Михаил Алексеев
Неожиданный шанс. Рейдеры
«Князь! Как я мог забыть!» – Воислав навел бинокль на овраг.
А тяжелая конница уже выходила из него и строилась на краю поля. Следом за ней бежала литовская пехота. Но полочане этого не видели – перед ними крутилась легкая конница, закрывая обзор. На поле боя к этому моменту сложилась следующая картина. Разорванный строй тяжелой пехоты превратился в два острова, стоявших углом. Тыл им прикрывала литовская пехота. Полочане обтекали строй латников и уже начинали продавливать литовцев. На левом фланге княжеские варяжский и нурманский хирды, почувствовав ослабление сопротивления, так как основная масса полоцкого войска хлынула в прорыв, начали перестраиваться в клинья, прикрываясь легкой пехотой.
Наконец, тяжелая конница, опустив копья, начала разбег. Следом за ней бежали копейщики Гинтовта. Сам он несся в центре построения тяжелой конницы рядом с князем вяземским. Полочане поняли, что сейчас произойдет, только когда легкая конница порскнула куда-то влево, к южной окраине города, и они увидели уже разогнавшуюся массу тяжелой конницы. Кто-то даже попытался сбить подобие какого-то строя из стоявших на пути конницы. Но это уже не имело значения. В аморфное тело скученной пехоты, в которой строй наблюдался лишь перед коробками латников, врезался таран огромной силы. Кони у князя вяземского были просто огромными в сравнении с местными. Закованный в броню, такой конь и сидящий на нем рыцарь весили немногим менее сотни пудов. А их в строю было больше сотни.
Удар был страшен! Воислав даже инстинктивно поежился от внезапно пробившего его озноба. Одним этим ударом княжеское войско практически восстановило первоначальный строй. Однако всю огромную многотысячную массу не смог пробить даже удар тяжелой конницы. Воислав видел, как взлетали и падали на головы полочан длинные кавалерийские мечи рыцарей. Конница завязла в массе пехоты, остановившись. Но тут подоспела пехота князя Гинтовта. Одновременно на левом фланге княжеские хирды прорезали строй ополчения и, повернув вправо, уже ударили во фланг центра полоцкого войска. По узкому пространству, отжатому у полочан между тылом хирдов и лесом, в тыл полочанам понеслась легкая конница. Дружина наместника попыталась прикрыть фланг и тыл, но степняки прямой бой не приняли, а снова закрутили карусель, расстреливая полочан с расстояния.
Тяжелая пехота, растягиваясь вслед за ней, шаг за шагом сжимала свои удушающие объятия. В центре, где бились оба князя, ситуация также изменилась в лучшую сторону. Опытный пехотинец в толчее сражения может справиться и с конным. Однако когда ты должен выбирать между опасностью удара от конника сверху мечом или в тело острием копья пехотинца, а у тебя две руки, в которых щит и меч, и отсутствует пространство для маневра – ты обречен. Уже пал стяг наместника. Кто до него добрался – неизвестно, но войско уже превратилось в плотную кучу людей, прижатую к реке. И уже потерявшую волю к сопротивлению. Многие бросили оружие и стояли, опустив головы и отдаваясь на волю победителей.
«Всё!» – понял воевода. И взглянул на часы, подаренные ему купцом Жданом. И не поверил своим глазам. С начала битвы прошло чуть более часа.
«Стой!» – проревело нечто над полем битвы голосом князя.
И княжеское войско, отступив на пару шагов от врагов, замерло. Над полем установилась тишина. Молчали люди и на стенах города. Только что на их глазах свершилось чудо. Сильный враг был побежден меньшим числом за необычайно короткое время. Враг, который дрался умело и всерьез. И тем не менее…
Воислав бегом спустился со стены и крикнул молодому варягу: «Коня мне!» Через минуту городские ворота открылись, и он вынесся на улицу посада. Когда конь взобрался на склон оврага, впереди оказался еще один всадник. Точнее, всадница. Высокая стройная женщина, одетая по моде Вяземского княжества. Догнав, он узнал ее. Это была дочь полоцкого наместника. На лице ее отображалось сметение. Только что, скорей всего, на поле брани, пал ее отец. Каким бы он ни был, но он был ее отцом. Воислав знал, что она сейчас является женой вяземского воеводы боярина Черныха. Знал он и историю, как это все произошло. И вот сейчас она едет туда, где лежат тела ее отца и его ближников. Она боялась этого, но боялась показать и свой страх. Это было написано на ее юном лице. Какую роль ей сейчас придется сыграть в представлении князя, Воислав не знал. Но уверен, что ее появление здесь неспроста. Он придержал коня и поехал рядом с ней.
Когда они подъехали, князь, сидя верхом, обернулся и указал женщине место рядом с собой. Стоявший рядом с ним рыцарь посторонился и, когда ее конь встал рядом со всеми, снял латную рукавицу, наклонился и, протянув руку, сжал ее кисти, лежащие на луке седла. Воислав посчитал правильным остаться сзади.
– Есть живые из полоцкой дружины?
Князь оглядел сдавшихся.
– Есть! – ответило сразу несколько голосов.
– Подойдите сюда!
Когда откликнувшиеся пробились через толпу и встали напротив князя, он осмотрел их и задал вопрос:
– Знаете эту женщину?
– Знаем! – вразнобой ответили бывшие дружинники. – Дочь наместника. Аранка. Твои люди, князь, украли ее у киевского князя.
– Теперь она боярыня, жена моего воеводы, боярина Черныха Владимира Ивановича. Владимир Иванович, сними шлем!
Рыцарь, который занимал место справа от дочери полоцкого наместника, выполнил команду.
– И вот что я вам сейчас скажу! Полоцк – теперь будет мой город, и править им от моего имени будут боярин Черных и его жена!
Дружинники ответили на эти слова молчанием. И в этой тишине откуда-то из глубины человеческой массы донеслись слова:
– Она невеста сына князя киевского. Он тебе этого не простит. И Полоцк он тебе не отдаст.
После секундной паузы князь рассмеялся. И его поддержали все его воины.
«Ничего они не знают!» – понял Воислав.
– Войско князя киевского сейчас пешочком, по бережку Днепра идет домой. В Киев. Без оружия, без броней. В общем, кто в чем. Если кто-то тут еще на что-то надеется – может выбросить эти надежды из головы. Никто вас уже не выручит. В общем, я все сказал! Напоследок добавлю: пока вы без оружия – считаетесь пленными. Возьмете в руки оружие – снова станете врагами и умрете. Знаю, что для многих из вас смерть не так страшна, как позор. Понимаю это и уважаю. Однако не торопитесь умирать. Пока вы живы – есть варианты. Выслушайте моих военачальников, а потом уже решайте, что вам делать с вашими жизнями.
А теперь я обращаюсь к воинам севера, вставшим под знамена полоцкого наместника. Я знаю, что вы заключили договор с полоцким наместником и верны своему слову. Мы уважаем вашу верность! Но человек, которому вы принесли клятву верности, мертв! Следовательно, вы свободны от клятвы. Вы сделали все что могли! Вы мужественно сражались, но боги сегодня на нашей стороне. Есть ли смысл противиться воле богов? Мы можем продолжить сражение, но мы не в силах изменить решение, уже принятое на небесах. Вы погибнете. В этом нет сомнений. Вы опытные воины и видите это так же ясно, как и я. Но я не желаю смерти таких славных воинов, как вы. А еще больше я не хочу, чтобы погибали мои воины. А по-другому не будет – вы дорого отдадите свои жизни. Поэтому я предлагаю на этом закончить битву. Я не требую от вас сложить оружие – знаю, что вы не сдадитесь. Я отпускаю вас! С оружием! Вы видите – мои воины прекрасно вооружены, и нам ничего от вас не нужно. Но! Я готов принять в ряды войска славных сынов Варяжского моря на тех же условиях, на которых служат нашему княжеству ваши товарищи.
Подумайте об этом, а сейчас ответьте мне – продолжаем мы битву или нет?
После паузы воины раздвинулись, образовав коридор, и к князю вышел воин в хорошем доспехе. По внешнему виду многим воинам за его спиной он годился в отцы, но был крепок и от его фигуры веяло опасностью и силой. Посмотрев на князя, он повернулся к нему спиной и обратился к войску:
– Я – Асгейр из Согнефьорда! По соглашению между ярлами и хевдингами, нанятыми на службу полоцким ярлом, мне доверено было командование вами в этом походе. Я спрашиваю вас: продолжаем сражаться или выслушаем условия князя?
Некоторое время слышалось бурное обсуждение. Наконец, Асгейр повернулся к князю и сообщил:
– Большинством решено прекратить сражение. Если князь позволит – мы хотели бы уйти послезавтра. Нам нужно проводить в Вальхаллу наших погибших братьев. И утром мы дадим ответ на твой второй вопрос. Каждый хирд будет принимать решение самостоятельно.
– Безусловно, вы можете остаться. Завтра мы все вместе справим тризну по погибшим воинам. Сейчас можете разбить лагерь у лодей. Так же лекари моего войска могут оказать вам помощь. Однако предупреждаю – девушки-лекарки – мои подданные. За их здоровье и тем более жизнь вирой будет только жизнь обидчика. Если такового найти не смогу – ответит хевдинг или ярл.
После этого князь тронул поводья и, развернув коня, неторопливо двинулся в сторону города. За ним двинулся десяток телохранителей и следом потянулись остальные рыцари, оставив окруженных на пехоту и легкую конницу. Однако Черных с женой остались.
К этому моменту на поле выехало более десятка крытых конных повозок со странными красными крестами на бортах. На каждой было по два дюжих мужика и по две девушки с сумками через плечо, с теми же самыми крестами на них. К ним уже подходили, кто мог идти самостоятельно, раненые княжеские воины. Девушки что-то кололи им и бинтовали, останавливая кровь. А мужики на носилках подносили тех, кто идти уже не мог. Наиболее тяжелых раненых клали на повозки и увозили в лагерь.
Воислав задержался, увидев, как из рядов княжеского войска вышли ярлы нурманского и варяжского хирдов. Каждый обратился к своим соплеменникам из числа побежденных. А было их немало. В битве погибли в основном плохо одоспешенные и обученные ополченцы, пошедшие в поход исключительно за легкой наживой. После озвучивания вариантов их дальнейшей судьбы остатки полоцкого войска охватило брожение. Нурманы сбивались в свой круг, варяги – в свой, обсуждая свое положение и варианты, предложенные соплеменниками из княжеского войска.
И только ополченцы жались неприкаянной кучкой к реке. Именно к ним и последовала супружеская чета. Воислав поехал за ними. Если предложения воинам было понятными, то ему стало интересно, что скажет боярин ополченцам.
– Здорово, мужики! – подъехав к толпе, первым поздоровался Черных. Жена тенью следовала за ним, молча остановив коня справа.
– Здравствуй, боярин! – вразнобой раздались редкие голоса. Основная масса настороженно молчала. Не таким они видели этот поход.
– Пошли по шерсть, а возвращаться придется стрижеными! – подтвердил это мнение боярин. – И что мне с вами теперь делать?
Толпа молчала.
– В рабы продать, что ли? Как думаешь, любимая?
Боярыня промолчала, равнодушно оглядывая людей. А те практически перестали дышать. Там в бою они видели смерть, но это было в запале, без раздумий и зачастую быстро. Сейчас, отойдя от горячки, они поняли, в какую беду попали они сами и на что обрекли свои семьи. И сейчас должна была решиться их судьба. Вот этим молодым боярином и его молодой женой. И каждый из них боялся поднять глаза, инстинктивно отодвигая миг оглашения судьбы.
– Молчите? Это понятно. Значит, буду решать сам. В рабы я взять вас не могу. В княжестве запрещено рабство. Продать вас – это одномоментная выгода, да и много вас, а значит, хороших денег не дадут. Поэтому я поступлю по-другому. А ну-ка, кто у вас из старших выжил? Пусть выйдут ко мне.
В толпе после этих слов началось шевеление, и через некоторое время перед конями боярина и его жены стояло шесть мужиков, не отличавшихся от основной массы практически ничем, кроме оценивающих взглядов, которые они бросали на боярина, в то время как у остальных в глазах стояли испуг и тоска.
– Ты кто? – обратился боярин к широкоплечему бритоголовому мужику в неплохом кожаном доспехе.
– Могута-Кожемяка звать меня, – соответствующим внешности низким голосом ответил тот.
– Доспех сам делал?
– Кожу – да. Я выделывал, а кроил не я – Златозар-бронник. – И кожевник указал на единственного в их группе обладателя кольчуги с дополнительными пластинами.
Боярин поочередно опросил остальных. Среди них еще оказались старший плотницкой артели, лесоруб и двое хлебопашцев.
– Это хорошо! Руки у вас на месте, а это главное. Значит так, вас – всех шестерых, я назначаю старшими. Старшим же среди вас будет Кожемяка. Вы все с этого момента отвечаете за всех этих людей. – Черных обвел рукой стоящую перед ним толпу.
– Завтра или послезавтра – как решит князь – мы с женой отправляемся в Полоцк. Вы едете с нами. В Полоцке вы должны будете построить такой кремль, как в Вязьме. Не видели? Я вам покажу. С бетонными стенами и башнями, рвом и воротными башнями со стальными воротами, которые нельзя взять тараном. И пока вы не построите кремль – вы мои люди, моя собственность. Спросите, а как же запрет на рабство? А не будет рабства! Я буду вам платить деньги за работу. Такие же, как и получают рабочие, которые строят вяземский кремль. Расценки можете узнать у смолян. Многие из города там работают. Обманывать не буду.
Толпа загудела.
– Но работу вы исполнять будете ту, которая мне нужна, а не ту, которую вы умеете. Почему? Мне нужен кремль для защиты города и не нужна кожаная бронь. Плотники, лесорубы понадобятся, однако и им, кроме своей, придется делать другую работу. Как строить? Князь даст людей, умеющих строить, и вы сможете учиться у них новому делу. Как закончите кремль – свободны! Можете снова заниматься тем, чем хотите. На этом всё! Встречаемся завтра!
Воислав подивился хитроумности решения. И вроде княжий указ не нарушил, и в то же время несколько сотен работных людей приобрел, которые будут делать ту работу, которую он им велит. Разница с рабами состояла в деньгах за работу, но он был уверен в том, что у князя вяземского и его бояр с этим проблем не было.
И тут же, повернув уже коня, боярин окликнул ездового с повозки с красным крестом. Девицы уже занимались ранеными побежденного войска. И что характерно, никто не пытался их ущипнуть за упругие зады, а тем более задрать подол. Только шутили, и здоровые, и раненые, красуясь перед ними. Кто мог, конечно. Все понимали важность их работы. И помнили предупреждение князя.
– Эй! Давай санитаров сюда! Здесь осмотреть и обиходить раненых!
Ездовой попытался было отговориться тем, что сейчас девушки смотрят раненых нурманов.
– Они воины! Первую помощь способны оказать и сами. А здесь – никто ничего толком не умеет. Давай сюда!
В этот момент к боярыне подъехал воин и что-то тихо проговорил. Та, выслушав, окликнула мужа, после чего они двинулись за воином.
«Отца, видимо, нашли», – догадался воевода.
Воислав вернулся в город уже в сумерках. На воротах его встретил обычный караул. На стенах уже было безлюдно. Город успокоился и занимался обычными вечерними делами перед сном. А в поле разгорались сотни костров, у которых кучковались побежденные и охрана победителей, сновали люди, снося к местам завтрашних погребальных костров погибших, а от княжеского лагеря и к нему катились и катились повозки с красными крестами.
Глава 6
Следующий день после битвы у князя был расписан чуть ли не по минутам.
После завтрака Сергей отправился на поле сражения. У побежденных была ночь, чтобы определиться со своей судьбой, и князь ехал, чтобы услышать решение.
Еще перед сражением, учитывая, с кем придется сражаться, и, самое главное, рассчитывая на шанс усилиться не только репутационно в глазах местных, но и численно, была проведена определенная работа. Ярлам варягов и нурманов Ингельду и Трюггви Хитрому была оглашено решение князя: семьи погибших воинов, если они живут в княжестве, получают пенсион до взросления детей в размере четверти жалованья их отца и мужа. Если семья живет не в княжестве – ей положена разовая выплата в размере годового жалованья погибшего. Получивший увечья, но выживший воин получает земельный надел в княжестве и жалованье в размере половины суммы, получаемой им в строю. Была плюшка и для тех, кому везло больше – за каждый год службы в княжеском войске жалованье увеличивалось на десятую часть. Затраты были, конечно, приличные, но с деньгами дела обстояли более чем хорошо – контроль над торговыми путями, производство и торговля тем, что производилось только в Вяземском княжестве, обеспечивали финансовую независимость. А узким вопросом оставалось наличие людских ресурсов. Поэтому принятые планы должны были способствовать его решению. Люди этой эпохи, как правило, были, с точки зрения современников Сергея, крайне бедны, и им ничего не стоило сняться с одного места и уйти туда, где больше платили или просто легче жилось. И вопрос с верностью решался в этом же ключе.
Естественно, информация была доведена до рядовых хирдманов, чем их сильно воодушевила и, по информации источников службы Васильева, сподвигла воинов, не перевезших семьи в княжество и оставшихся в меньшинстве в хирдах, окончательно определиться.
Вся эта информация, рассказанная ночью у костров, стала известна и пленникам из числа соплеменников и наемников. А утром из госпиталя, развернутого в лагере княжеского войска, вернулись те, кто получил раны и кого наравне с княжескими воинами лечили княжеские же лекари. Вернулись, понятное дело, те, кто получил легкие ранения, однако обычно таких бывает большинство. Если это настоящие воины, а не смазка для мечей. И их рассказы добавили жару в неутихающие споры.
Решение постараться перетянуть часть наемников в свое войско Ингельд и Трюггви, с которыми Сергей советовался предварительно, одобрили.
– Конунг! Богатые ярлы предпочтут свободу. Власть – штука сладкая! А вот середняки и бедные хевдинги могут принять твое предложение. Конечно, они не лучшие. Но таких обычно бывает большинство. Нам это не страшно. Нам просто нужны воины. А мы их всему научим. Вон у тебя воины – латники – бывшие рабы. Не все даже воинами раньше были. Однако в строю они нам не уступят. Это мы уже проверяли. Один на один – да! Шансов у них нет против воинов севера. Но в строю – они сила. Мы признаем это. Твои люди умеют делать воинов. И мы в стороне стоять не будем – поможем.
Поэтому когда свита князя появилась на поле, к ней потянулись ярлы и хевдинги, принявшие княжеское предложение. И было их немало – набралось 280 нурманов и 330 варягов. Всем им было сказано, что обряд принятия клятвы от хирдов состоится утром завтрашнего дня.
К полудню на бывшем поле боя были подготовлены огромные костры, на которые были уложены погибшие в сражении. Погибшие с обеих сторон. Рядом с кострами стояли и погребальные лодьи викингов.
Да! Княжеское войско впервые сражалось с сильным и умелым противником и за победу заплатило жизнями и кровью своих воинов. 127 воинов легли на погребальные костры – 38 князя Сергея, 89 племени голядь. И несколько десятков воинов сейчас находились между жизнью и смертью в полевом госпитале.
Наконец, все было готово, и в центре поля боя, сейчас окруженного цепью воинов обеих армий, под родовые песни вверх взметнулись всполохи всепожирающего пламени. День был безветренный, и казалось, что массивные столбы неподвижного дыма погребальных костров подперли высокое голубое небо. Стояли молча, и только переплетающееся пение на разных языках фоном подчеркивало это безмолвие. И запах! Запах горевшей плоти.
Весь Смоленск стоял на стенах, смотря на эту величественную картину. Мужчины угрюмо молчали, женщины тихо плакали, украдкой смахивая слезинки из уголков глаз, и только дети бессознательно восторженно смотрели на все происходящее.
Костры прогорели, и потянулись к кострищам вереницы воинов, повозок, тачек и носилок. Князь и воевода Воислав распорядились выдать все подходящее для переноски земли. И курганы росли в поле прямо на глазах.
А потом была тризна! Каждый народ проводил ее по своему обычаю, и обе армии рассыпались на группы родов, языков и просто подразделений, как это было в княжеском войске. Сергей обошел все свои подразделения и в каждом сделал символический глоток из братины, сказав дежурные слова.
Закончив с этим, вызвал к себе Черныха, который вместе с женой праздновал тризну по ее отцу. Хотя отцом он был номинальным, и ничего хорошего она от него не видела, и даже количество детей от множества наложниц, подобных Аранке, ей было неизвестно, все же сейчас ее звали в княжестве Аурелия Вульфовна. Или что более привычно для нее – Аурелия дочь Вульфа. Имя Аурелия ей дал сам князь Сергей. Неудобно было называть боярыню Аранкой.
Когда Черных подъехал и спешился, Фомичев жестом указал ему место за походным столиком. Рядом с князем сидел Никодимов. Охрана стояла поодаль, вне пределов слышимости.
– Как все прошло? Как жена перенесла?
– Все нормально. А жена… люди здесь крепки не только телом, но и духом. Нормально с ней. Да и сам понимаешь, отцом он был чисто номинально.
– Понимаю. Чем его?
– Стрела. В шею. В самом начале прорыва нашей конницы. Меч был чистый и в ножнах.
– Как пленные?
– Ночью бежало двадцать семь человек.
– И?..
– Утром приказал при всех высечь трех старшин и десятников, чьи люди бежали. Думаю, в Полоцке будет смертоубийство. Если эти идиоты, что убежали, вернутся к семьям.
– Это их выбор. Забыли про твоего тестя. Для него и для нас это, как ни кощунственно звучит, оптимальный вариант. Перейдем к делу. Уходишь завтра на рассвете. Не хочу, чтобы наемники принесли весть о поражении раньше, чем ты появишься в Полоцке. Возможно, это и лишнее, но лучше перебдеть. А то, глядишь, полоцкая старшина их снова наймет. Нам проблемы ни к чему. Думаю, наемники раньше полудня после сегодняшней тризны вряд ли смогут отплыть. Так что запас по времени у тебя будет. Тем не менее топливо не жалей. Иди под двигателями. Полоцк для нас если не ключевой, то, во всяком случае, крайне важный пункт. Без него нам устье Западной Двины будет трудно удержать. По месту определишься с городом самостоятельно. Но учти, тебе там жить. И людей я тебе давать не буду. По крайней мере, не планирую. Поэтому расти самостоятельно. С тобой идет лучшая сотня латников, плюс Гинтовт дает сотню своих. Это лучники, легкая пехота и разведка. На этих бойцах будет лежать охрана и оборона детинца и твоей резиденции. Еще хирд Ингельда. На нем лежит охрана и оборона города. Даем тебе варягов, как все же более близких нам, нежели нурманы Трюггви. Но и ты сам не плошай! По личной охране и вообще безопасности Валерий Николаевич просветит.
– Иваныч, с тобой идет десяток личной охраны. Все из местных. Готовили их год. Люди Васильева три раза прогнали через полиграф. С учетом наивности местных он уверен в этих людях почти на сто процентов. Хотя сто процентов, наверно, даже боги не дают. Все же не зря говорят: «человеческая душа – потемки», и дать гарантии, что мы смогли осмотреть все ее закоулки, никто не может. Готовили их именно как телохранителей, в том числе и морально. То есть защищать тебя и твою жену они будут вплоть до самопожертвования. Поэтому, если тебе понадобится кого-то убить, используй других людей. Это не их профиль. Кроме этого, в твоем окружении есть человек Васильева. Его задача – не проявляя себя, наблюдать за всеми вокруг тебя. Его не ищи. Он обозначит себя только в критической ситуации. Пароль – имя стрелка, решившего дуэль нашего купца с нурманом в Смоленске. Надеюсь, не забыл?
– Помню. Егор.
Никодимов согласно кивнул.
– Продолжу. Связь – группа в два связиста с радиостанцией. Зарядку аккумуляторов обеспечишь. Порядок связи определен, график и частоты у них имеются. Что касается сотни литвинов и варягов – тут все проще во всех смыслах. И от тебя они подальше будут, и одиночке, находясь в сплоченной группе, будь то сотня или хирд, скрыть намерения практически невозможно. Чужих штирлицев тут еще нет. По крайней мере, на территории нынешней Руси. Византия – это отдельная тема. Литвины вообще находятся на таком уровне развития общества, что для нас они как младенцы. Правда, наше влияние уже сказывается и, к сожалению, не в лучшую сторону. Тем не менее полиграф они прошли тоже, когда операция вошла в активную фазу. То есть две недели назад. Я все это тебе говорю, но надеюсь, ты сам не мальчик – с пистолетом не расставайся. И помни! Здесь отравление самое распространенное средство избавления от проблем. Поэтому у тебя будут свои повара. Вот их мы старались контролировать последние полгода. И на всякий случай, они все имеют семьи, которые живут у нас. Сомневаюсь, что мы с ними что-либо сделаем в случае чего, но местные об этом не знают. У них это обычное дело. У меня всё.
– Тогда я просто дам общую обстановку и наше видение ее развития, – вступил князь. – Из невоенного обеспечения с тобой идут инженеры и строители. Материалы присылать будем. На них строительство кремля, городской стены и торговых домов – нашего и голядского. Гинтовт дал своих бойцов именно под наше согласие развития купеческого дела в племени. Ну, для нас это не проблема. Пусть строятся и торгуют. Для местных – наши пряники ты знаешь. Кнут у тебя с собой. В основном всё. А, нет! Не всё. Первое – извини, но банкет по случаю окончания строительства замка и крепости в Вязьме ты пропустишь. Этот год, пока не укрепишься, тебе уезжать из Полоцка точно нельзя. И второе, в некотором смысле компенсация за это будет названа завтра, перед отплытием, так что не удивляйся.
Никодимов вопросительно посмотрел на Фомичева.
– Экспромт! Только что придумал. Завтра все услышите, – отмазался от объяснений тот.
