Матвей Евгеньевич Гребелин
Плохие привычки
– Поздравляю, ты умер, – обычным тоном заключил балахон. – От отравления никотином, я полагаю, – продолжил он, водя головой по кругу, будто осматривая окружение. – Ну, возможно, не с концами, есть шанс, что откачают, но это как повезёт.
После этих слов он вскочил, словно не было в нём его лет (а можно ли вообще по отношении к нему говорить о возрасте?), и стал расхаживать из стороны в сторону.
– Так вот. Попал ты, дорогой мой, в особое место. Ад для зависимых. Страна вредных привычек, если угодно, – иронично сказал он и улыбнулся. – Знаешь что, поднимайся. Покажу тебе всё тут, мало ли задержишься. Мест тут достаточно, но показать тебе следует не все, эффект не тот будет, если к жизни вернёшься. Посетим всего три места, включая это. Как думаешь, где мы сейчас?
– Ну… – Затянул мужчина, пытаясь раскочегарить свою голову, – никотиновая зависимость?
– Да, ты совершенно прав. Здесь обитают те, кто при жизни страдал именно от этой зависимости. Как ты можешь видеть, здесь всё в дыму…
В этот момент сорокалетний закашлялся, начинался приступ тяги к сигаретам. Он еле вытащил трясущимися руками волшебный свисток из своего кармана и судорожно в него дунул. Пепел вылетел вновь. Старик продолжил.
– Не видно тут не зги. Оказавшихся здесь мучает постоянный кашель и отдышка, приправленные животной тягой к «покурить». К слову, такие вот свисточки, как у тебя, получают все, но почему-то эти же все всегда их теряют. Гиблое место. Ни света, ни птиц.
– А земля… Мы же в месте для курящих, почему тут шприцы и бутылки?
– Ты ведь знаешь, что зачастую одна зависимость сопровождается другой? – Многозначительно спросил голос из-под балахона.
Мужчина растеряно кивнул. И правда, он любил выпить, но откуда это известно этому странному человеку?
– Так вот, и, давай называть вещи своими именами, алкоголики, и наркоманы, и курящие, и остальные – все ходят по одной и той же земле. Зависимый – он и есть зависимый, неважно от чего. Если лучше поковыряться здесь, ты найдёшь не только шприцы и бутылки. А вот оказываешься ты в том месте, которое оказало наибольшее влияние на твою погибель.
До сорокалетнего доходили слова старца. Они медленно просачивались в его голову, постепенно её перестраивая.
– Пойдём дальше, здесь больше нечего смотреть, – сказал старик и поманил к себе мужчину, подавая ему подол своего балахона, – чтоб не заблудился.
Шли они не так долго, в отличие от того, сколько сорокалетний бежал до того фонаря.
