Майя Лидия Коссаковская
Сеятель Ветра
Даймона охватили сожаление и ярость, когда он вспомнил надменную рожу Ялдабаота. «Возможность унизить меня будет стоить дороже, чем кто-либо мог бы представить», – подумал он. С горечью он вспомнил приказы Камаэля, отданные перед битвой. «Постарайтесь оттянуть их в сторону и загородить врата. Они узкие, защищая их, у нас есть хоть какой-то шанс». Оттянуть их! Впечатляющая идея. Закрыть этот гребаный вход!
Озарение пришло внезапно, между ударом меча и уклонением от другого удара. Идея была безумной и, собственно, не имела права на успех, но пробудила в нем крупицу надежды.
– Выноси меня отсюда, Полынь! – закричал он в самое ухо коня, припадая к его шее, поскольку там, где мгновение назад была его голова, пролетел огромный молот. Конь забил ногами.
– Вперед, холерная кляча! Может получиться!
– Чуму на твою душу, Даймон! – захрипел конь. – Ты – сумасшедший!
Он выдал долгий, протяжный визг и встал на дыбы. Ангел Меча качнулся в седле, но не упал, судорожно вцепившись в гриву. Мощные копыта неожиданно оказались перед лицом ближайшего рыцаря Тени, а Даймон увидел в его глазах панический страх, за короткое мгновение до того, как подковы Полыни размозжили его череп.
– Вверх! – крикнул он коню, рубя мечом направо и налево, освобождая ему немного места.
И внезапно случилось что-то невероятное. Могучий скакун оттолкнулся от земли и взмыл вверх.
Он упал на шею и плечи сражающихся, на шлемы и поднятые мечи рыцарей Тьмы, втаптывая их, словно молодые зерна на поле.
Те, кто видел это, шокированно замирали, уверенные, что встретили саму смерть. С оскаленной морды скакуна падала пена. Он и сидящий на нем всадник создавали впечатление отлитых из сияющего ржавчиной металла, поскольку были полностью залиты кровью.
– В Царство, Полынь! – захрипел Даймон. – К Шестому Небу!
Он едва удерживался в седле. В ушах звучал монотонный шум, а все, на что он смотрел, окрашивалось в красный, размывалось и искривлялось. Он почувствовал резкий рывок и увидел пустоту космоса, наполненную звездами, которые сразу же смазались в золотистые полоски. Ветер бил в лицо, развевал волосы. Он понял, что у них получилось. Полынь нес его в Царство.
* * *
Дия, молодая служанка в свите Матери Рахили, прервала пение. Между знакомым щебетанием птиц и шелестом листвы послышался чужой звук, словно топот. Он нарастал, но Дия не могла определить его источник. Стебли цветов склонились, как от внезапного порыва ветра, и девушка-ангел почувствовала влажные капли, падающие на ее руки и лицо. Они были красными. Дия с криком откинула песенник, размазывая багровые полосы по волосам и щекам. Ее прекрасное лицо искривилось в гримасе паники и отвращения. Она родилась на Шестом Небе и никогда не видела крови.
По земле двигалась тень, поэтому ангелица задрала голову, и крик замер на ее губах. Поднебесной дорогой несся всадник. Длинные волосы развевались, как черное знамя. Его лицо представляло маску безумства и отчаяния. В руках он сжимал обнаженный меч. Он был словно багряная туча на фоне синевы Шестого Неба, где никогда не упало и капли дождя.
Дия заслонила глаза рукой и упала на мягкий ковер изумрудной травы.
– Я должен опуститься на землю. – Голос Полыни срывался от напряжения.
Движение небесными путями позволяло развить головокружительную скорость, но это было очень утомительно. В Царстве налагался строгий запрет на их использование из-за путаницы, вызванной одновременным присутствием в воздухе множества ангелов, но это ограничение Даймон решил в эту минуту игнорировать. Несколько раз патрули Ялдабаота пытались его остановить, но они разбегались, освобождая ему дорогу, когда понимали, что он не намерен замедляться.
– Нормально, спускайся! – закричал он, полный плохих предчувствий, потому что дороги Царства всегда были сильно перегружены. В этой ситуации безопаснее было проехать через Сады.
Они ринулись вниз, растоптали безупречный газон, сровняли с землей клубу с розами и лилиями, распугали гуляющих. Проехали через группу музицирующих ангелов, разгоняя их, словно стаю белых куропаток. Перед глазами Даймона промелькнул разбитый копытами Полыни клавесин. Неслись крики тревоги и боли, но у него не было времени обращать на них внимание. За поворотом он натолкнулся на Ангелов Лета, на попечении которых находились Сады Царства.
– С дороги! – зарычал Даймон.
Удивленные садовники беспорядочной пернатой кучей взмыли в небо. Проносясь мимо, он заметил чье-то перепуганное лицо, что-то мягко ударило его в бок, и раздался стон.
– Во Дворец Чудотворных предметов, – приказал он коню, даже не оглядываясь.
Дворец, или скорее большая часовня, содержал в себе Божьи инструменты – Мастерок и Циркуль, которыми Господь разметил Вселенную, а также Ключ к измерениям, с помощью которого Он открывал новые реальности. Этот Ключ и казался Даймону единственным шансом на спасение Царства.
Полынь зарылся копытами в гравий на дорожке прямо перед фасадом белого, ажурного, словно сахарный пирог, павильона. Он низко опустил голову и тяжело дышал. Даймон спустился с него. Когда он коснулся ногами земли, у него закружилась голова. Он вынужден был схватиться за луку седла, чтобы не упасть. До этого времени он не обращал внимания, насколько сильно он был ранен. Левый бок, штанина и сапог были покрыты липкой кровью.
«Не хватало еще упасть в обморок», – подумал он и, как мог быстро, побежал к входу в здание.
В тот же миг ему преградили дорогу двое стражников с топорами на боку.
– Впустите меня! – прохрипел он. – Царство в опасности!
– Прочь! – рявкнул тот, что выше. – Своим присутствием ты порочишь святилище!
Даймона охватила ярость. Там погибают его друзья, его братья, а эти два тупых сукиных сына осмелились преградить ему дорогу?
– Или вы меня впустите, или я разобью ваши глупые головы! – со злостью прорычал он.
Они потянулись к оружию, но даже не успели его вытащить. Даймон треснул одного рукоятью меча в лицо, второго свалил на землю пинком, вырвал у него топор из-за пояса и огрел топорищем по голове. Все это длилось не дольше одного вздоха.
Он оказался в холодном тихом зале. Воздух казался гуще, чем снаружи, вибрируя осязаемой мощной силой. Стены сияли золотистым блеском. Посредине помещения стояли три хрустальные шкатулки со священными предметами. Он коснулся искусно вырезанной крышки, через которую можно было рассмотреть очертания золотого Ключа.
– Прости меня, Господи, – прошептал он.
Прикрыв лицо согнутой рукой, он со всей силы ударил рукоятью меча в крышку. Раздался пронзительный стон, и осколки хрусталя посыпались на пол.
Золотой Ключ, которого до этого времени касалась только рука Господа, лежал на пурпурной подушечке и маслянисто переливался. Он был покрыт легким орнаментом, деликатным и едва заметным. Даймону показалось, что в нем дремлет мощная, зловещая жизнь.
Он протянул руку, задержав дыхание. Дрожащие пальцы коснулись металла и сомкнулись на нем. Он вытащил Ключ из шкатулки. Тот оказался неожиданно тяжелым. Внезапно Даймон почувствовал, как он зашевелился, словно держал в руке не предмет, а живую тварь, маленькую ящерицу. В тот же самый момент Ключ засиял белым светом. Ангел Меча вскрикнул. Его пронзила боль. Инстинктивно он разжал пальцы, едва не выронив магический предмет. Он позволил ему лежать на раскрытой ладони, которая пылала, а волны боли быстро охватили всю руку, словно языки огня облизывали сухую ветку. Даймон стиснул зубы. Все в нем кричало, чтобы он бросил его, но ангел знал, что не может этого сделать. Наконец белый свет стал тускнеть и совсем погас. Ключ снова стал мертвым куском металла. На внутренней стороне ладони ангела зияла огромная, похожая на полумесяц рана, напоминающая искривленный в язвительной насмешке рот.
Даймон, помогая себе зубами, оторвал от подушечки золотой шнурок, которым она была обшита, и повесил Ключ себе на шею.
Яркий солнечный свет снаружи почти ослепил его. Он забрался в седло, вытащил меч из ножен и перекинул его в левую руку.
– Возвращаемся, Полынь, – сказал он.
Конь без слов сорвался на бег. Он мчался, словно вихрь.
* * *
Битва продолжалась. Прибывшие из Царства отряды, казалось, в какое-то мгновение одерживали верх, но сейчас их теснил черный рой солдат Тени.
– Отступайте! Назад!!! – Даймон напрасно старался перекричать шум битвы.
Он рубился со всей силы, какая в нем еще оставалась, пробивая себе дорогу к первой линии. Он разбивал черные шлемы, разрубал доспехи, словно льняные мешки. Каждый удар сопровождался стонами и криками боли.
В какой-то момент он заметил бледное пятно лица Камаэля, посеревшее и окровавленное. Он поблагодарил Бога, что его друг все еще жив.
– Гони! – крикнул он коню, который на мгновение застрял в клубке тел и железа. – Мы должны оставить всех наших позади.
– Так сказал нищий, увидев бесплатный суп! – рявкнул Полынь, послушно вырываясь вперед.
Перед глазами Даймона понеслись черные и золотистые искры. «Я так долго не выдержу», – подумал он. Ладонь пульсировала непрерывной тупой болью. Меч с каждой минутой казался все тяжелее. Он чувствовал, как несколько раз его задело чье-то острие.
– Отступайте! – кричал он каждому встреченному ангелу.
Наконец он заметил, что его окружает сплошное море черных шлемов. Он сорвал Ключ с шеи, вытянул руку и провернул его в воздухе.
– Бездна! – произнес он. – Бездонная бездна вне времени и измерений.
Земля затряслась и расступилась. На месте, где были ворота Антикреатора, открылась воронка. Тень и ее армию в одно мгновение втянуло туда. Воронка расширялась, продолжая втягивать атакующие отряды Сеятеля Ветра. Земля убегала из-под копыт обезумевших от страха рысаков. В небо вознесся хор отчаянных голосов. Отряды Антикреатора погибали в Бездне. Несколько ангелов, которым не удалось отступить, затянуло в воронку. Пустота быстро приближалась. Даймон балансировал на краю Бездны с сияющим Ключом в руках. Он погиб бы, если бы не Полынь. Когда земля, на которой они стояли, начала сползать в бездонную щель, конь выполнил отчаянный разворот и отскочил назад, на более устойчивый грунт.
Даймон снова повернул Ключ в воздухе.
– Хватит, – пробормотал он с трудом. Черные вспышки перед глазами растворились во мгле. Последним усилием воли он осмотрел поле битвы. Перед ним лежала знакомая равнина, покрытая лишаями ям. Антикреатор вместе со своей армией исчез.
За спиной у него была земля, усеянная трупами. Он слышал стоны и проклятия раненых. Отряды Царства преследовали немногочисленных солдат Тьмы.
Даймон опустил Ключ, закачался в седле и тяжело свалился с коня.
* * *
– Он богохульник и убийца! – кричал Ялдабаот.
– Однако он спас Царство, – устало произнес Яо, секретарь демиурга.
– Только Господь может решать судьбу Царства! Только Он может спасти или погубить его согласно Своей воле!
– В таком случае он спас Царство Его руками.
– Ты защищаешь убийцу, Яо? Три невиновные души, три чистых ангела погибли от его героических рук! Двух он растоптал в Садах, а одного хладнокровно зарубил топором, когда тот защищал священные предметы от осквернения.
Яо вздохнул.
– Просто я считаю, что приговаривать его к смерти не лучшая идея… политическая. Все Царство считает его героем.
Ялдабаот смерил его взглядом.
– Тогда я докажу их ошибочное суждение! Заблуждение и неправильный взгляд! Как ты смеешь говорить о какой-то политике! Тут речь идет о принципах, о законах! О богохульнике, грязное касание которого осквернило самую чистую святость!
– Если уж ты должен его убить, то сделай это быстро и тихо, после короткого и непубличного процесса…
– Ты предлагаешь мне поступок, достойный убийцы? Никогда! Все увидят эту экзекуцию! Все, начиная с князей Сарим и заканчивая самыми последними из ангелов служения. И этот преступник, бунтарь, будет казнен перед ними публично.
Яо хотелось застонать.
Во мгле мерцали огоньки факелов. На стенах рождались и умирали фантастические тени. Где-то далеко слышалось капание воды. А может, крови?
– Ты – убийца! Подлый, беспощадный! Ты убил невинных! Знаешь, что есть жизнь? Бесценный дар Господа! А ты надругался над этим даром! Больше того! Ты осквернил святость! Отважился протянуть руку к тому, что принадлежит самой Светлости! Кровавую руку! Да, кровавую! Сейчас эта кровь кричит! Взывает ко мне, ко всем. Ты – чудовище. Твоя душа – это ведро помоев. Грешник! Ты и сейчас грешишь гордостью и ожесточенностью сердца. Смирись, пока еще не поздно. Покайся! Моли о прощении. На колени, убийца! Я сказал: на колени!
«Никогда. Никогда, даже если придется тут сдохнуть. Он никогда не унизится перед этой бледной мордой безумия, перед этими нервно трясущимися руками, словно фарфоровые безделушки, которые никогда не держали меча, которые никогда не узнают слова “честь”».
Легкий взмах, скрежет. Кровавый ублюдок! Он приказал ослабить цепи. А ноги не хотят его держать, подгибаются. Сейчас колени ударятся о грязный каменный пол.
Он схватил тяжелые звенья цепи и подтянулся на покалеченных руках. «Прибереги для детей свои дешевые штучки. Ты не увидишь Ангела Меча перед тобой на коленях, протез Господа».
– Признай, кто ты! Признайся в своих преступлениях! – шипит большая белая летучая мышь с серебряными волосами и глазами. – Говори!
Окровавленный рот заключенного обнажает в улыбке зубы.
– Я – верный рыцарь Господа, – прошептал он. – А кто ты, Великий Архонт?
Владыка семи высот отскочил, словно наступил на змею.
Волчьи глаза горели непреклонным зловещим пламенем.
* * *
В темнице воняло плесенью и тошнотворным смрадом горения. Яо чувствовал нарастающее отвращение – к Ялдабаоту, к этому делу, к своей роли. Если бы кто-то предложил ему, он сразу бы отказался.
Ялдабаот нервно теребил рукав. В серебряных глазах танцевали искры страха.
– Это демон, – сказал он. – У него проклятая душа.
Яо со свистом втянул воздух.
– С ума сошел? Ты убьешь его!
– Это демон! – повторил Великий Архонт. – Ни следа раскаяния! После всех преступлений…
– На милость Господа, прикажи его немедленно освободить! Ты хочешь проводить экзекуцию на трупе? Ты велел поставить на ноги все Царство!
Ялдабаот растерянно развел руками. Его дорогая белая одежда была покрыта ржавыми пятнами.
– Яо, я напуган…
– Я тоже! – выкрикнул секретарь. – Уходи отсюда, переоденься и оставь все на меня!
* * *
Сначала исчезли все звуки, потом он услышал громкий звон тишины. С трудом разлепил веки. Один глаз был настолько заплывшим, что он совершенно ничего не видел.
– Приветствую, Рыцарь Меча, – прошелестел едва слышный шепот. – Господи, как плохо ты выглядишь!
Через решетку на него смотрело безобразное, но умное лицо.
– Дума, – произнес он, едва шевеля губами. За последние пару часов он научился избегать любых лишних движений. – Давно не виделись! Пришел поболтать?
Присевший перед дверями Ангел Смертельной Тишины, в свойственных ему черных и красных одеждах, улыбался, показывая короткие острые клыки.
– Я пришел посмотреть, как ты справляешься. Говорят, ты даже не кричишь. Это правда? Не пойми меня неправильно, я спрашиваю из чистого любопытства.
Даймон выдавил из себя кривую ухмылку.
– Как сам думаешь?
– Как-то трудно мне было поверить, но я, похоже, изменю свое мнение, – пробормотал Дума. – Ты не нравишься мне, Даймон, но я пришел сказать тебе что-то, что, по моему мнению, ты имеешь право знать. Никто не хочет исполнять твой приговор. Белокровный рассвирепел, удалил большинство судей и тюремщиков. В конце концов он предложил эту шабашку мне и даже Афу и Хеме. Смех да и только, правда?
– Я впечатлен. Близнецы пожалели меня?
– Ну да, – прошептал Дума. – После того, как ты надрал им задницу посреди Небесной Площади? Что они тебе сделали?
– Распространяли ложную информацию. Они утверждали, что Ангелы Меча – кровожадные ублюдки. Я показал, что они заблуждаются. Они даже не поцарапались…
– Скорее посинели, – буркнул черно-красный ангел.
– Не хотят мстить?
– Ну что ты? Таким образом? Даже у них есть немного гордости.
Даймон прикрыл глаза.
– Они истязают тебя, да? – прошептал прозрачный голос. – Держишься из последних сил. Прощай, Ангел Меча. Может, когда-нибудь встретимся… на другой стороне.
– До встречи в небытии, – произнес Даймон, не открывая глаз.
* * *
– Никто этого не сделает. Ты не можешь взять первого попавшегося палача. Он – ангел крови, аристократ.
– Мы должны кого-то найти! – Ялдабаот метался по комнате. – Это похоже на бунт!
Яо многозначительно промолчал.
– Я думаю, кто-то все же есть, – сказал растянутым, модулированным говором Астафайос, архонт, владыка первого элемента.
– Ну, говори! – закричал демиург, прозванный Десницей Господа.
– Рагуэль. Молодой, очень обязательный. Приказ для него является святым. Выполняет роль капитана спален во Втором Небе. Он – архангел.
Ялдабаот засиял.
– Чудесно! Видишь, Яо, как все просто? Хотеть – значит мочь. К тому же архангел. Настоящая пощечина для этих высокомерных щенков из банды Габриэля. Мы покажем им яркий пример молодого человека, который уважает традиции и знает свое место. Немедленно приведи его.
Рагуэль нервно сглотнул слюну. «Этот кошмар происходит на самом деле», – подумал он. Великий Архонт прохаживался по комнате, заложив руки за спину.
– Ваши способности и образцовое поведение были замечены, – произнес он. – Не думаю, что молодой возраст исключает ответственную должность. Мы умеем видеть алмазы в грязи. Ты получил повышение. Ты назначаешься палачом. Будешь исполнять приговоры Божьего суда над высокими небесными сановниками. Начнешь с показательной казни отвратительного богохульника и убийцы, некоего Даймона Фрэя.
– Слушаюсь, Ваша Светлость, – пробормотал Рагуэль, уверенный, что все небеса Царства по очереди падают ему на голову.
Ялдабаот повернулся так резко, что зашелестели полы мантии.
– Что? Не поблагодаришь?
Архангел преклонил одно колено, опустил голову, чтобы Великий Архонт не смог увидеть выражение его лица.
– Я безмерно благодарен, Ваша Светлость. Я не заслужил такую милость.
Ялдабаот потер руки.
– Прекрасно! – воскликнул он. – А сейчас иди приготовься к новой роли. И запомни! Все должно быть организовано идеально. Это приказ!
– Слушаюсь! – раздавленно прошептал Рагуэль.
* * *
«Не упаду. Даже, сука, не споткнусь, – повторял он себе, пока приказ не достиг путающихся ног. – Господи, как же далеко!»
Эшафот возвышался, словно покрытый голубым и золотым сукном остров посреди огромной Небесной Площади. Вокруг него простиралось море голов и крыльев многочисленной толпы ангелов. Проход, что тянулся от врат Дворца Справедливости, оказался слишком узким. По обеим его сторонам каждые пятьдесят шагов стоял страж в церемониальной одежде.
Перед самым помостом Ялдабаот поставил друг напротив друга две молчаливые и неподвижные группы – архангелов и Рыцарей Меча, уцелевших в битве.
За эшафотом возвышались трибуны, где восседал Совет Архонтов, князья Сарим, в том числе титулярный глава Меча, князь Сокет Хези с кислой миной, и высокопоставленные лица.
Сияние солнца ослепило Даймона, глаза которого уже привыкли к темноте, поэтому, хоть он и напрягал зрение, мог увидеть только размытые силуэты на трибуне.
– Время, – сказал один из четырех сопровождающих его стражников и легко подтолкнул в спину.
* * *
Ялдабаот смотрел с высоты трибуны на площадь с надменным и суровым выражением лица, не давая возможности разглядеть удовлетворение. Церемония была впечатляющей. Он упивался победой над врагом. Упивался властью. Он зыркал на сидящего далеко слева Метатрона. Его лицо было спокойным и практически бесстрастным, хотя, казалось, излучало великую доброту. Любимый ангел Господа покорно принял предоставленное демиургом не слишком почетное место, даже не протестовал. Великий Архонт понял, что его не следует бояться. Рядом сидел его брат, хмурый и злой Сандальфон, время от времени бросающий в сторону Ялдабаота недовольные взгляды, но на него демиург не обращал внимания.
Яо деликатно дотронулся до его рукава.
– Посмотри на Рыцарей Меча, – прошептал он.
Ялдабаот слегка наклонился.
– Что это должно означать? – прошипел он.
Рыцари стояли с непокрытыми головами и волосами, посыпанными пеплом. На щеках виднелись толстые линии, нарисованные кровью.
– Траур, – сухо произнес Яо. – Они носят траур.
Ялдабаот затрясся от злости. Он отобрал у Рыцарей Меча оружие, приказал заменить его парадными мечами, поэтому и не ждал от них проблем. «Но ничего, – успокаивал он себя. – Это простая демонстрация. Они не в состоянии переломить ход событий. Не в состоянии противостоять моей власти».
* * *
Даймон изо всех сил боролся с тем, чтобы не споткнуться. Он выглядел ужасно в порванной, окровавленной одежде, с бледным и побитым лицом и спутанными волосами. Когда он появился в дверях Дворца Справедливости, в толпе пробежал шум, похожий на вздох. Однако его жалкий вид вызывал не жалость, а скорее страх и уважение, когда в каждом твердом шаге, в каждой попытке держать высоко голову было больше достоинства, чем в заученных позах всего Совета Архонтов. Собравшаяся на площади толпа покорных, трудолюбивых ангелов служения ощущала гнев и презрение, направленные на них осужденным, они готовы гнуть спины перед его голубой кровью, его ненавистью и опустошительным безумием, которым в минуту создания наделил его Господь, чтобы поставить над Мечом Своего гнева. В глазах Даймона они выглядели как скот, и они ощущали себя скотом, наблюдающим за пойманным леопардом. И они восхваляли Господа за безграничную доброту, благодаря которой они могли работать в поте лица без клейма убийственной ярости, без кинжала, притаившегося в глубине сердца.
Даймон поравнялся со стоящими почти возле самого эшафота Рыцарями Меча. Его взгляд на мгновение встретился с взглядом Камаэля, лицо которого было серым от пепла. Полоски, нарисованные кровью на щеках, кричали о том, чего не могли сказать сжатые губы. Камаэль не подал никакого знака, не промолвил ни слова, но внезапно шеренга неподвижных и молчаливых Ангелов Меча сломалась, когда все одновременно опустились на колено, обнажая мечи, те парадные, золотые, которые приказал выдать им Ялдабаот. Луч солнца танцевал на бесполезных клинках, когда отборные рыцари Царства прощались с самым достойным из них.
Даймон поднялся на эшафот. Так много раз он встречался со смертью, что в итоге перестал ее бояться. Почти.
С высоты толпа напоминала ему весеннюю клумбу, на которой только начинали прорастать и цвести разнообразные растения, ведь цветные одежды высших рангов ангелов растворялись среди пепельных и бурых туник небесных птиц. Он почувствовал облегчение от того, что смог без помощи преодолеть ступени. Кто-то мог бы подумать, что он утратил силы от страха, а он просто был слишком уставшим. Небесная Площадь никогда не казалась ему такой широкой. Он ощутил внутри, в себе, ужасную боль, словно от роя разозлившихся ос. Это должно было намного сильнее его тревожить, но не тревожило. Все вокруг выглядело так, словно было вырезано из картона. Не время беспокоиться о двухмерных декорациях.
На ступенях и грубых досках помоста чья-то рука начертила тонкий волнистый узор, словно рубец, тянувшийся за ним. «Кровавый, – подумал он. – Ялдабаот мог убить меня и без этого жалкого представления». Он посмотрел в сторону ложи, но увидел только размытые контуры.
«Лишить жизни ангелов крови не так-то легко, – повторял бледный и дрожащий Рагуэль. – Это должен быть удар прямо в сердце. Один удар в самое сердце». Ониксовая рукоять длинного, покрытого магическими надписями кинжала скользила в его потной руке. Он держал ее, словно это была ядовитая змея. Никогда за свою короткую, привыкшую к послушанию жизнь он не чувствовал себя таким несчастным. Он с трудом сглотнул слюну в пересохшем горле. Это он выглядел как осужденный, и на мгновение всем собравшимся возле эшафота показалось, что все наоборот, этот черноволосый пришел за жизнью палача, а может быть, и всех собравшихся.
Рагуэль смотрел на стройную неподвижную фигуру Даймона. «В сердце? – перепуганно подумал он. – Ради Бога, а оно у него есть?»
Фрэй глубоко вздохнул. Странное потрясение медленно проходило. Только сейчас он заметил Рагуэля. На мгновение в волчьих глазах зажегся огонек.
– Привет, Рагуэль, – произнес он низким глухим голосом. – Неплохое повышение, да?
Архангел вздрогнул. Он вспомнил о своих обязанностях.
– Привязать его! – приказал он ожидающим слугам. Его голос прозвучал плаксиво и неуверенно.
Даймон прикрыл глаза, позволил подтолкнуть себя в сторону стоящего посреди помоста странного строения из досок. Позволил сковать руки, хотя в мозгу взорвался целый сноп искр, когда они задели сломанные кости.
Герольд монотонным голосом зачитывал список его преступлений. «По крайней мере, я спас Царство, – подумал он с горечью. – Умру как герой». Боль начала напоминать о себе все ощутимее. Он вел себя как танцор, изучающий новые движения, словно тело Даймона было сценой, на которой нужно выступать перед требовательной публикой.
Ангел Меча стиснул зубы. «Заканчивай уже!» – мысленно рявкнул он. Но герольд начал зачитывать титулы Ялдабаота, и Даймон с иронией понял, что это продлится еще какое-то время.
Вдруг перед ним появилось бледное, перепуганное лицо Рагуэля.
– Прости, – услышал он шепот.
– Что?! – Он с трудом поднял голову, чтобы посмотреть ему в глаза.
Это был не слишком хороший момент, чтобы проявлять сострадание.
– Прошу прости… Я только выполняю приказ…
Если бы у него было больше сил, Даймон бы рассвирепел. В его непреклонных, презрительно прищуренных глазах Рагуэль увидел собственное отражение – слабого, подлого мальчика, который всегда будет дрожать от страха перед кем-то сильным. Он содрогнулся от мысли, что хищное, красивое лицо ангела, которого он через мгновение убьет, навсегда останется, словно клеймо, в его памяти.
Резкая, насмешливая улыбка растянула губы Даймона.
– Ты – никто, – сказал он. – Пыль на ветру. Посмотри на них, на Рыцарей Меча, архангел. Они бессмертны. Их кровь не умирает.
Рагуэль отступил на два шага. «Посмотрим, – подумал он тупо, высматривая знаки от Ялдабаота. – Уже через мгновение».
«Приветствую, небытие», – произнес мысленно Даймон. Он не боялся, но в то же время не хотел умирать. Его не привлекал безмятежный покой и величие смерти. Он вспомнил кислый вкус вина, что принесла страшненькая служанка; Камаэля, обмахивающегося пергаментом с приказами Ялдабаота, смеясь, что это единственное, для чего пергамент нужен. Полынь, топчущего лилии в райском саду; красивое лицо ангела… «Приветствую, небытие».
Ялдабаот, белый и кружевной, словно украшение из пены, наклонился с трибуны и подал знак.
Рагуэль замахнулся кинжалом и ударил.
Мир внезапно отступил, уменьшился до размера булавки. Боль была пронзительно острой, но далекой. Действие такое простое, как вдох, стало внезапно невозможно сложным. Черно-красная тишина, пронзительная, словно шепот ангела Думы, пела в ушах. Медленно все начало угасать. «Приветствую, небытие».
Рагуэль выдернул кинжал. Тело Даймона вздрогнуло и застыло. Рассыпавшиеся волосы прикрывали его, словно саван.
Архангелы переглянулись и промолчали. Некоторые незаметно сжимали кулаки. Лицо Разиэля застыло и напоминало маску. Габриэль нервно крутил перстень на пальце.
Камаэль провел ладонью по лбу и щекам. Его губы сжались в тонкую линию.
Внезапно небо раскололось. Голубой свет, что заливал площадь, забивал назад в легкие выдох, ослеплял, опускал на колени. Все ангелы, солдаты и сановники упали лицом в землю. И все слушали.
Только Метатрон стоял на коленях, с поднятыми вверх руками, и его лицо сияло неописуемым счастьем.
Голубой вихрь подхватил Даймона, вырвал из темноты. Наполнил его ослепляющей болью, силой, заставляющей кричать. Его швыряло между бесконечными пространствами, показывая, что есть жизнь, смерть и творение.
Вихрь охватывал его, уничтожал, создавал, снова уничтожал и снова восстанавливал. А потом он заговорил, хотя Даймон был уверен, что не использовал слов:
– АНГЕЛ МЕЧА, СОЗДАННЫЙ ИЗ ГНЕВА, ПРИНАДЛЕЖАЩИЙ ХАОСУ, – ДЕРЗКИЙ, ГОРДЫЙ, НО, ПРИЗНАЮ, ОТВАЖНЫЙ, – НАРЕКАЮ ТЕБЯ РАЗРУШИТЕЛЕМ – АБАДДОНОМ, ИСТРЕБИТЕЛЕМ СТАРОГО ПОРЯДКА, ТАНЦУЮЩИМ НА ПЕПЕЛИЩЕ И АНГЕЛОМ С КЛЮЧОМ К БЕЗДНЕ, ПОТОМУ ЧТО ТЫ ОСМЕЛИЛСЯ ВЗЯТЬ ЕГО И УБЕДИЛ, ЧТО ЭТО ТВОЕ ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ. А СЕЙЧАС ВОЗВРАЩАЙСЯ, ЧТОБЫ МНЕ СЛУЖИТЬ. ТВОЕ ВРЕМЯ ЕЩЕ НЕ ПРИШЛО.
И ошеломленный, в полубессознательном состоянии, Даймон упал на доски эшафота. Он встал на колени и потряс головой, восстанавливая ясность зрения. Он понимал, что слышал не столько Голос Господа, но и свои мысли, и очень хорошо понял смысл Его послания. Он умер и воскрес. У него из носа потекла кровь, а боль в груди убедила, что кинжал Рагуэля не промазал. Он прижал руку к ране и попытался подняться.
Он хотел как можно быстрее спуститься с этого проклятого эшафота. Он прошел мимо плачущего архангела, пнул ногой кинжал с ониксовой рукоятью и блестящим от крови лезвием.
Он чувствовал себя слабым и больным. Площадь то приближалась, то удалялась, а здания совершали необычные прыжки.
С земли медленно поднимались ангелы, пустыми глазами они озирались вокруг. Внезапно кто-то закричал, протягивая руку в сторону эшафота.
Даймон как раз преодолел первую ступеньку.
Почти все головы повернулись в его сторону.
Вновь назначенный Разрушитель, шатаясь, невообразимо медленно воевал со ступенями. Руку он все еще прижимал к груди, словно держал там что-то очень ценное. На последней ступеньке он споткнулся и полным грации, неестественным движением согнулся, словно кланялся.
Камаэль и Разиэль одновременно подскочили к нему, но как-то неловко. Даймон посмотрел на них огромными бездонными зрачками, в которых отражалась космическая пустота. Эти глаза были старше, чем само время.
– Помогите ему! – крикнул архангел ошеломленным стражникам.
Но никто не двинулся с места, а Даймон на долю секунды замер на месте и упал на бок к ногам солдат.
* * *
Он попытался пошевелиться, но это вызвало какой-то далекий звук, похожий на стон.
– Кажется, он приходит в себя, – услышал он напряженный голос Камаэля. – Даймон, это я, Камаэль. Узнаешь меня? Живой?
– Нет, – прошептал он, невольно на его лице появилась улыбка.
– Слышишь меня? – спросил Разиэль.
– Ага.
– Видишь?
Он осторожно открыл глаза. Над собой увидел слегка размытые лица друзей.
– Да, – подтвердил он.
– Хвала Его Светлости! – с облегчением выдохнул Камаэль. – Ты даже не представляешь себе, какое безумие охватило Царство из-за твоего воскрешения.
– Рад вас видеть, – прошептал Даймон. Он попытался вздохнуть глубже, но воздух взорвался белым пламенем.
Разиэль наклонился к нему.
– Болит? – спросил он с легким недоверием.