы…

Краснов поправил повязку на голове и потушил самокрутку об каблук кирзового сапога.

– Так и не вспомнил, как из танка выбрался? – Березовец уставился на механика-водителя подбитой тридцатьчетвёрки.

– Не помню. – Виктор потёр лоб здоровой рукой, достал кисет и протянул Березовцу. – Сверни-ка ещё.

Тот достал заготовленные газетные листочки, обильно отсыпал табака, скрутил козью ножку, прикурил её от керосиновой лампы и протянул Краснову.

– А экипаж значит того… – Березовец шмыгнул носом. – Неужто сразу всех накрыло?

– Все сгорели в танке…– Краснов затянулся и задержал ядрёное курево в груди, будто захотел и сам сгореть в табачном дыму. – Командир как чувствовал…

– Чего чувствовал?

– Да мы когда танк опробовали, каждый раз с этим люком мучились. Открыть не могли. Там замок шибко тугой. Командир даже комбату жалился. А тот своё – солидолом смажьте. Смазали… А толку? Не смогли ребята люк открыть. И сгорели все.

– А может и некому было открывать? – Березовец напрягся и подался вперёд. – Ты то почём знаешь? Не помнишь же говоришь…

– Это правда. Не помню. – Краснов посмотрел на дымящуюся самокрутку. – Но я почувствовал.

– Это как же так?

– А вот так. Когда осколками по спине полосонуло, меня как осенило, перед тем как потерять сознание. Будто кто-то в шлемофон сказал.

– Чего такого сказал? – Березовец от нетерпения засучил ногами.

– Что-то такое, что броня в танке хрупкая, не тот процент молибдена и никеля…

– Чего-чего процент?

– Молибдена и никеля.

– Это что такое?

– Я и сам не понимаю. Говорю же, услыхал в шлемофоне. И ещё что-то про форму башни танка. Вроде как конструкция хорошая, но не революционная. А дальше всё провалилось куда-то.

– И всё?

– Да вроде всё. – Краснов на мгновенье задумался. – Потом вроде как сон видел.

– Что за сон?

– Будто лечу я над полем, а там целые полчища черепах. Я спустился пониже и вижу, что это не обычные черепахи, а железные. Бронированные. И ползут в одном направлении. А вместо голов у них пушки. Громадные такие… – Краснов замолчал

– И дальше что?

– Дальше очнулся здесь. Весь перебинтованный. Даже не помню, как в эшелоне ехал.

Березовец спрыгнул с подоконника и зашагал вдоль коек. Неожиданно он остановился в метре от Краснова и пристально впился в него взглядом.

– А ты в курсе, что твой танк не подбили?

– Как это не подбили? – Краснов от неожиданности выронил самокрутку.

– Вернее подбили уже после того, как тебя вытащили. Ты только наполовину из водительского люка сумел выбраться. В кровищи весь. Тебя вытащили, стали хлопцев звать, а там тишина. Тут фриц из-за пригорка выскочил. Из короткоствольной в самое моторное отделение угодил. Вот так ребята сгорели. Но они уже тогда не отзывались. Видимо осколками всех посекло.

Березовец перевёл дыхание и снова взобрался на подоконник.

– Я тут подслушал докторов насчёт тебя. Шестнадцать осколков у тебя из спины достали. А вот в голове два остались. И знаешь, что врач, который бошки оперирует сказал?

Краснов беспомощно посмотрел на собеседника и обречённо опустил руки.

– Сказал, что осколки попали в какую-то важную зону мозга и их уже не достать. А ещё сказал, что галюники разные у тебя могут наблюдаться. В общем, годен к нестроевой. Повезло тебе, парень. Закончил войну. Теперь выздоравливай и на трудовой фронт.

Южный Урал, Лучеград, наши дни.

Олег несколько раз проверил на компьютере исходный код и откинулся на спинку инвалидного кресла, изготовленного по спецзаказу в Голландии и восхищённо посмотрел на племянницу.

– Галя, это нужно как следует зашифровать и никому не показывать. По крайней мере пока. Ты понимаешь, что это означает?

– Я поэтому только тебе и показала. – Девушка посмотрела на Олега широко открытыми глазами. – Хотела ещё Иннокентию показать.

– Иннокентию конечно. А вот как мы это преподнесём Остапу Казимировичу? (Остап, Полина, Олег, Галина и Иннокентий хакеры, герои романа «Остап 3.0 цифровое возвращение», в котором учёные-генетики ради эксперимента вживили ультрасовременный чип в мозг человеческого клона, открыв ему неограниченный и неконтролируемый доступ в любые уголки всемирной паутины. Прим. автора).

– Думаю, он и сам уже догадывается. На прошлой неделе он вдруг спросил, в курсе ли я, что Джона Кеннеди убил не Освальд.

– И что ты ему ответила?

– Я попросила его не соваться ни к прошлым ни к настоящим американским президентам.

– А что он?

– Улыбнулся и сказал, что лишь узнав больше о прошлом, мы сможем не делать чудовищных ошибок в настоящем и построить лучшее будущее.

– А где он сейчас?

Галина разбудила свой компьютер и включила поиск актуального стрима с чипа Остапа.

– Сейчас он в настоящем времени и где-то в Антарктиде. Рассказывал мне, что нашёл там несколько летательных аппаратов, вмерзших в толщу льда. Жуткая картина вырисовывается. Аппараты не земной технологии.

– Я так понимаю, теперь ты его принудительно сможешь отзывать от самостоятельных полётов и отправлять только в нужном направлении?

– А теперь ещё и в нужное время. Только не самого Остапа, а его сознание. Я сама не могу до сих пор в это поверить…

– А про Освальда знала?

– После того, как Остап начал свои беседы с президентом Трумпом, я взяла его виртуальные прогулки в американский цифровой мир на более жёсткий контроль. В тот день Остап Казимирович «улетел» в шестидесятые. 22 ноября 1963 года его цифровой разум синхронизировался с сознанием Ли Харви Освальда. Приложение показывает, что с 12-22 до 12-38 по местному времени Освальд сидел у стены и читал молитву. Остап, по всей вероятности, видел это лично.

Дверь в серверную распахнулась и на пороге появился Иннокентий.

– Случилось что-то? – Спросил он, опускаясь на рабочее кресло с табличной «Private property Innokentiy»

– Налей себе колы, – улыбнулся Олег, – разговор не будет коротким.

Южный Урал, Танкоград, октябрь 1942 года

Главный конструктор Танкограда Жозеф Яковлевич Котин четвёртый раз перечитывал секретную сводку Государственного комитета обороны о появлении у немцев новейшего танка, способного с дистанции полтора километра пробить лобовую броню некогда неуязвимого танка КВ.

Котин не раз любил повторять аксиому, что в соревновании «броня-пушка», на шаг впереди будут именно противотанковые орудия. И лишь на очень короткое время танковая броня может стать сюрпризом для противника на поле боя. Именно поэтому на заводе ударными темпами готовили к выпуску ответ тяжёлому «немцу» и замену устаревшему КВ. Новая машина обещала стать достойным ответом на поле боя немецкой инженерной мысли.

Котин ещё раз глянул на чертежи бронированного монстра. Вроде всё было в порядке: обтекаемые формы башни, надёжная ходовая часть, мощная пушка. Но где-то в глубине конструкторского сознания всё же вертелся небольшой, но очень шустрый червячок сомнения.

«Башня…– Подумал Котин. – Она почти повторяет контуры тридцатьчетвёрки. Ничего такого революционного, чем удивить немца. А тот уже приноровился пробивать такие башни…»

Главный конструктор тяжело опустился на стул и стал пересматривать техническую документацию.

В кабинет без стука вошла секретарша с подносом. Стакан чая с лимоном и несколько печенек должны были подбодрить Котина перед долгим вечером.

– К вам опять этот Краснов из литейного. – Сказала она расставляя нехитрый перекус на столе. – Говорит, что всё уже нарисовал, как вы просили.

Жозеф Яковлевич покачал головой, вспоминая комисованного механика водителя с тремя классами образования и двухгодичным опытом вождения трактора в колхозе. Полгода назад он остановил главного конструктора у проходной и стал горячо объяснять ему, каким должен быть современный танк. Главный инженер завода и водитель хотели было оттащить Краснова от Котина, но тот остановил их и подошёл к Виктору поближе.

– И каким же должен быть настоящий современный танк? – Спросил он

– Я во сне видел. Вернее не во сне. Я не спал. У меня ранение в голову и я вижу сны не засыпая. – Сбивчиво затараторил Краснов. – Но я могу нарисовать.

– Давайте сделаем так. – Котин взял Виктора под руку и отвёл в сторону. – Вы всё подробно нарисуйте и тогда приходите ко мне. В любое время.

Краснов вдруг выпрямился и замер, уставившись на главного конструктора Танкограда.

– Хорошо. Я всё нарисую. – Спокойно, без суеты сказал он. – Только вот рисую я не очень. Но вы поймёте.

Котин пожал Виктору руку и направился к машине. Вдруг что-то заставило его остановиться. Он вернулся к Краснову.

– А как вы получили ранение? – Спросил он

Виктор прижал руки к бёдрам и вытянулся по стойке смирно.

– В заднюю полусферу башки попал снаряд, выпущенный из 37-милиметровой пушки KwK36 немецкого танка Т-3. Выстрел произведён с расстояния четыреста восемнадцать метров, угол встречи составил двадцать шесть градусов. Снаряд не до конца пробил башню, но вызвал град осколков внутрь танка. Часть осколков ранили меня.

Котин икнул, оглянулся, убедился, что их никто не слышит и спросил:

– А откуда ты это всё знаешь? Как ты расстояния и углы замерил?

– Я не замерял. Я всё это видел своими глазами. И могу ещё раз увидеть, если подумаю том дне.

Южный Урал, Лучеград, наши дни.

– И как это работает? – Спросил Иннокентий, закончив изучать код, написанный Галиной.

Олег подъехал к нему и открыл на мониторе два новых окна.

– Смотри. Вот здесь мы отслеживаем стримы с чипа Остапа Казимировича. А вот тут вводим дату и место предполагаемого путешествия в прошлое. Дальше всё зависит только от Остапа. Ему нужно точно знать объект, с которым в назначенную нами дату нужно синхронизировать сознание. И он сам грузит объект нужной информацией. Или просто наблюдает за историческим событием не вмешиваясь. Именно так он наблюдал за Ли Харви Освальдом.

– И не предупредил, что в него будут стрелять после ареста?

– А зачем? Тот знал, на что подписывается. Да и Остап понимает, что не всякое событие целесообразно менять, как нам кажется, к лучшему.

Иннокентий поднялся, взял за руку Галину и поцеловал кончики её пальцев.

– Какая ты всё же умница! – Сказал он, возвращаясь в кресло. – Мы будем ставить опыт?

– Чтобы экспериментировать, нужно прежде всего согласие Остапа Казимировича. – Галина посмотрела в планшет и покачала головой. – И чтобы не отрывать его от текущих дел, нужно выбрать объект из прошлого, с которым целесообразно синхронизироваться. Спасать мир при этом не обязательно. Президентов тоже. Давайте подумаем о наших близких.

В серверной повисла тишина. Первым её нарушил Иннокентий.

– Мой прадед после ранения работал в нашем городе на танковом заводе. У меня дома трудовая книжка и грамоты есть. И ещё медаль «За трудовую доблесть». Он получил её в 1944 году.

Москва, февраль 1943 года

Котин закончил доклад о концепции новейшего танка с практически неуязвимой башней перед членами Государственного комитета обороны.

– На схемах и макетах выглядит довольно внушительно. – Начальник бронетанковых войск страны подошёл к чертежу и ткнул в сферическую башню танка, похожую на черепаший панцирь. – Как вы додумались до такой компоновки? Экипаж сможет воевать в таком пространстве?

– На заводе изготовлен макет прототипа в натуральную величину. Пространства ровно столько же, как и в ИС-2. – Котин всеми фибрами не хотел отвечать на первую часть вопроса о компоновке.

– Если проект будет утверждён, как скоро сможете провести испытания и направить машину в войска? – Поинтересовался Ворошилов.

– По моим расчетам, заводские испытания планируем закончить к концу 1944 года, а массовое производство наладить к середине 1945 года.

– А башня таки получилась революционная. – Повторил начальник бронетанковых войск. – Если всё получится в металле, такая форма будет актуально на несколько десятилетий вперёд. Как будет называться новая машина?

– Объект семьсот три. ИС-3. – Коротко ответил Котин.

Южный Урал, Лучеград, наши дни.

– А ведь и правда, почему раньше не додумались делать такие башни в танках? – Остап листал чертежи современных отечественных танков на мониторе. – Ведь в этот панцирь куда не попади, везде будет рикошет! И в чём состоит моя задача? Кому рассказать о революционной форме башни?

Иннокентий придвинул стул к креслу Остапа и присел.

– Для меня тоже остаётся загадкой, как великие инженерные умы не смогли с самого начала остановиться на такой форме башни. – Сказал он. – Ведь это десятки тысяч выживших и сотни тысяч доживших до победы солдат. Но, видимо, история изобретений имеет свой роковой план в человеческой истории. И ведь это не вертолёт или подводная лодка Леонарда да Винчи. Такую башню можно было сделать уже к началу войны даже по тогдашним технологиям. Но, видимо, конструкторов не осенило. И не только наших. Немецких же тоже! А об американцах и англичанах и говорить не хочется. Для них война – это парад красивых машин на асфальте. Чтоб всё отполировано и окрашено.

– Так мне кого-то осенить нужно? – Прервал Иннокентия Остап

– Нужно. Моего прадеда.

– А почему не главного конструктора сразу?

– Это будет наш первый опыт общения с прошлым. – Олег вмешался в разговор. – И мы хотим кое- что проверить. Так или иначе танк ИС-3 был разработан и пущен в серию. И именно колонна этих танков произвела тотальный фурор на параде победы в Берлине 7 сентября 1945 года. Но как была придумана такая форма башни? В этом и будет состоять суть эксперимента. Вы поможете?

– Конечно, друзья мои! – Остап с хрустом расправил могучие плечи и подмигнул Иннокентию. – А ты не говорил, что твой прадед – герой.

– Да я и сам не знал. Это Галя нашла в деревне чемодан с документами моей семьи и заставила всё изучить. Она то свою родословную до пятого колена наизусть знает. – Иннокентий смущённо почесал затылок. – В чемодане кое-что от прадеда осталось. Я ещё толком не разбирал.

– А вот если вовремя разобрал бы героическое прошлое прадеда, то не шлялся бы по гейм-клубам с сушёной коноплёй.

– Тогда бы я и вас не встретил…

– Не переживай, я нашёл бы тебя так или иначе. – Остап обнажил белоснежную улыбку. – Я ведь хорошего хакера, а не наркомана искал. Так что я должен твоему прадеду передать?

Олег открыл на экране чертежи башни советского танка Т-55 образца 1957 года и развернул монитор к Остапу.

– Вот это. – Сказал он. – Пусть прадед запомнит всё, как можно лучше и перенесёт на бумагу. И обязательно передаст главному конструктору. А дальше – мы сами.

– Будет сделано в точности, как просили. – Остап посмотрел на Иннокентия. – Как прадеда звали?

– Краснов Виктор Иннокентьевич.

Южный Урал, Танкоград, ноябрь 1942 года.

На следующий день, после того, как Виктор передал свои рисунки-чертежи главному конструктору, ему выделили отдельную комнату в общежитии и перевели работать в инструментальный склад подсобным рабочим.

Сам Котин до глубокой ночи рассматривал каракули Краснова в школьной тетради и качал головой.

– Где ты это всё увидел? – Спрашивал он через каждые десять минут. – А это что за блок?

– Я же говорю, приснилось. Только не во сне, а наяву. Будто кто-то вместо меня всё видит и рисует.

– Ты кому ещё эти рисунки показывал?

– Никому, только вам. Мне так сказали – никому не показывать, передать лично в руки главному конструктору.

– Кто сказал?

– Не знаю. Сказали и всё.

Котин нервно прошёлся по кабинету. Инженерное начало кричало ему в оба уха, что он на пороге конструкционного танкового прорыва. А инстинкт самосохранения настаивал на немедленном звонке особисту.

«А вдруг это и есть операция органов НКВД, чтоб проверить меня. – Подумал он и посмотрел на телефонный аппарат, притаившийся на краю стола. – А этот Краснов – их подставной агент…»

Он внимательно посмотрел на Виктора, который не мигая смотрел в угол кабинета, не отрывая указательный палец от тетради, где была кустарно изображена башня танка в разрезе.