МД
Наследник Пустоши
Четвертая притча о пьянствующем эльфе
Моя последняя встреча, но никак не разлука с отважным и благородным господином Мирандиром, наследником Пустоши, состоялась в звездную ночь, полную хмеля, песен, танцев и любви. То была ночь, продолжавшая вечер, а он, в свой черед продолжал день и утро. Два дня и три ночи праздновало королевство Артина победу в великом противостоянии с Солнечным герцогством. Те часы, полные напряжения и изнуряющей жары, навеки и по праву войдут во все летописи и сказания, то были славные часы. И слава их не только в том, что враг отступил, так и не решившись дать хотя бы вялый бой, но и в том, что сила королевства Артина была умножена войсками благородных эльфов, сам король Златолистых лесов, известный затворник, презирающий все народы, кроме собственных подданных, – сам владыка Ториил благосклонно наблюдал за течением противостояния. Помимо же эльфов, примкнули к рядам, хотя и стояли наособицу, отважные и несокрушимые войска гномов из земель Драконоборцев.
Стоит ли повторять, что противостояние окончилось полной победой королевства Артина. И все почти союзники, что поддерживали поначалу бунт Солнечного герцога, в страхе и почтении присягнули моей короне. Да, сколь горько было бы моему почтенному и венценосному отцу, доживи он до этих дней, видеть предательство своего родного брата, столько же отрадно и гордо он воспрял бы сердцем, увидев, сколь великую силу собрало королевство Артина и сколь блистательна и безусловна была его победа.
Потому два дня я отдал на пиршества. Помимо прочего, мне нужно было проверить новых своих вассалов – насколько могу я теперь рассчитывать на них. Как известно, в задушевных допросах вино и пища – лучшие подспорья. Однако же к концу второго дня, хотя и звенели все еще цинтары и кое-где даже еще подавали голос трубы, народ и союзники королевства Артина, да и сам я, изрядно устали и уже чаяли оказаться дома, в тишине, вдоволь выспаться и отдохнуть, а по пробуждении – напиться соленого рассола или крепкого кофейного отвара. С подобными мыслями и мечтами, сел я на коня и направил его вправо. Однако же расчёты моей затуманенной и усталой головы оказались ошибочны, и вместо своего замка я приблизился к окраине пограничного города и редкой, совсем еще юной роще, сейчас усыпанной первой палой листвой. Конь мой, видимо, тоже усталый, не слишком разбирал дорогу, и вдруг встал на дыбы с диким ржанием. От этого я, как последний паж, вылетел из седла, и только чудо спасло мою жизнь.
В то же мгновение, еще я находился на грани сознания и беспамятства, надо мной склонился кто-то остроухий, и далее я впал в забытье. Очнулся я вскоре, если судить по отсвету заката, который все еще бурно играл на облаках.
– Угораздило же меня, – ворчал чей-то знакомый голос. Затем ко мне приблизилось эльфийское лицо, обрамленное темными, загибающимися в крупную волну, волосами. С трудом преодолевая головную боль и онемение, я узнал господина Мирандира.
– Мы с тобой славная парочка, – недовольно продолжал шутить эльф. – Сначала ты меня чуть не раздавил своим верхОм, штырь ему в зубы. А потом я чуть не угробил тебя тем же верхОм. Этот дурак встал на дыбы, а я хотел, чтобы он повернул. Ну, ты живой, король. И славно. Сейчас твою голову подлатаем.
Я с трудом поднялся и сел, череп мой болел так, будто в любую секунду готов был расколоться на десять частей. Я, кажется, тихо застонал, как ни прискорбно в этом сознаться. От этого звука Мирандир сморщился, подобно вяленой груше, и просвистел:
– Да знаю я, знаю. Потерпи. Варю.
Действительно, в походном котелке что-то шипело и булькало, лишаясь остатков влаги и распространяя приторно-терпкий запах. Нечто измельчённое и тёмно-зелёное окрашивалось в бурый и медленно уходило глубже, под тёмно-красные клочья и бурые сгустки, чтобы выплыть снова, обнажая свою изуродованную бурую кожицу.
– Как вышло… что вы перешли на сторону света? – спросил я глухим, доносящимся будто со стороны голосом. Находясь в ясном сознании, я бы никогда не решился затронуть столь щекотливую тему. Прошлое часто бывает болезненно, и, безусловно, измена отцу, пусть даже он был жестоким и алчным тираном, не могла не тревожить сердце столь благородного мужа, каким был и есть господин Мирандир.
– Посмотри, – сказал мне эльф, вместо ответа указав ложкой куда-то в сторону. Я проследил за его жестом, но увидел лишь редкие деревья, корни которых тонули в фиолетовом пламени прибрежника, а сами цветы, будто морская пена, покрывал прозрачный и лёгкий туман. Вид был несравненно более отрадным для глаз, чем тот, что открывался в котле.
– Я не хотел, чтобы вся земля превратилась в Пустошь, – ответил на мой вопрос господин Мирандир, и тут же нечто горячее и жгучее прилипло к ране на моей голове, а пока я шипел и вытирал слезы и искры, брызнувшие из глаз, остроухий целитель ловко накладывал мне тугую повязку. Когда он закончил, я ощущал в затылке железную тяжесть и жар, которые толчками выдавливались в виски и застывали там.
– Что это за зелье? – спросил я, мучительно касаясь повязки.
– Компресс. Рана затянется быстрее, а ушиба не останется. Рецепт старый, поэтому… так больно. Я… нерадивый ученик. Так что придётся тебе потерпеть.
– Вы снова спасаете меня, – заметил я и попытался придумать какой-либо жест благодарности, однако господин Мирандир лишь отмахнулся.
– Если бы не я, твой конь не вздыбился бы.
– Не только сейчас. Я и королевство Артина обязаны вам.
– Мне твоя обязанность ни к чему, – то ли мрачно, то ли печально вздохнул эльф. – И клятвы в вечной преданности тоже. Ты смертен, и не можешь клясться в вечном.
– Как же мне отблагодарить вас? Как выразить всю глубину своего уважения? – я старательно подбирал слова, и от усилий голова моя разболелась еще сильнее. Господин Мирандир бросил на меня короткий взгляд и поднял лицо к звездам, уже мигавшим над кронами деревьев.
– Назови эту рощу моим именем. Мои стремления так никому и не будут понятны, мои деяния, и хорошие, и плохие, сотрутся из памяти бесследно, но пусть останется роща. Когда же она обратится в разбойничий лес, а после умрет в болотной трясине – значит, пришёл конец и моим следам на этой земле, и пора последним отсветам моего существования кануть в забытье.
Таково было желание благородного эльфа, и я исполнил его. В ту ночь я последний раз видел господина Мирандира. Он усадил меня на моего коня и отвез к замку. В воротах он оставил повод и пошёл назад, на прощание махнув мне рукой. Я обернулся, но его силуэт уже растаял в ночной темноте.
