Михаил Игнатов
Лекарь. Второй пояс

– Бесполезный отброс. Всякий раз поражаюсь, почему старший брат вообще решил связаться с тобой. И знаешь, что думаю?

Я льстиво ответил:

– Нет, господин. Я слишком глуп, чтобы понять мысли господина.

Наклонившись к моему уху, Симар прошептал:

– Я думаю, что он решил посмеяться надо мной. Подсунуть обузу, которую мне даже некуда приткнуть. Приобретение, которое нужно скрывать от глаз клана Гарой. Домар издевается! – Симар отстранился, пихнул меня в плечо. – Обуза. Отброс, который помышляет укусить руку, спасшую его от смерти в зубах Зверей.

О! Это что-то новое. В прошлый раз Симар распинался о том, как я непочтителен, что недостаточно низко поклонился госпоже Алетре – жене Домара. Теперь какие-то Звери. Но я уже не новичок из Первого, который лишь собрал воспоминания о Втором тех, кто жил в нём десятки лет назад. Но смолчал об этом, лишь возразил:

– Господин, если вы о ноже, то он не мой. Вас обманывают.

– Хочешь сказать, что стражники лгут мне?

– Ко… – я замолчал, спустя мгновение произнёс совсем другое. – Господин, прикажите мне говорить правду и вам всё станет ясно.

– Какая дерзость!

Симар проорал это мне почти в ухо, оглушая. Отскочил, тыча в мою сторону пальцем:

– Вместо того чтобы умолять о прощении, ещё и смеешь давать мне советы! Тоже знаешь, как мне лучше управлять делами? За это ты должен быть наказан. К Столбу его.

– Господин, я не это…

Довольные, что ожидание наконец прекратилось, стражники тут же оказались рядом, ухватили меня под руки и швырнули к Столбу. Через мгновение меня заперло в алых границах формации. Ещё до того, как её линии принялись пульсировать, я рухнул на колени, невольно охнул. Первый миг всегда самый тяжёлый: словно с тебя рывком снимает шкуру опытный охотник. Наживую. Раз! И вместо задубелой, привычной к жаре шкуры у тебя одно голое мясо, которое тут же начинает печь солнце. Спине сейчас приходилось хуже всего. Ближайший стражник скалился, пятясь от меня и глядя мне прямо в глаза. Сейчас я не сомневался – они не дали мне надеть халат слуги нарочно. Знали, что так мне будет больней.

Симар с ненавистью процедил:

– Чего у тебя не отнять, так это наглости. Другие орут, просят о милости. А ты даже пытаешься выпрямить спину. Ничтожество. А так?

Рука Симара шевельнулась, медленно поднялась на уровень груди. В красном круге вокруг меня появился вписанный в него шестиугольник.

На плечи рухнула тяжесть. В первое наказание у Столба мне казалось, что мне на спину прыгнул один из стражников, пытаясь сломать мне рёбра. Теперь я знал, что так действует вторая печать Столба.

Дышать удавалось с трудом, короткими неглубокими вдохами. Главное не свалиться и не менять позу. Каждое движение будет наказано новой болью.

– Молчишь?

Тварь. Сил бороться с налившимися тяжестью веками уже не оставалось. Я едва видел Симара сквозь узкие щёлочки, то и дело его фигура перекрывалась алыми пятнами. Тварь. Хочешь победить? Хорошо. Вместе с выдохами вытолкнул из себя:

– Господин… молю… о пощаде…

Симар покачал головой, фигура его расплывалась, но голос я слышал отчётливо.

– Какой упрямый слуга. Какой опасный. И нож он наверняка украл, замышляя убийство.

Рука Симара снова начала подниматься. Третья печать? Сумею ли я её выдержать?

Сумею. Я десятая звезда Воина. Идеальная закалка. Я держал Круговорот, истекая кровью. Я убил двух старейшин и двух комтуров, когда был гораздо слабее их. Придёт черёд и Симара, тем более что он не так уж и сильнее меня. Главное не глядеть на него и не дать почувствовать мою жажду его смерти. Опустить глаза не успел.

Передо мной появилась спина в знакомом синем халате, заслоняя Симара.

– Этот старик просит молодого главу успокоиться. То, что у этого слуги много наглости, совсем не означает, будто он негоден ни для каких дел. Старик просит остановить наказание.

– Старик Фимрам, тебе какое дело?

– Этот слуга работает в Павильоне старика, как ему может не быть дела до его слуги?

– Мечтаешь, чтобы однажды он воткнул тебе в бок нож?

– Молодой господин думает лишь о плохом. Этот старик прожил долгую жизнь, уверен, слуга не сумеет нарушить контракт.

– Да ладно?

Я приготовился к новой волне боли, но вместо неё услышал недовольный возглас:

– Старик, отпусти руку!

– Этому старику надоело уговаривать молодого главу. Этот старик скажет прямо. Этому старику Домар обещал не только Павильон и ежемесячное обеспечение, но и ученика.

– Тебе давали ученика.

– Тогда почему его нет рядом с этим стариком?

– Иди к брату и забери его из отряда. Если твой ученик предпочитает вино и женщин, то я здесь при чём?

– Домар уже дал этому старику новых учеников. Пусть они совсем не таланты, но этот старик доволен. Он уже очень стар, ему некогда ждать подарка Неба.

– Старик, я выпалываю сорняки среди твоих слуг. Останутся те, что спокойней и старательней. Ты должен быть мне благодарен.

– Этот старик благодарен за заботу, но просит молодого главу забыть о том, что случилось с этим слугой.

– С чего бы? Отпусти руку, пока я не забыл о вежливости к твоему возрасту.

– Три года этот старик лечит стражников лесного отряда, тратя свои невеликие силы, позабыв свои алхимические изыскания, варит зелья ящиками, словно подмастерье…

– Вот и иди к брату. Он в обеденном зале льёт в уши отца очередную бредовую идею, даже не заметил, как я ушёл.

Голос старика Фимрама стал тихим и вкрадчивым:

– Этому старику напомнить, что он варит этому молодому главе?

Симар заорал:

– Чего уставились? Пшли вон! Быстро! Бездельники, что роняют везде свои ножи.

Похоже, это он стражникам. Сил повернуть голову не осталось. Никогда вторая печать Столба так долго не наказывала меня.

– Молодой глава мудр. Старик устал работать в Павильоне один. Он боится, что через неделю у него не останется сил заняться сложными зельями. Этот старик просит молодого главу закончить наказание и позволить слуге вернуться к работе. У меня ещё много работы для выносливого и крепкого слуги.

– Только из-за того, что об этом просишь ты, старик.

– Конечно, молодой глава. Этот старик очень благодарен мудрому главе и постарается с зельями.

Тяжесть и боль исчезли в один миг. Я с облегчением повалился ничком. Просто лежать на камнях, освободившись от этой жуткой боли, уже стало невероятным счастьем. Мысли едва перекатывались в голове. Дарсов Симар, дать бы тебе на своей шкуре почувствовать наказание Столба. На кого он вообще рассчитан, если всего второй печати хватает, чтобы я оказался на краю выносливости? И сколько у Столба этих печатей?

Раздался хриплый, непохожий на себя, усталый голос старика Фимрама:

– Вставай.

Я оперся руками о камень. Толкнулся. И снова уткнулся лицом в пыль. Из рук ушла сила, они дрожали и подгибались, не могли поднять жалкие шесть десятков мер. Особенно из правой, словно и не было этого месяца лечения десятком разных составов и мазей.

Если бы я здесь был один, то зарычал бы от злости и ненависти. К самому себе. К телу, которое меня предавало. Но я сдержался, сумел подняться на четвереньки, затем встать на колени. Двор наказания оказался пуст. Здесь остался лишь старик Фимрам. Я упёрся ладонями в колени и сумел изобразить поклон:

– Этот слуга благодарит за спасение.

– Сегодня отдыхай. Твоя помощь в Павильоне мне не нужна.

Только когда Фимрам уже шагнул прочь со двора, я понял, что он говорил со мной без обычных странностей. Оказывается, может без всего этого. Хотя тело с каждым мигом слушалось всё лучше, я не стал возражать против отдыха. За последние недели это первый мой отдых. Жаль, что он заслужен не столько упорной работой или успехами в запоминании рецептов зелий, сколько наказанием.

Мою рубаху стражник швырнул у стены. Хорошо, не потоптался. Я отряхнул её, но надевать не стал. Сейчас она оказалась чище, чем я сам, успевший поваляться в пыли давно неметёного двора. Так, обнажённый по пояс, прошёл по крайней дорожке вдоль стены господской части поместья, в крыло слуг. Долговые собраны все в одном крыле здания, а простые разделены по всей оставшейся половине. Но ближайшие к границе зелени и двора комнаты пусты. Слуги держатся от нас на расстоянии. Если для нас самое большое наказание – Столб, то для них – долговой контракт.

Спокойно пройти в свою комнату не удалось. В широком коридоре оказались и Марвит, и Леги. Арнуз поручал всем старикам следить за порядком. И наши ни разу не отказывались от своей очереди.

Если Леги только начала тереть пол и стояла ко мне спиной в дальнем конце, то Марвит находился ближе, гоняя метлой паутину на балках. Тут же охнул:

– Это чего с тобой?

– Тихо.

Поздно. Леги тут же обернулась на шум, а через мгновение уже оказалась рядом.

– Леград, что с тобой?

– Столб.

Марвит зло зашипел:

– Сопляк, сколько ты ещё будешь про свою силу вспоминать? Если уж решил притворяться, то…

Леги стеганула его тряпкой:

– Марвит, рот закрой!

Тот пихнул в ответ метлой:

– Ты бабка ополоумела, рот мне вечно затыкать?

Я не выдержал:

– Да тише вы.

– Ещё и ты, сопляк, – Марвит швырнул метлу под ноги. – Какого дарса ты нас сюда притащил?

Снова оправдываться я не собирался.

– Жикар подкинул нож и позвал стражников.

Теперь шипела Леги:

– Трусливое отродье.

Я махнул рукой, отгоняя их с пути:

– Старик Фимрам отпустил меня. Дайте спокойно лечь.

– Дай хоть кровь с лица сотру.

– Что?

Я пощупал лицо, обнаружив под носом и на подбородке запёкшуюся корку. Послушно дождался, когда Леги принесёт чистую тряпицу и вытрет меня. Но в комнату её не пустил, закрыл перед стариками дверь. Ноги держали всё хуже и хуже. Обернув к себе ладонь, я по очереди использовал все известные лечебные техники. Уже через десяток вдохов в голове прояснилось, а в ногах появилась сила. Но всё равно на свою лежанку рухнул. Думаю, если бы дело было только в этом, то старик Фимрам подлечил бы меня ещё у Столба.

Подумав, протянул руку в сторону, дотягиваясь до игрушечного домика, выстроенного из камешков. Нужный мне выкрашен в красный моими же руками. Осторожно потянув, вытащил его из неровно сложенной Лейлой стены, сжал в кулаке.

Через мгновение я уже стоял на вершине скалы и глядел на колышущийся вокруг лес. Первый раз входя в пространство жетона шэна, я надеялся, что в нём не действуют мои ограничения. Как не действовал Указ Ордена о техниках. Надежды оправдались. Вовне я мог сколько угодно перебирать в памяти свои техники, размышлять о них и мысленно составлять новые. И только. Здесь же я мог их использовать. Но чаще всего упражнялся в той технике, которая оказалась вписана в жетон, и сама с первого дня предлагала мне тренироваться в нём. Единение со Стихией.

Уже на первой тренировке я понял, почему не мог открыть свиток этой техники, пока был Воином. Воину эта техника бесполезна. Мало того что необходимо было отправлять в узлы не духовную энергию, переработанную из небесной, а саму стихию. Так, кроме этого, требовалось поддерживать циркуляцию. И не обычную, привычную по Формам или техникам, а совершенно иную.

Каждая Форма – это циркуляция по замкнутому кругу. Достаточно влить духовную энергию один раз и затем нужно лишь следить, чтобы её течение не замедлялось, а продолжало следовать по руслу Формы с неизменной скоростью. Словно мешаешь суп в чане, главное, не останавливаться.

Каждая техника в исполнении Мастера – это непрерывное вливание в неё духовной энергии, смешанной со стихийной. Это больше напоминало водопад. Пока исток реки может снабжать его водой, то вода будет с рёвом падать с высоты, оборачиваясь техникой.

Единение со стихией было сложнее. Следовало использовать только стихийную энергию, проведя её из средоточия к нужному узлу, а затем её же необходимо было вернуть по этому же меридиану обратно. Создать в одном и том же меридиане два течения, два потока, которые должны течь в разные стороны и не смешиваться, не мешать друг другу.

В первом созвездии Единения со Стихией перечислялось тридцать узлов. Техника, которая может стать доступной только Мастеру третьей звезды. Впрочем, я сомневался, что он сумеет использовать эту технику в полную силу. Перед тем как шагнуть через формацию границы Поясов, я мог считать себя сделавшим больше половины шага от Мастера первой звезды к Мастеру второй звезды. Я мог непрерывно использовать технику с пятью узлами.

В Единении… Я не мог использовать и один узел.

Вся сложность заключалась именно в этом двойном потоке стихии по меридиану. Но сейчас это оставалась единственная техника усиления, которую я хотя бы мог использовать. Или попытаться использовать. Ведь, кроме пути обмана Указа, можно продолжать идти и по пути грубой силы. Кто знает, где граница прочности цепи на моей шее и не нужно ли будет бросить на весы камень и с этой техникой? Если я прав в своих предположениях, то техника Единения особенная, достаточно будет использовать хотя бы один узел и это уже сделает меня сильнее. Пока что, я пробовал только зелье силы, два дня едва ползал после него, но за двести вдохов порвать цепочку так и не сумел.

Есть ещё один путь. Который подсказал мне пестик. Старик Фимрам вроде неплохо ко мне относится. Можно поискать в Павильоне что-то, что поможет мне перепилить цепочку. Должен же быть там ещё инструмент, кроме той здоровой тёрки, что я уже видел? Что-то в каморке старика, куда он никого не пускает. Что-то, чем он, может быть, натирает особо твёрдые минералы или ядра. Или какой-нибудь невероятно едкий состав из тех, которыми травят узоры на металлах. Мне и нужна-то всего одна ночь, чтобы проверить свою идею.

Сейчас я сожалел о том, что забыл вернуть набор отца. Глупо, конечно. Единственной стоящей вещью в нём были пробойники из Льдистой Стали. То же зубило расплющилось бы при первом же ударе по цепочке Второго пояса, раз уж её даже не царапала сталь Первого пояса. Но сожаления оказались такой штукой, от которой так легко не избавиться.

Отбросив посторонние мысли, я сотню вдохов вслушивался в шум ветра среди веток лесных великанов. Успокаивал себя, отдыхал. От тяжеленного пестика, которым пока приходилось махать одной рукой, от постоянных поклонов, от положения долгового слуги. По сути, это те же самые зелёные балахоны, о жизни которых я так старался забыть в Первом. Трусил, если честно, говорить с собой. Закрывал глаза на ту сторону жизни Возвышения. Отбросы, которые не сумели. Часто потому, что им даже не дали такой возможности. Я отомстил за Азо, убив того, кто был виноват в том, что его обделили настоящим зельем Возвышения. Но узнает ли он об этом? Хватит ли этого, чтобы утолить его ненависть к тем, кто стал Воином и пошёл к Небу? И нужно ли это ему сейчас? Может, он уже давно мёртв?

Почувствовав, что вместо того, чтобы успокоиться, я лишь завожу себя, открыл глаза, оглядел пространство жетона Древних. Красиво. Этого достаточно.

Ухватил одну нить Воды, медленно, не торопясь, повёл её к первому узлу. Влил её в него, заставил озариться в моём духовном зрении голубым. Один круг, два круга, заполняя узел и подчиняя себе стихию окончательно. Сейчас. Нить послушно покинула узел, двинулась обратно. Несколько мгновений я удерживал обе части нити в равновесии, буквально раздвигал по разные стороны меридиана, а затем они дрогнули, вырвались из-под моей власти. Мгновенная заминка и нить слиплась в клубок, который перекрыл весь меридиан. В такие моменты я жалел, что они так узки: будь чуть шире, возможно, у меня бы уже получилось. Но я не слышал, чтобы меридианы отличались толщиной. Или не спрашивал?

С разочарованием откинулся на камень утёса. Первый узел созвездия – самый ближний к средоточию. И даже с ним у меня ничего не выходит. А ведь нить нужно не только вернуть в средоточие, но и её же дотянуть к другому устью и вести к новому узлу, сплетая всё созвездие техники одной нитью. Пока эта задача кажется мне невозможной. Точно так же, как и взятие второй звезды Мастера.

Одна часть тренировок пока закончена. Теперь пора заняться взятием другой вершины. Жаль, но Указы, созданные здесь, в лесу жетона, исчезают бесследно, стоит мне выйти. Да и на старые я влиять никак не могу. Я уже несколько раз по мелочи проверил прочность своего контракта. Больно, но терпимо. Никакого сравнения с той болью, которая настигала меня за нарушение моих Указов. Вот куда я день за днём в Первом поясе вливал силы, не жалея. Дурак. К чему? Лучше бы потратил больше времени на раздумья. Достаточно было внести в Указ страховку, как я делал это с Рокием, которого Ирам отправил к отцу за деньгами. Ему я дал месяц. Кто мешал мне вплести в свои Указы такое же ограничение? Тогда я уже оказался бы свободен.

Сейчас проблема в том, что я невольно стонал, когда оказывался не в силах продолжать себя обманывать с оружием, с мечом. А ведь мне нужно будет ещё и вести энергию к узлам техники. Двенадцать узлов. Я могу половину народа в нашем крыле из сна вырвать.

К счастью, у меня нашлась ещё одна техника, которую я не учил, не вносил в запреты, и которая не являлась боевой, как записано в одном из условий моего Указа. Мало того что я мог её применять в любое время, не опасаясь Указов, так она ещё оказалась и невероятно к месту.

Вуаль Ветра. Та техника, которую мне отдал в дар Золак. Она должна заглушить мои невольные стоны. До познания оставалось не так много. Но в идеале нужно будет держать её всё время, пока я обманываю себя, примериваюсь Верным и веду энергию по созвездию Клинка. А дело это явно будет небыстрым. Мне бы научиться мастерски исполнять техники в шесть узлов. Эту самую Вуаль и тогда…

Посторонний звук нарушил тишину леса. Знакомый звук. Скрип входной двери. Я бы давно мог её смазать. Как и Арнуз отдать такой приказ любому из слуг. Но она до сих пор скрипела, своим звуком предупреждая всех нас о гостях. Сейчас она всего лишь сообщает, что мои соседи возвращаются с работ.

Я подхватился с лежака. Слабости в теле давно не осталось. Схватил мокрую тряпку из миски, что оставила Леги, ещё раз протёр лицо, обтёр тело от пыли. Поспешно отряхнул шкуру, на которую завалился, как пришёл.

Всё это, конечно, не поможет, стоит Леги или Марвиту сказать хоть слово. Поговорить со стариками я ведь не успел, а вернее не захотел. Дарсов неженка!

Шум за дверями подсказал, что вернулись не мои. Шанс. В два прыжка я выскочил из комнаты, поскрёбся к старикам. Затем проскользнул в комнату и прикрыл за собой дверь.

– Марвит, Леги. Не хочу, чтобы о том, в каком виде я вернулся, стало известно. К чему остальным волноваться?

Марвит пожевал губами, буркнул:

– Иди уже.

– Ты согласен или нет?

Леги за спиной Марвита замахала мне рукой. Я приложил ладонь к груди, чуть поклонился и выскользнул прочь. Успел даже вернуться к себе.

Первым делом мама кинулась меня осматривать, не дала встать. Я лишь усмехнулся:

– Ну чего ты? От Столба следов не остаётся.

– Скажи спасибо Умару, который видел, как тебя уводили.

Я серьёзно кивнул:

– Скажу. Прямо сейчас.

Но первым в полутёмном коридоре я увидел Жикара с его приятелем. Тем самым, которому я уже ломал руку, тем самым, что сегодня тоже был в мойне.

Первым моим желанием было пройти мимо, а утром снова немного опоздать к старику Фимраму. Много ли мне нужно времени, чтобы сломать пару рук?

Второе, о чем я подумал, что вряд ли старик Фимрам будет каждый день хватать одного из Саул за руки и грозить лишить зелий. Мало ли у меня в этом поместье счетов? Будет одним больше.

Дрогни они при виде меня, отступи к стене, я бы так и сделал. Но Жикар словно не заметил меня, а затем и вовсе зашёлся смехом с приятелем.

Тварь.

И я шагнул навстречу, ухватил Жикара за шею, вбил в стену. Его приятеля пнул так, что он улетел ко входу в крыло через весь коридор. Точно так же, как когда-то летал закалка Вартус от пинка взбешённого Орикола.

– Ты чё?! – вылупился на меня Жикар, а едва я улыбнулся, захрипел. – Арнуз!

Я презрительно усмехнулся и поднял Жикара повыше:

– А сам ответить за себя не можешь? Обязательно старшего звать?

Жикар попытался разжать мою хватку:

– Бешеный придурок, пусти.

– Зачем ты подкинул мне нож?

– Какой нож? Ты рехнулся?

– Тот, из-за которого мне едва не досталась третья печать у Столба.

Жикар побелел, освободил одну руку, принялся бешено махать ей:

– Это не я! Знать ничего не знаю.

– Думаешь, поверю? Трусливое отродье, не можешь справиться сам, решил воспользоваться стражниками?

– Чё? Точно! Стой, Леград! Откуда у меня нож? И с чего бы им помогать мне?

– Мне откуда знать?

– Это не я, не я!

Я застыл на миг. Как было просто раньше, когда можно было взять в руки Пронзатель и решить все с врагом раз и навсегда в битве. Можно было бы обойтись и без этого. Ради такого дела я бы заставил Жикара говорить правду. Но что мне делать теперь? Как проверить его слова?

– Леград, что за нож?

Я повернулся к Арнузу, который спокойно стоял в двух шагах от меня. Буркнул в ответ:

– Не приглядывался. Большой, в черных ножнах.

– Черные у лесовиков. Их сейчас нет в крыле стражников. У них выход за ядрами.

Я встряхнул Жикара:

– Значит, он оттуда и взял.

– Его не выпускают из крыла слуг. Если бы нож на самом деле украли, то из тебя бы выбили, из чьей комнаты ты его украл, да и двумя печатями ты бы не отделался.

Я не стал говорить Арнузу, что за меня заступился старик Фимрам. Он или знает об этом сам или ему ни к чему такие подробности. Но в его словах была правда. Похоже, Симар знал, что нож никто не брал и не собирался узнавать у меня правду. Она ему была не нужна. Выходит, он это устроил сам? С чего простой долговой слуга удостоился такой чести? Или дело в том, что я слуга его брата? Они не ладят? Старикашка Сирк меня не любит, Симар меня не любит. Вот и не верь в то, что все дело в именах.

Вздохнув, я отпустил горло Жикара, сообщил ему:

– Извиняться не буду. Все это не проверить. Но стоило тебе выйти из мыльни, как вошли стражники и на моей одежде лежал нож.

Жикар прохрипел:

– Не я.

Я согласился:

– Значит, не ты.

Шагнул прочь. И надо же было этому Жикару попасться мне на глаза? Где этот Умар?!