Мелисса Башардауст
Девушка, змей, шип
4
Пришел день Новруза. Проснувшись утром первого дня нового года, Сорэйя поднялась с кровати и оделась. Сегодня у нее была цель.
Обычно в подобный день Сорэйя делала бы все возможное, чтобы не покидать покоев. Сегодня дворец откроет свои врата для всех желающих, и его сады заполнятся людьми всех сословий. Будет среди них и сам шах, хоть ему и предстояло провести часть дня в приемном зале, где ему будут преподносить дары. Но в остальное время он мог расхаживать среди людей и праздновать вместе с ними.
Слова, сказанные Рамином напоследок, не шли у Сорэйи из головы всю ночь: «Лишь шах способен даровать право посетить дива».
Застать шаха одного было непросто. Большую часть времени его окружала стража, к тому же рядом с ним почти всегда находились либо спахбед, либо Таминэ. Даже если бы Сорэйя воспользовалась потайным ходом, она бы сначала наткнулась на стражника. Тогда ей бы пришлось объяснять, зачем она пыталась подкараулить самого могущественного и охраняемого человека в Аташаре. Но сегодняшний день отличался от других. Соруша, конечно, будут тщательно охранять, но он будет расхаживать под открытым небом. А потому добраться до него будет проще. К тому же он будет в хорошем расположении духа. А Новруз, как-никак, – день дарения подарков. Возможно, он будет склонен исполнить единственное, о чем она его когда-либо просила. Мать отказала ей в этом, но Соруш главнее: если он позволит Сорэйе увидеть дива, Таминэ останется лишь согласиться.
Сорэйя была одета в искусно пошитое зеленое платье и золотую парчу, надеть которую ей раньше не представлялось повода. Она вышла из своих покоев через гулистан и направилась в переполненный сад, где собрались празднующие. Дети окружили пожилого сказителя, разыгрывающего сценки из сказаний об отважных героях, под листьями кипариса. До нее доносились обрывки музыки и песен, исполняемых музыкантами и бардами. Они пели и оды легендарным царям, и грустные баллады о трагических любовных историях. Прямо перед дворцом возвышались четыре сложенные из глинобитного кирпича колонны. Их возводили ежегодно, по одной на каждое время года. Сверху на них была высажена чечевица, чьи ростки должны были принести изобилие в грядущем году. В саду было расставлено множество невысоких столов, уставленных золотыми мисками с фруктами, миндалем в глазури, выпечкой и выложенным в форме ульев пишмание. Последнее яство служило украшением, но дети нет-нет да и утаскивали кусочек-другой. В воздухе витали ароматы гиацинта и розовой воды, наводящие на мысли о весне.
Сорэйе доводилось смотреть на праздник лишь с крыши, куда иногда доносились какие-нибудь звуки. Оказавшись посреди этого множества красок, она поверила, будто в грядущем году и ее ждали перемены. Поверила, что наконец-то свершится чудо весеннего обновления. Она бы не отказалась от миндаля, но вокруг столов было слишком много людей. Вместо этого она нашла безопасное место под сенью ветвей багрянника с распустившимися фиолетово-розовыми цветами. Из-под них она продолжила наблюдать за праздником с безопасного расстояния.
Сорэйя думала, что у нее будут сложности из-за большого количества людей. И правда, ей приходилось тщательно следить за каждым своим движением и шагом. Однако она осознала, что в такой большой и разношерстной толпе она могла затеряться. Никто не смотрел на нее, не бросал взглядов на ее перчатки, не пытался узнать, кто она такая. И при всем этом она чувствовала себя свободнее, ощущала к себе больше внимания, чем когда бы то ни было прежде.
Стоя под деревьями, Сорэйя могла бы и вовсе позабыть, зачем пришла на празднество, но через час до нее донеслись бурные приветственные крики, перекрывшие прочий шум. Сорэйя повернулась туда, откуда они доносились. Оказалось, что через толпу шел Соруш. Группа солдат подняла кубки ему вслед. Вместо грузных, подобающих шаху одежд он был в простом солдатском красном камзоле. Он хорошо смотрелся с его черными волосами и бронзовой кожей. До смерти отца Сорэйя отмечала Новруз вместе с Сорушем и Ло-ле́. Соруш крал для них выпечку, и тогда он и Ло-ле́ приходили в покои к Сорэйе.
Сорэйя вышла из тени дерева и двинулась за Сорушем. Продвигаться через толпу приходилось не спеша, тщательно следя за тем, чтобы не подходить к людям чересчур близко. В итоге она потеряла Соруша из вида рядом с выстроившимися в ряд кипарисами, разделявшими сад на четыре части. Сорэйя продолжила прокладывать себе путь в том же направлении, чувствуя некое сходство со змеей, не способной идти по прямой.
Миновав кипарисы, она вновь заметила красный камзол Соруша, хорошо видимый издалека. Интересно, куда он так решительно и энергично шел? Он едва смотрел по сторонам, продвигаясь сквозь толпу так, будто этих людей не существовало. Не спеша следуя за Сорушем, она посмотрела вперед, пытаясь понять, куда он направляется. Впереди Сорэйя увидела шатер, в котором гости могли насладиться тенью и отдыхом.
Тут она заметила в шатре ждущую жениха Ло-ле́ и остановилась словно вкопанная. Рядом с Ло-ле́ стояла Таминэ. На лбу у нее не было складок, а взгляд был теплым.
Сорэйя спряталась за цветущим миндальным деревом близ шатра и наблюдала за тем, как Соруш присоединился к невесте и матери. По ним сразу было понятно, что они члены одной семьи. Ло-ле́ обворожительно улыбалась, в глазах ее сверкали искорки. Наблюдая за тем, как Соруш берет руку Ло-ле́ и нежно поглаживает ее по костяшкам, Сорэйя вспомнила слова Рамина: «Не пристало кому-то вроде Ло-ле́ скрываться». Таминэ с сияющей улыбкой смотрела на сына и новообретенную дочь, которой сможет гордиться. Сорэйя никогда не видела ее такой беззаботной.
Сорэйя вцепилась одетыми в перчатки руками в кору дерева. Смотря на собственных мать и брата, а также на свою единственную подругу, она не видела рядом с ними места для себя. В их сияющих улыбках она видела правду: ей было суждено потерять их. В их жизнях было место радости. И как бы ей ни не хотелось этого признавать, но Сорэйя знала, что в глубине души всегда будет таить на них обиду.
Обиду за то, что им ведома радость, и даже просто за возможность познать ее.
Сорэйя незаметно подалась назад, подобно тени в полдень. Однако людей значительно прибавилось, и толпа казалась ей неприступной стеной. Она попыталась контролировать свое дыхание и успокоить разошедшееся сердце, одновременно ища прореху в толпе. Но уже через несколько шагов она почувствовала, как кто-то врезался ей в ноги. Она отпрыгнула назад и увидела пробегавшую мимо маленькую девочку. Сорэйя вся похолодела, а в глазах потемнело от страха, что девочка рухнет замертво. Однако она лишь задела подол платья. Встав, девочка умчалась прочь, даже не обратив на Сорэйю внимания.
И все же Сорэйя не могла успокоить неистово бьющееся сердце. Она продолжила попытки пробраться сквозь толпу, опьяненная смесью паники и облегчения. Она шла с опущенной головой. Горящие щеки подсказывали, что вены на лице должны были заметно позеленеть. Однако из-за этого она все чаще ненароком задевала людей. Ее сердце невольно екало при каждом прикосновении, и она быстро измоталась от непрерывных приступов страха.
Сорэйя вся сжалась и сгорбилась, пытаясь как можно сильнее ссутулить плечи. Она склонила голову и обхватила талию руками. Ей даже казалось, что она стояла на месте, но точно сказать она не могла, так она была растеряна. Под кожей ощущалось давление в венах. «Не теряй сознания», – подумала она, борясь с головокружением и пытаясь усмирить трепещущее сердце. Если она потеряет сознание, кто-то может дотронуться до ее лица или снять с нее перчатки, чтобы нащупать пульс. «Не теряй сознания, не теряй сознания».
Кто-то крепко сжал ее плечо. Другая рука крепко схватила ее за предплечье. Кто-то старался помочь ей.
– Нет, – слабо сказала Сорэйя. – Нет, не надо…
Сорэйя подняла голову, чтобы взглянуть на наивно решившего помочь ей человека, не ведавшего, что это не ей угрожала опасность, а окружающим. И что эта опасность исходила от нее. Через закрывавшие лицо волосы она увидела знакомого молодого человека в красном.
– Азэд, – выдохнула Сорэйя.
Он удивленно моргнул.
– Вы знаете меня? – произнес он, приятно удивленный.
– Вам не стоит приближаться ко мне, – ответила Сорэйя и попыталась отстраниться. – Вы не понимаете…
Однако Азэд не дал ей вырваться.
– Не переживайте, – сказал он. – Я тоже вас знаю, шахзаде бану.
Сорэйя застыла, придавленная рукой молодого человека. В голове у нее крутились его слова. Он сказал, что знает ее. Но что ему известно? Азэд обратился к ней согласно титулу, так что он должен был знать о том, что она принцесса. Но известно ли ему, почему она была в перчатках этим теплым летним днем? Знает ли он, почему она старается спрятать лицо? Осознает ли, что лишь слой ткани отделяет его от смерти?
– Вы плохо выглядите, – отметил Азэд. – Могу ли я чем-то помочь?
Сорэйя отложила вопросы на потом. Она по-прежнему находилась посреди сада и толпы. У нее немного кружилась голова.
– Мне нужно попасть обратно во дворец, – ответила Сорэйя сипло.
Оказавшись внутри, она сможет сбежать через потайные ходы. Никогда еще их холодные, погруженные во мрак стены не казались ей столь привлекательными.
– Я провожу вас.
Он повел ее через толпу, держа за плечи. Его рука одновременно удерживала ее и защищала от случайных прикосновений других людей. Сердце Сорэйи успокоилось, а голова прояснилась. Она казалась себе невесомой, будто бремя любой ответственности спало с ее плеч, а сама она – всего лишь пассажир в собственном теле.
Однако на подходе ко дворцу у Сорэйи появился новый повод для беспокойства: в тени широкого входного айвана, ведущего во дворец, стоял Рамин. Если они зайдут сейчас, то он непременно заметит ее. Сорэйя не была готова вновь увидеться с ним столь скоро после их вчерашней ночной стычки.
Она внезапно остановилась. Азэд настороженно нахмурился.
– Не здесь, – пояснила она.
Сорэйя свернула вправо, и он последовал за ней в расположенный сбоку от дворца плодовый сад. Стоило им оказаться в главном саду, как толпа начала заметно редеть, пока они и вовсе не остались одни. Но даже теперь Сорэйя не стала отстраняться и сбрасывать с себя руку Азэда. Сейчас его близость была не просто защитой, но и своеобразной роскошью, глотком пьянящего вина, которого ей, должно быть, больше не испить. Что плохого в том, чтобы немного растянуть мгновение?
«Нехорошо так. Он не знает, что ты такое и как опасна», – прозвучал голос у Сорэйи в голове. Азэд сказал, что знает ее, но он не мог знать всей правды. Иначе бы он не прикасался к ней с таким спокойствием.
Сорэйя резко остановилась под гранатовым деревом, и рука Азэда соскользнула с ее плеча.
– Благодарю, но остаток пути я могу пройти и одна.
– Разумеется, шахзаде бану, – ответил он, слегка склонив голову в поклоне. – Я рад, что смог помочь. Для меня это честь. Могу ли я сделать для вас что-то еще?
Азэд поднял голову, смотря на нее с ожиданием и… надеждой?
Сорэйя собралась ответить, что не нуждается в дальнейшей помощи. Вместо этого у нее вырвался вопрос:
– Откуда вам известно, кто я?
Он опустил глаза и смущенно хохотнул. Сорэйя постаралась не обращать внимания на элегантный изгиб его шеи и ямочки на щеках. «Это глупо», – сказала она самой себе. Ей следовало сразу же отослать его.
– Я знал, кто вы такая, еще несколько дней назад, когда увидел вас на крыше, – ответил Азэд. – Вы выглядели ровно так, как я вас себе и представлял.
Он смотрел на нее так же, как и когда заметил на крыше. Чем дольше он не отводил от нее взгляда, тем более реальной она казалась самой себе, будто бы обретая форму под его взором.
– Прошу прощения?
– Когда-то мой отец был торговцем, – ответил он мягким, едва ли не благоговейным голосом. – Он объездил весь Аташар, побывал и за его пределами. По возвращении он всегда делился со мной сказаниями из посещенных им мест. Когда мне было лет десять, он рассказал мне о загадочной шахзаде. Никто и никогда не видел и не слышал ее голоса вне стен Гольваара, сказал он мне. Ее держали в секрете, подальше от людских глаз, за дворцовыми стенами, охраняя подобно сокровищу.
Сорэйя не удержалась и подняла бровь. Ей хотелось ответить, что никакое она не сокровище, но не смогла: ее сбил с толку взгляд Азэда. Он смотрел на нее нежно, мечтательно, будто бы не до конца уверенный в ее существовании.
– Я был заворожен этой историей, она не давала мне уснуть по ночам. Я пытался представить себе, как вы выглядите. Разгадать, почему вас скрывают. Фантазировал, как прискачу к замку на великолепном коне и освобожу вас. Раньше я думал, что мы…
Азэд отвел взгляд, слегка покраснев. Когда он вновь посмотрел на нее, в его глазах блестела искорка, но Сорэйя не поняла, что за эмоцию он испытывал.
– Теперь-то вы понимаете, почему я вас узнал? Вы – героиня моего любимого сказания. Мне кажется, будто бы мы уже давно знакомы.
Сорэйя вдохнула, не в силах произнести ни слова. Впервые в жизни она увидела себя с точки зрения, предложенной Азэдом, – не чудовищем, а героиней сказания. Разумеется, это всего лишь иллюзия, порожденная романтическими фантазиями несведущего молодого человека. Однако на мгновение Сорэйя позволила себе насладиться такой перспективой.
Ей не хотелось открывать ему правду. Хотелось оставаться такой, пусть даже только в его воображении. Но она знала, как ей следует поступить.
– Что ж, вы и правда выручили меня сегодня. Ваша мечта сбылась. А сейчас мне пора идти.
Азэд тут же поник, на лице отразилось отчаяние.
– Могу ли я сказать что-то, что заставит вас задержаться и поговорить со мной еще немного?
Сорэйя грустно улыбнулась и покачала головой.
– Поверьте, нам лучше…
Но прежде чем она договорила, их прервал громкий голос:
– Так и знал, что видел тебя в толпе.
Они с Азэдом резко обернулись и увидели приближающегося к ним Рамина. Сорэйя поспешно отступила от Азэда, что лишь придало ей больший ореол виновности.
– С твоей стороны крайне безответственно выходить наружу в столь людный день, – прокомментировал Рамин, приподняв бровь. – Ты даже завела себе нового друга. По-твоему, это было хорошей идеей?
Каждый мускул в теле Сорэйи напрягся. Он не посмеет рассказать Азэду о ее проклятии: это могло бы прогневать членов царской семьи. Сорэйя разрывалась между порывами сжаться в комочек и показать Рамину, что не боится. Однако она все еще испытывала чувство вины за то, что прошлой ночью едва не потеряла над собой контроль.
– Тебя это не касается, – ответила она.
Но Рамин даже не смотрел в ее сторону. Все его внимание было обращено на Азэда, твердо стоявшего на месте, не двигаясь и не проронив ни слова. Рамин подошел и встал напротив него. Тогда Азэд вдохнул, расправил плечи и выпрямился во весь рост. От того, как он держал себя, создавалось странное впечатление в виде надвигающегося шторма или готовой броситься змеи. Сорэйя не могла отвести от него взгляда.
– Ты тот деревенский житель, которого мы привезли с собой, не так ли? – обратился к нему Рамин, поднимая подбородок, скрещивая руки на груди и одобрительно кивая Азэду. – Ты хорошо проявил себя в тот день. Между нами, солдатами: советую держаться подальше от этой девчонки.
Не спеша и грациозно Азэд слегка свесил голову набок.
– Не думаю, что мне нужен ваш совет.
– Рамин, в этом нет необходимости, – перебила его Сорэйя, пытаясь говорить спокойно.
Рамин посмотрел на нее, презрительно скривив губы.
– Мне не интересно твое мнение, Сорэйя. Ты не участвуешь в этом разговоре.
Внезапно раздался звук удара. Змея все же совершила бросок. Сорэйя даже не поняла, что именно сделал Азэд, но Рамин упал на землю и принялся тереть челюсть.
Впервые с того момента, как Рамин подошел к ним, Азэд посмотрел на Сорэйю.
– Прошу прощения, – сказал он, однако в глазах у него по-прежнему читался гнев, а рука все еще была сжата в кулак.
Сорэйя почувствовала, как настрой Азэда распространяется на нее. Теперь их обоих едва ли не трясло от этой энергии. Тут до нее дошло, что она тоже сжала руку в кулак, будто это она ударила Рамина. Будто Азэд стал продолжением ее самой. Он был дланью ее гнева, разящей, когда она не могла себе этого позволить. Он был несдерживаемой силой ее гнева.
Сорэйя посмотрела в глаза Азэду и покачала головой.
– Тебе не за что извиняться, – сказала она на удивление твердым голосом.
Рамин рывком поднялся на ноги. На лице у него наливался лиловый синяк.
– Зря ты это сделал, – сказал он Азэду.
Рамин бросился было на него, но Сорэйя вклинилась между ними, и Рамин остановился прямо перед ней.
Теперь змеей была уже Сорэйя, с ядом куда более смертельным, чем у Азэда. Ей не терпелось совершить бросок. Она сделала шаг навстречу Рамину и с удовольствием отметила, что он отступил, а в глазах его мелькнул страх.
Однако страх тут же превратился в торжество. Сорэйя понимала, что произойдет дальше, но ничего не могла с этим поделать.
– Не сочти меня трусом, – обратился он к Азэду, стоявшему за Сорэей. – Я бы сразился с тобой здесь и сейчас, но у тебя козырь в рукаве: эта девчонка ядовита, проклята дивом. Дотронься до нее, и ты не жилец.
Сорэйя побелела от сказанного. Ей казалось, будто тело ее сделано из обжигающе холодного льда. Она обрадовалась, что стоит спиной к Азэду: если у нее и проступили вены, он их не увидит. Она почувствовала знакомый порыв. Тот же, что и ночью, когда хотела навредить Рамину. Как и тогда, она подавила этот порыв.
Рамин довольно ухмыльнулся, глядя на нее, и ушел. «Ему мало Ло-ле́. Он не успокоится, пока я не останусь совсем одна», – подумала Сорэйя.
У Сорэйи не нашлось сил, чтобы повернуться к Азэду и после того, как Рамин ушел.
– Он сказал правду, – сказала она, не оборачиваясь, с трудом выдавливая слова. – Это тот самый секрет, который ты так хотел раскрыть. В детстве загадочная шахзаде была проклята дивом, оттого ее и прячут. Коснешься меня – умрешь.
Сорэйя повернулась к Азэду, по опыту зная, что лицо ее исполосовано зелеными венами. Об этом говорило тянущее ощущение у нее под кожей. Азэд смотрел на нее грустными глазами. Лицо его выражало печаль.
– Ну, что скажешь? – обратилась Сорэйя, вытянув одетые в перчатки руки в сторону Азэда. – Все еще любишь сказание обо мне?
5
Отчасти Сорэйя была даже рада, что Рамин раскрыл ее секрет Азэду. Ей слишком понравилось то, какой ее видел Азэд. Отказаться от такого представления было бы сложно. Лучше, чтобы его фантазии разрушились здесь и сейчас, пока он не успел к ней привязаться.
Но даже после того, как едкий вопрос Сорэйи повис в воздухе, Азэд не отступил. Вместо этого он приблизился, и теперь она даже могла разглядеть щетину на его подбородке. Он свесил голову набок. Лоб ему закрывали каштановые кудри.
– Ты лучше любого сказания, шахзаде бану… Сорэйя, – прошептал он.
Сорэйя едва расслышала его слова, но видела, как его губы произнесли ее имя. Азэд слегка покачал головой, будто бы и сам удивленный глубиной своих эмоций.
– В моем воображении ты была просто тенью. Но теперь я вижу тебя такой, какая ты есть: прекрасная, хоть и смертельно опасная. Я могу поговорить с тобой. Могу прикоснуться.
Медленно и аккуратно Азэд протянул руку, чтобы откинуть волосы с лица Сорэйи, обнажая покрытую зелеными, будто лозы, венами шею. «Прекрасная, хоть и смертельно опасная», – сказал он. Он умудрился сделать так, что оба эпитета прозвучали мило.
Несмотря на то что слова и близость Азэда опьянили ее, она взяла себя в руки и отстранилась. Ее волосы выпали из его руки.
– Теперь ты понимаешь, почему тебе следует держаться от меня подальше, – сказала она, сама не веря в свои слова и едва ли убеждая Азэда.
Сорэйе пора было расставаться с ним. Она развернулась и направилась к выходу из фруктового сада. Она не стала оглядываться, чтобы посмотреть, последовал ли он за ней.
Она очень надеялась, что он все же последует.
– Я не боюсь находиться рядом с тобой, – сказал он ей вслед. – Я боюсь, что ты этого не хочешь.
До нее донеслись его торопливые шаги. Азэд приближался.
– Не важно, чего я хочу, – ответила она, не останавливаясь. – Ты больше меня не увидишь. Меня держат в тайне, забыл? Сегодня мне даже не следовало покидать покоев.
Сорэйя не стала озвучивать другую мысль, касающуюся увиденного ею в шатре: «В итоге ты отвернешься от меня по той или иной причине».
Фруктовый сад продолжался и за углом дворца. Выйдя из него, прямо перед собой Сорэйя увидела стены гулистана. Она намеревалась идти к нему не останавливаясь, пока не окажется под защитой этих стен. Идти, не останавливаясь ни под каким предлогом.
– Так почему же ты все же вышла?
Голос Азэда раздался прямо у нее за спиной. Он мог бы обогнать ее, но намеренно оставался на шаг позади. Сорэйе было сложно поверить, что он вел себя так из уважения, а не от страха.
– Тебя это не каса…
Она запуталась в собственных мыслях и резко остановилась. Сзади послышалось, как Азэд резко потянул носом. Когда Сорэйя обернулась, оказалось, что они стоят слишком близко друг к другу: оба поспешно отступили на шаг. Она смерила его взглядом, обратив внимание на красную солдатскую униформу и вспомнив рассказанную Ло-ле́ историю о том, как он ее заслужил. Она хотела было сказать, что это его не касается. Да вот только выходило, что касалось. В каком-то смысле. Это из-за него в подземелье находился див. Он был причиной того, что она решилась покинуть свои покои.
– Есть ли у тебя доступ в подземелье? – спросила она.
Азэд нахмурился от неожиданно заданного вопроса.
– Не знаю. Я все еще пытаюсь разобраться в правилах азатанов.
Сорэйя задумчиво теребила перчатки. Даже если у него есть доступ в подземелье, это не значит, что ему дозволено видеть дива. Но даже если он мог, и она бы попросила его сходить к нему за нее, это не отменяло обиды за то, что она не могла поговорить с дивом сама. Сорэйя покачала головой.
– Нет, не выйдет, – буркнула она себе под нос.
Сорэйя хотела было вновь повернуться к нему спиной, но он обратился к ней:
– Думаешь, див знает, как снять проклятие?
Настал черед Сорэйи удивляться. Она вновь взглянула на него и заметила хитрый блеск в глазах, будто бы он с самого начала знал, чего она хочет.
– Не знаю. Но если не спрошу, этот вопрос не даст мне покоя. Я уже пыталась попасть в подземелье, но Рамин меня не пропустил. А через потайные ходы туда не попасть.
– Потайные ходы?
Сорэйя уже давно не разговаривала с незнакомым человеком. У нее само собой вырвалось:
– В Гольвааре множество потайных ходов. Я пользуюсь ими, чтобы ни на кого не натыкаться.
Сорэйе было на удивление неловко объясняться: ей не хотелось, чтобы Азэд представлял ее шныряющим меж стен грызуном. «Неужели провела в компании крыс за стенами столько времени, что растеряла весь сон?»
– Но проход в подземелье замурован, – продолжила она мысль.
Азэд окинул дворец прищуренным взглядом.
– Как именно?
– Там стоит запертая дверь.
– Возможно, нам удастся выломать ее.
Когда он вновь посмотрел на нее, Сорэйя почувствовала между ними заговорщицкое возбуждение. Она окинула взглядом его руки, вспоминая, с какой силой он ударил Рамина.
Однако Сорэйя все еще сомневалась. Она никогда никого не водила за собой в потайные ходы. Даже несмотря на свет факелов, в них темно и узко, и будет сложно сохранять дистанцию. Если бы ее мать узнала об их замысле, она бы наверняка его не одобрила. Но в то же время Таминэ хотела лишить ее возможности поговорить с дивом. Для нее такой приказ был невыполним.
Из сада перед дворцом доносились музыка и радостные голоса, наполняя повисшую между Сорэйей и Азэдом тишину. Ей вновь вспомнилась стоявшая рядом с Сорушем и Ло-ле́ мать. Вспомнилось то, какими счастливыми они выглядели. «Разве я недостойна того, чтобы тоже познать счастье?» Разве она не заслуживает того, чтобы ухватиться за любую возможность стать счастливой?
– Иди за мной, – сказала она Азэду, даже не оборачиваясь и зная, что он подчинился ее команде.
Она повела его за собой по окаймленному живой изгородью проходу к фасаду дворца, прочь от подземелья. Из стены дворца выступала внушительная лестница с резными краями, окрашенными в яркие цвета и напоминавшими поднятые вверх птичьи перья. Это было символическим представлением дара Симург. Сорэйя прошла мимо лестницы и подошла к зеленому «перу», ближе остальных расположенному к стене. Темная краска скрывала от взора тонкий желоб, уходящий вниз и тянущийся вдоль всего «пера». Но Сорэйя знала о нем, а потому запустила в него пальцы и потянула вправо. Она скользнула в открывшийся в камне проход и жестом пригласила Азэда последовать ее примеру.
Странно было слышать еще чье-то дыхание внутри этих узких туннелей, знать, что она была не одна. Она знала здесь все как свои пять пальцев, а потому могла уверенно передвигаться даже без источника света. По этой причине она осознала, насколько же внутри темно, лишь тогда, когда проход за ними закрылся. Потайной проход освещал лишь узкий лучик света, пробивавшийся через отверстие в стене. Она воспользовалась этой возможностью и осмотрела перчатки, убеждаясь, что они не порваны. Только после этого она протянула руку Азэду. Она хотела было сказать, что ему не обязательно браться за нее, если он не хотел. Но прежде, чем она успела что-либо сказать, он уже это сделал.
Она повела его за собой по потайному проходу мимо лестниц и дверей в разные помещения дворца, заранее зная, где именно надо будет свернуть. Когда они дошли до лестницы, ведущей под Гольваар, Сорэйя вспомнила о необходимости предупредить Азэда идти осторожно. Спустившись, она отпустила его руку и достала из подфакельника незажженный факел. Затем она нашарила трещину и вынула из нее кусок кремня. Сорэйя давно уже не нуждалась в факелах, но сейчас она была рада испускаемому им свету.
Они находились в круглом помещении в потайном сердце Гольваара. Перед ними было три прохода. Один вел прямо, другой влево, третий вправо. Последний закрывала дверь. Азэд встал в центре помещения и оглядел окружавшие их каменные стены. Сорэйя вжалась в стену, стараясь не смотреть на его откинутую назад шею и пляшущие по ней тени.
– Эти туннели есть по всему дворцу?
Сорэйя подняла голову, отвечая на его вопрошающий взгляд.
– Их нет только в новом крыле на другой стороне дворца. Я читала, что раньше туннели проходили под всем городом, чтобы во время осады можно было снабжать дворец. Это было актуально в начале войн с Хэллией. Но ими уже давно не пользовались. Не думаю, что они все еще существуют.
– А кто построил ходы во дворце?
– Никто не знает. Говорят, какой-то шах с манией преследования хотел, чтобы у него всегда была возможность сбежать.
– Мания ли это преследования или предусмотрительность? – спросил Азэд с улыбкой.
– Возможно, и то и другое. Но стоит, наверное, поблагодарить его. Иначе бы я была вынуждена безвылазно сидеть в своих покоях.
– Это проход в подземелье? – спросил Азэд, указав на дверь.
– Однажды я спросила матушку, почему эта дверь заперта, – пояснила Сорэйя, кивая. – Она предположила, что это было сделано для предотвращения побегов заключенных.
Азэд осмотрел запертую дверь. Подергав за ручку, он отошел и боднул дверь плечом. Дерево и не думало поддаваться. Он попытался еще несколько раз, но у него лишь сбилось дыхание. «Наверняка еще и ушибся», – подумала Сорэйя. Наивно было полагать, что им удастся выбить дверь, призванную помешать побегу из тюрьмы.
Однако Азэд все еще стоял перед дверью, свесив голову набок.
– Любопытно… – пробормотал он.
Азэд замолчал, и повисла тишина. Наконец, Сорэйя не выдержала:
– О чем думаешь?
– Будь я озабоченным своей безопасностью шахом с сетью потайных туннелей, я бы не стал держать при себе ключ от подземелья. Могут и украсть. Я бы спрятал его так, чтобы легко можно было им воспользоваться. Но спрятал бы там, где никому и в голову не придет искать.
– Думаешь, ключ где-то здесь?
– В любом случае от этого мало толку, – пожал он плечами. – Он может быть закопан или спрятан внутри стен. Можно и состариться, если не знать, где искать. А может, его и вовсе здесь нет.
Но Сорэйя перестала слушать еще на словах «внутри стен». После них у нее в голове всплыла картина. Азэд прав: постороннему человеку вовек ни сыскать ключа. Но Сорэйя выросла в этих туннелях. Ей были ведомы все их секреты, все желобки и метки. Если здесь и было что-то потаенное, то она должна об этом помнить.
Не проронив ни слова, Сорэйя вернулась ко входу в помещение и встала на колени. Ей всегда было тяжело переносить холодные месяцы. Гулистан увядал, книги наскучивали, и ей оставалось исследовать принадлежащие лишь ей одной потайные ходы. Когда она была ребенком, то заметила вырезанную букву «Х» на одном из кирпичей. Иной бы не заметил, но в том возрасте кирпич был как раз на уровне ее глаз. Теперь, стоя на коленях, она вновь отыскала его и провела пальцами по вырезанным линиям. Загадка, которую до сего дня она не могла разгадать.
Кирпич поддался, и она вытянула его: внутри оказался небольшой серебряный ключ.
Когда она принесла его Азэду, он посмотрел на нее со смесью трепета и восхищения.
– Как ты узнала, где искать?
В ответ она лишь улыбнулась и вставила ключ в замок. Пускай еще немного повосхищается загадочной шахзаде.
Сорэйя шла по незнакомому проходу впереди, а Азэд следовал за ней с факелом. Внутри не было лестниц или ответвлений. Ей хотелось верить, что это означало, что туннель вел прямиком в подземелье. Сорэйя приметила, что проход шел под углом вниз, уводя их все глубже и глубже под Гольваар.
Наконец они уперлись в тупик, но Сорэйя быстро нашла грань на каменной плите перед собой и попыталась отодвинуть ее в сторону. Ей удалось лишь немного сдвинуть плиту: по прошествии времени механизм стал неподатлив. Азэд убрал факел в пустой подфакельник, чтобы помочь ей. Сорэйя затаила дыхание, когда он протянул над ней руки и ухватился за камень совсем рядом с ее руками. Механизм поддался, однако Сорэйя слишком переживала от близости Азэда и потому не испытала особой радости.
– Достаточно, – сказала она, когда проход открылся.
Сорэйя дождалась, когда Азэд отойдет от нее, и лишь тогда снова смогла свободно дышать.
– Позволь мне пройти первым, – прошептал он, обернувшись.
Сорэйя согласилась, но не из-за беспокойства за себя. Она не хотела вылезти из стены прямиком на не подозревающего об опасности стражника.
Азэд грациозно пробрался через отверстие и протянул ей руки. Она взялась за них и вошла в тускло освещенный коридор, пахнущий потом и затхлостью. Был здесь и еще какой-то запах, но Сорэйе не удавалось его распознать.
Азэд закрыл отверстие в стене и сделал жест рукой, указывая влево.