Михаил Александрович Моргунов
Бечо
Самое главное, что теперь делать? Одного барана он уже сожрал и будет жрать их и дальше. А если доберется до меня, то мне тоже несдобровать. Нужно уходить отсюда поскорее, но вот как? Если бросить баранов и бежать самому, то всей семье придется отдавать долг Ауесу. И, это еще, если я сумею выбраться. А столько у нас нет, придется брать в долг. Если попробовать перегнать отару обратно в село самому, то отдавать в любом случае немного, даже если еще потеряю несколько баранов по пути. И может так даже безопаснее. Этот монстр может напасть на меня, если я буду один. А так, может просто заберет еще одного барана. Решено! Как бы там ни было, с утра я ухожу отсюда с отарой.
Когда небо, видимое сквозь маленькое мутное окошко, начало на глазах светлеть, я потихоньку отодвинул засов. На улице стояла предрассветная влажная погода. Пронизывало холодом. Бараны стояли в дальнем углу загона, сбившись в кучу, несмотря на то, что ворота так и остались стоять открытыми. Монстра нигде не было. Я не мог больше называть его тем именем, которое он носил. Именем доброго и умного пса, моего лучшего друга и члена моей семьи. Это не он, не мой Бечо. На траве в середине загона лежали остатки убитого и сожраного им барана.
Я собирался недолго и, когда начался рассвет, уже гнал отару вниз по ущелью. Кошара и загон скоро скрылись из вида. Оглянувшись первый раз, я увидел позади только складки местности. Монстра тоже было не видно. Отпустит ли он нас так просто? Остается надеяться только на удачу и торопится. Потому что противопоставить ему мне нечего. Если дойти хотя бы до обжитых кошар и встретить людей, уже не так страшно. И я заспешил дальше.
Солнце поднялось из-за рельефа и осветило ущелье только часа через два, когда мы были уже почти у пересохшего ручья, который я запомнил с нашего пути сюда. От него, до села, точно не больше десяти километров. Я шел и вспоминал, что именно рассказывали мне в детстве про эти проклятые пастбища, но толком не мог ничего вспомнить. Кроме того, что отец говорил, что там проклятая земля и в пещерах, что ведут в самую преисподнюю, живут демоны. Сейчас, при свете дня, мне все это снова казалось сказками. Зато я вспомнил, что болеющие бешенством животные, начинают бояться солнечного света, из-за нарушений нервной системы. Он наверняка спрятался в одной из тех же пещер и не выйдет до вечера.
Снова накатило тяжелое состояние и ощущение потери. Как же так? Как такое могло с нами случиться? Бараны расплывались у меня перед глазами из-за выступивших слез. Неужели же ничего нельзя для него сделать? Нет, нельзя – тут же приходил холодный, безжалостный ответ. Он уже умирает и жить ему осталось совсем не долго. Ему никак нельзя помочь, только выбраться отсюда благополучно. Этого бы он хотел больше всего, если бы умел говорить и мог мне что-то сказать на прощание.
Я не чувствовал голода, жажды, усталости. Я только шел вперед не останавливаясь и не давая останавливаться отаре. Бараны, давно позабывшие о ночных потрясениях, то и дело пытались остановится и задержаться у особо аппетитного кустика, но я был неумолим. Держа в руке длинную палку, я размахивал ею и с шумом бил по земле, придавая им скорости. Так мы шли и шли, когда на пути показалась первая кошара. Отары рядом не было, наверное паслась где-то неподалеку. Это хорошо, бараны не смешаются с другой отарой и не нужно будет терять время, чтобы их рассортировать. Над трубой, торчащей из крыши, поднимался легкий дымок. Видимо один из пастухов, остался готовить ужин. Еще утром мечтавший о том, чтобы встретить других людей и собиравшийся остановится у первой же обитаемой кошары, сейчас я торопился мимо. Давно стало понятно, что за нами никто не гонится и мне наоборот, никого не хотелось видеть. Никому не хотелось рассказывать о той трагедии, которая меня постигла. Хотелось только побыстрее добраться домой и оставить позади весь ужас и всю боль, которую пришлось пережить за последние дни.
***
Еще даже не начало темнеть, когда я дошел до села и сразу отправился на ферму к Ауесу. Он был крайне недоволен моим ранним возвращением и раздраженно пересчитывал баранов. Я потерял только одного, о чем и сказал ему сразу. Пока он считал и объяснял мне, что баран живым весом стоит нынче уже восемь тысяч, я смотрел вдаль, где в вечерней, предзакатной мгле растворялись вершины гор. Где-то там остался и Бечо. И как-будто, также растворяется…
Я брел домой, глядя под ноги и не здороваясь с соседями. Не хотел, чтобы кто-то видел мои красные и влажные глаза. Начнут спрашивать, а я не хотел никому ничего говорить. Это слишком личное, это наше с ним. В нашей памяти не нужны посторонние.
Увидев меня, заходящего во двор, мать сразу перепугалась и бросилась ко мне, спрашивая что стряслось. Ее сердце не обманешь. И я все подробно рассказал семье, сидя на кухне за столом, где собрались все. Дед, отец, мать и две мои младшие сестры.
– Для чего я тебе столько раз говорил никогда туда не ходить? – Строго спросил отец. Он сильно хмурился весь мой рассказ, и было видно, что он напуган. – Чудом ты сам остался цел. Просто чудом.
– Он подхватил болезнь, па. Его кто-то укусил в норе и заразил бешенством.
– Болван! Бешенством болеют много дней, а не вот так. И ты думаешь, что я старый дурак и рассказываю какие-то идиотские байки?
– Как много дней??
– Вот так! Ты самый настоящий болван! Решил, что умнее всех остальных, чуть не погиб сам и погубил пса! – Отец в сердцах встал из-за стола и вышел.
Повисла тягостная тишина. Младшие сестры испуганно переводили взгляды с меня на мать и деда и снова на меня. Я тоже не знал, что говорить и как себя вести. Мать, все пыталась меня накормить, пододвигая мне поближе тарелку, но я даже смотреть на еду не мог. Дед хмуро смотрел в стол и качал головой. Наконец он посмотрел на меня и сказал, обращаясь к остальным:
– Выйдите все, нам поговорить надо.
Мать вспыхнула, резко подняв голову и сверкнув глазами на деда, заподозрив неладное. Но не посмела перечить и они с сестрами тихо вышли из кухни.
– То, что я сейчас скажу, покажется тебе такими же байками, как и то, что говорил тебе не раз отец. Но слушай внимательно. Вы, совсем другие, вы люди нового времени. Потому вам и кажутся дикостью и суевериями народные предания. Вы люди открытого мира. Вы лучше и сильнее нас, умнее и образованнее и вы сможете построить лучшую жизнь, чем мы. Ваша сила в том, что вы можете разговаривать со всем миром и видеть весь мир. Даже не выходя из дома. Но запомни: чем дальше вы смотрите, тем меньше видите вблизи. А теряя способность видеть то, что перед носом, человек становится слабее и уязвимее. И когда-то не сможет противостоять самым простым угрозам. Когда-то ты поймешь то, что я тебе сейчас сказал. Пока просто запомни и думай об этом на досуге.
А теперь слушай, что сейчас делать. Демоны, что живут на проклятой земле, нападают на тех, кто смеет соваться в их обиталище. Они поглощают разум и подчиняют тело себе. Творят страшные вещи, руками тех, кого поработили. И тебе действительно очень повезло уйти оттуда невредимым. Они не живут долго в порабощенном теле. Не давая ему никакого отдыха, они гоняют его без остановки, нападая на все живое. А когда силы у жертвы иссякают, бросают его и возвращаются в свое подземное логово. Потому и не отходят никогда от него далеко. А может не потому, а просто не могут уйти с этой проклятой земли.
Пес еще жив, и будет жить, пока его не бросит демон, где-нибудь на камнях, когда он сам не сможет даже встать. Все зависит от его собственных сил, как долго он протянет. Обычно всех, что попадается ему на пути, демон убивает, нападая даже на тех, кто сильнее. Так что жертва может быть сильно изранена. Сами они бесплотны и не могут нанести вреда живым, если их изгнать из тела. Потому и жертву бросают живой, так как убить ее, не находясь внутри, они не могут.
