Михаил Александрович Савинов
Мистика, основанная на реальных событиях

То, что птица, залетевшая в дом или бьющаяся о стекло, вестник серьёзной беды, знают многие и не только понаслышке. Сам я несколько раз в этом убеждался. Но рассказ мой будет не об этих страшных предзнаменованиях, а скорее, наоборот, а точнее, про подселение душ умерших людей к голубям. Почему именно к ним, сказать не могу, возможно, это выбор лично каждого ушедшего от нас. Выводы после прочитанного, пусть каждый сделает сам, я же, расскажу только те истории, в правдивости которых уверен на сто процентов, потому как лично знаю тех людей, что поведали их мне, и у которых совершенно отсутствовал умысел меня обманывать.

Начну с того, что в нашем доме жила одна древняя старушка, которая, не смотря на болезни и согбенный возраст, а зачастую и просто отвратительную погоду, регулярно выходила во двор, что бы покормить голубей. Надо сказать, пернатые отзывались на появление бабули на улице мгновенно. Слетались они вокруг неё, казалось неоткуда и довольно массово. Резво уничтожив всё что им преподнесли, птицы с отлётом реально не спешили, и всегда благодарно провожали свою кормилицу до самого подъезда её дома.

В один из таких дней, поздоровавшись, я поинтересовался у старушонки, от чего у неё такая любовь к голубям. На что та, улыбнувшись, ответила. – А это не просто птицы, в них души родственников наших ушедших.

Улыбнувшись и пока ещё плохо понимая смысл её слов, я отправился по своим делам и вспомнил эти бабушкины слова только спустя год, при трагических и одновременно странных обстоятельствах.

РАССКАЗ ПЕРВЫЙ

Лето того года было непривычно жарким для наших северных широт. Особенно тяжело оно далось пожилым людям, коими были мои соседи по площадке, что жили на последнем этаже типичного пятиэтажного панельного дома. Добродушные неунывающие старики часто заходили к нам поболтать, как говориться ни о чём. Дед сосед очень трепетно относился к своей жене, одновременно ведя по настоящему, для своего возраста, активный образ жизни. Зимой это были лыжные прогулки, летом регулярные выходы на природу и конечно сезонная заготовка ягод и грибов. Вот почему, для всех кто его знал, было реальным шоком, когда дед внезапно умер от обширного сердечного инфаркта.

Дети его, узнав про это, приехали сразу. Ну, а после, уже всё двигалось по набитому веками грустному сценарию: похороны, поминки, девять дней.

Бабулю дочки забрали к себе в Подмосковье сразу, не дожидаясь, сорока дней. И именно после этой скорбной даты, в опустевшей квартире начали происходить странные вещи.

Женщина, которой были оставлены ключи от квартиры, совершенно неожиданно обнаружила в ней голубя, который залетел в оконную форточку и, похоже, прожил в полном комфорте пару полных суток. Выгнать голубя через открытое настежь окно получилось не с первого раза, но всё же удалось. Однако дама, спустя несколько дней вновь придя с проверкой в дом, опять застала всё того же пернатого гостя сидящей на любимом дедовом диване. На этот раз соседка, не справившись с птицей, позвала на помощь своего сына. И только после совместных усилий им удалось выдворить голубя. В этот раз, закрыв наглухо форточки, женщина поделилась с нами этой, довольно странной историей. И ни кто из присутствующих при разговоре не припомнили случая, когда бы голуби, тем более, летом, залетали в квартиры через форточки и реально там жили. Но и это, ещё не было концом всей истории. Изгнанная из жилища птица, вовсе не собиралась улетать далеко от своей квартиры и поселилась совсем рядом, у нас на лоджии.

Само собой голубя мы не прогоняли и даже подкармливали. Прожив в этом доме больше тридцати лет, мы не могли припомнить случая, когда бы птицы, у нас подселялись, даже кратковременно. И теперь, в разговоре промеж нас, то и дело проскальзывало, что типа, это дед сосед тоскует по своему жилью и не хочет бросать его. Ну, а когда кто-то из нас забывал подсыпать голубю семечек или крупы, тот начинал настойчиво долбить клювом стекло, требуя пищи. Длилось всё это, примерно год, что вполне вписывалось в религии некоторых народов, уверенных в подселение душ умерших людей к животным или птицам.