Майк Омер
Странные игры
Глава 8
День похищения
Клэр выглянула из окна. Кэти во дворе не было – наверное, решила поиграть в прятки.
Куклы дочери остались на газоне перед крыльцом: Барби, куколки из набора «ЛОЛ Сюрприз» и русалка, которую Кэти подарила на день рождения тетка. Сидели они кружком, и лишь русалка лежала в стороне, зарывшись головой в траву. Именно валяющаяся на газоне игрушка заставила Клэр задержаться перед окном. Любимая кукла, и такое небрежное обращение… Странно.
Клэр отчищала форму для выпечки – задача нелегкая, особенно если учесть, что утром в ней подгорел пирог. Черная корочка забилась в углы и никак не поддавалась. Пришлось перевернуть форму под другим углом, и скопившаяся на дне мыльная вода немедленно выплеснулась на юбку. Клэр раздраженно скрипнула зубами. Скорей бы покончить с грязной работой да приняться за дизайн нового ожерелья! Последнее время ее штучные ювелирные изделия неплохо продавались в онлайн-магазине, и ей хотелось запустить новую серию.
Клэр то и дело поглядывала в окно – не появится ли дочь? Никуда не денешься – смотрела и в сторону дороги. Движение в сонном пригороде Бетельвилля было далеко не самым интенсивным, однако иной раз на полной скорости пролетал какой-нибудь чокнутый. Если Кэти решила поиграть у обочины… Нет, нет! Глупенькой дочь не назовешь.
Уже потом, раз за разом прокручивая в голове свои действия, Клэр не могла себя простить.
Вздохнув, она повернулась к мойке и принялась тереть еще усерднее.
Кэти исполнилось восемь, и столько же – материнскому опыту Клэр. А он подсказывал: десятки и даже сотни раз за последние годы она не могла понять, куда девалась дочь, но всегда оказывалось, что Кэти в полном порядке – или в соседней комнате, или в туалете, или с мужем, а то и тихонько играет прямо за спиной у матери.
О да, Клэр снова ощутила знакомый трепет, свойственную заботливому родителю тревогу. Бог подарил ей ребенка, ставшего центром вселенной, а потом наделил дитя способностью принимать самостоятельные решения. Кэти могла куда-нибудь забрести, поиграть у дороги, забраться на высокое дерево, подобрать ржавую острую железяку или запихнуть в рот комок земли. Внимание, постоянное внимание – иначе беды не избежать. Однако не сводить глаз с дочери ни на секунду все же невозможно.
Клэр относилась к тем матерям, что кудахчут над своим ребенком, словно заботливая наседка. Подробно расспрашивала учителя, как прошел день: всё ли в порядке, хорошо ли кушала, играла ли с другими детьми, не обижал ли кто часом малышку? Делала все, что в ее силах, лишь бы уберечь ребенка от поразившей мир невидимой новой опасности – ковида.
И все же в тот день она усердно скребла форму для выпечки. Ведь дело наполовину сделано ценой испачканной юбки – значит, надо довести его до ума. Вот закончит – и выйдет из дома, позовет Кэти и прикажет играть на виду.
Клэр терла и скоблила, а беспокойство все росло. Дверь в дом не открывалась и не захлопывалась – наверняка взвизгнули бы петли, она бы услышала. Сколько раз говорила Питу их смазать… Стало быть, в доме Кэти нет. На заднем дворе? Вряд ли. Туда ведет дорожка посреди колючих розовых кустов, и Кэти наверняка прошла бы через дом. Колючек она боялась, как и жужжащих вокруг цветов пчел. Пит на работе в своей бухгалтерской компании – а значит, дочь не с ним. Да, перед домом есть несколько мест, которые из окна кухни не увидишь, а Кэти любит играть сама с собой в прятки, исследовать что-нибудь любопытное, но… русалка! Небрежно валяется, уткнувшись лицом в траву… Дочь не из тех девочек, что доверяют собирать свои игрушки родителям. Любимую русалку точно не доверит.
Клэр начала тереть быстрее. Правда, надо поскорей разделаться с этим нагаром, выйти из дома и убедиться: Кэти жива-здорова. Или черт с ней с посудой? Останется подгоревшая корочка – и ладно. Она выключила воду, сунула форму на сушилку и вышла из кухни. На бег не переходила – зачем? Восьмилетний опыт подсказывал, что с Кэти все прекрасно. Тем не менее Клэр шла гораздо быстрее обычного. И дыхание почему-то сбилось.
Она открыла входную дверь, и внутрь пробрался обжигающий зимний воздух. Кэти отправилась на прогулку в пальтишке, и Клэр пожалела, что вообще позволила ей играть во дворе.
– Кэти? Беги домой, детка! На улице слишком холодно.
После таких слов дочери по всем правилам следовало отозваться и сделать попытку успокоить маму. Сердце перестанет колотиться, Клэр с облегчением выдохнет, вернется на кухню и начнет готовить завтрак.
Кэти не откликнулась.
Опять-таки, тишина еще ничего не значила. Клэр нередко называла себя в шутку Неслышимой Леди. Есть Невидимая – в фильме о вселенной «Марвел», а вот она – Неслышимая. То есть Клэр говорит, а ее никто не слышит, особенно муж и дочь. Кэти она порой звала к обеду раз пять, затем приходилось повышать голос, и только тогда Кэти откликалась, да еще и принималась капризничать – дескать, мать на нее кричит. Клэр оправдывалась, что приглашала ее к столу несколько раз, дочь же лишь пожимала плечами: ничего не слышала.
Неслышимая…
Клэр направилась на задний двор, наткнулась рукой на шип розы, но даже не заметила укола.
– Кэти!
Пришлось добавить децибелов – на Клэр постепенно накатывало раздражение. Ну почему дочь не слышит ее именно сейчас, почему заставляет беспокоиться и даже пугаться?
– Кэти!
Она уже кричала, едва не переходя на визг – на подобный призыв не среагирует только глухой. Соседи возмутятся? Ну и пусть! Ей нужно увидеть дочь – сию минуту. Стало трудно дышать, сердце в груди ухало, словно паровой молот, а Клэр все пыталась припомнить: когда Кэти последний раз попадалась ей на глаза? Пять минут назад? Десять? Да куда она подевалась?
Клэр бросилась в дом. Да, скрипа петель вроде бы не было, а с другой стороны – она могла просто не обратить на него внимания. Вдруг Кэти спокойно сидит у себя в комнате? Или, например, в туалете… Обычно дочь принималась там тихонько напевать – не любила находиться одна в маленьких тесных помещениях. Если поет громко, то вряд ли слышит, что происходит снаружи.
Дверь в ванную была открыта, внутри темно. В родительской ванной тоже никого. Клэр заглянула в каждую комнату. Пусто… Она металась по дому, раз за разом повторяя имя дочери, и ее все больше охватывал ужас; голос охрип от подступающих рыданий. Господи, как только Кэти найдется – получит по полной! Лучше злость, чем страх. Боже, какое она испытает облегчение, когда отыщет паршивку!
Может, зашла к соседям? До пандемии подобные визиты были самым обычным делом. Кэти любила играть с дочкой Миллеров, почти ровесницей. Потом нагрянул коварный вирус, вынудивший и детей, и взрослых уйти на «добровольную» изоляцию. Запросто уже ни к кому не зайдешь – сперва надо позвонить и, преодолев неловкость, выяснить: все ли нормально, нет ли у кого простуды, не общались ли на днях с человеком, который, говорят, сдал положительный тест? Пандемия убила не только миллионы людей, но и саму возможность поддаваться сиюминутным порывам.
И все же Кэти могла заглянуть к Миллерам. Клэр решила постучаться к соседям. Плевать на социальную дистанцию! Главное – узнать, что дочь действительно в гостях у подружки.
Задыхаясь, на грани истерики, она забарабанила в дверь, с запозданием сообразив, что можно было набрать номер Веры Миллер. Та успокоила бы ее по телефону: да, Кэти у нас, разве она тебя не предупредила? Они посмеялись бы, посетовали: сведут нас эти детишки с ума. Однако Клэр понятия не имела, где телефон. Просто хотела увидеть дочь собственными глазами, даже наказать, чего за ней не водилось – Кэти хорошая девочка, а наказания неэффективны и…
– Клэр?
Вера открыла дверь и тут же отступила на пару шагов. Один из маленьких ритуалов, родившихся в новом мире социальных дистанций.
– Привет, Вера!
Ей не хотелось выказывать тревогу, но голос предательски дрогнул, горло сдавило спазмом, а по лицу покатились слезы.
– Кэти… Кэти у вас?
– Кэти? Нет, не заходила.
Естественно. Малышка знала, что нельзя просто так собраться и сбегать к подружке. Наверняка сперва спросила бы разрешения.
Другое дело, что об иных вариантах даже думать не хотелось. Разумеется, гипотеза оказалась несостоятельной, и в голове у Клэр роем злобных ос завертелись объяснения, одно хуже другого. Кэти могла уйти на соседнюю улицу. Упала в яму, расшиблась… Побежала за щенком или котенком и попала под машину…
И последняя, основная и самая страшная для любого родителя версия. О подобных случаях часто сообщали в новостях: села в машину к незнакомцу. В черный фургон с тонированными стеклами, внутри – нечеткий силуэт. Окошко опущено ровно настолько, чтобы можно было говорить. Ее наивная девочка, вероятно, даже не помнит предостережений матери: не разговаривать с незнакомыми мужчинами и ни в коем случае – ни при каких обстоятельствах! – не садиться…
Стоп… Что там говорит Вера?
– Прости, не расслышала?
– На заднем дворе смотрела?
А то нет, черт возьми! Клэр захотелось удушить тупую соседку. О чем она только думает? Считает, что Клэр сразу побежала к ней за помощью, не удосужившись поискать дочь у дома?
– Конечно! Все обошла… Ее нигде… – Клэр душили слезы.
– Пойдем-ка посмотрим вместе, – предложила Вера.
– Спасибо, – прошептала Клэр.
Она была в отчаянии. Как знать, вдруг Вере придет в голову совершенно банальное объяснение, и окажется, что Клэр напрасно предается черным мыслям? Или соседка сообразит, в каком укрытии спряталась Кэти, заглянет в один из уголков двора и… оп! Кэти, живая и невредимая! День вновь станет нормальным, обычным, останется лишь осадок от дурацкого недоразумения. Клэр расскажет Питу о своих глупых страхах, когда тот придет с работы.
Они добежали до участка Стоунов. Кричали во дворе и в доме, звали Кэти во весь голос. Судя по всему, оригинальных идей насчет тайного схрона во дворе у Веры не имелось. Соседка была явно встревожена, и ее волнение спокойствия не добавляло. Более того, похоже, она перепугалась не меньше самой Клэр.
Когда она беседовала с Кэти по поводу незнакомцев в машинах? Не так давно… Клэр выражалась ясно и твердо, однако о последствиях подобного поступка говорила уклончиво. Не хотела, чтобы ребенок составил себе четкий образ «плохого мужчины». Зачем Кэти знать о педофилах, насильниках и убийцах? У них состоялся единственный разговор, а после того на эту тему они не общались. Уж больно она жуткая, и лишний раз пугать дочь не стоило.
А надо было повторять каждый день, как заклинание. Перед сном, например. Вдолбить Кэти прописные истины в подсознание, оставить в ее мозгу зарубку. Ничего, пусть рассуждала бы о детских страхах с психотерапевтом, когда повзрослеет…
– Придется позвонить Питу, – с тихим отчаянием сказала она.
Вера кивнула и заметно побледнела, а затем сказала четыре слова, которых Клэр избегала всеми силами:
– Я сообщу в полицию.
Короткая фраза поставила страшную точку: сегодняшнее происшествие – не просто досадное недоразумение, которое вот-вот разрешится.
Глава 9
В Бетельвилле проживали порядка пяти с половиной тысяч человек. Немало. Шансы встретить близкого знакомого – допустим, бывшего супруга – в очереди в почтовом отделении были невелики. Теория дала серьезный сбой, когда сзади возник Эван.
– Привет, Робин! – поздоровался он, слегка тронув ее за плечо.
Эван был высок – на голову выше, и, как не раз говорили после развода мама и другие соболезнующие, невероятно хорош собой. Густые черные волосы, широкие плечи и не столь уж частое для мужчины качество – хороший вкус. Даже повседневную одежду, вот как сегодня – джинсы, белую футболку и коричневую куртку, – он подбирал удачно. Добрая улыбка – во всяком случае, так ее описывали знакомые. Робин когда-то тоже так считала…
– О, привет, – слегка приподнятым тоном откликнулась она, словно подобной встречи не ожидала (не без этого) и приятно удивилась (ничего подобного).
Дама перед ней спорила с мужчиной за стойкой насчет несусветной цены за посылку, так что Робин застряла в очереди.
– Слышала о Кэти? Здорово, правда? Так рад за Стоунов!
– И я. Слава богу!
– Я звонил Питу. Говорит, Кэти пока не готова вернуться в школу.
Робин кивнула. До нее также дошли слухи. Впрочем, прошло всего десять дней – это вполне объяснимо.
– Мне кажется, ей нужно возвращаться к учебе, – заявил Эван. – Чем быстрее войдет в прежний режим, тем быстрее восстановится от травмы.
Ого… Всего-то двадцать секунд разговора, а бывший муж уже пытается что-то втолковать ей насчет психотерапевтических подходов, хотя ни черта в них не понимает.
– Все зависит от индивидуальных особенностей и от характера психологической травмы. – Робин вежливо улыбнулась.
– Ну, тебе виднее, – признал Эван. – Однако, по-моему, так будет лучше для всей семьи.
– Угу, – пробормотала она, поглядывая на раздраженную женщину у окошка отправки посылок. Та неохотно доставала из кошелька монетки – одну, другую, третью. Боже, видимо, это надолго… – М-м-м… Слушала на прошлой неделе твое интервью. Ну, по поводу первого приза на той выставке. Правда, отличная работа.
– По-моему, я нес какую-то чушь. – Усмехнувшись, Эван многозначительно примолк.
Тот, кто вырос в доме Дианы Харт, попытку напроситься на комплимент распознает за милю. Но польстить самолюбию матери – дело святое, а бывший супруг, пожалуй, обойдется. Робин снова улыбнулась и не сказала ни слова.
Эван откашлялся и заговорил:
– Впрочем, рад, что согласился на интервью. По-моему, тема нищеты и пандемии заслуживает куда больше времени в эфире. Пришлось даже отменить кое-какие дела, иначе не вырвался бы – да ты знаешь, как это бывает.
– О да, ты ведь человек занятой, – сухо заметила Робин.
Во время их совместного проживания Эван упорно пытался сделать карьеру профессионального фотографа. В основном снимал свадьбы, хотя постоянно ныл, жалуясь на рутинную и совершенно не творческую работу. Прорыв случился с введением карантина. Поняв, какие открываются возможности, Эван совершил тур по стране, снимая покинутые парки развлечений, опустевшие городские улицы и погрузившиеся в спячку станции метро. Фотографировал он и людей, пытающихся совладать с аномальной ситуацией. На одном из его снимков фигурировали три человека, вступивших в схватку за упаковку с туалетной бумагой. Фото быстро стало вирусным, и Эвана впервые заметили, а дальше он стал медленно продвигаться к славе. Как бы Робин ни относилась к бывшему мужу, в таланте она ему отказать не могла. Глаз у него был цепкий.
– А как ты? – помолчав, поинтересовался Эван. – Ну, ты понимаешь, о чем я… с тех пор как стало известно о Кэти.
Робин нахмурилась, не сообразив, что он имеет в виду.
– Хм… Ну как? Счастлива за них и все такое.
– Да-да, – кивнул Эван. – Я о другом – о нашей… э-э-э… истории. Возможно, возвращение Кэти заставило тебя задуматься…
Ее захлестнула волна гнева, и она на миг лишилась дара речи. Совершенно в стиле бывшего мужа связать два события. И еще смотрит с таким выражением – фирменная доброта и забота!
Робин сжала кулаки, сглотнула ком в горле и хрипло выдавила:
– Нет, не заставило.
Резко отвернулась, решив больше не обращать на Эвана внимания. Тот с легким раздражением вздохнул за ее спиной. Робин не желала показывать ему свою ярость. Пусть думает, что его слова не достигли цели. Впрочем, Эван наверняка заметил, насколько она напряжена. Всегда умел считывать ее настроение.
– Робин… – снова начал он.
К счастью, выручил звонок телефона – рингтон с фрагментом песни Тейлор Свифт «Shake it off». Очень вовремя… Робин глянула на экран. Клэр Стоун? Хм, вроде бы в список контактов она бывшую одноклассницу не вносила. Хотя… Несколько лет назад они дважды созванивались, когда Клэр занималась организацией встречи выпускников.
– Алло? – ответила Робин, пытаясь изгнать из тона легкое смущение.
– Робин? Привет, это Клэр… э-э-э… Клэр Стоун.
– Да, привет! Как ты?
– Спасибо, хорошо. – Собеседница коротко и нервно усмехнулась. – Ну, ты в курсе. Счастлива, что Кэти вернулась.
– Могу себе представить! Прости, не было возможности поздравить тебя лично. Я правда за вас очень рада.
– Да, спасибо еще раз. Робин, я тебе по этому поводу и звоню. Ты ведь работаешь с детьми, верно?
Робин выбралась из очереди и отошла в сторонку. Не стоит никому слышать разговор, а уж Эвану – особенно.
– Да-да, все верно.
– Хотела спросить… Не сможешь ли ты встретиться с Кэти? Ну, у себя в кабинете.
– Конечно, с удовольствием!
– Она… У нее некоторые проблемы. Со дня возвращения не произнесла ни слова. Все время молчит.
Робин вздрогнула. Бедняжка! Кэти нашлась, и все были в таком восторге, что совсем забыли о пережитой ею трагедии. Девочку похитили и держали в заточении больше года – вдали от родителей, от дома… Бог весть, через какие ужасы она прошла.
– Последствия предсказуемые. Писать она в состоянии?
– Нет. Вообще ничего, связанного с речью – ни с устной, ни с письменной.
– Ясно. Как насчет ответов типа «да» и «нет»?
– Отвечает. Может кивнуть или покачать головой. Однако стоит задать ей два-три вопроса подряд – впадает в тревогу. Особенно плохо реагирует на любой вопрос о случившемся.
– Поняла. Тут ничего странного нет.
– Правда?
– Конечно. Видимо, ей пришлось немало вынести. – Насколько Робин было известно из новостных выпусков и со слов знакомых, полиция до сих пор не имела понятия, где Кэти держали последние пятнадцать месяцев. – Неудивительно, что каждый намек на недавнее прошлое включает тяжелые воспоминания – словно триггер.
– Какого рода воспоминания?
– Сложно сказать. Даже разлука с родителями – само по себе событие весьма травмирующее.
– Да, наверное, ты права. Ее трудно заставить выйти из дома. Иногда соглашается побыть на заднем дворе, но только вместе со мной. Пару раз выбирались в парк, и Кэти начинала сильно беспокоиться.
– В чем выражается беспокойство?
– Напрягается, хватает меня за руку. Отказывается отпустить хоть на секунду. Подпрыгивает от каждого звука, начинает тяжело дышать… – Клэр охрипла от волнения.
Робин ей сочувствовала. Пожалуй, бывшая одноклассница переживает сильнейший стресс: постоянная тревога за дочь, желание понять, что случилось и как помочь…
– Ясно. Что ж, я вполне могу поработать с твоей малышкой.
– Еще ей все время требуется находиться в одной комнате со мной. Без преувеличения – даже когда иду в туалет. Считаешь, она сможет?.. Я хочу сказать – нормально ли для девочки, пережившей подобное, так себя вести?
– Дети переносят психологические травмы по-разному. Мы не знаем, через что ей довелось пройти, однако твои наблюдения не говорят о каком-то необычном для таких случаев поведении.
– И все же, получится ли… – У Клэр перехватило дыхание. – Как по-твоему, она поправится? Сможет снова говорить?
– Большинству пациентов типа Кэти со временем становится намного лучше – нужны лишь особый подход и помощь.
Робин старалась выражаться расплывчато. Вряд ли стоит обещать конкретный результат.
– Кэти была такой жизнерадостной девочкой… Ты ведь ее видела? Ну, до того как…
– Вроде бы встречала раз-другой у Мелоди, они играли с Эми.
– Иногда я умоляла ее быть поспокойнее. Она ведь могла говорить без умолку. А как заразительно смеялась… – невнятно, сквозь слезы пробормотала Клэр.
– Да, конечно, – мягко сказала Робин.
– Так рада, что она снова с нами! Едва не поверила Питу, он ведь повторял – все кончено. А Кэти вернулась в мою жизнь! Не представляешь, как я благодарна Господу! Хочу снова видеть ее счастливой…
– Обратиться к психотерапевту – хорошая идея. Если хочешь, можем начать завтра утром.
– Завтра? Было бы чудесно! – с огромным облегчением воскликнула Клэр.
– Кроме того, мне понадобится проводить сеансы с тобой и с Питом, но уже без Кэти.
– Со мной и… Зачем? – настороженно спросила Клэр.
Дело привычное. Родители частенько ожидали, что Робин взмахнет волшебной психотерапевтической палочкой и за несколько сеансов решит любую проблему их ребенка.
– Кэти должна получить именно ту помощь, в которой нуждается. Ей необходима постоянная поддержка. Не сомневаюсь – вы отдаете дочке всю свою любовь и внушаете ей уверенность. Да, это важно, однако от меня вы получите некоторые чисто профессиональные рекомендации, которые помогут справиться с самыми сложными этапами преодоления психологической травмы.
– О… да, конечно. С удовольствием примем твои советы.
– Вот и прекрасно. Да, Клэр… Будьте готовы – процесс займет немало времени и потребует терпения.
– Я готова. Пусть будет долго – лишь бы помогло.
