Матильда Аваланж
Хочу твою невинность
Глава 2. Добропорядочное семейство
Ужин в доме Франсонов неприкосновенен. Вся семья, отставив в сторону дела, обязана собраться за столом в гостиной, чтобы оценить по достоинству стряпню мадам Франсон. Бригита и впрямь прекрасно готовила. Удивительно, но из самого простого и бюджетного набора продуктов она могла сотворить настоящий кулинарный шедевр. Аврора не раз слышала, как приемные родители рассуждают об открытии собственной столовой, но для того, чтобы купить или даже просто снять помещение и получить пищевую лицензию, нужна была крупная сумма денег, которой в данный момент у Франсонов не было.
Именно для ужина Бригита оставила сногсшибательную, по ее мнению, новость, что в городе объявился брат ее мужа, да еще и так просто, с барского плеча ссудил ей внушительную сумму денег.
Поначалу мадам в красках рассказала, в каком бедственном они с Авророй положении оказались, когда на парковке обнаружилось, что опель угнали! Азриэль Франсон был в не меньшем негодовании, чем жена, прибавив, что полиция (в которую к этому моменту Бригита уже успела заявить), ни черта не найдет, так как все полицейские либо сами те еще негодяи, либо рохли. Никогда еще Рори не слышала из его уст ничего более самокритичного.
– Ни за что не догадаешься, любимый, кого мы с Авророчкой встретили на парковке и кто дал нам денег на такси! – воскликнула Бригита, подавая к столу сладкий чай и пирог с рыбными консервами. – Это был Гэбриел! Собственной персоной!
– Братец? – приемный отец так и замер над пирогом. – Этот подонок?
Уточнение Азриэля показалось донельзя смешным Чаду, родному отпрыску Франсонов, который был ровесником Пита Фалька и даже учился с ним в одной группе. Непрожеванные куски пирога полетели из его рта в разные стороны, в том числе на кусок Авроры, которая сидела напротив Чада.
Девушка брезгливо отставила в сторону свою тарелку, чем окончательно рассмешила сыночку Франсонов. Реакция приемного отца на новость о приезде в город его брата была, мягко говоря, не совсем такой, как девушка ожидала.
– Ну, почему сразу подонка? – заохала приемная мать. – Просто Гэбриел всегда был… не таким, как мы…
– Не таким, как мы? – повысил голос приемный отец – видимо, упоминание о брате задело его за живое. – Да этот ублюдок вечно считал себя пупом земли! Высокомерный сволочной урод, ему всегда доставалось самое лучшее! Когда мы учились в колледже, лучшие телки гроздьями на нем висели, чем он их так привлекал, скажи мне, а?
– Между прочим, я не вешалась на Гэбриела Франсона, – поджала губы мать.
– Потому что он на тебя бы и не посмотрел, – хрипло захохотал отец. – Интересно, что ему понадобилось в родном городе? Поди, прокутил все свои миллионы и побежал домой, поджав хвост!
Эта мысль настолько понравилась Азриэлю, что на лице его расплылась довольная улыбка и он принялся с аппетитом поедать рыбный пирог.
– Он не походил на человека, которому прищемило хвост, – задумчиво протянула Бригита, сделав вид, что не заметила грубости в свой адрес. – Остановился в Хелиос Парке и дал мне пять тысяч крон на такси!
– Да это он, сукин сын, пыль в глаза пускает! – перебил отец, и тут до него дошло. – Погоди, дал тебе пять тысяч? Надеюсь, ты пригласила его к нам на ужин?
Рори внимательно прислушивалась к разговору, так как ей было любопытно побольше узнать о брате приемного отца. Судя по всему, он был личностью довольно интересной. Но девушка понимала – если она переспросит, они замнут эту тему и больше ничего не расскажут. К счастью, сам того не зная, ей на помощь пришел Чад, уловивший только одно слово – «миллионы»:
– А что, папа, твой брат правда миллионер?
– Да пес его знает! Но похоже на то, – мрачно проговорил Азриэль, открывая банку пива, заботливо принесённую женой. – С той поры, как он свалил из нашего городишки, я его не видел. После выпуска он уехал пытать счастья в столицу и, черт побери, у этого ублюдка получилось! Через пару лет я прочитал о нем в каком-то глянцевом журнале – он стал известным продюсером… Поди имеет этих сладких цыпочек, которые мечтают стать звездами, направо и налево! Как всегда в шоколаде, чертов мерзавец!
– Продюсером? – тут уж Аврора, в семейном кругу старающаяся привлекать к себе как можно меньше внимания, не выдержала, как ни приказывала себе молчать – уж слишком сложно было поверить в сказанное приемным отцом.
– Да, детка, – Азриэль посмотрел на нее слегка осоловелыми глазами и сделал Бригите знак открыть ему еще пива. – Что, уже размечталась, что мой золотой младший братик сделает тебя известной певицей?
– Нет… Конечно, нет! – Рори благоразумно отвела взгляд. – Просто странно, почему вы с ним не общаетесь…
– Вот именно! – неожиданно поддержал Чад. – Пусть этот богатей поделится денежками с нами! Ему одному, поди, такого богатства много!
Это восклицание вызвало в отце семейства целую бурю эмоций. Азриэль Франсон, слава богу, отвлекшись от Рори, брызгая слюной, принялся кричать о честном трудовом хлебе простого рабочего человека, о том, что он никогда в своей жизни не будет лизать богатенькому зарвавшемуся братцу ботинки и все в подобном духе. Тут-то молчаливо убирающая со стола Бригита Франсон и нанесла мужу ответный удар, причем обращалась она исключительно к Чаду:
– После того, как мы увидели Гэбриела в какой-то передаче и поняли, что он действительно не бедствует, твой папа позвонил ему с просьбой немного помочь… материально. На тот момент мы как никогда нуждались в помощи – нам как раз не хватало на новый телевизор! Но он лишь посмеялся над нашей нуждой… Пришлось занимать – иначе бы чудесный Самсунг достался этим противным Арвидам!
– Проклятый Гэбриел! – приемный отец стукнул ладонью по столу, и пустая алюминиевая банка из– под пива подскочила, а потом упала под стол. – Ладно бы, еще соврал, что сам сейчас на мели или еще что-нибудь! А это прямо так и сказал – что деньги у него есть, и большие, черт его раздери, деньги – такие, что мне и не снились. Но он их мне не даст чисто из принципа! Принципиальная мразь!
– Возможно, Гэб раскаялся и приехал как раз, чтобы помириться с тобой, дорогой, – заметила Бригита, поднимая упавшую банку. – Он был со мной очень любезен. И даже сказал, что рад будет тебя повидать.
– Да пошел он! – выпалил Азриэль и опустил крепко сжатый кулак на столешницу.
Милые вечерние семейные посиделки подошли к концу, а значит, Рори можно ретироваться в свою комнату. Она понимала, что ее комната – никоим образом не ее крепость, и даже точно знала, что в ее отсутствие туда заходит и роется в ее вещах не только приемная мать, но и Чад… И все-таки погружаться хотя бы в иллюзию собственного, хоть как-то отгороженного от приемных родителей и их сына, мирка было утешительно.
Обиталище Рори напоминало не что иное, как место для проведения новогодней вечеринки, только елки не хватало. И стены, и потолок, и даже кованная спинка кровати были увешаны, обвешены, обвиты гирляндами, которые она включала с наступлением сумерек, а выключала после рассвета.
Дело было в том, что Аврора панически, до судорог и неконтролируемой истерики боялась темноты. Причем проявлялась эта фобия своеобразно – Рори прекрасно чувствовала себя в полумраке, когда темнота была разбавлена какими-то источниками света, даже небольшими – вроде огоньков гирлянд или маленького торшера на прикроватной тумбочке. В конце концов, она выступала в кабаре, где иногда тушили все освещение, оставляя лишь один прожектор, направленный только лишь на нее и чувствовала себя совершенно спокойно.
Но, стоило Авроре оказаться в кромешной тьме, самообладание полностью покидало ее, и она превращалась в забитое, трясущееся, паникующее существо, единственным стремлением которого было найти источник света.
Она постаралась исключить возможность столкновения со своим страхом лицом к лицу: спала исключительно со своими гирляндами и всегда таскала в сумке фонарики. В принципе, этих мер незатейливых мер хватало, чтобы чувствовать себя спокойно и даже на какие-то промежутки времени забывать о своей боязни.
Зато неспокойно чувствовала себя матушка, и одно время затаскала Аврору к школьному психологу с целью избавить ее от противной особенности. Причиной, как подозревала Рори, было не желание помочь, а недовольство тем, что Аврора тратит слишком много электроэнергии.
Она боялась, что психолог окажется каким-нибудь мозгоправом, который бесцеремонно полезет в ее голову, но нет. Это была приятная женщина, с которой Рори на удивление приятно пообщалась. На самом первом занятии она, совсем как гадалка, попросила Аврору, не задумываясь, выбрать одну карту из специальной колоды.
Рори вытащила совсем безобидную, на которой был нарисован маленький мальчик, пришедший в игрушечную лавку. Однако при внимательном рассмотрении оказалось, что не все с этой карточкой так просто: мальчик стоял у входа, на свету, а прилавок с продавщицей находились в полумраке. Мальчику не было видно, что за прилавком у продавщицы находятся некоторые предметы, которых в игрушечном магазине быть явно не должно. Какие-то ржавые щипцы, крюки, плоскогубцы еще можно было как-то объяснить, но вот с огромным ножом, который улыбающаяся мальчику продавщица держала за спиной, явно были вопросы.
Они с психологом немного поговорили об изображении на карточке, причем Рори вполне себе складно попыталась объяснить, что продавщица не имеет злых намерений, инструменты нужны для починки сломанных игрушек, а ножом она хочет перерезать нитку одного из шариков, чтобы подарить его мальчику…
Но затем в углу, под прилавком Рори разглядела слабо прорисованный силуэт лежащей девочки с выколотыми глазами, после чего оставила свои попытки представить изображенное с положительной точки зрения.
Продавщица была маньячкой, которая заманивала мальчика в ловушку…
Впрочем, психолог сказала, что выбор этой карточки не означает ничего ужасного, просто раскрывает страх Рори – она боится того, что якобы может прятаться в темноте. На самом деле страх темноты – это очень распространенная, можно сказать, банальная фобия, которой страдают аж десять процентов всего населения планеты. Если Аврора будет осознавать ее и ясно отдавать себе отчет в происходящем с ней, то ее никтофобия со временем сойдет на нет.
В общем, это были располагающие и интересные беседы, Аврора бы даже продолжила ходить к этой женщине со спокойным голосом и теплым взглядом, но когда она окончила школу и поступила в колледж, занятия прекратились.
Терапия помогла – Рори действительно стала чувствовать себя спокойнее (правда, своих гирлянд, несмотря на все недовольство матери, так на ночь и не выключала). Но с тех пор прошло три года – беседы с психологом стерлись из памяти, поблекли, и страх заговорил о себе вновь.
Аврора смогла в этом убедиться в один прекрасный вечер, когда принимала ванную, а свет вдруг возьми, да погасни. Она сразу поняла, что это дело рук Чада. Он не просто хотел подшутить – расчет был на то, в дикой панике Аврора выскочит из ванной комнаты голой, лишь бы добраться до заветного выключателя.
Такого удовольствия Рори своему доброму старшему брату не доставила – спасибо дурацкой привычке всюду таскать с собой карманный фонарик. Даже в ванную!
Но те полминуты в замкнутом пространстве и кромешной темноте, в течение которых она пыталась его нащупать на пуфике под полотенцем, были самыми жуткими за все то время, которое она жила в семье Франсонов. Жалкие крохи самообладания удержали Рори от того, чтобы в истерике не забиться о стены ванной или, на радость Чаду, не выскочить в коридор голышом.
С того времени Аврора всегда брала с собой в ванную фонарик и следила, чтобы Чад не подменил его на неисправный. Выглядело это, конечно, по– дурацки, зато она могла быть совершенно спокойной – с Чадом всегда нужно было держать ухо востро.
Например, сейчас.
Хотя мысли ее были заняты совершенно другим – а именно тем, как далеко готова зайти приемная мать в своем неприкрытом стремлении подложить ее под сенатора, закрывая за собой на задвижку дверь ванной, Аврора машинально вспомнила взгляд Чада за ужином. Было в нем что-то такое… Такое предвкушающее.
Не иначе, как подстроил очередную подлость и нетрудно догадаться, с чем она связана. Труднее понять, что именно он задумал…
Ванную в доме Франсонов Аврора любила. Обожала просто. Во-первых, потому что могла там запереться и создать еще одну иллюзию отгороженности ото всех. А во-вторых, потому что это была отлично освещенная и просторная комната, блестящие поверхности которой отражали многочисленные источники света, разбросанные по ней, что делало комнату еще более светлой. И это не говоря о нежных кремовых тонах, в которых ванная была оформлена и симпатичном панно с фиалками.
Аврора распустила свои собранные в хвост медно-рыжие волосы и, опершись об раковину, приблизила бледное мрачное лицо к зеркалу. Если Бригита Франсон будет стоять на своем (а она будет стоять, так как уже почуяла вкус денег господина Мадсена) придется идти на крайние меры.
Бежать? Франсоны из-под земли ее достанут и вернут в лоно семьи… Не зря ее прелестный и добродушный приемный папочка, который так разорялся за столом по поводу своего брата, вот уже много лет занимает должность помощника шерифа полиции. Мало того, что ее найдут, так попытка к бегству станет козырем в руках приемной семьи. Мол, Аврора дика и асоциальна, в школе посещала психолога, а они добрые, хорошие и чуткие, пытаются любовью и заботой исправить дурной характер бедной девочки с нехорошими генами.
Наверное, единственный для нее выход – как-то сделать так, чтобы господин Мадсен потерял к ней интерес…
Превратить, что ли, себя в дурнушку? Как-нибудь нелепо остричь волосы, забыть о платьях и обтягивающих джинсах, а перед встречей с ним (если матушка таковую запланирует) наесться до отвала лука и чеснока!
От последней мысли Рори хихикнула и настроение немного поднялось. Конечно, это все детские, невинные уловки, но на войне все средства хороши!
Мурлыкая себе под нос какую-то песенку, Аврора пуговка за пуговкой расстегнула свою рубашку и осталась в одном черном кружевном лифчике, который, собственно, тоже принялась расстёгивать. Но что-то заставило ее остановиться и даже придержать спадающий с груди лиф руками, а потом и вовсе набросить рубашку обратно.
Уж слишком довольным выглядел за ужином Чад, уж слишком гаденько улыбался, поднимаясь по лестнице на второй этаж, где были расположены комнаты его и Авроры, а еще их общая ванная…
То, что он испытывает к ней чувства, далекие от братских, Рори поняла давно, это вызывало в ней омерзение, как и сама, в принципе, личность Чада, который в колледже имел не самую лучшую репутацию. К счастью, хоть братец был и хитер, но при этом не особо умен и дальновиден, а поэтому иногда попадал впросак, отчего Аврора испытывала мстительное удовольствие. Ну и вообще всегда была начеку, стараясь свести общение с Чадом до минимума.
И вот сейчас девушка прямо-таки на физическом уровне почувствовала: что-то в пространстве ванной не в порядке, не так, как раньше и где-то кроется подвох, причем связан он с Чадом.
Ответ обнаружился быстро – на стене красовались два белых крючка для полотенец, которых вчера тут не было. Совершенно невинные и не вызывающие подозрений крючки, если б не маленькая черная точечка посредине каждого, которая при ближайшем рассмотрении оказалась вовсе не элементом крепления, а глазком самой что ни на есть настоящей камеры.
Аврору заколотило от злобы. Подумать только, Чад установил в ванной скрытые камеры, чтобы наблюдать за тем, как она моется! То есть, если бы сейчас она не почувствовала неладное и ее интуиция промолчала, то теперь этот озабоченный придурок преспокойненько подсматривал за ней в душе?
Рори только отодрала крючки от стены, а Чад уже колотил в дверь ванной, что окончательно подтвердило ее догадку. Девушка хорошенько приложила устройства об кафельный пол, после чего открыла и с милой улыбкой протянула их Чаду.
– Это кажется, твоё?
– Что ты наделала, безмозглая овца! – схватился за голову братец. – Батч убьет меня!
Скуиллер Батч был в колледже личностью во всех отношениях выдающейся – начисто отбитый отморозок, сколотивший вокруг себя компанию себе подобных. Чад у них являлся чем-то вроде шестерки, но постоянно пытался возвыситься и доказать свою крутость.
– При чем здесь он? – нахмурилась Рори, но догадаться было не сложно. – То, что показывали камеры, должно было транслироваться не только тебе, но и ему? Или, может быть, всей вашей гоп-компании?
Судя по тому, какой первосортной бранью Чад осыпал Аврору, так оно и было. Братишка хотел отличиться перед дружками, но, как всегда, сел в лужу.
Интересно, успели ли Батч и его дружки полюбоваться ее кружевным бельем или нет? Но Чад-то точно видел ее в бюстгальтере!
Авроре стало так противно, что она швырнула испорченные камеры прямо на пол и захлопнула дверь перед носом Чада, оставив его разоряться в коридоре в том миленьком духе, что Скуиллер ей теперь вырвет яичники, отрежет соски и вставит в глотку свой член. Ведь камеры были куплены на его бабки!
«Прелестно! Как будто мне было мало господина Мадсена, любовницей которого матушка вознамерилась меня сделать, теперь к нему добавился еще и Скуиллер Батч!» – думала Аврора, яростно намыливая шампунем волосы.
Не то, чтобы она боялась Батча, но мало ли что он способен выкинуть в силу своей отмороженности? Хотя, может быть, спрашивать он будет все-таки не с Рори, а с Чада, который все это затеял. И поделом ему! Правда, Чад не упустит возможности свалить все на Рори… Получится у него или нет – вот это вопрос. По всему выходит, что прицепится к ней Батч или нет, зависит лишь только от его настроения.
Но, ей богу, лучше б он не цеплялся, нет… Авроре и приемной мамочки с ее отвратительными намерениями хватит за глаза!
Утро как-то сразу не задалось. Во-первых, Рори проспала, а во-вторых, никак не могла найти тетрадь с домашней работой по высшей математике. Конечно, она могла с чистой совестью наплевать на «вышку» и на учебу в принципе, как это делало подавляющее большинство учеников колледжа, но все-таки старалась учиться хорошо.
Совмещать кабаре и колледж, конечно, было сложно и, если честно, довольно странно. Приемная мать и вовсе настаивала на том, чтобы она бросила колледж, все свои силы сконцентрировав на «Звездном ветре». Но Рори не хотела всю жизнь быть певичкой в кабаре, своим голосом отрабатывая чьи-то долги. Она лелеяла надежду когда-нибудь вырваться из цепких лап приемной семьи и уехать в столицу. И какое-никакое образование, которое давал колледж, могло в этом помочь. Бригита тоже это понимала, а потому всеми силами старалась отвадить Аврору от учебы. Не исключено, что она и спрятала домашку…
В поисках тетради Аврора перевернула всю свою комнату вверх дном, но та как сквозь землю провалилась – пришлось, скрипя сердце, идти без нее. Позавтракать Рори уже не успевала – нужно было в темпе вальса бежать на остановку, чтобы успеть на трамвай. Самое интересное, в итоге она все-таки не успела, спасибо водителю, который заметил, что она несется, как оглашенная, и подождал ее.
Аврора заняла одно из свободных мест и, вставив в уши наушники, включила арию Каварадосси, но насладиться гармоническим языком великого композитора Джакомо Пуччини не удавалось. Полностью раствориться в музыке мешал чей-то навязчивый взгляд.
Это был парень примерно ее возраста, прямо напротив нее. Как назло, сиденья были расположены лицом к лицу, и девушка не знала, куда деться отнастырного, неотступного взгляда.
Таких обычно зовут странненькими: худой, даже костлявый, в мешковатой куртке с проплешинами и заляпанных чем-то белым джинсах, со спутанными грязными волосами, неопрятными патлами нависающими на низкий лоб, из-под которого, как угольки, горели глаза. Костистыми пальцами парень мял в руках ремень до крайности потрепанной грязной сумки, не отводя взора от Рори.
Его потрескавшиеся, в заедах и корочках от болячек губы что-то беззвучно прошептали и Аврора не выдержала.
– Что? – переспросила она, выдергивая из уха наушник. – Что вы сказали?
В конце концов, может, у нее зубная паста по щеке размазана или перо от подушки в волосах застряло? Может, это как раз с ней что-то не так?
– Он ее… – пробормотал парень.
– Не поняла!
– Он ее тра-а-ахнет…
– Что? – Рори подумала, что ослышалась.
– Он ее трахнет, – парень ухмыльнулся, обнажив мелкие неровные зубы. – Он идет за ней, она слышит? Девка слышит его шаги?
Рори, которая поднялась со своего места с намерением пересесть, резко обернулась. Какая-то бабулька, сидевшая рядом со странным парнем, посмотрела на нее с таким подозрением, будто Рори у всех на глазах полезла в ее сумку за кошельком.
– Про кого ты говоришь? – стараясь не обращать внимания на старуху, нахмурилась девушка. – Что за девка?
На последовавшей остановке трамвай наполнился людьми, в основном студентами колледжа, которые ехали на пары. Авроре было неудобно стоять в проходе, ее толкали, а странные, будто обращенные внутрь себя глаза парня вызывали в душе оторопь, но она почему-то не двигалась с места в ожидании ответа.
– Грязная девка, – прошептал он. – Похотливая девка. Будет сосать его член, потом он смочит ее глотку своей спермой, и она раскроется, как цветок!
«Псих!» – с отвращением подумала Рори и стала пробираться к дверям, благо нужная остановка была следующей. Толпа студентов буквально вынесла ее из трамвая, а потом как-то незаметно схлынула, рассосалась, оставив Аврору брести через аллею к крыльцу колледжа почти в одиночестве.
Она постаралась как можно скорее забыть о мерзком попутчике из трамвая – наверное, объявился новый городской сумасшедший, но сердце колыхнулось в груди и пропустило удар, когда, оглянувшись, Аврора увидела одиноко бредущую вслед за ней сгорбленную фигуру.
Наверное, в этом не было ничего страшного, а парень вполне безобиден. Не шел же он за ней по пятам с ножом, чтоб прирезать, в конце-то концов!
Просто какой-то странненький мальчик… Просто какой-то странненький мальчик, болтающий отвратительные пошлости. В их колледже кто только пошлости не болтает!
Аврора почти успокоила себя, но вздрогнула и громко вскрикнула, когда у самых ступеней учебного заведения на нее кто-то налетел и схватил за плечи.
– Ро, да ты чего? Всю ночь в кабаке своем пела и не выспалась, что ли?
Фиолетовая куртка оттенка «вырви глаз», ярко-зеленые гетры, малиновая шапка и канареечные кроссовки – за разглядыванием этого дикого прикида не сразу обращаешь внимание на саму его обладательницу. Розали Карей -самая эксцентричная личность в их колледже и по совместительству подруга Рори.
– Не знаешь, кто это? – шепотом поинтересовалась Аврора, кивнув на парня из трамвая, который в этот момент почти поравнялся с ними.
– Понравился, что ли? – хихикнула Роз. – И твое чувство, похоже, взаимно, он с тебя глаз не сводит!
– Как-то, знаешь ли, я заметила, – прошипела Рори. – Кто он? Ни разу его тут раньше не видела.
– Просто, наверное, не обращала внимания, – пожала плечами подруга, увлекая Аврору к дверям. – Хотя, это странно, все про него знают. Юнас Масти, он учится на предпоследнем курсе и в нашем колледже на правах первого сумасшедшего. Вообще-то паренёк и правда слегонца странноват, ибо разговаривает сам с собой и порой ведет себя неадекватно. Оно и немудрено – Масти из этих, как бишь их… ну секта, которая верит, что буквально на днях ангел тьмы сойдет на землю, всех порешает, наступит конец света и всеобщий тотальный капец и все такое…
– Дети Надежды? – Аврора подняла брови.
«Дети Надежды» – небольшая община в их городе, про которую ходило много слухов. У них была своя церковь, свое учение, какие-то свои таинственные ритуалы и каждодневные собрания. Одно время беспокойные жители городка жаловались ее приемному отцу, как представителю закона, на «Детей», он и сам их терпеть не мог, называя чертовыми фанатиками, но многочисленные проверки подтвердили, что ничем противозаконным они не занимаются и «Детей» оставили в покое.
– Они самые! – обрадовалась Розали. – Наверное, пока вы ехали в трамвае, ты настолько приглянулась Юнасу, что он решил втянуть тебя в лоно своей церкви. А что? Станешь одной из деток, сменишь легкомысленные песенки кабаре на религиозные песнопения…
– Вряд мать мне это позволит. Она их церковь по кирпичикам разберет! – заметила Аврора. – Религиозными песнопениями долга господину Фальку не отработаешь.
– А ты отдай натурой… его сынку, – ухмыльнулась Роз.
Они, прижимая к себе верхнюю одежду, ждали, когда наступит их очередь сдать куртки в гардероб.
Раздевалка, расположенная в подвале колледжа, больше всего напоминала склеп. Это было слабоосвещенное холодное помещение с низким потолком, рядами костлявых вешалок, крашеных серой краской, и одной-единственной гардеробщицей, имевшей лицо и повадки цербера. Чтобы попасть в раздевалку, нужно было спуститься по извилистой каменной лестнице с узкими ступенями, навевающими мысли о замках, цепях и томящихся в неволе узниках. Или о том, что раздевалка, так же, как, собственно, и все здание, давно требует ремонта.
Аврора машинально посмотрела на Пита Фалька, который в этот самый момент проходил мимо, но тут же покраснела и отвернулась, осознав смысл сказанного Розали.
– Кажется, у кого-то сегодня слишком хорошее настроение!
– А что в этом плохого? – ослепительно улыбнулась подруга. – Питер Фальк ведь далеко не урод!
Уставши ждать, она, совершенно не обращая внимания на возмущенные возгласы, бесцеремонно растолкала очередь и вручила свою ядерно-фиолетовую куртку гардеробщице. Аврора только головой покачала.
Перед звонком на первую пару в коридорах колледжа царил обычный безобразный галдеж.
Выложенный полинявшим от времени линолеумом в желтые квадратики пол, щербатые темно-синие стены, потолок, с которого в некоторых местах сыпалась побелка, серые от грязи стекла, дрожащие в разболтанных деревянных рамах, краска на которых от старости пошла пузырями – Колледж имени Тиудора Адафанса мало напоминал те чистенькие и прилизанные столичные учебные заведения, которые показывали по телевизору.
К слову говоря, в аудиториях было ещё хуже – очевидно, задание действительно не знало ремонта с тех пор, как в нем учился тот самый Тиудор Адафанс, в честь которого, его, собственно, и назвали. Сей почетный гражданин, которым гордился не только колледж, но и весь их небольшой городок, был знаменит тем, что изобрел какой-то особенный вид удобрений.
Под стать колледжу были и местные ученички: совершенно не боясь руководства, здесь матерились, курили, грызли семечки, дрались – далеко не всем преподам на своих занятиях удавалось сохранить дисциплину.
Но, по крайней мере, нигде не видно Скуиллера Батча в компании ее братца, а это несомненный плюс. С высшей математикой тоже получилось как нельзя удачнее – пожилая преподавательница хорошо относилась к девушке и видела, что она старается учиться, а поэтому отсутствие тетради с домашней работой Авроре легко простила.
На большой перемене голодная Рори потащила Розали в буфет, но ее мечтам о пирожке и чае не суждено было сбыться: по громкоговорителю объявили, что все студенты должны собраться в актовом зале для важного объявления.
Роз легкомысленно заявила, что им повезло – как раз не будет очереди за пирожками, а на важные объявления она плевала с высокой колокольни. Но не тут-то было – буфет оказался закрыт, а около него Аврора с Розали наткнулись на своего куратора господина Филайпа, который силком погнал их в актовый зал.
