Михаил Богословский
Фабрично-заводская промышленность при Петре Великом
Не будем останавливаться с тою же подробностью на других отраслях крупной фабрично-заводской промышленности, начавшейся при Петре. Из приведенных примеров ясны общие условия ее возникновения и развития. У нас есть цифры, показывающие и результаты этого развития за время реформы. Вскоре после смерти Петра, в 1726 году сенатский обер-секретарь, статский советник Кириллов составил статистическое описание России под пышным заглавием: «Цветущее состояние Всероссийского государства, в каковое начал, привел и оставил неизреченными трудами Петр Великий». В этом труде он насчитывает 233 казенных и частных фабрик и заводов. Сюда входили заводы рудные, оружейные, игольные, скипидарные, канифольные, серные, красильные, пороховые, стеклянные, зеркальные, кирпичные, гонтовые, винокуренные, пивоваренные, сахарные, табачные фабрики, смольчужные, поташные, канатные, писчебумажные, парусные, полотняные, воскобойные, кожевенные, суконные, шерстяные, шляпные, шпалерные фабрики и др. Цифра и перечень могут производить впечатление значительного результата, если припомнить, что большинство этих заведений получили свое начало при Петре. Однако качество производства и положение дел на фабриках после Петра в значительной мере разрушают такое впечатление.
Вскоре после смерти преобразователя было предпринято исследование производства на фабриках и заводах, сделанное специально установленной тогда для заботы о преуспеянии русской торговли комиссией о коммерции. Вызванные комиссией эксперты заявляли, что большею частью продукты русских фабрик и хуже, и дороже иностранных продуктов: «Чулки гарусные и валеные против заморских – весьма плохи; коломянки двойные и одинакие, стамедь и полстамедь, штофы суконные, саржи, яренки и байки – тоже». Игольную фабрику комиссия сочла даже прямо вредной: на ней не делалось, как заявляла комиссия, ни одной порядочной иглы, между тем как русские иглы продавались по 20 алтын за тысячу, т. е. вдвое дороже иностранных, стоивших по 10 алтын тысяча. Шелковое производство на фабрике, которой дано было с лишком 150 тысяч казенной субсидии, свелось к выделке «деревенских лент, которые и простые ткачи в деревнях делают». Сукна, приготовлявшиеся на каразейной фабрике Воронина в Москве, оказывались настолько плохи, что их никто не покупал, так что фабрика принуждена была сократить число станков с 22 до 12. В таком же положении была и чулочная фабрика его же. Открывались случаи существования фабрик и заводов только на бумаге. При освидетельствовании, предпринятом в 1730 году, обнаружилось, что у многих фабрик и заводов значилось одно только имя; они заведены были не для производства, а лишь для пользования привилегиями. Крупная промышленность, насильственно насаждаемая принудительными мерами и искусственно выгоняемая льготами и охранительным тарифом, с трудом прививалась к русской почве, была чахлой оранжерейной культурой, требовавшей долгого и усиленного ухода.
