Александр Мазин
Разбуженный дракон
III
«Он рос, как дерево растет,—
Ветвями от ствола.
Он не спешил: «Судьба придет,
Когда стекутся соки в плод.
Когда мой пард отыщет брод…»
И вот она пришла,
Склонилась, будто ночь к утру.
Нет, солнышко, точь-в-точь.
– Возьмешь? – спросил он.
– Мне? Беру!
И надкусила кожуру.
И удалилась прочь».
Баянлу из Тайдуана
Эрд потер ладонью рубцы на левой щеке. Зуд давно прошел, но жест остался. Скрестив ноги, светлорожденный сидел на ковре, покрывающем пол просторной комнаты на втором этаже Озерного Дома. Затянутая пленкой рама на окне была сдвинута, и Эрд дышал чистым и прохладным воздухом урнгурского вечера. Эта прохлада и еще свежий дух озерной воды напомнили ему вечера в одном из его (нет, теперь уже – не его) замков на берегу озера Лёйр.
«А месяц Цветов,– подумал он,– и здесь такой же, как в моем Элеке!» Запах воды, слабый запах дыма, рыжее вечернее солнце, дальние звуки голосов, го€ры… Только горы Хольда добрее здешних!
На коленях Эрда лежал вынутый из ножен меч. Биорк привез его этим утром – в подарок светлорожденному. Меч был из оружейных кладовых Дома Сирхара, где теперь, по необходимости, обитал вагар. Впрочем, Биорк пользовался любым поводом, чтобы покинуть мрачную башню. И в Шугре вагар тоже не засиживался, хотя сирхару и не подобает без важной причины покидать столицу. Биорк пренебрегал обычаями, которые лишали его свободы. Для властителя – не самое удачное качество. Впрочем, в Гнон вагар приехал не только чтобы развеять одиночество Эрда, но и по делу – обследовать восточные рубежи стран ы. К положению сирхара он относился своеобразно – как туринг [1].
Меч был прямой, чуть расширяющийся к рукояти, обоюдоострый, с бритвенно отточенным жалом.
Сам клинок – почти черный, со светлым выпуклым узором по всей длине – под косым лучом света отливал красным золотом. На одной стороне его северными вагарскими рунами было выгравировано:
«ПЬЮЩИЙ КРОВЬ»
Эрду не составило труда разобрать надпись – язык вагаров он знал с детства. Светлорожденный провел пальцем по крупной сетке переплетающихся жил. Какими путями попал выкованный Малым Народом меч в Урнгур? Впрочем, судя по написанию рун, Пьющему Кровь не менее трех веков, а быть может, и все пять. Ножны из желтого лакированного дерева расписаны крохотными воинами, выполняющими боевые приемы или сражающимися между собой. Краски потускнели, а лак покрылся еле заметной сеточкой, но нигде не облупился. Снизу ножны были окованы черным серебром, на котором вычеканен узор, повторявший узор на круглой гарде меча.
Эрд щелкнул ногтем по основанию клинка, и тот отозвался долгим чистым звоном. Да, меч был таков, что Эрд почти перестал тужить об отданном Белом Мече. Пьющий Кровь. Истинный друг воина. Вот, стоило вынуть его из ножен – и сразу заныли мышцы рук. Вскочив на ноги, Эрд отбежал в угол комнаты и трижды пересек ее в стремительном броске «Падающего Дракона». Потом в прыжке выполнил «Стальной Плащ», отошел назад с двойным «Серебряным Конусом» и завершил мощным «Укусом Змеи». Меч был безукоризнен. Он, казалось, опережал желания Эрда. Более легкий, чем клинок из хармшаркова бивня, Пьющий Кровь и двигался чуть быстрее, радуя сердце воина. Когда Эрд сжимал его шершавую рукоять, то снова ощущал в себе огонь жизни.
Час спустя в комнату проскользнул слуга. Увидев блеск стали и услышав пение рассекающего воздух клинка, он из опасения отошел назад.
– Светлейшего приглашают к ужину!
Эрд кивнул, и слуга исчез за дверью.
«Ронзангтондамени благородна, как светлорожденная!» – подумал Эрд, сбрасывая урнгурскую одежду, чтобы облачиться в белые цвета Асенаров. Собственно, и это белое платье тоже сшито в Урнгуре. Его собственная парадная одежда после битвы в Доме Сирхара не годилась даже на собачью подстилку.
Одевшись, Эрд задумчиво посмотрел на кольчугу: надевать, не надевать? Решил не надевать. А меч к поясу все же прицепил. Даже по имперскому этикету довольно и кинжала, но светлорожденный настолько привык не расставаться с Белым Мечом, что чувствовал неудобство, если ножны не прикасались к бедру.
Упругой бесшумной походкой он стал спускаться по лестнице. Физические силы полностью вернулись к светлорожденному, но в сердце его зияла пустота.
Эрд вошел в пиршественную и поклонился присутствующим.
Санти улыбнулся и, привстав, поклонился в ответ. Биорк поднял над головой соединенные руки. Двое мужей Ронзангтондамени, допущенные к трапезе, жеманно хихикнули. Эрд, впрочем, их не замечал.
Ронзангтондамени, величественная, невозмутимая, собственной рукой придвинула ему подушку. Светлорожденный поблагодарил и сел, хотя предпочел бы стул. Совместный обед за низким столом – знак особой любви Женщины Гнона.
Эрд посмотрел на нее сбоку. Ее властное, исполненное достоинства лицо нравилось светлорожденному. Черты лица Женщины за эти два дня вновь округлились, хотя две розовые дуги – след укуса – на смуглой щеке несколько умаляли ее величие.
Женщина Гнона шевельнула рукой – и слуги подали еду. Только после третьего блюда Ронзангтондамени позволила себе задать вопрос:
– Удалось ли сирхару увидеть то, что он желал?
– О да! – отозвался Биорк.– Но границы Урнгура – такие же границы, как солдаты его – войско!
– Разве мои всадники – плохие воины? – надменно произнесла Женщина Гнона.
– Твои всадники – еще куда ни шло.– Вагар отсек ножом ломтик баранины и, окунув в красный жгучий соус, отправил в рот.– Но и они – не так уж хороши. А уж хогры Королевы!.. Если не считать хогранов и их помощников – просто сброд, который машет мечами, как дубинами, и не может с десяти шагов попасть из арбалета в дохлую овцу!
– Их посылают Женщины Селений,– заметила Ронзангтондамени.– А кто же отдаст хорошего мужчину? Те, от кого я хочу избавиться, могут стать жрецами Хаора, а те, кто не годится даже в жрецы,– идут в солдаты. Но, по-моему, это дело хогранов – научить их пользоваться оружием!
– Не похоже, чтобы сами хограны считали так же! – отозвался Биорк, запивая вином еще один кусочек мяса.– Безногий и слепой ветеран из Хольда в минуту прикончит любого из ваших солдат!
– Урнгуру не нужна сильная армия! – возразила Женщина Гнона.– Сила Хаора оберегает нас! Странно, что я говорю подобное тебе, сирхар!
– Боюсь, что мне, как сирхару, больше придется уповать на силу войска,– Биорк протянул слуге опустевший кубок, чтобы тот наполнил его.– И клянусь Рогами Тура, покровителя моего сына…– и осекся.
– Полагаешь, достойный Биорк, что сможешь что-то сделать из здешнего люда? – спросил светлорожденный, тактично отвлекая вагара от мысли о сыне.
– Я полагаю, что прежде всего я отошлю половину вояк назад в селения, а нехватку восполню за счет наиболее толковых из жрецов! Можно сделать войско даже из крыс, если знать, как это делается.
– Женщинам Селений не понравится,– Ронзангтондамени вежливо улыбнулась,– если войско Королевы станет слишком сильным. И они могут не пожелать взять назад своих мужчин.
– Если войско Королевы будет достаточно сильным, ей не важно будет, что нравится, а что не нравится Женщинам Селений.
– Именно это я и имела в виду! – Ронзангтондамени взглянула на Санти. Юноша вяло жевал ножку ящерицы. За разговором он не следил, погруженный в собственные мысли.
– Твое желание, сирхар,– это желание Королевы? – поинтересовалась Женщина Гнона.
– Не могу поклясться,– сказал вагар.– Но не думаю, что она будет против!
– Боюсь, сирхар, ты не вполне понимаешь, что такое Женщины Урнгура,– заметила Ронзангтондамени.
– Зато я кое-что понимаю в воинском деле! – заявил вагар.– Пока ваша армия – сброд, но они послушны, хорошо чувствуют друг друга и, как показывает пример их хогранов, могут вполне прилично овладеть оружием. Правда, ноги у них слабоваты и самостоятельности – на лапку лягушки, но, если их посадить на пардов и вдолбить в головы пару простых правил – они будут не хуже прочих. Однако хороший совет и помощь опытного воина мне пришлись бы кстати. Что скажешь, светлейший?
– Жаль, что с нами нет твоего сына,– Эрд бросил взгляд в сторону стоявшего на возвышении Саркофага. Он забыл о собственном решении щадить чувства Биорка.
– Жаль.– Вагар тоже посмотрел на Хранителя Жизни, в котором, невесомое в светящейся субстанции, плавало тело Нила. Ум Биорка, ум полководца, умевшего предвидеть будущее на дюжину ходов противника, не принимал двойственности. Строй мыслей бывшего туринга был столь непохож на мышление большинства вагаров, что Биорку легче было находить общий язык с людьми. Что же касается сына: если Нил не умер – значит, он жив. И останется живым для своего отца!
– Светлейший,– вагар сделал еще одну попытку подступиться к Эрду.– А что сам ты собираешься делать?
Светлорожденный пожал плечами.
– Мне все равно,– произнес он, все еще глядя на тело Нила.– Но…– Эрд посмотрел на вагара,– …меч теперь у него…– Кивок в сторону задумавшегося Санти.– И с ним – мой долг Асенара!
– Сантан, брат! – позвал вагар.
Юноша повернулся к нему, встряхнул волосами, будто отгоняя навязчивые мысли:
– Да, Биорк? – Лицо его все еще выглядело изможденным, зеленые блестящие глаза запали, даже шея казалась тоньше, чем несколько дней назад.
– Скажи мне, что ты намерен делать дальше?
– Я? – Юноша улыбнулся, и эта улыбка будто осветила изнутри исхудавшее лицо.– Мне нужно кое-что понять, Биорк. И кое-что увидеть. Я полагаю, что на сезон-другой останусь здесь, в этом доме,– Ронзангтондамени опустила лицо, чтобы скрыть свои чувства.– А потом, вероятно, вернусь в Фаранг. Мне ведь надо отыскать отца, Биорк! Впрочем, кажется мне, что моей судьбой распорядятся помимо моего желания.
– Да,– задумчиво сказал Биорк,– совета от вас не дождешься! Но мне ясно одно: с этой обезбожившейся страной надо что-то делать, пока ее окончательно не поглотила Тьма!
– Хурида? – спросил Эрд.
– Может, и Хурида! Но скорее всего – Алчущие Силы. Даже я чувствую, насколько эта земля пропитана магией!
– Еще бы,– кивнул светлорожденный.– Народ, питавший собственного бога! Алчущие Силы слетятся сюда, как медовницы – на кусок сахара!
– Вы напрасно тревожитесь, чужеземцы,– высокомерно произнесла Ронзангтондамени.– Мы сумеем уберечь Урнгур от чужой магии и без мощи Хаора! Я опасаюсь не того, что извне, а того, что внутри! Знаешь ли ты, сирхар, что в нашей стране ежедневно приносили Хаору не меньше десяти сотен мужчин?
– Варвары…– пробормотал Эрд, но Женщина Гнона сделала вид, что не услышала его реплики.
– Теперь Хаора нет, и некому взять на себя этот груз. Без доброго и сильного бога, боюсь, нашей земле придется нелегко.
Санти вспомнил огромную тень, накрывшую его там, в Закатных горах, и вдруг увидел гигантскую фигуру бога, шагнувшего через бездонную пропасть. Увидел темно-красное кольцо Силы, о которую разбилась белая молния-трезубец… Хаор! Что-то неуловимо-знакомое было в этой чудовищной фигуре… «Махд-Шагош…» – всплыло в сознании. Словно кто-то чужой нашептал на ухо. «Урнгур-р… Хаор-р… Махт-Шагош… Повелитель…»
Санти вздрогнул.
– Почему бы вам не взять в покровители Потрясателя Тверди? – предложил он, отгоняя чужой голос.– В конце концов, именно этот бог, насколько я разглядел, лишил вас покровителя! И,– окончательно изгоняя «чужака»,– я этому только рад! Дай им Потрясателя, Биорк! Если он хорош для всех народов империи, он будет неплох и для вас, Ронзангтондамени!
– А он будет принимать в себя лишних мужчин? – напрямик спросила Женщина Гнона.
– Нет! – в один голос воскликнули Эрд и Биорк.
– Если вы посмеете принести Потрясателю Тверди человеческие жертвы – гнев его падет на вас! И гнев Империи тоже! – предупредил светлорожденный.
– Я думаю, бог способен сам позаботиться о себе,– заметил Биорк.– А нужен ли вообще бог-покровитель? Мы, вагары, отлично обходились и обходимся без него, хвала Неизъяснимому!
– Ты – сирхар! – произнесла Ронзангтондамени.– Тебе решать! Тебе и Королеве!
– Мне! – согласился Биорк и поскреб ногтями отросшую бородку.– Но мне очень не хочется убивать людей просто так.
– В конце концов, они только мужчины,– безразлично промолвила Женщина Гнона.– Притом – бесполезные мужчины.
– Мы тоже мужчины,– заметил Биорк.– За этим столом только ты – женщина.
– Разумеется, я не имею в виду тех, кто в моем доме! – сердито сказала Ронзангтондамени.– Но запомни, сирхар: в Урнгуре только мы, Женщины, значимы! А мужчины – как земля, по которой мы ходим, или как колосья, растущие на поле! Я родила не меньше двух дюжин мальчиков. И любая из нас может, если захочет, нарожать четверть хогры мужчин! Ты – сирхар Урнгура, а не империи! Впрочем, я мало знаю о вашей стране,– добавила она и знаком приказала слугам убирать со стола.
– Почему бы тебе, достойный, не сколотить приличную штурмовую армию, раз ты все равно собираешься делать из них солдат? – предложил Эрд.– Вооружи войско и поведи его на Хуриду, например. Грибоедам взбучка только на пользу!
– В этом что-то есть,– проговорил Биорк.—А часть можно продать в Гурам или Эдзам. Когда я был там последний раз, у эдзаков были серьезные разногласия с бур-чаданну.
– Фу! – сделал гримасу светлорожденный.– Продать! Биорк!
– Я не имел в виду – в рабство,– уточнил вагар.– Продать, но не как рабов – как воинов! Только вот воины из них пока…– Он скривил губы.– Здесь есть неплохие ребята, но как раз их-то я предпочел бы оставить! А остальным – разве что с крестьянами на палках драться! Три сотни конгских всадников разгонят все королевские хогры!
– Биорк! – вдруг оживился Эрд.– Давай нападем на Конг!
– На кого? – Биорк расхохотался.– Лучше попросту скинуть этих ребят с обрыва! Да во всем Урнгуре не найдется и трех тысяч, которые даже после двухсезонной муштры смогут скрестить меч с конгаями!
– Довольно и трех тысяч! – воскликнул Эрд.– Конг! Свора проклятых богами выродков правит богатейшими землями Мира! Это же бочка с огненным зельем! Подожги ее, туринг!
– Демон тебя сожри, Эрд Асенар! – зарычал вагар.– Не называй меня турингом!
– Прости! Мы свалимся на них сверху, как гром! Как смерч!
– Мне не нравятся твои слова, Эрд! – сказал до сего времени молчавший Санти.
Эрд удивленно воззрился на него.
– Конг – моя родина! – произнес юноша очень серьезно.– Как бы тебе понравилось, предложи я напасть на Хольд?
– Брат! – сердечно сказал светлорожденный.– Я не хотел тебя оскорбить!
– Он имел в виду,– быстро произнес Биорк,– что неплохо было бы помочь Конгу избавиться от красноглазых пиявок! Допустим, их действительно дали вам боги. В наказание. Но ты видел богов, верно? И теперь знаешь, что и от людей кое-что зависит. Как сказано в вашей легенде? «Придет время, и проснется дракон». Да?
– Сказано: «Настанет день, когда чаша переполнится и страдания конгаев прольются на землю благословенного Конга. И смешаются с древней пролитой кровью, и вскипит эта кровь, и содрогнется твердь, и падут горы. И восстанет от сна повелитель-дракон».
– Именно! – воскликнул Эрд.– Твердь содрогнулась! Разве нет? Сколько еще пожирателям человечины править вами? Магхары не должны повелевать людьми! А соххоггои хуже магхаров.
Санти пристально посмотрел на него и медленно, чужим холодным голосом произнес:
– Да… Соххоггои не созданы – править. Они созданы – убивать.
Что-то произошло. Словно температура в комнате вдруг упала и повеяло стужей.
Ронзангтондомени до боли прикусила губу. Что-то внутри нее зашевелилось, откликнувшись на слова Санти. На слова и голос.
– Да, да… – чуть слышно проговорила она.– Убивать, но не править…
Биорк, чей слух был лучше, чем у остальных, бросил на Женщину Гнона удивленный взгляд.
– Прольется кровь,– сказал Санти.– Много крови. И то будет не одна лишь кровь соххоггоев.
– Разве мало ее проливается сейчас? – с жаром воскликнул Эрд.– За кровь соххоггоев мы заплатим кровью урнгриа. Если им, по закону этой страны, нужно умереть, пусть умрут за доброе дело! Клянусь Рогами Тура, брат! Мы освободим твою страну от паразитов – и все! Я уверен: нужно только начать. И народ Конга поймет: время пришло. Две-три тысячи урнгурцев могут подтолкнуть лавину, но не смогут захватить Конг с его пятидесятитысячной регулярной армией!
«Может, он прав?» – подумал Санти.
– Свобода, брат Санти,– вот то, что нужно твоей стране! Вспомни о своем отце! Подумай: если за тобой будет сила, насколько легче станет его искать. Подумай, Санти! – напирал светлорожденный.– Если мы сделаем это, в твоей стране больше не будут пропадать люди. И никого уже не будут ссылать на Юг за одно лишь упомнинание о красноглазых. Разве за такое не стоит немного позвенеть мечами? – Он засмеялся.
Санти давно уже не видел Эрда в таком отличном настроении.
Вагар, все это время пристально наблюдавший за светлорожденным, казалось, о чем-то догадался, но предпочел оставить свою догадку при себе. И перевел разговор на другое.
– Эрд,– заметил он.– Мне надо избавиться от худших, а не найти применение лучшим. Как сирхар я должен сделать Урнгур сильной и воинственной державой. С чем я останусь, если все лучшие – уйдут?
– Оставь! – махнул рукой светлорожденный.– Худшие пусть работают. В конце концов, не мужчины рожают детей. Что здесь, что в империи! Они прокормят себя! Тебе надо избавиться от трех тысяч? Так пусть то будут самые воинственные! Какая разница? Тысячи лет Урнгур был никому не нужен! С какой стати кто-то позарится на него сейчас?
Биорк собрался возразить, но его неожиданно опередил Санти.
– Я согласен!
Одно мгновение понадобилось вагару, чтобы понять, почему вдруг юноша встал на сторону светлорожденного.
«Неплохо, мальчик! – подумал Биорк.– Ты быстро ухватил парда за челюсть! Если я уведу самых воинственных – вряд ли оставшиеся выберут войну своим ремеслом. А ведь это так и напрашивается, если на одну женщину приходится больше десятка мужчин. Спасибо Хаору, который держал их в собственных пределах! Иначе они и до Белой Тверди добрались бы, эти горцы! О демон!»
До вагара только сейчас начало доходить, какой клубок разрубили они ударом меча.
– Решено! – сказал Биорк.– Я отберу три тысячи воинов и поведу их в Конг. Но предупреждаю: только богам известно, что из этого выйдет!
– Да! – воскликнул Эрд.
– Да,– задумчиво проговорил Санти.
Ронзангтондамени не сказала ничего. Она смотрела на Санти и пыталась разглядеть, что же такое кроется под обликом столь дорогого ей зеленоглазого мальчика? Что-то такое, от чего ей, гордой Женщине Урнгура, хочется пасть к его ногам… И совсем не от любви.
– Хватит ли у тебя оружия, чтобы вооружить их всех? – спросил Эрд.
– Не сомневайся! – уверил его сирхар Урнгура.– Я мог бы вооружить и тридцать тысяч! За эти столетия Урнгур скопил чуток боевого железа! Как тебе твой меч, например?
– Клинок, который жаждет сражаться! – произнес светлорожденный с воодушевлением.
– Я не воин,– обеспокоенно проговорил Санти,– но мне кажется, что трех тысяч будет довольно…
– Не тревожься, брат! – уверил его Биорк.– Их будет не больше трех тысяч. Для Конга – пустяки! И для Урнгура – довольно! Если никто из них не вернется назад…
– Ты готов поручиться, что ни один из них не придет обратно? – спросила Королева.
– Уверен! – твердо ответил Биорк.– Те, кто останется в живых… Я найду им работу. Мир – он большой.
– А ты сам? – стараясь скрыть беспокойство, спросила Королева.– Сам ты вернешься?
– Разве я могу тебя забыть? – улыбнулся Биорк.
– Я говорю не о себе! Урнгуру нужен сирхар!
– Да, вернусь!
– Тогда и я готова поддержать тебя! – решительно сказала Королева.– Но многим из сестер это не понравится!
– Я справлюсь,– спокойно сказал Биорк.– Мне важно твое слово: ты – Королева!
IV
«Многие мудрые задавали себе вопрос: куда ушла магия Махд-Шагош? Что осталось от народов ее после Эпохи Перемен? Пожалуй, в точности это известно только богам да, может быть, фьёльнам, встречавшимся с Повелителями Махд-Шагош в Ушедшие Тысячелетия. Мы же – потомки тех, которые никогда не были рабами Великих и Сильных, Владычествующих над Миром, и я не устаю возносить благодарственные молитвы Неизъяснимому за эту милость.
Однако что же мы знаем о наследниках Махд-Шагош? Первыми я не колеблясь назвал бы соххоггоев Конга. И это – одна из причин, по которой я благодарю Небеса за то, что разрушена власть Махд-Шагош. Вторыми следовало бы назвать омбамту, ибо мудрым ведомо, что это отвратительное племя выведено Великими и Сильными для своих нужд, как нынче выводят новые породы домашних животных. Третьими многие склонны назвать урнгурцев, но я не могу ни согласиться с этим, ни отрицать. Что мы знаем об Урнгуре? Ничего. И, наконец, Южная часть Черной Тверди, наиболее приближенная к затонувшему материку, та, что в Конге именуется ''Гибельный Лес''. Многие говорят: магия Махд-Шагош обитает именно там. И вот уже сотни лет Алчущие Силы ищут в Гибельном Лесу то, что составляло мощь повелевавших Миром до Эпохи Перемен. Но пока если что и находят на Юге темные чародеи – так это собственную смерть. Легенда же говорит: последний Властитель Махд-Шагош вложил свою силу в некое яйцо и заключил его в сердце черного демона, придав тому облик мирного дракона. А демона сего сковал и оплел собственной силой посланник Неизъяснимого, величайший маг Эпохи Перемен, чье имя утеряно. Легенду эту рассказал мне Трой-Странник, чья мудрость известна. Еще говорят, что часть магии Ушедших Тысячелетий перешла к фьёльнам, но мне это представляется сомнительным, как и предположение, касающееся Гибельного Леса. Однако, как и в первом случае, эта идея не осталась без внимания Алчущих Силы, многие из которых, невзирая на страх пред могуществом фьёльнов, обосновались в Тайдуане, неподалеку от Каменного Кольца Фьёльнов, Заповедных гор, за которыми лежит их волшебная страна…»
Готар Глорианский.Божественное и человеческое
Свет был желтым, как жидкое золото. Потому и края оправленной в серебро хрустальной чаши светились, словно горизонт за полчаса до восхода. Старушечья рука, темная, с узловатыми пальцами, метнула в разгорающуюся жидкость щепоть толченого угля. Черная пыль рассыпалась по поверхности, и содержимое чаши на миг обрело металлический блеск. Но не больше, чем на миг. Угольный порошок бесследно исчез, оставив жидкость в чаше незамутненной.
– Слаба твоя воля! – с укором произнесла старуха, не оборачиваясь.
Человек за ее спиной стоял, подняв руки и откинув назад узкую голову с седыми длинными волосами. Указательные и большие пальцы его рук были соединены кольцом, остальные – полусогнуты и сведены вместе. Костистое длинное лицо с раздувшимися ноздрями, темными щелочками глаз и губами, сжатыми в почти невидимую нить, выражало именно то, в отсутствии чего обвинила человека старуха.
– Ну, еще разок! – между тем пробормотала ворожея, низко наклонилась над чашей и снова метнула угольную пыль.
И опять поверхность жидкости лишь на долю мгновения сверкнула металлом.
– Не успеваю! – проворчала старуха, вытирая пальцы грязным платком.– Никому не успеть! – И оборотясь: – Возьми свои деньги, маг, и убирайся!
Голова седого резко дернулась. Щелочки меж подсиненными веками расширились. Глаза у него были черные и тусклые, как тот уголь, что еще оставался в ступке.
– Не говори со мной так! – процедил он, с хрустом разгибая пальцы.
– Прости, забылась,– равнодушно отозвалась старуха.
По ней было видно, как она устала.
– А мне сказали, ты лучшая из здешних ворожей! – Маг четко выговаривал слова. Как человек, недавно выучивший язык.
Старуха захихикала и опустила грузное тело на стопку грязных циновок слева от стола.
– Великая сила стоит за мной! – предупредил маг.– Бойся ослушаться меня!
– Уже дрожу! – фыркнула ворожея.– Коли так, зачем ко мне пришел?
– Довольно мне пожелать – и ты обратишься в прах, старуха! – гневно прошипел маг.
– Для этого хватит крепкой дубинки.– Ворожея не испугалась. Слишком часто ей угрожали.– Конечно… – добавила она, как бы между прочим.– Что могучему магу проклятие какой-то женщины?
– Ничто! – сказал, как сплюнул, седой и пинком распахнул дверь, впустив в хижину запах моря и теплую звездную ночь.
Соединив вместе полы длинного плаща, маг сбежал по деревянной шаткой лестнице и зашагал прочь. Поступь его была легка и упруга, как у юноши.
– Кабы ты сумел удержать зерцало…– запоздало крикнула его удаляющейся тени старуха.
Маг не обернулся. Он спускался по тропе, по обе стороны которой, выше человеческого роста, поднимались заросли кустарника калы, источавшие пряный сладкий аромат увядающих соцветий.
Маг шел очень быстро. Время от времени из-за отворота длинного плаща змеей выныривала длинная рука, отбрасывая мешающую ветку. Бледные лучи луны освещали острую верхушку капюшона.
Когда маг удалился от хижины шагов на триста, две кряжистые фигуры вдруг возникли из темноты и остановились, преграждая путь.
Безмолвные, они ждали, пока идущий приблизится, а потом разом вскинули толстые дубинки и шагнули вперед. Их широкие тела казались слишком велики для узкой тропки.
Рука седого выскользнула из-под плаща и стремительно начертала в воздухе знак. Синие искры вылетели из удлинившихся пальцев и осыпали двоих. И оба беззвучно повалились навзничь. Тяжелые тела со слившимся в один звуком ударились о твердую землю.
Маг, не удосужившись перешагнуть, наступил на живот одного, на голову другого и двинулся дальше, не оглядываясь, пока не оказался на краю маленького обрывчика над песчаным берегом.
Здесь, застыв на неподвижной спокойной воде, ждала его узкобокая юкка [2].
Маг спрыгнул вниз, и ноги его по щиколотку погрузились в рыхлый песок, сразу набившийся в туфли. Он выругался шепотом и, увязая в песке, пошел к воде.
– Господин! – Над темным бортом юкки возник силуэт человека.
Не отвечая, маг сильно оттолкнулся от мокрого песка, наступив на край едва шевелящегося прибоя, и длинным прыжком перемахнул на нос парусника. Доски жалобно скрипнули под его тяжестью.
Человек, что окликал его, уже взялся за линь. Заскрежетал металл: второй матрос поднял якорь. Светлый треугольник грота повис на мачте.
Человек, поднявший якорь, оттолкнулся длинным веслом от песчаного волнистого дна. И сразу подул ветер. Косой парус напрягся, юкка повернула и, набирая ход, устремилась в открытое море раньше, чем второй моряк закрепил опущенный шверт. За кормой тянулся мерцающий искрами след.
Зал Мудрости во дворце Королевы был раза в четыре меньше Пиршественного Зала. И здесь не было столов. Высокие кресла, обитые зеленой парчой, с резными, инкрустированными гранатами спинками. Алые гранаты пылали на черном лакированном дереве, как капли кровавой росы. Кресла располагались полукругом в два яруса, и всего их насчитывалось около пятидесяти в каждом ряду. Первый ряд был почти полон. Все Женщины Селений Урнгура приняли приглашение Королевы. Они прибыли бы, впрочем, и без приглашения: слишком важен сегодняшний Совет. Второй ряд кресел пустовал, лишь одно занято: в нем, за спиной Женщины Гнона, расположился Санти. Кроме Ронзангтондамени ни одна из Женщин Селений не привела с собой мужчину, и потому на Женщину Гнона поглядывали с удивлением. Впрочем, Санти не был единственным мужчиной в Зале Урнгура. Слева от Королевского Трона, что стоял на возвышении, напротив полукруга кресел, опустив ноги на специально для него принесенную подставку с атласной алой подушкой, расположился Биорк. Сидя на просторном Троне Сирхара, вагар чувствовал себя вполне непринужденно. Санти подмигнул ему из-за спины Ронзангтондамени. Биорк приосанился – распрямился, звякнув металлом. Он был в великолепных доспехах из Дома Сирхара, желтый бархатный плащ, отороченный белоснежным мехом белого кугурра, прибавлял ему стати. Сапоги на высоком каблуке украшены несколькими драгоценными пряжками и бисерной вышивкой – непременным украшением любой урнгурской обуви. С шеи сияющей каплей на золотой цепи опускался на грудь кулон – огромный ограненный алмаз. Широкий пояс, к которому был прикреплен меч, усыпали самоцветы. Фибулу, скреплявшую края плаща, также украшал алмаз, окруженный колечком из небольших рубинов. Маленький воин равнодушно относился к роскоши, но был очень внимателен к советам. Не зря! Его наряд произвел впечатление на Женщин Урнгура. Рядом с ним даже платье Королевы казалось скромным.
Королева обвела взглядом полукруг сосредоточенных лиц.
– Сестры! – произнесла она почти нараспев, и звук ее голоса наполнил зал.– Сестры! Многое произошло с тех пор, как я в последний раз видела всех вас вместе!
Биорк, сложив руки на груди, озирал лепной плафон Зала Урнгура. Когда Королева начала говорить, он опустил взгляд и принялся изучать мозаичный пол.
– Многое произошло на нашей земле! – продолжала Властительница Шугра.– И многое произойдет! Пришло время перемены, сестры!
Она сделала паузу, и в наступившей тишине вдруг раздался резкий голос одной из Женщин:
– Перемены, Гилли? Земля Урнгура не нуждается в переменах! И ты, сестра, должна позаботиться об этом!
– Кто это? – тихо спросил Санти.
– Хлонгатугеранрани! – шепотом ответила Женщина Гнона.– Селение Хус. Она сильна!
– Я догадался.
– Гату, сестра,– спокойно сказала Королева.– Я лучше знаю, что надо Урнгуру!
Ропот пробежал по залу. Женщины зашевелились. Заявление Королевы им явно не понравилось.
– Она поспешила! – сказала Ронзангтондамени Санти.– Или уже поговорила кое с кем…
– Гилли права! – перекрывая шум, воскликнула одна из участниц совета.
– Иллангсотмараони! – Женщина Гнона усмехнулась.– Ее селение на юге. Совсем крохотное!
Восклицание Женщины южного селения прорвало плотину. Ропот мгновенно вырос до возмущенного гула.
Королева молчала, величественная и невозмутимая.
Биорк глядел в пол.
Спустя некоторое время шум начал стихать. Но Королева не успела воспользоваться тишиной. Женщина Хуса опередила ее.
– Никто в Урнгуре не указывает нам, Женщинам Селений! – резко сказала она. И одобрительный гул стал эхом ее слов.– Ты, Королева, должна волей Хаора блюсти наши желания! И ты не смеешь говорить, что правишь нами, Гилли! Повелевай своими мужчинами!
Биорк медленно поднял голову и уставился на Женщину Хуса тяжелым взглядом.
– Королева правит! – сказал он на конгайском, потому что еще недостаточно хорошо владел языком урнгриа.– Она правит и будет править, а кому это не по вкусу – может удалиться за предела Урнгура!
Смуглое красивое лицо Женщины Хуса обезобразила ярость. Она жадно глотнула воздух, как выброшенная на песок рыба. Биорк сидел с невозмутимым видом, поглаживая эфес меча.
Женщина Хуса пришла в себя. Ее взгляд уперся в непроницаемое лицо Биорка.
– Она раздавит его! – с беспокойством проговорила Ронзангтондамени.
– Кого? Биорка? – Санти похлопал ее по руке.– Он же вагар! Магия для него – как щекотка!
На лбу Хлонгатугеранрани выступили капельки влаги. Она поднялась с кресла, и еще шестеро Женщин Урнгура тоже встали и полукругом обступили Хозяйку Хуса. Биорк закинул ногу на ногу, насмешливо улыбнулся и пошевелил острым носком сапога. Теперь уже лица семерых женщин блестели от пота. Но все их усилия ни к чему не привели.
