bannerbannerbanner
Личный друг Бога

Михаил Кликин
Личный друг Бога

Полная версия

7

Узкую лесную тропу дорогой можно было назвать лишь с большой натяжкой. По ней ходили, и довольно много, но ни копыта, ни колеса не оставили здесь следов. То и дело тропу перегораживали поваленные деревца, и это лишний раз доказывало, что путь этот для повозок не предназначен. Возможно, деревца эти упали не сами по себе. Вполне вероятно, им кто-то помог…

Глеб и Ирт шли через лес, держась от тропы на некотором расстоянии. Глеб подозревал, что дорога охраняется, и осторожничал: крался, стараясь не шуметь, прятался за стволами, внимательно осматривался, оружие держал наготове.

Ирт был более беспечен; он держался позади Глеба и потому чувствовал себя в безопасности. Помахивая молотом, он сшибал яркие шляпки мухоморов, на ходу срывал ягоды, бросал их в рот и с нескрываемым удовольствием следил за белками, скачущими по ветвям, за трескучими сороками, преследующими людей, за колобком солнца, катящимся в кронах деревьев.

Ирт наслаждался свободой.

– Дальше куда? – Глеб остановился, дождался отставшего напарника. – Здесь развилка.

Ирт выглянул из-за кустов, нахмурился, вспоминая. Махнул рукой:

– Направо.

– Точно?

– Да. Уже недалеко осталось. Метров триста, наверное. Вон и просвет виден.

– В деревне охрана есть?

– Я не знаю. Там полно Двуживущих, а кто из них охрана, кто нет, поди разбери. Все же с оружием.

– И сколько там Двуживущих?

– Ну, изб там десятка два. В обычной избе – по две комнаты. Вот и считай.

– В комнате могут размещаться несколько человек.

– Ага, – согласился Ирт.

– Значит их там не меньше пятидесяти, – решил Глеб.

– А то и больше.

– Много, – сказал Глеб.

Ирт пожал плечами. Он искренне верил, что Богоборец, если как следует захочет, управится и с сотней Одноживущих. Даже если все они будут в костяных масках смерти.

– Подкрадемся ближе и осмотримся, – решил Глеб. – А ты больше не отставай. Держись в трех шагах позади меня и не шуми. И поглядывай по сторонам.

8

Деревня была обнесена частоколом, и раздосадованный Глеб с укором глянул на Ирта.

«… ты же не спрашивал…»

Ограждение было не очень высокое, но его верх был утыкан острыми гвоздями, а по самому гребню была пущена бечева с колокольчиками. В ветреную погоду, наверное, от такой сигнализации проку было немного, но сейчас стояла тишь…

Ворота отсутствовали, лишь толстые поворотные жерди, словно шлагбаумы, загораживали въезды в деревню – с севера, запада и юго-востока. Наверняка, эти входы круглосуточно охранялись. А на ночь, наверное, их для пущей надежности перекрывали телегами – вон они, стоят на обочинах дорог, внутри частокола – колесные баррикады.

– Что бы ты сделал, если бы хотел туда попасть? – негромко спросил Глеб.

Ирт ответил почти сразу:

– Пустил бы ночью огонь, и попробовал бы прорваться в суматохе.

Глеб хмыкнул, отметив про себя, что план неплохой. И – пока – единственный…

Они лежали на толстых сучьях старой ветлы, крепко обхватывали их руками и ногами, стараясь не обращать внимания на далекую-далекую землю внизу и борясь с головокружением. Немалого труда стоило им забраться сюда, почти на самую макушку огромного дерева. С оружием они расстались в самом начале нелегкого пути, сунули его в гнилое дупло, в котором могли бы спрятаться оба.

Они и собирались там спрятаться. Но сначала надо было осмотреться.

Ветла росла на холме, южный, обращенный к деревне склон которого густо зарос дикой малиной. Вид отсюда открывался великолепный, просматривался весь лес: ровная просека – словно титаническая стрела пролетела, сшибая стволы; изгибы речушки, отражающие небесную синь; проплешины болот, зеленеющие топкой тиной, белеющие стволами чахлых берез; темные ельники, светлые полянки, озерца, далекая черная гарь, и еще дымящееся пожарище…

А уж деревня-то была видна как на ладони…

– Ты слышал что-нибудь о человеке по имени Епископ? – спросил Глеб.

– Да… Давно… Когда-то Орден Смерти подчинялся ему…

– Что? – Глеб едва не свалился с ветки. – Впервые слышу. Ты уверен?

– Это все знают.

– Значит, действительно… – Глеб завозился. – Действительно, это может быть Епископ… Черт… Черт!..

Неспроста, значит, у Ордена есть к нему претензии. Не случайно, значит, он сталкивался с ними. Вспомнить бы, что тогда случилось. Выяснить бы, чего он тогда добивался, чего хотел…

Надо, надо переговорить с кем-то из людей в масках.

Надо пробраться в деревню.

Нужно все выяснить…

Глебу уже не терпелось, хотелось сползти с дерева, подхватить копье – и вперед, вниз по холму, бегом через малину, к деревне, а уж там – будь, что будет…

– Нет, – сказал он вслух. – Еще не время.

Слишком много людей в деревне. И все при оружии. Ходят, сидят, стоят на постах, отдыхают в избах. Вон на дворе за конюшней целая группа – человек пятнадцать; тренируются, рубят клинками пучки хвороста, потрошат мешки соломы. Учитель – в черном плаще, на рукаве багряная повязка, вместо лица – желтая кость.

– Ночью, – пробормотал Глеб, отползая назад. – Дождемся темноты и проберемся в деревню.

Он прижался к толстому стволу, нащупал ногами ветку внизу – ту самую, на которой расположился Ирт – встал на нее, вцепился пальцами в кору, чуть сдвинулся вправо, дотянулся до острого сухого сучка, повис на нем, правой ногой нашарил очередную опору, глянул вниз…

Спускаться было трудней, чем подниматься.

Чуть не рассчитаешь, сорвешься – и все…

Все?..

И что же именно?..

Глава 3

У игровых корпораций дела шли не очень гладко.

Среди игроков участились несчастные случаи, увеличилось количество самоубийств, выросло число психических расстройств – но все это было объяснимо, ожидаемо, и с этим корпорации справлялись своими силами. Немалые деньги шли на создание реабилитационных клиник и исследовательских центров, еще больше средств тратилось на рекламу, убеждающую, что игры абсолютно безопасны, что виртуальные миры не несут никакой угрозы, что нейроконтактер – величайшее изобретение человечества, дарующее полную свободу.

А покушаться на свободу не было позволено никому.

Обыватели верили рекламе, потому что хотели играть.

Чиновники верили корпорациям, потому что имели с них часть прибыли.

А правительство было удовлетворено существующим положением: народ – прежде всего молодежь – не требовал ничего сверх необходимого, потому что все недостающее мог получить в другом – иллюзорном – мире.

А самоубийцы и психи – ну так и что? Их всегда хватало, они есть и будут, а прогресс не остановить, и даже если запретить операции по вживлению нейроконтактеров, даже если прикрыть игровые серверы – этим ничего не добьешься, лишь взбаламутишь народ. И все будет, как раньше – только операции начнут делать подпольно, в ужасающих условиях, серверы перебазируются в другую страну, денежные потоки потекут в другую сторону, а правительство…

Правительство, скорей всего, сменится…

Танк с интересом просматривал материалы, что находились на сервере, адрес которого дал ему человек в желтой футболке и позолоченных очках. Информации было так много, что разобраться с ней сразу не представлялось возможным, несмотря на то, что все данные были структурированы, разбиты по разделам, отсортированы, снабжены аннотациями. Мало помогала и мощная система поиска.

Текстовые файлы, копии всевозможных документов, видеофрагменты, аудиозаписи, вырезки из газет, в основном, «желтых», научные и псевдонаучные отчеты, интервью, логи, ссылки на материалы, находящиеся в общем доступе…

Танк уже знал, что от него требуется.

В игровых мирах стали происходить странные вещи. Такие, что ставили в тупик опытных специалистов.

Некоторые игроки жаловались на страшную головную боль, начинающуюся, едва только они подключались к игре. Двенадцать человек в разное время, в разных странах, но при похожих обстоятельствах полностью потеряли память. Девять человек разучились говорить. Пятеро подключенных впали в кому. Четыре человека погибли – задохнулись во время игры, словно забыли, как дышать.

И это были только зарегистрированные случаи. А сколько подобных происшествий не получили огласки? Сколько смертей могли показаться естественными?

Корпорации были не на шутку встревожены. Пока им удавалось все хранить в тайне, но рано или поздно эти факты могли выйти наружу. Слухи уже ходят, дешевые газетенки печатают жуткие истории, которые лишь кажутся выдуманными, поисковики на запрос «смерть от нейроконтактера» выдают сотни тысяч ссылок.

Хуже всего было то, что корпорации не могли понять, с чем связана волна странных событий. И почему раньше было все нормально, а теперь, вдруг…

Танк откинулся на спинку кресла, включил вибрацию, потянулся, зевнул, глядя в потолок. Пожал плечами, сказал:

– Неужели вы еще не поняли? Это же Матрица… – Он ухмыльнулся, заложил руки за голову, прикрыл глаза, проговорил мечтательно: – Это Искин… Сеть ожила… – Он сидел так довольно долго, наслаждаясь массажем, вспоминая что-то приятное из беззаботного летнего детства. Потом вздохнул, потянулся к отставленной клавиатуре; не открывая глаз, нащупал кнопку включения голосового интерфейса, нажал, сказал ровно и отчетливо:

– Открыть диктофон… Создать новое сообщение…

И, вновь откинувшись на дрожащую спинку кресла, крепко призадумался.

1

Ночь, как назло, выдалась светлая и безветренная.

Глеб и Ирт выбрались из дупла, сбросили на землю оружие, спустились сами.

– Точно хочешь идти со мной? – на всякий случай еще раз спросил Глеб.

– Да, – уверенно ответил Одноживущий.

Они оглядели друг друга, попрыгали на месте, проверяя, не звенит, не брякает ли амуниция. Глеб разрыхлил копьем почву, зачерпнул ладонями жирную землю, умылся ею, размазал по лицу. Затем вытер грязные руки о штаны, запачкал их, испятнал.

 

Ирт недоуменно следил за действиями Богоборца. Потом просветлел лицом, закивал довольно и поспешил последовать примеру предводителя…

Чумазые, словно черти, они слились с ночью.

– Все запомнил? – шепотом спросил Глеб.

– Да, – тихо откликнулся Ирт.

Они надеялись проникнуть в деревню, не поднимая шума. Идея с пожаром, конечно, была неплоха, но Двуживущие, наверняка, заподозрили бы неладное. Так что Глеб от этого плана отказался, решив приберечь его на крайний случай.

Со своего наблюдательного поста они высмотрели возможный путь в селение, наметили ориентиры. От малинника к деревне тянулась небольшая ложбинка. Ночь затопила ее густой чернотой; прячась в мелкой тьме, можно было ползком добраться почти до самого частокола. Дальше нужно было преодолеть небольшой ровный лужок, где не было укрытий, но который практически не просматривался со стороны деревни, поскольку его заслоняла полоса кустов. Глеб рассчитывал пересечь этот открытый участок за несколько секунд. Они рисковали, но риск был оправдан.

Если их обнаружат, то вот он лес, черный, близкий, спасительный.

А если все пройдет без эксцессов, то – дальше – вдоль частокола, сливаясь с бревнами, прижимаясь к ним, медленно, мелкими шажками, беззвучно. Там, где стена поворачивает, – присесть на корточки, перекатиться за копну. Осторожно снять с нее пласт сена, укрыться им, дождаться низового предутреннего тумана – и ползком вдоль дороги, по канаве, где лежит неровными валками солома, упавшая с возов, где шуршат мыши и зайцы, выбирая из пыли зерна овса.

Всего несколько метров – и канава упрется в столбы отсутствующих ворот. Рядом старые повозки – колеса, борта, оглобли, рваные тенты, свисающие до земли, – мешанина теней, лучшее укрытие. Враг совсем близко, но если быть осторожным, если не шуметь, то он ничего не заметит, потому что Двуживущие любят поговорить, потому что рядом, наверняка, будут гореть костры, и колбаса будет жариться на шампурах, румянясь, потрескивая, капая жиром на угли.

Ну кто рискнет сунуться в деревню, полную вооруженных Двуживущих?..

Глеб по себе знал, что в компании притупляется чувство опасности, и размывается чувство ответственности.

Он рассчитывал проползти под телегами, у врага под носом, потом свернуть за сарай, выпрямиться, отойти подальше… Если его увидят, вряд ли обратят внимание. Решат, что кто-то из своих прогуливается.

Ну, а если вдруг поднимется тревога… Сколько там человек в охране? Наверняка, не больше шести. Разве смогут они остановить Богоборца?..

– Значит, ты останешься возле копны, – еще раз повторил Глеб. – Если услышишь шум, поджигай сено и беги в лес. Если будет тихо, перед рассветом возвращайся к нашему месту и жди меня там.

– Я помню, – сказал Ирт, недовольный тем, что Богоборец все повторяет по нескольку раз, словно сомневаясь в умственных способностях напарника. – Подпалю мигом, не волнуйся.

Глеб представил, как до самого неба полыхнет копна, и закружится в ночи огненная метель. А по ту сторону частокола, почти подпирая его, стоит дом, крытый соломой. Рядом – деревянный сарай, из-под крыши которого, словно вихры из-под картуза, выбились клочья сена. Пожар мигом перекинется через стену, его не остановят ни железные гвозди поверху, ни бечева с колокольчиками.

Сколько Двуживущих спит в этих избах? Многие ли из них проснутся утром?..

– Ну, пошли, – сказал Глеб, перехватил копье и решительно шагнул в малинник.

2

Все прошло гладко, в точности по плану. Лишь туман запоздал немного, и лежащий на холодной земле Глеб успел иззябнуть.

Охранников было пять человек. Они расположились вокруг костра, их мечи были воткнуты в длинное бревно, а шлемы лежали на земле. Над огнем жарился свиной окорок, насаженный на вертел; время от времени кто-нибудь из охранников поднимался, выдергивал меч, брал опустевшую медную миску, и настругивал в нее сочное мясо. Потом он передавал посудину товарищам, а сам выходил из освещенного круга, подходил к телегам и, позевывая, обозревал окрестности.

Глеб прополз у охранников за спинами. Он мог бы дотянутся копьем до любого из них. Он слышал, о чем они беседуют, но их пустые разговоры мало его занимали.

Надо было найти кого-то из людей в маске…

Глеб полз медленно, словно слизень. Старательно раздвигал высокую осоку и развесистые лопухи, прижимался к земле, ощупывал свободной рукой пространство перед собой, убирал в сторону мелкие ветки, что могли хрустнуть под его тяжестью.

Голоса удалялись, все тише становился треск костра, и все темней казалась ночь.

Оказавшись за дровяным сараем, Глеб приподнялся, сел на корточки, осмотрелся.

Деревня спала. Глаза-окна были закрыты веками ставней, двери домов надежно заперты изнутри.

Разбудить Двуживущего невозможно, поскольку во время сна разум его находится в другом мире, в мире первичном, реальном. Спящего Двуживущего можно легко убить, но трудно найти беззащитного спящего Двуживущего…

Глеб выглянул из-за угла, убедился, что охранники даже не смотрят в его сторону, встал, выпрямился, обогнул сарай, увидел, что его дверь не заперта, только подперта небольшим полешком. Он шагнул к ней, радуясь, что нашел укрытие, где можно привести себя в порядок, стереть с лица землю, отряхнуть одежду, заправиться, стать похожим на одного из учеников Ордена Смерти…

Он убрал полено, осторожно потянул дверь на себя, с замиранием сердца ожидая, что ржавые петли сейчас пронзительно заскрипят…

Что-то упало Глебу на ногу. Вывалилось из-за приоткрывшейся двери, хлопнуло по сапогу.

Глеб опустил глаза.

Что-то неприятно белое, вспухшее, отдаленно похожее на руку…

Он похолодел.

В дровяном сарае кто-то был.

И этот кто-то навалился на дверь, он нажимал все сильней, давил, и Глеб подставил плечо, не желая его выпускать.

Хотелось отскочить, но тогда дверь распахнется, и тот, кто уже высунул руку – белую, вспухшую, – весь вывалится наружу…

Глеб уперся, подцепил мыском сапога тяжелую конечность, забросил ее внутрь, поднатужился, приналег на дверь.

Но перед тем, как окончательно ее закрыть, не выдержал – заглянул в темный сарай.

Он догадывался, что увидит.

И все же оказался не готов.

Ему сделалось плохо, и тошнота подступила к горлу. Он захрипел сдавленно, отпустил дверь, попятился…

Во тьме дровяного сарая смутно белели тела Одноживущих, сложенные неровной поленницей. Их страшные лица были обращены ко входу. Их мертвые глаза все смотрели на Глеба.

«…он создан, чтобы защитить нас, Одноживущих…»

Глеб не закричал лишь потому, что у него перехватило дыхание.

«…отомстить Двуживущим за наши мучения…»

Дощатый сарай был полон трупов. Орден Смерти собрал здесь всех жителей деревни.

3

Он пришел в себя на крыльце какого-то дома. Он сидел на ступеньках, закрыв лицо ладонями и тяжело дыша.

Как он сюда попал, Глеб не помнил. Видел ли его кто-нибудь, Глеб не знал.

– Тихо, – сказал он себе. – Это всего лишь Одноживущие.

Это не люди. Это программные модули, точно такие же, как те рыжие муравьи, только изощреннее, куда более сложно устроенные. Не люди – компоненты игры.

Самой натуралистичной игры из когда-либо существовавших…

Тошнота вновь взяла за горло.

Орден Смерти… Что за дурацкое название! Почему бы им не назваться фашистами? Так будет честнее.

Глеб стиснул кулаки, заскрежетал зубами, чувствуя, как закипает в душе гнев.

С точки зрения игрового процесса, истребление Одноживущих может быть оправдано. Ведь очки опыта начисляются игроку за любое убийство. Крестьянин с вилами, конечно, менее достойный противник, чем какой-нибудь василиск, но василиска еще надо найти, а крестьяне – вот они, в каждой деревне. И пусть падает харизма, пусть ухудшается отношение людей к тебе, пускай тебя ненавидят, избегают, пусть никто из нормальных людей не хочет иметь с тобой дела, но если в мире полно таких же выродков, то ты не станешь изгоем.

Но такая игра перестает быть игрой.

Всему должна быть мера…

Глеб с трудом сдерживался, чтобы не закричать в полный голос, вызывая на бой всех ублюдков, что собрались здесь. Сейчас он чувствовал, что способен в одиночку расправиться с целой армией.

Он – Богоборец.

У него есть сила и умение.

Его не возьмут ни мечи, ни стрелы.

Игры закончились…

Глеб ударил ногой в запертую дубовую дверь, и она лопнула, сорвалась с петель, улетела во тьму длинного коридора, сбила что-то металлическое, звучное, громкое – может ведра, а может доспехи.

– Зажигай! – прокричал Глеб во всю мощь своих легких и перешагнул истертый порог.

Кто-то бросился ему навстречу, размахивая мечом, но Глеб поймал клинок в голую ладонь, дернул к себе, двинул кулаком, и оглушенный обезоруженный боец отлетел, ударился о бревенчатую стену, сполз на пол и больше не шевелился.

Тонкая веревка зацепилась за лодыжку, натянулась словно тетива – и в тот же миг справа сухо щелкнул самострел.

Глеб легко увернулся от стрелы, перерубил ее трофейным мечом, даже не осознав, что только что сделал. И закричал дико, нечленораздельно, с упоением ощущая свою силу, свое могущество, забыв обо всех волнениях, думах и переживаниях.

Где-то далеко эхом отозвались встревоженные голоса охранников. Залаяла собака – одна на всю деревню, единственная, что выжила, забившись под крыльцо, когда Двуживущие устроили резню.

Глеб вдруг понял, что видит в темноте.

Он ударил плечом в очередную дверь, вышиб ее, выворотив прочный засов, ввалился в комнату, где стояли три кровати, лавка, большой комод с мутным, засиженным мухами зеркалом, шкаф и стол. Белел, словно светился, печной бок. В углу чуть теплилась медная лампада. А рядом с ней на стене, между печкой и шкафом, висели на гвоздиках три желтые костяные маски – снятые на ночь лики смерти.

Двуживущие спали.

И ничто не могло их разбудить.

Глеб подскочил к маскам, сорвал их, растоптал. Сдернул лампаду, бросил ее на пол, прижал ногой, глядя, как растекается масло, и как бежит по нему огонь. Выглянул в окно: над частоколом полыхало зарево – Ирт услышал шум, все сделал, как надо.

Глеб опрокинул ближайшую кровать, разорвал серую льняную простыню на длинные полосы, скрутил их в жгуты, связал ими Двуживущего, легко его подхватил, взвалил на плечо, бросился к двери.

За спиной взорвалась лампада. Кипящее масло плеснуло на стены, вспыхнуло желтым пламенем. Вмиг занялись легкие занавески.

Глеб промчался по коридору, выскочил на крыльцо.

Огонь уже перекинулся через частокол – горела соломенная крыша избы, пылал сеновал. Горячий пепел летал над деревней, роились в воздухе искры, гудел, трещал разгорающийся пожар; в дыму метались серые тени – охранники, оставив посты и жарящиеся окорока, побросав оружие, взламывали двери, выбивали окна и вытаскивали, выволакивали из домов бесчувственных товарищей, бросали их на траву, мчались назад, в огонь, в дым, выносили оружие и доспехи, спасали костяные маски…

Глеб не стал прятаться, побежал прямо к дороге, к ближайшему выходу из деревни.

Его заметили, два человека прокричали издалека:

– Ты куда?! Откуда?!

– Там тоже горит! – крикнул Глеб, пряча лицо за телом взваленного на плечо Двуживущего. – И там еще двое!

Его приняли за своего и не остановили; на него не обратили внимания, когда он лез через телеги, швыряя связанного Двуживущего, словно куль с тряпьем…

А потом была дорога, притрушенная соломой, колючие кусты, цепляющиеся за одежду, ветки, хлещущие по лицу, трава, обсыпанная росой, с треском рвущаяся паутина, туман, сырые листья, стволы берез, коряги под ногами…

И рассвет – словно пожар перекинулся на небо.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29  30  31  32  33  34  35 
Рейтинг@Mail.ru