Мери Ли
Во власти тумана
– Кто ты? – спрашивает девушка, подходя к кровати Лексы максимально близко.
– Фиби, это моя сестра, я рассказывала тебе о ней.
Фиби – это короткостриженая блондинка. Она подступает к нам ещё на шаг и садится на корточки у кровати. Фиби так внимательно разглядывает моё лицо, что мне становится жутковато.
– Я думала, – тихо говорит она, обращаясь к сестре, – что ты её выдумала.
Лекса накрывает мою руку своей и слегка сжимает.
– Нет. Я знала, что Алекс придет за мной. Спасет всех нас.
– Всех нас? – переспрашиваю я.
Девушки начинают медленным ручейком стекаться к кровати Лексы. И вот уже несколько пар глаз прожигают меня испытывающими взглядами. Всех спасать я не собиралась. У меня нет еды или воды. Нет достаточного количества медикаментов. Даже транспорта подходящего нет.
Перевожу фонарик на лицо сестры и замечаю на правой щеке тонкие полосы.
– Что это?
Лекса отводит взгляд в сторону и глубоко вдыхает.
– Я потом расскажу. Нужно уходить.
Киваю и встаю с кровати. Разговоры подождут до лучших времен. Оглядываю девушек, сидящих на полу, и совершаю очередную глупость.
– Одевайтесь.
Они как мышки тихо, практически бесшумно рассредотачиваются по комнате и, шурша одеждой, быстро облачаются в неё. И ни у одной из девушек нет обуви и курток. Платья. Они, твою мать, все в платьях в пол с длинными рукавами, но у них есть плащи из детской одежды.
Чертова секта.
Беру Лексу за руку и веду к двери.
– Алекс? – шепчет она.
– Что?
– У тебя есть оружие?
У двери убираю фонарик и достаю пистолет. Вынимаю три ножа, один отдаю Лексе, два других забирают чьи-то руки.
Поворачиваюсь к девушкам.
– Мы должны пройти немного, но наделаем шуму. Кто бы не встал на вашем пути, вы должны их… уничтожить.
Пару мгновений тишины и ни одного возражения.
– Мы сделаем это… с удовольствием, – произносит Фиби.
Ладно. Короткостриженая блондинка напрягает меня больше остальных.
– Отойдите с линии огня, – говорю я и тут же презираю себя за сказанное. Перед глазами всплывает самоуверенное лицо Закари, и я поправляю себя:
– От двери отойдите.
Ждём несколько минут, которые вырастают до часа, и тут я слышу, как открывается дверь учительской. Ключ в замочной скважине прокручивается трижды.
Дверь открывается, и я вижу Сэма. Он отходит в сторону, и на меня смотрят глаза из-под капюшона.
Мужчина лет пятидесяти. Над верхней губой шрам, глаза карие, но, кажется, что они начали выцветать. Навожу пистолет на него и, бросив взгляд направо, вижу Нелли. Она трясется как осиновый лист, рука в крови. Выбралась.
– Где волк? – спрашиваю я.
В груди поднимается волнение.
– Сбежал, – говорит Нелли.
– Опусти оружие, и мы поговорим, – произносит мужчина.
Девушки за моей спиной шушукаются. Считаю мужчин за спиной главаря и насчитываю ровное количество. Все здесь. Все, кто есть в школе, находятся на пороге учительской, мне нужно убрать их, и тогда мы сможем спокойно уйти. Охрана за спиной человека в капюшоне направляет на меня оружие. Его достаточно, чтобы изрешетить меня за пару секунд, но я не думаю, что они будут стрелять, ведь могут поранить святых матерей.
Какой же это бред.
– Ты не в выгодном положении. Предлагаю убрать оружие и поговорить.
Спокойным голосом и легкой улыбкой меня не взять. В какой-то степени я должна быть благодарна семейству Келлер за свою холодность, я, видимо, всё же подцепила это от них. И знаете что? Это помогает.
– Пусть сначала твои люди уберут оружие и уйдут, тогда я с тобой поговорю, – произношу я, снимая пистолет с предохранителя.
Пару секунд мужчина смотрит мне в глаза. Я не отвожу свои ни на мгновение. И только из-за этого замечаю, как он бросает мимолетный взгляд мне за спину. Это его и выдаёт. Святые матери – они для него очень важны.
– Если твои люди не уйдут, я пристрелю одну из ваших святош.
Главарь поджимает губы и всё же отдает приказ:
– Убрать оружие, идите в спортзал.
Мужчины моментально выполняют приказ. Опускают автоматы на пол и медленно отступают в сторону лестницы, замечаю, что двое из них и вовсе не были вооружены. Скорее всего они тут типа главные наравне с моим собеседником. Не оборачиваясь, спрашиваю у Лексы.
– Ты доверяешь Фиби?
– Да, – моментально отвечает сестра.
– Фиби?
Блондинка встаёт рядом со мной.
– Я здесь.
– Запри их в спортзале. Возьми один из автоматов и расстреляй ублюдков если это потребуется.
Не думаю, что девушка сможет это сделать, но человек передо мной должен понять, я – чокнутая сумасшедшая.
Фиби уходит, а я ведь даже не знаю, умеет она пользоваться оружием или нет. Киваю мужчине на дверь напротив, туда, где сидели и играли в карты охранники.
Он входит и садится за парту, я направляюсь следом. Десять ударов сердца он ничего не произносит.
– Я слушаю, – говорю я, лишь бы уже закончить всё это и свалить.
– Эти девушки важны не только для нас, но и для всего мира.
– С чего это вдруг?
– Туман пришел, чтобы наказать нас, но и очистить наши души. И только святые матери способны сделать это. Только их дети…
– Кто сказал тебе эту чушь?
Мой вопрос не нравится мужчине. Он смыкает губы в тонкую линию.
– Барон ведет нас в будущее, в котором есть место только вере в него.
Хмыкаю.
– Как удобно устроился ваш Барон.
– Я предлагаю тебе примкнуть к нам. Я лично буду о тебе заботиться и оберегать от всех страхов. Кормить, одевать…
– Мне это не нужно.
Мужчина позволяет себе слабую улыбку, словно я глупое неразумное существо под его микроскопом.
– Защита нужна всем.
Защита нужна жертвам, а я больше не такая. Мужчина передо мной даже не понимает, что он не может мне предложить абсолютно ничего. Единственное, что меня интересует, так это сестра и её ребенок.
– Где дети?
Мужчина улыбается, и от его улыбки веет… добром.
Что за бред?
– Барон обо всем позаботился. И вот, посмотри на улицу. Туман практически ушел, проклятых стало намного меньше. И к нам пожаловал снег. Ты знаешь, что он символизирует? Чистоту и непорочность. Именно такими являются дети тумана.
От этого бреда начинает болеть голова.
– Мне плевать на вашего Барона, туман и снег. Сейчас, я и девушки уйдем, а вы нас преследовать не будете.
– Будем.
Чертов упрямец.
– Тогда мне проще убить тебя.
Я даже не успеваю удивиться своим словам, которые прозвучали ровно и без эмоций, словно я сказала какую-то банальность.
Мужчина отрицательно качает головой.
– Ты не убийца. Тебя выдает взгляд.
Как же ты ошибаешься. Логан с тобой явно не согласился бы.
Медленно отступаю назад и, когда появляется возможность, захлопываю дверь. Держу её, но мужчина не спешит выйти оттуда. Что-то не так. Он словно тянет время.
Оборачиваюсь и говорю:
– Лекса, соберите оружие, которое валяется на полу и бегите к выходу, я буду через минуту.
– Хорошо.
Девушки выполняют приказ и быстро удаляются. Я же остаюсь наедине с дверью, которую не могу отпустить.
– Ты сама придешь к нам, – говорит голос из-за преграды.
– Сомневаюсь.
Когда шлепанье босых ног стихает, считаю до тридцати, отпускаю ручку и со всех ног бегу к выходу. Несусь по ступеням, перепрыгивая некоторые, в конце лестницы практически падаю, выбегаю на улицу и вижу девушек. Они босые топчутся на месте. Куда мне их деть? Бросаю взгляд на желтый автобус.
– Все в автобус!
– Фиби не вышла, – стуча зубами, говорит Лекса.
Добегаем до автобуса, он заперт.
– Где могут быть ключи? – спрашиваю я.
Вперед выходит девушка, у которой лицо настолько изуродовано, что на неё больно смотреть.
– В спортзале, – произносит она. – Там всё самое ценное.
– Идёшь со мной, остальные стойте здесь, если кто-то появится, стреляйте.
Бежим обратно, возле входа с распахнутой дверцей останавливаюсь.
– Как тебя зовут?
– Кортни, – отвечает девушка.
– Я – Алекс. Слушай меня и делай только то, что я скажу. Хорошо?
– Мы же убьем их? – спрашивает она.
– Если будет необходимо.
Девушка кивает, и меня сбивает с толку её хладнокровие. Скорее всего я так же выгляжу со стороны.
Толкаю дверь и снова оказываюсь в школе.
– Веди меня к спортзалу.
Там же должна находиться и Фиби. Бежим по первому этажу и останавливаемся за вторым поворот направо. Тут мне даже не нужно смотреть по сторонам, чтобы понять, за какой из дверей находится спортзал. У двойных створок стоит Фиби и держит какую-то швабру, она вставила её между двумя овальными ручками.
Повернувшись, смотрит на нас и еле слышно произносит:
– Вы пришли за мной.
Это не вопрос, а в голосе звучит такая уязвленность, что я отворачиваюсь.
– Наводи автомат на дверь, – приказываю я Кортни.
– Я не умею им пользоваться, – признается она. – Автоматом не умею.
Забираю оружие и, перезарядив, снимаю с предохранителя. Внимательно смотрю в изуродованное лицо, которое, кажется, жгли углями, и серьезно говорю:
– Не убей меня или Фиби.
Девушка кивает.
Оборачиваюсь к Фиби.
– Открывай двери.
Почему они безропотно выполняют всё, что я скажу? Девушка вынимает швабру и быстро вскидывает автомат на плечо, она держит его неправильно и если начнет стрелять, то сломает себе ключицу.
Подхожу и толкаю створки, они открываются внутрь, и я вижу мужчин, что стоят в центре спортзала. На лицах ноль эмоций. Может, они находятся под каким-то препаратом? В углу справа стоит Нелли. Какого хрена она оказалась по эту сторону двери?
Медленно вхожу внутрь, но что-то внутри меня подсказывает, что нужно спешить. Словно здесь вот-вот кто-то появится, и школа станет последним пристанищем для моего бренного тела.
– Где ключи? – спрашиваю я у Кортни.
– За той партой справа ящик.
Двигаюсь в нужном направлении. Один, тот, что находится ближе всего ко мне, делает шаг вперед.
Останавливаюсь и навожу дуло пистолета ему в лицо.
– Ещё один шаг и я выстрелю, – говорю я.
Он делает ещё шаг, и по спортзалу разносится автоматная очередь.
Звук настолько громкий, что его эхо ещё продолжает отскакивать от стен. Мужчина падает, а я, сглотнув, продолжаю путь. Обхожу парту и открываю спортивную сумку. Тут уйма всего. В боковом кармане нахожу четыре связки ключей. Убираю их в карман, а сумку закидываю на плечо.
– Уходим, – командую я, и мы втроём передвигаемся в сторону двери.
Бросаю взгляд на тело на полу, я не хотела, чтобы всё закончилось именно так. Смотрю на Нелли.
– Идём с нами, – зову её я.
– Нет, я верю в Барона.
Идиотка.
Закрываем дверь, и в следующее мгновение в неё начинают долбиться.
– Они не позволят нам далеко уйти, – говорит Кортни, прожигая дверь ненавистным взглядом.
– Значит, нужно уходить быстрее, – говорю я и отворачиваюсь от девушек, но не успеваю сделать ни единого шага, как Фиби хватает меня за руку.
– Алекс.
В том, как она произнесла моё имя, столько боли. Оборачиваюсь и внимательно смотрю на девушку.
– Ты не знаешь, что они делали с нами. Что они сделали с нашими детьми.
Отдаю сумку Кортни, достаю ключи и прошу её открыть двери автобуса, иначе девушки отморозят себе всё, что только можно. Оставшись наедине с Фиби, задаю вопрос, о котором тут же жалею.
– Что они сделали с детьми?
– Принесли в жертву. Туман стал меньше, и их вера окрепла как никогда.
– В жертву? – с ужасом спрашиваю я.
– Да.
Не хочу знать подробности. Нет-нет-нет, это слишком ужастно.
– А с вами?
– Видела этих мужчин?
– Да.
– Они насиловали нас, Кортни сопротивлялась сильнее всех. За это была наказана больше двадцати раз за самое ужастное преступление в кодексе Барона. Им нужны новые дети тумана. А мы обязаны их родить.
В глазах Фиби скапливаются слезы, но голос остается твёрдым.
– Мы должны их остановить… навсегда.
Куда я вляпалась?
– Таких мест много, – говорю ей я.
– Если мы остановим этих, то мир станет лучше. Поверь мне.
Поверить кому-то – это последнее, на что я соглашусь.
Если мы сейчас сделаем то, о чём говорит Фиби, тогда мы будем такими же, как они. Ничем не лучше чудовищ.
– Алекс, они найдут нас.
– Там Нелли, – напоминаю я.
– Она всегда была на их стороне, она помогала им. Держала мне ноги, когда…
– Прекрати! Я не хочу этого знать.
Фиби шумно сглатывает.
– Они насиловали Лексу. Те, кто находится за дверью. Они отняли её ребенка, и она по-прежнему думает, что он жив. Они свели её с ума.
Не замечаю, как рука тянется за гранатой, которую я взяла с собой.
Подаю её девушке и киваю.
– Хочешь быть судьёй? – спрашиваю я. – Вперед. Я мешать не стану.
Объясняю, как воспользоваться взрывчаткой и отворачиваюсь от Фиби. Она медлит, но в итоге на улице меня настигает громоподобный взрыв. Прикрываю голову руками, и сердце сбивается с ритма.
С каждым днем я становлюсь большим чудовищем. Фиби догоняет меня уже у самого автобуса. Из школы раздаются крики боли. Девушки уже сидят в автобусе, за рулем находится Кортни.
Вхожу в желтую максимально примечательную машину и встаю в проходе. Смотрю на девушек по очереди и даже не хочу думать о том, что они пережили. Они были в аду.
– Я не могу вам предложить ничего, – начинаю я. – Каждая из вас вольна уйти. Вы свободны. Они… вас больше не тронут.
– Мы останемся с тобой, – говорит Фиби.
Киваю и обращаюсь к Кортни.
– Ты умеешь водить автобус?
– Он ничем не отличается от машины.
– Знаешь, где выезд из города, если ехать в сторону Дрим-Сити?
– Да.
Киваю.
– Езжай туда, я вас догоню.
Выхожу из автобуса и накидываю капюшон. Шагаю в сторону квартиры, которую я арендовала у блондинки. И сейчас мне плохо. Внутри разверзается черная дыра, она хочет поглотить меня.
В квартире я нахожу волка.
– И где ты был? – спрашиваю я.
Друг тычется мне в ладонь носом, и я сажусь на пол рядом с ним. Слезы начинают стекать по лицу, и я утыкаюсь в прохладную шерсть Волка. Позволяю себе минуту слабости, поднимаюсь, собираю свои вещи, роюсь в шкафу и достаю все тёплые вещи блондинки, плюс нахожу четыре пары кроссовок, остальное всё на высоченных каблуках. Закидываю это в спортивную сумку, позаимствованную всё у той же блондинки, закидываю на плечо свой рюкзак и тот что притащил Логан, беру канистры и выхожу из дома на улицу. Еле как тащу вещи, но они все мне нужны, ничего оставить не могу.
Мы с Волком быстро реанимируем мотоцикл и несемся к выезду из города. Я приезжаю вперед автобуса, откапываю вакцину, прячу её в нагрудный карман и только сейчас понимаю, что я не узнала у Лексы о лекарстве от диабета.
Через десять минут приезжает автобус. Не знаю, как Кортни удалось проехать по заваленным улицам города, но она справилась. Закидываю сумку и рюкзаки в автобус.
– Наденьте на себя что-то из этого. Остальное добудем позже.
Выходя из автобуса, слышу, как девушки шушукаются и переспрашивают друг у друга о волке и мотоцикле.
Сажусь на свой транспорт, завожу его и уезжаю в сторону девятки и восьмерки, но на первом же повороте поворачиваю налево и двигаюсь как можно дальше от семьи Келлер, а самое жуткое, что на заснеженной дороге между городами не только наши следы, свежие следы от чужих машин напрягают меня сильнее, чем мне того хочется.
***
Уезжая из Беримора, Алекс даже не догадывалась, что Барон прибыл раньше и увидел пепелище на месте одной из своих паств. Барон крайне редко приезжал сам за святыми матерями, но в этот раз соизволил явиться, чтобы его последователи ещё сильнее уверовали в него. Единственный выживший мужчина, тот самый, что бездейственно сидел в кабинете на втором этаже, рассказал Барону о том, что произошло. Он в красках поведал, что некая девушка истребила всех охранников и украла святых матерей. Барон был зол и даже не спросил, отчего же единственный выживший остался в здравии, не получил даже малейших травм. Он приказал вернуть святых матерей, а девушку, что осквернила их деяния, привести к Барону для казни.
Через два часа после отбытия из школы Барона и части его подданных, группа людей в черной военной форме нашла квартиру блондинки. Обнаружили там тело Логана и следы пребывания Алекс. Они поняли, что именно Брукс была там, по волчьим кровавым следам.
Алекс ехала прочь и думала только о том, что ей делать с семью сломленными и искалеченными девушками. Не доезжая до следующего города, беглянки вынуждены были остановиться, в автобусе кончилось топливо. Но даже эта проблема казалась столь незначительной по сравнению с другой. С края леса, левее от дороги начали появляться силуэты зараженных. Голодных и свирепых как никогда. Девушки не видели их, а зараженные тем временем начали окружать автобус. Снег и холод привнес в их облик некие изменения, но что самое страшное – они стали умнее.
Глава четвертая
Находясь в вертолете на высоте четырех тысяч километров над уровнем моря, Закари смотрит на темный снимок в руках. Он не понимает, что и где расположено на нём, но это безапелляционное доказательство – Герда беременна.
Десять недель.
Больше двух месяцев Герда носит под сердцем ребенка. Его ребенка. Удивительно, но смотря на неразборчивый снимок, Зак испытывает только одно чувство – страх. Он ознобом проходится по телу и оседает где-то глубоко в душе.
Зак не может не сравнивать свои чувства, которые испытал пять лет назад и сейчас. Слишком многое изменилось. Он изменился. Сейчас Закари не испытывает радости, но внутри стала зарождаться новая ответственность, куда большая, чем за девятку и всех, кто находится внутри. Он никогда не считал себя неуязвимым, но этот ребенок, даже будучи ещё в утробе матери, показал, насколько он слаб. Противостоять миру непросто, но ещё сложнее противостоять апокалипсису. Стоит ребенку родиться, он тут же будет обречен на несчастья, ведь во время тумана нет ничего положительного. Его ребенок не пойдет в сад или школу, он не заведет себе друзей только лишь потому, что так будет весело.
Только выживание и ничего более.
Закари вспоминает о том, как схватил Герду за руку и угрожал ей. Не нужно было этого делать, но стоило Герде сказать о том, что она может избавиться от ребенка, и у Зака снесло голову. Он был настолько зол, что будь на месте беременной Герды кто-то другой, он бы убил его.
Но несмотря на весь ужас и страх, Закари Келлер никогда не откажется от этого ребенка и сделает всё возможное, он душу дьяволу продаст, но сохранит жизнь малыша и будет стараться делать её более-менее сносной.
Иначе он не может. Не умеет.
Кроме Лейзенберга, гинеколога Руффи, Зака и Герды, никто не знает о её положении. И не узнают. Если уж его мать смогла пропихнуть на девятку Александрию Брукс, то вполне вероятно, что на базе есть ещё кто-то из её людей.
Зак не может позволить повториться событиям. Он больше не потеряет ребенка, а если кто-то осмелится причинить ему вред, того ждет неминуемая смерть.
Вертолет начинает снижаться, и если бы Закари Келлер позволил себе выглянуть из окна, то увидел бы Статую Свободы, а снизу заснеженную местность и троих мужчин в военной форме темно-синего цвета. Немного вдалеке на водах реки Гудзон расположился военный корабль.
Зак убирает фото в нагрудный карман черного пиджака и надевает куртку. Оружия при нём нет, рации тоже. Сейчас вся ответственность за девятку лежит на плечах Нео и Рэнли. Лейзенберг же следит за Гердой.
Сняв наушники, Закари выбирается из вертолета. Винты ещё кружат, и "гостя" быстро провожают в подземное царство клонов. Вот только он об этом знать не должен.
Без лишних слов его сопровождают в комнаты, где жили его отец и сестра.
"Соболезную", – это слово ему говорят все, кого он видит. Закари лишь кивает. В комнату с ним проходит только один военный – капитан Хант, и показывает на неприметный стол, на котором стоит внушительного размера коробка.
– Тут вещи вашего отца. Тело сейчас загружают в вертолет.
– Благодарю.
Закари переводит взгляд на собеседника и не меняясь в лице спрашивает:
– Где моя сестра?
Мужчина перед ним не из робкого десятка. Ему уже глубоко за пятьдесят, капитан слишком долго был в военном деле и умеет держать маску. Он никак не показывает растерянности, но военный явно испытывает облегчение. Если Ребекки нет на девятке, то у них есть возможность найти её и убрать, если того потребуют обстоятельства.
Это одна из главных причин нахождения Зака в этом месте. Сберечь сестру, которая стала персоной нон грата для сильных мира сего. Зак готов прятать её до старости, но не уверен, что сам доживет до преклонного возраста. Следовательно, он должен обезопасить Ребекку и будущего ребенка до дня икс. До дня, когда Закари Келлера больше не будет на этой прогнившей планете.
Капитан не сводит пристального взгляда с Зака и лжёт так, словно от этой роли обманщика зависит, получит ли он оскар.
– Ваш отец отослал её ещё несколько недель назад. Разве она не прибыла на базу? – осторожно спрашивает мужчина.
Закари выжидает пару мгновений и, нахмурив брови, говорит:
– Боюсь, что нет. Кто её сопровождал?
– Я уточню эту информацию и доложу вам по радиосвязи, которую мы наладим между Свободой и базой номер девять.
Свободой, как банально они назвали место заточения клонов.
– Может, отец отправил её к матери? – спрашивает Закари, пытаясь пустить ищеек по ложному следу.
Хант тут же подхватывает ложь и развивает её дальше.
– Он упоминал полковника, но я не уверен.
Зак прикасается к коробке и тихо произносит, не смотря на военного:
– Я буду благодарен вам, если вы поможете найти мне Ребекку.
– Безусловно наша организация приложит максимум усилий. Кроме вашего отца, нам нужно обговорить ещё кое-что.
А вот и вторая причина нахождения Закари на Свободе. Задача Ханта же до боли проста, он должен понять, что Закари Келлер не угроза Свободе и её деяниям, а так же он должен как можно быстрее отправить сына Родрика на материк.
– Что именно? – интересуется теперь уже постоянный глава базы номер девять.
– На Свободе уже долгое время проходит работа над некоторыми биоматериалами, ваш отец был поставщиком определенных ресурсов. Нам нужно это и в дальнейшем. Может, через неделю, а может, и через год.
– Что за ресурсы?
– Стволовые клетки. Мы обсудим это позже, после того как вы проститесь с отцом и наладите работу базы номер девять. Боюсь, нам пока некого поставить вместо вашего отца, а он всегда отзывался о вас как об опытном… руководителе.
Как все размыто и без конкретики. Закари знал, что они сейчас не попытаются сместить его. У них и тут куча дел, для чего ломать работающий механизм? Они ведь просто могут завербовать главу девятки для своих целей, это намного проще, чем внедрять своего человека.
Это они и пытаются сделать. И сделают. Закари позволит им.
– Если отец считал это важным, то мы продолжим сотрудничество.
Пару мгновений мужчины смотрят друг другу в глаза. Каждый пытается понять, кто же выиграл этот раунд.
– Рад это слышать, – произносит Хант. – Оставлю вас, можете отдохнуть, вертолет будет готов через два часа.
Военный уходит, а Закари рассматривает коробку. Перебирает содержимое, но не смотрит на него, это механическое действие для камеры наблюдения над дверью. Закари складывает всё обратно и отправляется в уборную, она находится тут же, в самом конце "квартиры", входит, запирает дверь и включает горячую воду на максимум. Смотрит на зеркало над раковиной и уже через несколько секунд там появляются буквы и цифры. "13 Родриг".
Закари выключает воду, берет полотенце и вытирает зеркало так, что больше никто не увидит этой надписи. Ещё будучи детьми, они играли так с Зейном. Отец научил их оставлять тайные послания на стеклах и зеркалах. Самым популярным местом "записок" была ванная комната.
Вернувшись к коробке, Закари садится за стол и представляет дальнейшие действия организации, которая убила его отца. Скорее всего они уже начали искать Ребекку, ведь её побег был недальновиден. Если бы она осталась здесь, её бы не тронули. Военные на Свободе не идиоты и поняли бы, что гибель двоих Келлеров навлечет на их головы куда большие проблемы, нежели устранение одного. Кроме поисков Ребекки, которая может знать больше положенного, военные начнут вербовать Закари. С этим он им поможет. Только после того как на Свободе будут уверены в его преданности, только тогда начнется всё самое интересное.
Спустя час в бывшее жилище отца входит мужчина, он представляется майором Гарднером. Он долго и муторно рассказывает о заслугах отца Закари, а потом провожает гостя к вертолету. Забравшись внутрь, сын видит темно-коричневый, практически черный гроб отца. Садится, ставит коробку с вещами себе под ноги и надевает наушники. Вертолет взлетает, а Зак продолжает смотреть на лакированное покрытие последнего прибежища отца. Сын вспоминает самые ключевые моменты, которые связывали их. Их было достаточно, но не так много, как хотелось бы.
Вернувшись на девятку Закари тут же отправляется в свой кабинет. В это время на кладбище недалеко от склепа, в котором покоится сын теперь уже постоянного главы базы номер девять, четверо мужчин роют промерзлую землю и матерятся на чем свет стоит. Они не знают, кого сегодня будут провожать в последний путь и сквернословят знатно. Один даже предложил внести закон, чтобы в зиму люди не смели помирать, иначе… а что иначе? Даже если бы эта четверка знала, кого сегодня похоронят, они бы ничего не почувствовали, потому что появились на девятке уже после прихода тумана и ни разу в жизни не видели Келлера-старшего.
Уже на закате Закари и его сестра садятся в бронированный внедорожник и отправляются на кладбище. Третий дорогой для Закари человек оканчивает свой путь именно здесь.
Нео с семнадцатью военными прочесали периметр и убедились, что на кладбище никого нет и дочь может проводить любимого отца и не быть замеченной людьми со Свободы.
Снег повалил знатно. Если так будет продолжаться, то им придется возвращаться по сугробам.
Закари уверенно ведет машину и слушает тихий голос Ребекки. Сестра старается не плакать, но слёзы крупными каплями стекают по щекам, пока она рассказывает Заку истории, о которых он и так отлично знает, многие из них он вспоминал в вертолете несколько часов назад.
В этот раз на кладбище нет старого священника, его заменил молодой парень, только он из всей девятки кое-как разбирался в слове божьем. Патрик пел в хоре ещё с пяти лет, а потом его мать заставляла ходить на все службы. И вот настал момент, когда это ему пригодилось. Одетый в обычную одежду, он держит в трясущихся от холода руках Библию с золотым переплетом и ждёт, когда семья соберется полностью.
Когда Закари и Ребекка подходят к яме, разинувшей пасть, то полковник уже стоит у гроба и смотрит на коричневое дерево не моргая.
В этот раз Зак не прогоняет её.
Хочет ли он этого?
Да.
Но Закари знает, что отец любил только одну женщину. Несмотря на то что она чудовище, готовое ради цели сожрать всё своё потомство. Их отец любил её всегда. Он добивался её расположения, а добившись, не прекратил располагать полковника к себе на протяжении долгих лет. Он был упрям и напорист. Но ничто не было способно растопить сердце железной леди. Даже сейчас, стоя на краю могилы, она не уронила ни единой слезинки. Она без эмоций смотрит на крышку гроба, а когда старшие её дети подходят достаточно близко, поднимает взор на своего сына. Она не видела дочь очень долго, но даже не дарит ей секундного взгляда, от этого Ребекке становится ещё больнее.
– Они его убили? – спрашивает полковник, не сводя взгляда с сына.
Зак не отвечает ей, его взгляд против приказов разума направлялся не на гроб отца, а немного правее – на склеп. Закари мысленно просит отца присмотреть за его ребенком. Он не верит в другой мир, в то, что люди как-то возрождаются или же приобретают бессмертную душу, но предпочитает думать, что его ребенок всё же где-то существует. Однажды Зак пытался понять, почему отказывается принимать смерть сына и понял, что ни один родитель не сможет смириться с этой утратой. Это невозможно. Это выше сил смертного человека.
Не получив ответа, полковник отворачивается от детей, и уходя, бросает:
– Я думала, Зейну хватит смелости прийти хотя бы сюда.
Эта случайная фраза была вовсе не случайной. И полковник и Закари оба знали об этом. Полковник пыталась понять, где её младший сын, но по лицу старшего было невозможно ничего прочесть. Так она и уходит к своей машине, не получив ни единого ответа, но внутри полковника начинает зарождаться злость. Злость на тех, кто посмел причинить фатальный урон единственному человеку во всем мире, который любил её безвозмездно.
Ведь даже чудовищу необходима капля любви и преданности.
