Мирай Медина
Пятая сестра
Глава 3
Погода не радовала жителей Страйтфорда. Грязь облепляла ноги, одежда пропитывалась холодной водой, принимая неряшливый вид. Поэтому королевский двор послал за Беатрисией и Мелани карету.
Услышав ржание лошадей, Мелани выбежала из комнаты. Она надела невзрачное платье из плотной ткани, чтобы не мерзнуть и не выделяться в замке. Несмотря на мрачный вид, она не выглядела оборванкой. Ей еще никогда не приходилось бывать в доме принцессы Маргарет. Еще никогда Мелани не видела ту вблизи. Не сказать, что она мечтала об этом, но унять интерес было сложно.
Матушка Беатрисия в плаще уже ждала ее. Она потушила огонь в камине, надеясь, что дом не сильно остынет, пока их не будет.
Они сели в карету. Напротив сидели еще две служанки. Все любезно поздоровались, и карета тронулась.
Немного укачивало, когда карета тряслась, время от времени наезжая колесами на камни. Грязь брызгала в разные стороны, пачкая дверцу и ноги лошадей. Мелани клонило в сон от убаюкивающего стука дождя по крышам домов и лужам, от шлепающих копыт лошадей и глухого скрипа колес. Воздух пропитался влагой, а холод и влага – вещи неприятные, если ты на улице и не одет должным образом.
Мелани изредка поглядывала на матушкиных коллег, которые обсуждали фронт работ в замке. Кому-то предстояло готовить, кому-то – мыть посуду и убираться на кухне. Самой Мелани уже нетерпелось узнать, как выглядит замок. Беатрисия иногда рассказывала ей о роскошных покоях, о диком камне, которым был отделан пол, о гигантских каминах и величественных статуях; о дорогих шелках, из которых шили платья принцессы Маргарет и ее придворных. В такие моменты глаза Беатрисии горели завистливым огнем.
За окном показались высокие железные королевские ворота, по которым тянулись позолоченные прутья, складываясь в узоры и орнаменты. Они чем-то напоминали ветви кустарника.
Карета остановилась. Кучер открыл дверцу. Мелани пропустила всех вперед в знак уважения. Она с облегчением обнаружила, что ступила не в лужу или грязь, а на камень, которым был отделан весь двор. Мелани с восхищением ахнула, оглядываясь по сторонам. Перед ней возвышался величественный замок – казалось, что если долго на него смотреть, закружится голова. Но только Мелани хотела выразить свой восторг маме, как та положила ей руку на плечо и тихо произнесла:
– Идем, Мелани.
Их высадили в задней части замка, предназначенной для слуг.
Мелани вошла внутрь, и ее шаги эхом отразились от голых каменных стен. Коридор для слуг чем-то напоминал подвал, только ухоженный, с канделябрами и факелами. Коридор был широким, но не длинным, и вел в помещение для слуг, которое было в два раза больше дома Мелани. Там слуги переодевались, оставляли вещи и в зависимости от обязанностей проходили в ту или иную дверь.
Сейчас здесь было оживленно. Девушки и женщины сновали туда-сюда, поправляли чепцы и невзрачные платья, прятали свои вещи в невысоких деревянных шкафчиках и проходили через двери, на каждой из которой было обозначение: кухня, зал собраний и так далее. Из этого места можно было попасть в любую часть замка.
– Итак, дочка, – Беатрисия пристроилась в уголке рядом со своим шкафчиком, – я начну убираться в парадной. Будешь мне помогать.
Мелани кивнула и стала наблюдать, как матушка вытаскивает из шкафчика вещи, переобувается и пытается заправить волосы так, чтобы они не выглядывали из-под чепца. Мелани аккуратно помогла маме спрятать седые пряди и улыбнулась.
За одной из дверей можно было набрать в ведро воды и взять все необходимое для уборки. Мелани наполнила ведро и взяла побольше тряпок.
Они вышли в переднюю часть замка. Огромная люстра, украшенная сотнями свечей, озаряла все пространство. Мелани сначала решила, что и пол, и ступеньки, и стены, и высокие вазы с цветами темных оттенков отделаны золотом, но это были лишь теплые отблески. Они совсем не подходили наступающему черному дню. Узор на бронзовых перилах ступеней из желтого мрамора напротив парадных дверей чем-то напоминал Мелани орнамент на воротах. На стенах висели картины с нее ростом, написанные маслом, углем и даже воском. Мелани впервые видела восковые рисунки. Она невольно подумала, что если вдруг что-то случайно сломает, то придется платить за это до конца дней. Взять хотя бы эти вазы у входа и по углам. К ним лучше не подходить.
От стен отразились шаги. Все обернулись, бросили свои дела и побежали к парадной лестнице. Мелани не сообразила, в чем дело, пока не увидела принцессу Маргарет – русоволосую высокую девушку с теплым, но слегка снисходительным выражением лица. Беатрисия встала с пола, вытерла руки о фартук и спрятала их сзади. Она кивнула Мелани, и обе поспешили к остальным слугам, выстроившимся в ряд.
Мелани стояла последней, рядом с матерью, но отчетливо видела принцессу. Ей было около двадцати, волосы заплетены в длинную косу, лежащую на плече, четкие черты лица, ярко выраженные скулы и широкая челюсть. Голова поднята гордо, губы сложены в слабой улыбке, карие глаза тоже улыбались при виде слуг. Она сложила руки впереди себя и стала похожа на нетронутую бежевую кисточку из-за стройного тела и пышного платья. Платье было не таким роскошным, как описывала мама. От обычных служанок ее отличало лишь отсутствие фартука, чепца и швабры в руке. Похоже, свои наряды она приберегла для важного дня.
– Мои дорогие слуги… – Тонкий голос, которому она безуспешно пыталась придать оттенки взрослости, прозвучал на весь зал. Девушки и женщины заулыбались ей. – Я благодарна вам за то, что выполняете свою работу. Особую благодарность выражаю тем, кто не должен был сегодня приступать к своим обязанностям, но все равно приехал, чтобы поддержать меня и все королевство. Я не оставлю это без внимания, обещаю. Завтра с утра начнут прибывать гости из далеких земель. Очень надеюсь, что приготовления закончатся вовремя.
Она выдержала паузу, ожидая, что кто-то из слуг ей возразит или о чем-то спросит, но все промолчали. Принцесса продолжила:
– Основная часть встреч пройдет ближе к вечеру. В конце дня памяти вы получите поощрение.
– Госпожа Маргарет, – начала одна из служанок, – что нужно будет делать, когда мы закончим работу?
– О, поверьте, работы будет предостаточно. Мне понадобится несколько служанок, чтобы разносить еду, остальные будут ее убирать и помогать на кухне, чистить овощи и мыть посуду.
Принцесса Маргарет обвела их задумчивым взглядом. На секунду Мелани показалось, что девушка страдает косоглазием, потому что та странно переводила взгляд от одной девушки к другой. Она повернулась к Мелани, но глаза смотрели в другую сторону.
– Беатрисия, это твоя дочь? – спросила Маргарет.
Сердце Мелани учащенно забилось. Она тут же выпрямила спину и стояла, стараясь не шевелиться.
– Да, моя госпожа, – гордо отвечала Беатрисия, оглядываясь на дочь.
Мелани чувствовала на себе десятки взглядов служанок, но старалась не подавать виду.
– Она у тебя красавица, – тише произнесла Маргарет. Мелани это отчего-то напугало. – Я велю ей разносить еду. Нужны еще четыре девушки.
Мелани вдруг ощутила всю ответственность задания. Принцесса Маргарет так легко доверила ей разносить еду в дорогой посуде, расставлять ее так, чтобы не задеть никого из почетных гостей и ничего не обронить… По телу пробежали мурашки. Она хотела возразить принцессе и отказаться от работы, но Беатрисия, словно почувствовав намерения дочери, взяла ее руку и непривычно крепко сжала.
Принцесса Маргарет выбрала разносчиц и велела всем продолжать работу.
После того как все разошлись по своим углам, Беатрисия, все еще держа дочь за руку, отвела ее в сторону.
– Завтра с утра прибудут гости. Ты должна быть в платье для слуг званием выше.
Точно – не крутиться же вокруг гостей в одежде для уборки.
– Мама, это так почетно, – начала Мелани, стараясь не смотреть Беатрисии в глаза, в которых горел счастливый огонь от осознания, что сама принцесса Маргарет поручила ее дочери быть среди гостей. Мелани не хотелось расстраивать мать, но страх все испортить был куда сильнее. – И все же я не могу быть завтра среди гостей. Я боюсь с позором уронить на кого-нибудь блюдо и с тем же позором потом собирать еду с пола. Я боюсь оплошать и подвести тебя.
Беатрисия опустила плечи и печально вздохнула. Радостный огонек в глазах потух без следа. Но не успела вина нахлынуть на Мелани, как женщина тихо произнесла:
– Я тоже в твоем возрасте боялась обязательств, дорогая. Моя мама хотела, чтобы я проявила себя, а я боялась, как ты. И однажды я оплошала, да так, что с тех пор не могла выйти из дома, не услышав усмешек и не почувствовав напряженных взглядов.
– Но что произошло? – Она придержала маму за плечи в страхе, что неприятные воспоминания лишат ее сил и она упадет.
Беатрисия иронично улыбнулась, оглянулась по сторонам и заговорила:
– Когда правили король Ботермунд и королева Селестина, они праздновали день возведения Страйтфорда. Я так же разносила еду. Огромные подносы с поросенком, индейкой, овощами и рыбой. Я несла их и даже не видела, куда иду. Впереди меня шла другая служанка с подносом поменьше. Я случайно наступила на подол ее платья, она споткнулась и выронила поднос с мясом на высокоуважаемого гостя. Я упала вслед за ней, а мой фаршированный поросенок полетел назад, на других слуг. Я услышала лязг от подносов и взбудораженных гостей, которые привстали со своих мест. Но не помочь, а посмотреть на нас. Мы с позором собирали все с пола прямо у всех под ногами, пока король и королева прожигали нас своими взглядами.
Беатрисия хотела поддержать дочь, показывая, что оказалась как раз в той ситуации, в которую боялась попасть Мелани. Но вместо этого вышло наоборот: «Это случилось со мной, значит, случится и с тобой». Ее воспоминания о неудачном разносе только усилили желание Мелани догнать принцессу Маргарет и отказаться. Но она сдержалась, крепко сжав руки в кулаки, и отвела глаза.
Весь остаток дня Мелани провела за уборкой. Еще никогда ей не приходилось таскать столько воды, натирать стены, перила и ступеньки до боли в руках и онемения ног.
Вечером все служанки прошли в свой маленький зал с простым деревянным столом и стульями. Ужин прошел в оживленной обстановке.
Весь следующий день Мелани провела, бегая в тесном шелковом платье из одного конца замка в другой. С раннего утра свои соболезнования приносили известные богатеи и гости из соседних королевств. Они все столпились в холле, принцесса Маргарет вела разговоры с одной кучкой людей, а потом к ней подходила другая, третья. Помещение наполнили служанки в парадной форме – те самые, которым предстояло разносить еду.
Мелани все время проверяла подол своего платья и следила, как лежат ее рыжие волосы. Ей казалось, что все эти люди смотрят на нее. И что все они не так чисты, как хотели казаться. От многих так и веяло фальшью. Они подходили к принцессе, кланялись, с печальным видом выражали соболезнования, говоря, какими прекрасными были родители новой правительницы, и уходили, тут же возвращая на лица улыбки. В какой-то момент Мелани захотелось рассказать об этом самой принцессе, но она не стала: Маргарет могла посчитать ее сумасшедшей или, что еще хуже, ведьмой; она, вероятно, и сама понимала, что ей лгут, глядя в глаза.
В те спокойные моменты, когда Мелани могла просто стоять в холле без дела, она пристально наблюдала за принцессой, отмечая, что начинает испытывать к ней симпатию как к молодой правительнице, потерявшей своих родителей. Рядом с ней Мелани не чувствовала ни напряжения, ни желания отдалиться, как это обычно бывало. Она никогда долго не общалась с людьми: ощущала, что эти связи не вырастут во что-то большее. И была предусмотрительна, точно знала, кому стоит доверять, а кому – нет.
Толпа гостей устремилась в зал, в который Мелани накануне успела заглянуть одним глазком. В конце располагалось три трона, и третий, что посередине, отличался от остальных своим размером и видом: он был меньше, отделан не золотом, а серебром.
Мелани поняла, что в этом зале, очевидно, проходят коронации и посвящения в рыцари. Ей всегда хотелось попасть на такое торжество, но сегодня, в день памяти почивших правителей, она должна была стоять у входа, встречать и провожать опоздавших гостей. Она слышала за дверями зала голоса разных людей: где-то всхлипы, а где-то – восхищенные речи в адрес принцессы. Похоже, каждому уважаемому господину дали слово. Мелани была почти уверена, что далеко не каждый из придворных был ей верен.
Затем слуги занесли столы. Служанки покрыли их белоснежными скатертями, и сердце Мелани забилось – пора за дело. Кто-то уже нес первое и второе.
Она побежала на кухню и тут же, буквально на ходу, получила от поварихи блюдо с назрезанными фруктами. Мелани выпрямила спину, подняла голову и с беспристрастным выражением лица вошла в зал. За столом уже сидела сотня людей. Все вели оживленные разговоры, но при виде служанок вместе с Мелани замолчали, словно все это время ждали еду. Под прицелом сотни взглядов от страха и внезапно подступившей дрожи она чуть не выронила поднос. Но смогла удержаться; поставила его у края стола и ушла на кухню за следующим. Десять подносов спустя старшая служанка велела ей отправляться в зал и находиться не слишком далеко, но и не слишком близко к гостям – чтобы они в любой момент могли подозвать ее к себе и попросить о чем-то. Мелани должна была беспрекословно повиноваться.
Одна в меру упитанная женщина в коричневом платье с солидным пучком волос на голове пристально посмотрела на нее, подняв руку.
Мелани поспешила к ней.
– Вам что-нибудь угодно, госпожа? – вежливо спросила она, спрятав руки за спину.
– Да, дитя мое, – ответила та. В голосе прослеживались нотки стервозности. Она смотрела на Мелани полузакрытыми глазами, сжав губы в маленький бант, отчего на лице тут же образовались морщины. – Когда же начнется представление?
– Представление?
– Да, ведь на любом торжестве должно быть представление.
– Но, госпожа, это День памяти. О представлении мне не говорили.
Женщина напрягла брови и махнула на Мелани рукой, едва не задев. Затем возмущенно сказала своему не менее пухлому красному мужу:
– Я же говорила, что принцесса не приготовит ничего интересного. А так хотелось посмотреть, как травят медведя!
Мелани передернуло от одной лишь мысли о затравленном существе, корчащемся от боли на каменном полу с торчащим из сердца копьем. Она представила смех и радостные возгласы гостей, и на долю секунды перед глазами мелькнул равнодушный вид принцессы Маргарет. Живот неприятно скрутило, и Мелани поспешила отойти от противной барышни.
Затем она увидела принцессу Маргарет на троне – с умиротворенным выражением лица та окидывала взглядом весь зал. Но Мелани чувствовала за этой маской спокойствия страх перед судьбой. Принцесса боялась, потому что была одна. Ни мужа, ни детей. Хотя это естественно, ведь она еще совсем юная. С другой стороны, даже матушка Беатрисия всегда хотела, чтобы дочь вышла замуж в шестнадцать, а это уже через год. Мелани была не готова к замужеству. Ей хотелось еще побыть ребенком, но она видела, что для многих понятия детства почти не существует. В их времена считалось нормальным отдавать тринадцатилетнюю девушку в жены тому, кто старше ее в три раза. Мелани не понимала этого. Взрослые не оставляли детям выбора, как когда-то не имели выбора и сами. Вечный круг заблуждений и жестокости должен был кто-то разорвать. И пока этим человеком была Маргарет.
Мелани заметила, как к принцессе подошла одна из служанок и что-то прошептала. Принцесса кивнула и встала, потирая руки.
– Дорогие гости, – громкие слова разлетелись по залу и заглушили неугомонный говор, – я рада вас видеть сегодня здесь в день памяти моих родителей. Как вы знаете, десять лет назад они пропали на той стороне моста. С тех пор никто из посланных за ними не вернулся, как и они сами. Я знаю, что ходят разные слухи, и главный их них – как бы люди ни отрицали этого перед лицом закона, – говорит о древних диких существах, которые на них напали.
По залу пронеслась волна шепота. Все прекратили есть, но не из уважения к принцессе, а из-за поднятой темы. До сих пор не было точного ответа на вопрос об исчезновении правителей.
Принцесса продолжила:
– И как бы противоречиво это ни звучало, но я поддерживаю такую версию. Воины, отправленные охранять короля и королеву, были хорошо обучены, могли сразиться с любым известным диким зверем и погибнуть лишь в одном случае: если опасность была им не знакома.
Мелани ожидала, что все тут же начнут спорить с принцессой из-за этой версии, но все, казалось, сжались и опустили головы. Каждый из них подозревал подобное.
– И так как смерть моих родителей не отомщена, я хочу, чтобы день десятилетия со дня трагедии был окроплен кровью тех, кто был к этому причастен.
Гости ахнули, изумленно глядя на принцессу Маргарет. Нежную, заботливую, справедливую. Никто, особенно Мелани, не мог представить ее с ножом в руках.
И как она собиралась мстить тем, кого нет в Страйтфорде?
Но оказалось, что один несчастный все-таки был. С мешком на голове в зал завели маленького человека, который по росту едва ли доходил всем до бедер. Он косолапил, а руки были туго завязаны толстыми веревками спереди. Человечек выглядел грязным, от него неприятно пахло, и гости, мимо которых его вели, презрительно воротили нос.
Сердце Мелани замерло. Она чувствовала себя восковой фигурой, неспособной сдвинуться с места. В глазах расплывались точки, голова кружилась, сердце словно отяжелело, и она приложила ладонь к груди.
Мелани с ужасом осознала, что перед ней был гном.
Глава 4
Стражники вели несчастного к трону принцессы Маргарет.
Мелани хотелось кинуться вперед и вступиться за «маленького человека», но она вовремя поняла, что это действие, рожденное в порыве жалости и сострадания, положит конец их с матушкой привычной жизни.
Стражники резко стянули с гнома мешок. Женщины и мужчины привстали, чтобы разглядеть его получше. Они зажимали руками рты. Одна из гостей упала в обморок, когда гном развернулся ко всем своим запачканным грязью лицом с большим носом, маленькими глазками, опухшими губами и слипшимися от пота волосами.
– Он отвратителен! – кричала одна из женщин.
– Ужасно!
– Убейте его сейчас же! Он представитель убийц короля и королевы!
– Ему не место в мире людей! С глаз долой!
Казалось, одна лишь Мелани под эти смешки, возмущенные возгласы и крики не могла выжать из себя ни слова. Не могда даже сделать шаг. Ей стало очень душно. Казалось, еще немного – и она упадет. Но она испытывала подобное не из-за неожиданного появления гнома. Она боялась увидеть, как его проткнут копья, а гости будут поднимать руки в желании в этом участвовать.
Мелани так и стояла у дверей, а перед ней столпились разъяренные люди, одержимые лишь одной целью – представление. Они хотели крови.
Тогда все законы могут пойти под откос. Тогда придется народу узреть правду.
Мелани сделала шаг вперед, затем еще один, и еще. Она приблизилась к гному настолько, насколько могла, не вызывая подозрений. Он был в десяти шагах от нее и продолжал сверлить всех взглядом, в котором не было ни единой искорки страха. Только боль и нестерпимая ярость, рвавшаяся наружу. Он крепко сжал кулаки и оскалился, словно представлял, как перекусывает этим жалким бесполезным людям глотки.
Мелани подняла умоляющий взгляд на принцессу, но та смотрела лишь на гнома. В ее глазах не было азарта, как во взорах гостей. Ею двигало желание мести. Мелани вдруг поняла эти чувства, но они тут же омрачили образ принцессы в ее глазах.
– Прошу, принцесса… – вырвалось из ее приоткрытых губ. Руки тряслись от желания раздвинуть толпу, схватить гнома и убежать вместе с ним.
Когда гул стал постепенно рассеиваться, Маргарет провозгласила:
– Это существо – представитель убийц наших правителей. У него нет права жить.
Гости одобрительно закивали и разразились возгласами согласия.
– Твое тело мы вывесим на главной площади, где и пройдет казнь. Я буду снисходительна и дам тебе немного времени, чтобы подготовиться к смерти. – Она махнула на стол. – На этом столе множество блюд. Наешься перед смертью, если тебе позволят. – Маргарет бросила взгляд на своих гостей – те злобно ухмылялись.
– Вы жалки, – сквозь зубы произнес гном, и смешки моментально прекратились. – Вы слабы морально, в вас нет стержня, нет воли, нет свободы. Ваше существование бессмысленно.
Один из стражников ударил его ногой, и тот повалился наземь. Мужчине ничего не стоило сделать это, он почти не приложил сил. Мелани в очередной раз поняла, как низко каждый из присутствующих здесь пал. Они издевались над безвинным просто за то, что он был другим. Вот главная причина, а вовсе не месть.
Все вновь разошлись за свои столы. Гному перевязали руки. Теперь они были спереди. Стражники пихнули его в темный угол и стояли рядышком, голодными глазами наблюдая за тем, как остальные ненасытные гости жуют. Мелани вернулась к дверям, переводя взгляд с Маргарет на гнома и наоборот. Она пыталась найти в глазах принцессы снисхождение, но ничего, кроме холода, в них не осталось. Возможно, Маргарет в глубине души и не желала этого, но ей было необходимо показать свое первенство. Доказать, что принцесса – не дурочка, и любой, кто пойдет против ее слова, будет казнен.
Теперь Мелани испытывала к ней противоречивые чувства: уважение и неприязнь.
Некоторые гости подходили к забившемуся в угол гному и тыкали в него ложками, громко смеясь. «Маленький человек» в ответ лишь сильнее прижимался к стене и отводил голову в сторону. Другие же бросали в него объедки, крича: «На, ешь!»
Наблюдая за этим, Мелани не могла поверить, что она с этими людьми одной расы, одного вида. Они все люди, но почему-то такие разные.
Она упорно ждала, когда основная волна ненависти спадет, но прошло уже около часа. Девушка боялась, что принцесса Маргарет вот-вот встанет, хлопнет и объявит о конце пиршества и начале казни.
Пришло время идти на кухню. Мелани поспешила туда, взяла большой поднос для гостей и маленький поднос с остатками еды и вернулась в зал. Поставила большой поднос на стол и заметила, что большинство гостей уже пересатли обращать внимание на несчастного в углу и можно воспользоваться моментом.
Ноги дрожали так, словно она тащила непосильную ношу. Плечи сжались, руки вцепились в поднос с хлебом, молоком, кусочками мяса, ломтем пирога и фруктами. Она чувствовала на себе взгляд принцессы, и когда подняла на нее голову, убедилась, что так и есть. Мелани показалось, что на лице Маргарет играет улыбка. И она действительно улыбалась – с толикой ехидства и в то же время восхищения. Мелани опустила взгляд и, сделав пару уверенных шагов, встала рядом с гномом. Села на корточки, и ноздри наполнил запах сырости.
«Маленький человек» вылез из угла и повернулся к ней. Если его умыть и подать чистую одежду, он будет выглядеть куда благороднее и ухоженнее. Но зачем же такие почести гному-мертвецу?
– Это вам. – Мелани протянула ему поднос.
Гном оценивающе посмотрел на девушку, с напряжением во взгляде, но Мелани видела и чувствовала, как несчастный смягчается, расслабляет плечи и разжимает пальцы.
Он принял еду, и Мелани растерялась, не зная, что делать дальше. Она решила посидеть с ним в уголке. Не каждый день доводится увидеть представителя древнейшего вида. Она искоса наблюдала, как гном чавкает, жадно прихлебывает и давится едой. На ее лице появилась улыбка.
– Тебе не страшно? – басистым голосом спросил он.
– А чего мне страшиться?
Но Мелани знала, чего стоит бояться. Ведь люди любят злорадствовать, обижать тех, кто поступает иначе, отличается добротой, искренностью, иными взглядами на жизнь. Другим людям такое всегда не по душе, ибо тайно они понимают, что тоже так хотят, а не могут.
По курчавой бороде гнома стекало молоко. Куски хлеба и недожеванного мяса вываливались из широкого рта, но это не казалось Мелани отвратительным. Она смотрела в маленькие темные глазки гнома и не видела в них ни прошлого, ни будущего, ни намерений, ни желаний. Они были так черны, словно их владелец смирился со своей судьбой и сам лишил себя надежды.
– Вы молчаливы, – не выдержала Мелани.
– Перед смертью не хочется быть многословным. Я столько говорил в своей жизни, но меня никто не слушал, и вот, когда смерть дышит мне в лицо и я могу замолчать навеки, меня просят заговорить. – Он усмехнулся и вновь отпил молока, затем вытер рукавом губы и поставил железный стакан на поднос. – Скажи мне, девочка, что тобой сейчас движет?
– Что мной движет?
– Сострадание? Жалость?
– Я люблю помогать людям…
– Но ведь я не человек.
– Вы… Вы хороший. Этого достаточно. И я всегда… – Она перешла на шепот, оглянулась, дабы убедиться, что никто их не слушает, и произнесла: – Восхищалась вами.
Она ожидала увидеть на лице гнома удивление, но он смерил ее взглядом и напряженно поднял бровь.
– По-твоему, я вещь, чтобы восхищаться? – грубо спрашивал он. – Твое восхищение порождено тем, что я один такой, беспомощный, связанный, на краю жизни? А если бы таких, как я, здесь было много? Если бы мы были такими, как вы, стала бы ты мной восхищаться?
– Я… – Мелани растерялась. Он был прав. Люди всегда либо избегают особенных, либо восхищаются ими, и это чувство порождено любопытством и жалостью. Ей стало паршиво. Выходит, ее помощь лишена чистых мотивов, идущих из самого сердца? Это не так.
– Вы не правы, – твердо сказала она. – Мне неважно, кто вы: человек ли, гном ли. Если вы невиновны, если вам требуется помощь, если вы не плохой, то почему я должна стоять и наблюдать или, что еще хуже, развернуться и уйти, закрыв глаза на вашу судьбу из-за своего равнодушия?
На этот раз на чумазой роже гнома показалось удивление, но чему именно он удивлялся – сказать сложно. Разговаривая с ним, Мелани чувствовала себя в недалеком детстве, когда, сидя на полу, пыталась распутать клубок ниток или развязать туго затянутый узел. А он все не развязывался, не распутывался, она уже в гневе хотела швырнуть его в угол, когда вдруг одно точное движение решило ее проблему.
– Ты выглядишь просвещенной, – с наигранным холодком говорил гном. – В твоих глазах я не вижу пустоты. Чем ты ее заполнила?
«Книгами. Книгами о таких, как вы», – хотелось ей ответить, но страх быть услышанной другими оказался сильнее трепетного желания наконец-то с гордостью поделиться своей отрадой.
Гном, казалось, читал ее насквозь, проникал в душу и сам находил ответы на свои же вопросы. Его взгляд стал печальнее. Он безуспешно пытался растянуть путы, чтобы ослабить трение. Глядя на эти жалкие попытки, Мелани хотелось стянуть со стола нож и помочь ему, но здравый смысл вовремя вернулся.
– Не пора ли тебе к своим? – спросил гном.
– Мне с вами хорошо.
– Подумают плохое о тебе и о твоей семье.
Мелани промолчала. Она хотела негативно отозваться о тех, кто мог ее осудить, но сдержалась, чувствуя себя в железных оковах.
– Моя семья крохотная. Только я да мама.
– А отец?
– Отца у меня нет, матушка замужем никогда не была.
– А как же ты на свет явилась?
– Меня подкинули на порог ее дома, и матушка взяла опекать. Она никогда не скрывала от меня, что я не родная дочь.
– Твоя мама смелая женщина, раз решилась рассказать все и сразу.
– Скорее, она немного трусишка.
Вокруг разносились благоухающие запахи жареных фаршированных цыплят, огромных пирогов с мясом, приправленных зеленью и сыром, кусочков фруктов в меду, фаршированного, зажаренного докрасна поросенка, который разломится, стоит нажать на него ложкой, и на тарелку выпадут пропаренные овощи, которые еще долго будут дымиться, заставляя всех сглатывать слюну. Всех, кроме Мелани. Она не любила поросят – разве что играться с ними. Такие смешные, немного неуклюжие существа с вечно мокрым носом и грязными копытцами. В детстве у Мелани был маленький поросенок, но он вырос и потерялся. А однажды через приоткрытое окно Мелани почуяла от соседей запах жареного поросенка. Они нехотя признались, что нашли его за забором, когда Мелани не было дома, и решили им поужинать. С тех пор Мелани воротило от мяса.
– Хотите еще?
– Покойнику не стоит нажираться перед смертью. Чем больше он ест, тем больше чувствует привкус собственной крови и тем отвратительней становится еда.
Мелани понимающе кивнула. Похоже, гном не раз уже бывал в опасных ситуациях, но теперь даже она ощущала дуновение смерти, словно та уже настигла его, обвивая своими тонкими иссохшими ручонками.
Затем королева встала. Все тут же оторвались от еды. Гном резко взглянул на Мелани, словно говоря: «Отойди от меня сейчас же!», и девушка послушалась, когда сотня взглядов устремилась на нее.
Время пришло.
