Майкл Коннелли
Пуля для адвоката
– У Винсента были дела федерального значения?
Я задумался, перебирая в уме просмотренные документы, и покачал головой.
– Мы продолжаем разбирать бумаги, но сомневаюсь. Как и я, он предпочитал суды штата. Они немного смахивают на лотерею. Больше свободы, неразберихи, лазеек. А федералы любят держать все под контролем. Им не нравится проигрывать.
Я боялся, что Босх примет мои слова на свой счет, но он пропустил их мимо ушей. Он размышлял о чем-то ином.
– Хорошо, – пробормотал детектив.
– Только это вы хотели спросить?
– Да.
Я ждал объяснений, но их не последовало.
– Ладно, детектив.
Я неловко протянул руку. Он пожал ее, тоже довольно неуклюже. У меня в голове вертелся вопрос.
– Я тоже собирался кое о чем вас спросить.
– О чем?
– В вашей визитке не написано, но я слышал, что вас зовут Иероним. Правда?
– А в чем дело?
– Интересно, откуда могло взяться подобное имя?
– Так меня назвала мать.
– А что думал об этом отец?
– Не знаю. Мне пора идти, мистер Холлер. Есть еще вопросы?
– Нет. Просто любопытство. Жду завтра в восемь.
– До встречи.
Я оставил его у мемориала и двинулся по улице. Шагая вдоль квартала, я прикидывал, зачем он спрашивал о федеральных делах Винсента. На углу я обернулся и увидел, что Босх стоит возле фонтана. Он смотрел мне вслед. Я отвел взгляд и пошел дальше.
Глава 11
Сиско и Лорна еще работали в офисе Джерри Винсента. Я передал Лорне судебный ордер для банка и рассказал о двух назначенных на утро встречах.
– Ты вроде решил отказаться от Патрика Хенсона, – удивилась она.
– Верно. Но теперь передумал.
Лорна сдвинула брови – ее обычная реакция на непредсказуемость моих поступков, которые часто ставили ее в тупик. Но мне не хотелось ничего объяснять. Я спросил, не появились ли новости в мое отсутствие.
– Было кое-что. Деньги Эллиота переведены на счет. Даже если он узнал про Джерри, теперь поздно давать обратный ход.
– Ясно.
– Вторая новость еще лучше. Я нашла папку с контрактами и прочитала о сделке Джерри с Эллиотом. Те сто тысяч, которые он перевел в пятницу, лишь первый взнос.
– А сколько всего?
– Согласно договору, Винсент получил двести пятьдесят тысяч. Это произошло пять месяцев назад, и все деньги, видимо, были потрачены. Но он собирался получить еще двести пятьдесят на ведение процесса. Это безвозвратный платеж. Сто тысяч – первая часть. Остальные должны поступить после начала судебного разбирательства.
Я одобрительно кивнул. Винсент заключил отличную сделку. У меня никогда не было контрактов на подобную сумму. Меня смущало, как он ухитрился так быстро спустить двести пятьдесят тысяч. Лорне придется как следует поработать с финансовыми документами, чтобы выяснить данный вопрос.
– Что ж, замечательно, если мы удержим Эллиота. А если нет, радоваться нечему. Что-нибудь еще?
Лорна была разочарована. Ей хотелось, чтобы я пришел в восторг и осыпал ее благодарностями за открытие, но она упустила из виду, что мне еще только предстояло заполучить Эллиота. В техническом смысле он был свободен. Мне дали право «первого выстрела», но если я не сумею его удержать, то никогда не узнаю, каково это – потратить на процесс двести пятьдесят тысяч долларов.
– Пока ты ездил в суд, у нас было несколько посетителей, – хмуро произнесла Лорна.
– Каких?
– Приезжал один из детективов, работавших на Джерри. Увидев Сиско, он чуть на него не накинулся. Но вскоре остыл и убрался восвояси.
– Кто он?
– Брюс Карлин. Джерри нанял его для дела Эллиота.
Я кивнул. Карлин был «быком» из бывших полицейских, после отставки переметнулся на противоположную сторону и теперь работал на защиту. Адвокаты часто пользовались его услугами, потому что он знал все секреты полицейской кухни. Однажды я тоже обратился к нему за помощью и пришел к выводу, что Карлин делает деньги на дутой репутации. Больше мы с ним не пересекались.
– Позвони ему, – попросил я. – Пусть придет снова.
– Зачем, Микки? У тебя есть Сиско.
– Я знаю, что у меня есть Сиско, но Карлин работал по делу Эллиота, а я сомневаюсь, что в бумагах отражены все его детали. Ты же знаешь, как это происходит. То, что не записано, никто не сможет раскопать. Позови его. Пусть Сиско с ним поговорит и выяснит, что к чему. Заплатите ему сколько попросит, а потом вышвырните к черту. Что еще? Кто сюда приходил?
– Тут был парад неудачников. Заглянула Кэрни Эндрюс, вообразившая, что может просто прийти, забрать дело Эллиота и преспокойно удалиться. Я сразу ее отшила. Затем я просмотрела статьи доходов и расходов в операционном счете и обнаружила, что пять месяцев назад ее наняли в качестве второго адвоката для работы с Эллиотом. Она продержалась всего месяц.
Я кивнул, сообразив, в чем дело. Винсент искал для Эллиота нужного судью. Кэрни Эндрюс считалась занудой и бездарным адвокатом, но была замужем за Брайсом Эндрюсом, членом Верховного суда. До назначения на должность он двадцать пять лет проработал в прокуратуре. По мнению многих адвокатов, он пребывал там и по сей день. Его считали одним из самых суровых судей в городе, действовавшим под опекой – или по прямой указке – офиса окружного прокурора. В результате у супругов образовалось нечто вроде семейного бизнеса: жену часто брали в качестве второго адвоката на те дела, которыми занимался ее муж. Таким образом, создавался конфликт интересов и рассмотрение иска передавали другому, более снисходительному судье.
Все работало как часы, и, главное, Кэрни Эндрюс не приходилось утруждать себя юридической практикой. Она лишь ставила свою подпись под бумагами, иногда появлялась в суде и дожидалась, когда дело исключат из рабочего графика мужа. После чего получала солидный гонорар и переходила к следующему адвокату.
Я понял, что случилось, даже не заглядывая в досье Эллиота. Дело вначале отдали на рассмотрение судье Эндрюсу, и Винсент решил, что у них плохие шансы. Прежде всего Эндрюс никогда бы выпустил под залог человека, подозреваемого в двух убийствах, и наверняка занял бы жесткую позицию по отношению к его адвокату. Чтобы решить эту проблему, Винсент взял в качестве помощника жену судьи. Далее рассмотрение иска передали судье Джеймсу Стэнтону, чья репутация была противоположна той, которую имел Эндрюс. В общем, сколько бы Винсент ни заплатил Кэрни, дело того стоило.
– Ты посмотрела сумму? – спросил я. – Сколько он ей дал?
– Десять процентов от первого аванса.
Я присвистнул. Двадцать пять тысяч долларов ни за что. Теперь понятно, куда делась четверть миллиона.
– Повезло ей с работой, – заметил я.
– Но ей приходится спать с Брайсом Эндрюсом, – возразила Лорна. – Думаю, она в проигрыше.
Сиско засмеялся. Я промолчал, хотя понял шутку Лорны. Брайс Эндрюс был лет на двадцать старше и фунтов на двести тяжелее жены. Не самое привлекательное зрелище.
– С посетителями все?
– Нет, – усмехнулась Лорна. – Приходила парочка клиентов, они решили забрать свои дела, узнав о смерти Джерри.
– И?..
– Мы их отфутболили. Сказали, что только ты можешь распоряжаться документами, и попросили заглянуть завтра. Они вроде хотели что-то возразить, но посмотрели на Сиско и передумали.
Лорна покосилась на детектива; тот встал, расправив широкие плечи, и отвесил насмешливый поклон.
Лорна протянула мне листок:
– Вот их фамилии. Плюс контактная информация.
Я взглянул на список. Первое дело было безнадежным, я не собирался браться за него. Второе – непристойное поведение на публике, – наоборот, выглядело многообещающим. Женщину арестовали, после того как помощник шерифа приказал ей выйти из воды на пляже в Малибу. Она плавала нагишом, но никто этого не видел, пока полицейский не заставил ее выбраться на берег. Разумеется, он сделал это для того, чтобы доказать ее виновность, однако тем самым создал преступление, за которое арестовал женщину. Суду это вряд ли понравится. Значит, есть шанс добиться оправдания.
– Хорошо, просмотрю их вечером, – произнес я. – А сейчас мне надо проехаться по клиентам. Начну, пожалуй, с «Арчуэй пикчерс». Сиско будет со мной, а ты собирай вещи и отправляйся домой. Не хочу, чтобы ты сидела тут одна.
– Ты возьмешь с собой Сиско?
Меня удивило, что Лорна задала такой вопрос при нем. Она имела в виду его внушительные габариты и зловещий вид: татуировки, серьги, тяжелые бутсы и кожаный жилет. Лорна боялась, что Сиско напугает клиентов и принесет больше вреда, чем пользы.
– Да, мы поедем вместе. В крайнем случае попрошу его посидеть в машине. И потом, кто-то должен сидеть за рулем, пока я читаю документы.
Я взглянул на Сиско. Тот молча кивнул. Конечно, в «линкольне» его байкерский наряд будет смотреться глупо, но жаловаться он не собирался.
– Кстати, о документах, – добавил я. – У нас есть какие-нибудь дела в федеральном суде?
Лорна покачала головой:
– Нет, насколько мне известно.
То же самое я ответил Босху, но меня все больше беспокоило, почему он об этом спрашивал. Я решил, что надо поговорить с ним завтра утром.
– Вот и прекрасно, – подытожил я. – Значит, теперь я снова «лимузинный адвокат». Поехали.
Глава 12
За десять лет «Арчуэй пикчерс» из небольшой конторы превратилась в гиганта киноиндустрии. Произошло это благодаря деньгам – единственному, без чего немыслим Голливуд. С годами стоимость картин росла, а когда в моду вошли дорогостоящие блокбастеры, крупные студии бросились искать партнеров, способных разделить их риски и затраты.
Тут-то и появились Уолтер Эллиот и его «Арчуэй пикчерс». Вначале это была лишь маленькая фирма. Она пристроилась на Мелроуз-авеню, в паре кварталов от исполинской «Парамаунт студиос». В первое время играла роль рыбы-прилипалы при прожорливой акуле. Вертелась у нее под носом и хватала мелкие кусочки, не попадавшие в ее гигантскую пасть. Сдавала в аренду дорогую съемочную аппаратуру и «звуковые сцены» небольшим компаниям. Она предлагала офисные площади для бывших и будущих продюсеров, не вписывавшихся в общие стандарты или не способных обзавестись собственными павильонами. Помогала создавать независимое кино, не столь дорогостоящее, но гораздо менее популярное и прибыльное, чем студийные мегахиты.
Десять лет Эллиот и его «Арчуэй пикчерс» тянули эту лямку, пока им вдруг не улыбнулась удача. За три года они дважды попали в «яблочко», спонсировав две независимые картины в обмен на долю в прибыли. Фильмы произвели фурор в Голливуде и стали финансовой и культурной бомбой. Один из них даже получил «Оскар» за лучшую картину. Уолтер и его скромная студия проснулись знаменитыми. На церемонии вручения награды сто миллионов людей услышали, как режиссер лично поблагодарил Эллиота за его участие в проекте. Но разумеется, еще важнее были сто миллионов долларов, которые «Арчуэй пикчерс» заработала на каждом фильме.
Уолтер с умом потратил полученные деньги. Он скормил их акулам киноиндустрии, финансируя картины крупных студий на правах равного партнера, разделявшего их риски. Конечно, случались и убытки: Голливуд есть Голливуд, – но прибыль с лихвой покрывала издержки. За десять лет Уолтер Эллиот удвоил и утроил капитал, став одной из самых влиятельных фигур в «золотой сотне» кинобизнеса. А его «Арчуэй пикчерс» из убогой конторы, болтавшейся на обочине Голливуда, превратилась в лакомое местечко, где арендаторы мечтали снять хотя бы крошечную комнату.
Личное благосостояние Эллиота выросло до огромных размеров. Правда, в Лос-Анджелес он приехал уже довольно богатым человеком, наследником флоридской империи фосфатных удобрений. Но по сравнению с голливудскими доходами это было ничто. Как и многие другие представители элиты, он развелся с женой и женился на красотке-фотомодели, после чего приступил к скупке недвижимости. За домами в районе каньонов последовали апартаменты в Беверли-Хиллз, особняки в Малибу и Санта-Барбаре. Из материалов дела следовало, что Уолтер Эллиот и его новая жена владели семью домами и двумя ранчо недалеко от Лос-Анджелеса. Как часто они там появлялись, никого не интересовало. В Голливуде недвижимость – вопрос престижа.
Богатство и высокий социальный статус Эллиота пришлись как нельзя кстати, когда его обвинили в двойном убийстве. Нажав на все политические и финансовые рычаги, хозяин студии добился редкой в подобных случаях поблажки: его освободили под залог. Несмотря на протесты обвинения, он внес двадцать миллионов долларов и немедленно вышел на свободу. С тех пор спокойно занимался своим бизнесом, и его никто не трогал, если не считать недавней неприятности с отзывом залога.
В числе прочей недвижимости, внесенной в счет залога, Эллиот передал суду свой пляжный дом, где произошло убийство. Это был загородный коттедж, стоявший на берегу уединенной бухты. В судебных документах его стоимость обозначили в шесть миллионов долларов. Именно там, в огромной спальне площадью сто двадцать квадратных футов, со стеклянной стеной вместо окна и прекрасным видом на бескрайний океан, убили тридцатидевятилетнюю Мици Эллиот и ее любовника.
В материалах следствия я нашел отчеты судмедэкспертизы и цветные снимки с места преступления. В спальне все было абсолютно белым – стены, мебель, простыни, ковер. Два обнаженных тела лежали на полу и на кровати: Мици Эллиот и Йохан Рилц. Этюд в белых и красных тонах. Два пулевых отверстия в груди мужчины. Еще два в груди женщины, одно – в голове. Он у двери спальни. Она на постели. Красное на белом. В общем, зрелище не из приятных. Кровавые раны, развороченная плоть. Орудие убийства не нашли, но баллистическая экспертиза показала, что пули выпустили из «смит-вессона» двадцать девятой модели, также известной как револьвер «магнум» сорок четвертого калибра. Стреляли с близкого расстояния, а это верная смерть.
Уолтер подозревал жену в неверности. Она не скрывала, что собирается развестись с ним, и он считал, что тут замешан другой мужчина. Детективам он объяснил, что приехал в пляжный дом в Малибу, потому что жена сказала ему, будто должна встретиться там с художником по интерьерам. Эллиот заподозрил ее во лжи и явился в назначенное время, чтобы застать с любовником. Он любил жену и хотел вернуть. Решил за нее бороться. В дом Эллиот отправился не для того, чтобы убивать, а желая выяснить отношения. Никакого револьвера у него не было. Он вообще никогда не держал в руках оружие.
В показаниях Эллиота утверждалось, что, приехав в Малибу, он застал жену и ее любовника уже мертвыми. Мужчина действительно оказался художником по интерьерам, это был Йохан Рилц, немец по происхождению, которого Уолтер всегда считал геем.
Эллиот покинул дом и сел в машину. Завел мотор и тронулся с места, но затем передумал. Киномагнат решил, что все должно быть по закону. Он вернулся и вошел в дом. Позвонил в службу 911 и стал ждать полицию.
Хронология и подробности дальнейших событий были очень важны для стратегии защиты. Согласно материалам дела, Эллиот рассказал детективам, как обнаружил трупы. Позднее его отвезли в участок в Малибу, чтобы не мешался под ногами при осмотре места преступления. Эллиот не считался арестованным, а просто сидел в открытой комнате для допросов, дожидаясь, пока детективы закончат работу и вернутся в участок. После этого они включили видеокамеру и приступили к снятию показаний, которое, судя по приложенной стенограмме, довольно быстро перешло в допрос. Только тут Эллиоту зачитали его права и спросили, хочет ли он говорить дальше. Уолтер благоразумно отказался и попросил адвоката. В общем, его положение было бы гораздо лучше, если бы он не произнес ни слова. Надо было просто сидеть и молчать.
Пока детективы исследовали место преступления, а Эллиот томился в полицейском участке, сотрудники из отдела по расследованию убийств, расположенного в штаб-квартире шерифа в Уиттайере, состряпали несколько ордеров на обыск и передали по факсу в Верховный суд на подпись. Это дало им возможность обыскать пляжный домик и машину Уолтера, а также проверить его руки и одежду на наличие остатков нитратных газов и микрочастиц сгоревшего пороха. После того как Уолтер отказался сотрудничать с полицией, его руки обернули пластиком, а самого отвезли в штаб-квартиру, где криминалисты провели лабораторную экспертизу. Заключалась она в том, что по рукам и одежде Эллиота водили пластинами, обработанными специальным химическим составом. После анализа веществ, оставшихся на пластинах, обнаружилось, что на его руках и рукавах много частиц пороха.
С этой минуты Эллиот был формально арестован по подозрению в убийстве. Он использовал свое право на телефонный звонок, чтобы связаться с личным адвокатом, а тот, в свою очередь, позвонил Джерри Винсенту, своему однокашнику по юрфаку. Эллиота перевезли в тюрьму округа, предъявив обвинение в двойном убийстве. Затем детективы обратились в отдел по связям с общественностью и предложили созвать пресс-конференцию. Как-никак в их сети попалась крупная рыба.
Я захлопнул папку, когда Сиско остановил «линкольн» перед студией «Арчуэй пикчерс». По обочине дороги слонялись пикетчики – бастующие сценаристы, державшие в руках плакаты с надписями: «Требуем честной оплаты» и «Сценаристы, объединяйтесь!». На одном из транспарантов красовалась фраза: «Вам нравится это словечко? Его придумал сценарист!» Другой изображал кулак с зажатым в нем пером. У дороги болталась привязанная к перилам надувная свинья, курившая сигару с надписью «Продюсер». Эта свинья, как и большинство плакатов, удивила меня своей шаблонностью: от сценаристов я ожидал чего-нибудь пооригинальнее. Вероятно, творческая жилка пробуждалась в них, только если им платили.
Я ехал на заднем сиденье, потому что мне хотелось как можно эффектнее появиться перед Эллиотом. Я надеялся, что он заметит меня из окна и подумает, что я очень важный и умелый адвокат. Но сценаристы, увидев лимузин с сидевшим сзади пассажиром, приняли меня за продюсера. Когда мы свернули к студии, они обступили машину, размахивая транспарантами и скандируя: «Жадный ублюдок! Жадный ублюдок!» Сиско прибавил газу и двинул напролом, заставив незадачливых писак броситься врассыпную.
– Эй, осторожнее! – крикнул я. – Не хватало еще задавить безработного писателя.
– Не волнуйся, – успокоил Сиско. – Они всегда убегают.
– Лучше не рисковать.
Возле будки охраны Сиско остановил автомобиль так, чтобы мое окно оказалось напротив двери. Убедившись, что никто из сценаристов не проник за нами на территорию студии, я опустил стекло и повернулся к вышедшему из будки охраннику. Он был в бежевой форме с темно-коричневым галстуком и такими же погонами на плечах. Выглядело это нелепо.
– Чем могу помочь?
– Я адвокат Уолтера Эллиота. Меня не ждут, но мне надо срочно с ним увидеться.
– Можно взглянуть на ваше водительское удостоверение?
Я протянул ему права через окно.
– Я замещаю Джерри Винсента. Назовите это имя секретарше, она должна его знать.
Охранник вернулся в будку и закрыл дверь. Не ясно, зачем он это сделал: боялся загазованного воздуха или не хотел, чтобы я слышал разговор. Через минуту он вышел и протянул мне трубку, зажав ладонью микрофон.
– Это миссис Альбрехт, помощник-референт мистера Эллиота. Она хочет с вами побеседовать.
Я взял трубку.
– Мистер Холлер? Что случилось? По данному делу мистер Эллиот общается только с мистером Винсентом, но на сегодня у них нет запланированной встречи.
По данному делу? Забавный способ говорить о двойном убийстве.
– Миссис Альбрехт, мне бы не хотелось обсуждать эту тему у въездных ворот. «Дело», как вы выразились, довольно деликатное. Можно мне войти в офис и увидеться с мистером Эллиотом?
Я обернулся и посмотрел в заднее стекло. За моим «линкольном» уже пристроились две машины. Вряд ли это были продюсеры. Сценаристы пропустили их без звука.
– Сомневаюсь, что это хорошая идея, мистер Холлер. Вы не возражаете, если я позвоню мистеру Винсенту, а потом свяжусь с вами?
– Он не возьмет трубку.
– Уверена, он ответит на звонок мистера Эллиота.
– А я уверен, что не ответит, миссис Альбрехт. Джерри Винсент мертв. Поэтому я здесь.
Я взглянул на отражение Сиско в зеркале заднего обзора и пожал плечами, словно говоря: «Мне очень жаль, но у меня не было выбора. Я бы предпочел потихоньку войти в кабинет Эллиота и сообщить новость с глазу на глаз».
– Простите, мистер Холлер. Вы сказали, что мистер Винсент… мертв?
– Вот именно. Суд назначил меня вместо него. Мне можно войти?
– Да, конечно.
Я вернул телефон охраннику, и тот отправился открывать ворота.
Глава 13
Нам отвели место на парковке для руководящего персонала. Я попросил Сиско подождать в автомобиле и зашагал к зданию, прихватив две толстые папки с делом Эллиота. В первой содержались материалы следствия, переданные прокуратурой Винсенту (в том числе протоколы допросов и другие важные документы по расследованию дела), во второй – записи и бумаги, накопившиеся у Джерри за пять месяцев работы. По этим папкам можно было судить, какими уликами располагало обвинение и в какую сторону оно намеревалось направить процесс. Что касалось защиты, в ее стратегии зияли огромные дыры, которые следовало чем-то заполнить. Вероятно, недостающие детали хранились в голове Джерри Винсента или в его ноутбуке, но толку мне от этого было мало – разве что полиция сможет найти преступника и вернуть украденную собственность.
Я направился по дорожке к офису Уолтера Эллиота и обогнул аккуратно подстриженный газон. Перед встречей с Эллиотом я составил план из трех частей. Прежде всего мне надо было удержать его как клиента. Затем я хотел попросить его об отсрочке дела, чтобы выиграть время и как следует подготовиться. Наконец я собирался выяснить, нет ли у Эллиота тех самых недостающих деталей из папки Винсента. Разумеется, без первого пункта два последних не имели смысла.
Офис Эллиота находился в так называемом Первом бунгало, расположенном в глубине площадки. «Бунгало» звучит не очень солидно, но в Голливуде их делают с размахом. Вопрос престижа. Жить в бунгало – все равно что иметь собственный домик прямо в киностудии. А жизнь в частных домах всегда скрыта от чужих глаз.
Крытое черепицей крыльцо вело по ступенькам вниз, в гостиную с баром из красного дерева и газовым камином во всю стену. Я вышел на середину комнаты и огляделся. Над камином висела картина с изображением закованного в латы рыцаря на боевом коне. Он привстал на стременах и, приподняв забрало, пристально смотрел в зал. Пройдясь по гостиной, я заметил, что нарисованные на картине глаза всегда обращали взгляд на зрителя, где бы он ни находился. Сейчас они следили за мной.
– Мистер Холлер?
Я обернулся, узнав женский голос, говоривший со мной по телефону. Миссис Альбрехт, верный страж Эллиота, появилась в комнате через какой-то скрытый вход. Лучше всего ее можно было описать словом «элегантность». Она обладала той зрелой красотой, которая с годами становится только привлекательнее. В ее волосах уже появились седые пряди, но она не пыталась их закрасить и не скрывала тонких морщинок, собравшихся в уголках губ и глаз. Миссис Альбрехт вела себя так, словно была вполне довольна собой. А в Голливуде, насколько я знаю, это большая редкость.
– Мистер Эллиот вас примет.
Направившись за ней, я свернул за угол и прошел по маленькому коридору в приемную. Миновав пустой стол – судя по всему, ее рабочее место, – миссис Альбрехт приоткрыла дверь в кабинет мистера Уолтера Эллиота.
Киномагнат оказался загорелым мужчиной с копной седых волос, которые над воротником рубашки были гуще, чем на макушке. Он сидел за огромным стеклянным столом. Никаких ящиков или компьютеров, лишь листки бумаги, разбросанные по столу. Что с того, если тебя обвиняют в двух убийствах? Главное – работать. Эллиот руководил студией, будто ничего не произошло. Может, наслушался советов какого-нибудь доморощенного голливудского гуру или просто придерживался обычной тактики, принятой у обвиняемых. Веди себя так, словно ты невиновен, и все будут считать тебя невиновным. Так ты и вправду станешь невиновным.
Часть комнаты занимали кресла и диван, но Эллиот остался за столом. В его пронизывающем взгляде чудилось что-то знакомое, и я вдруг вспомнил: такой же был у рыцаря на полотне в гостиной.
– Мистер Эллиот, это мистер Холлер, – представила нас миссис Альбрехт.
Секретарша кивнула на стул, стоявший по другую сторону стола. Когда я сел, Эллиот, не поворачивая головы, жестом попросил миссис Альбрехт удалиться, и та молча вышла. За свою карьеру я защищал и представлял в суде десятка два убийц. Первое правило – нет никаких правил. Убийцы могут быть любого вида и характера: богатые и бедные, скромные и наглые, слезливые и черствые. Здравый смысл подсказывал, что Эллиот вполне может оказаться убийцей – человеком, который хладнокровно избавился от жены и ее любовника, не сомневаясь, что легко выйдет сухим из воды. Но в его внешности и манере поведения ничто не свидетельствовало ни за, ни против этой точки зрения. Впрочем, так обычно и бывает.
– Что случилось с моим адвокатом? – спросил Эллиот.
– Подробную информацию вы можете получить в полиции. Прошлой ночью его убили в собственной машине.
– Вот черт! И что мне теперь делать? Через неделю начнется суд, от которого зависит моя жизнь!
Он преувеличивал. Отбор присяжных должен был начаться через девять дней, и обвинение ничего не говорило про смертный приговор. Но я не против, если клиент воспринимает ситуацию слишком драматично.
– Поэтому я здесь, мистер Эллиот. Разумеется, если вы хотите со мной сотрудничать.
– А кто вы такой? Я никогда о вас не слышал.
– Вы обо мне не слышали, поскольку я стараюсь избегать огласки. Модные адвокаты привлекают много внимания к своим клиентам. Они добиваются известности за их счет. Я работаю по-иному.
Эллиот покусал губы и кивнул. Я заработал первое очко.
– И вы получили практику Винсента? – поинтересовался он.
– Давайте я вам все объясню, мистер Эллиот. Джерри Винсент обычно работал в одиночку. Так же как и я. В подобных случаях часто требуется помощь другого адвоката. Поэтому мы друг другу помогали. Если вы взглянете на контракт, заключенный вами с Винсентом, то увидите там мою подпись и особый пункт, где говорится, что Джерри может обсуждать ваши дела со мной и включать меня в список лиц, имеющих право на конфиденциальные сведения о клиенте. Иными словами, Джерри доверял мне полностью. Теперь, когда его не стало, я займу его место. Сегодня утром председатель Верховного суда выписала ордер, передающий мне все дела Джерри. Разумеется, вы можете сами выбирать своего представителя в суде. Просто я максимально готов для этой роли и могу незамедлительно приступить к работе. Хотя, как я уже сказал, выбор за вами. Я лишь объясняю, как обстоят дела.
Эллиот покачал головой:
– Просто не верится. Суд назначен на следующую неделю, и я не могу его откладывать. Я уже пять месяцев жду, когда мне вернут честное имя! Вы не представляете, каково это невиновному человеку – ждать, ждать и ждать, когда свершится правосудие. Читать всю грязь и клевету, которые выливают на меня в газетах. Чувствовать, как прокуратура дышит мне в спину, следит за каждым моим шагом, выискивая только повод, чтобы отменить залог. Взгляните!
Он показал мне браслет с «Джи-пи-эс», надетый на него судьей Холдер.
– Я хочу его снять!
Я одобрительно кивнул и сообразил, что, если заикнусь об отсрочке, меня немедленно выставят за дверь. Лучше затронуть данную проблему после заключения сделки.
– У меня было много клиентов, которых обвиняли ложно, – солгал я. – Я понимаю, что ждать суда порой невыносимо. Тем важнее роль защитника.
Эллиот промолчал, и я не стал продолжать тему.
– Я почти весь день просматривал ваши бумаги. Ясно, что вы не хотите затягивать процесс. В сущности, я прямо сейчас могу взяться за дело. У другого адвоката на это уйдет много времени, а я фактически готов.
Мой стиль обработки клиента – смесь преувеличений и вранья. Но я двинулся дальше.
– Я изучил стратегию, выбранную мистером Винсентом. Думаю, менять ее не имеет смысла, но я могу ее улучшить. К следующей неделе все будет готово. Конечно, отсрочка никогда не помешает, но сейчас в ней нет необходимости.
Эллиот потер пальцем переносицу.
– Мне надо поразмыслить, – произнес он. – Поговорить с людьми, навести о вас справки. Винсента я тоже проверил, прежде чем заключить с ним контракт.
Я решил, что стоит рискнуть и попробовать подтолкнуть его к быстрому решению. После своей проверки Эллиот, пожалуй, обнаружит, что я отсутствовал целый год. Возникнет много ненужных вопросов.
– Хорошая идея, – одобрил я. – Сделайте паузу, но не тяните. Чем дольше вы будете думать, тем больше шансов, что судья отсрочит дело. Я знаю, вы этого не хотите, но без мистера Винсента или другого действующего адвоката судья может занервничать и отложить процесс. Если вы выберете меня, я сразу отправлюсь к судье и постараюсь убедить его, что отсрочка не имеет смысла.
Я встал, достал из кармана визитную карточку и положил на стол.
– Здесь все мои контакты. Звоните в любое время.
Я надеялся, что Эллиот меня остановит и мы займемся обсуждением судебного процесса, но он просто протянул руку и взял карточку. Когда я уходил, Эллиот внимательно читал ее. Не успел я открыть дверь, как она распахнулась и на пороге появилась улыбающаяся миссис Альбрехт.
– Не сомневаюсь, что мы еще увидимся, – тепло заметила она.
Похоже, она слышала все, о чем говорилось в комнате.
– Спасибо, миссис Альбрехт, – улыбнулся я. – Я тоже надеюсь.
