Master Carlos
Алиса
Глава 1.
Открыв свою анкету на крупном сайте BDSM-знакомств, Алиса поморщилась: двадцать семь непрочитанных сообщений от четырнадцати пользователей. И это при том, что в последний раз она была на своей странице, ответив всем заинтересовавшим ее собеседникам, буквально вчера, в одиннадцать вечера. Девушка была завсегдатаем этого интернет-портала уже семь лет с первых дней его создания. На форуме она почти ничего не писала, считая это пустой тратой времени. Если ее интересовал какой-нибудь тематический нюанс, то она просто искала на него ответ в сети, или обращалась к своим постоянными собеседниками. Обладая огромным опытом, девушка смогла бы стать наставником практически для любого посетителя сайта. Но, периодически, душа и тело требовали не только общения, но и встреч, на которых девушка жаждала выступить в нижней роли.
Через час у нее была намечена еженедельная летучка с руководителями подразделений и некоторыми ключевыми сотрудниками ее компании. Но, поскольку в обязанности Алисы, как руководителя фирмы, входили лишь контроль и общая координация процесса предоставления услуг, то девушка практически не готовилась к совещанию. В настоящий момент времени ее волновал лишь ответ собеседника, а вернее одной собеседницы на сайте знакомств. Они познакомились только позавчера, в субботу, но женщина уже успела заинтересовать ее настолько, что девушка каждые полчаса в нетерпении обновляла страницу, ожидая увидеть от нее новые письма.
К ее радости, она увидела напротив знакомого ника значок конверта, оповещающий о новом сообщении. Открыв его, с некоторым возбуждением Алиса стала жадно вчитываться в слова:
– Привет, моя девочка! Меня очень поразил твой рассказ. Он одновременно и задел за живое, и заставил тебя пожалеть, и, конечно же, возбудил. Честно говоря, не встречала еще таких неординарных личностей как ты в нашем узком тематичном мире. Твое знакомство с Темой, жизнь в ней и увлечения поразили своей оригинальностью. В частности, никогда не слышала, чтобы настолько сильная и волевая девушка (а я уверена, что ты именно такая), таким кардинальным образом меняла свои предпочтения, интересы и позиционирование. Хоть твой рассказ и был совсем немаленьким и довольно подробным, но все же, я хочу узнать о тебе как можно больше. Хочу, чтобы каждую из частей своего рассказа ты описала максимально точно, вспоминая все нюансы, детали и даже разговоры между участниками событий. Я понимаю, что ты сейчас на работе и, что, учитывая твою должность, тебе не так просто заниматься этой писаниной. Однако, к 18:00 я хочу видеть у себя на почте рассказ о твоем знакомстве с Темой, о тех полутора годах, которые тебя использовала твоя репетиторша. Жду, не опаздывай и не разочаровывай меня. Я искренне надеюсь, что ты не один из тех тысяч задротов-виртуалов с этого сайта. Удачи.
Дочитав сообщение, Алиса согласилась с тем, что ее тоже до бешенства достали толпы озабоченных мужиков на сайте знакомств, которые доводили ее до бешенства своими неграмотными и глупыми обращениями. Многие из них, увидев указанное на сайте позиционирование девушки в Теме, сразу переходили в наступление и писали идиотские сообщения вроде: «на колени сука», «покажи сиськи», «я опытный гаспадин будиш маей?» и тому подобную ахинею. Большинство тут же требовали фото, причем сразу откровенные и интимные, что уже просто смешило девушку. Со временем она стала относиться к подобным сообщениям с долей здорового равнодушия, но количество мало вменяемых мужчин не уменьшалось.
Попадались и десятки таких, которые видя ориентацию Алисы, указанную как «лесби», с целью самоудовлетворения пытались под видом девушек с фейковых анкет выпросить у нее все те же фото или хотя бы навязать откровенный разговор. Не обладая большим количеством свободного времени, Алиса почти не отвечала на такие сообщения. Только изредка, будучи в хорошем настроении, «тролила» наглых собеседников, посылая им чужие фото и рассказывая, как она удовлетворяет себя под их виртуальные приказы. Но ей быстро надоедала такая игра и похотливый мужик отправлялся в игнор. Недостатка в таких задротах у нее не было, ведь каждый день пара десятков новых неудачников писала ей личные сообщения. Мысль о том, что такой извращенец под женским ником мог попасть на абсолютно такого же притворщика, забавляла Алису.
В реальности своей нынешней собеседницы, Алиса почему-то была уверена на сто процентов. Ее приятно удивил грамотный слог ее писем и сама неспешность диалога. Собеседница не требовала никаких подтверждений ее личности и пола, не выпрашивала фотографий, только лишь изначально поинтересовалась, насколько реальна и точна анкета девушки и что означает ее короткая фраза в описании «Ищу себя».
Анкета Алисы была правдива, честна и откровенна. Помимо ее настоящего имени, были указаны ее реальные физические данные: рост 169 см., вес 57 кг., ориентация: «лесби» и обширный перечень сексуальных и тематических интересов. Список был действительно немаленький. Порой девушка сама поражалась содержанию своей страницы, да и в целом тому, что уже успела попробовать, перетерпеть и полюбить в BDSM за свои двенадцать лет в Теме.
За семь лет на этом сайте анкета девушки претерпела множество изменений. Ее интересы и количество практик регулярно росло, а позиционирование с «Верхней» в один прекрасный момент сменилось на «свитч», а вскоре и вовсе в этой графе отобразился новый статус: «нижняя».
На самом деле, она довольно скептически относилась к этим терминам. Они предназначались лишь для первоначального знакомства с анкетой и человеком, скрывающимся за ней. Как показывал опыт Алисы, не каждая девушка, назвавшаяся «нижней» соответствовала своему положению. Зачастую они обладали более волевым и сильным характером, чем многие «Верхние», которые в большинстве своем искали лишь секса в активной роли с какой-нибудь податливой глупышкой.
Сайт и раздражал, и одновременно манил девушку. Дни, когда она не заходила на сайт в эти годы можно было пересчитать по пальцам ее ухоженных рук. Она любила рассматривать и многочисленные фото, и откровенные видео из мира BDSM, но больше всего ее, конечно, интересовали люди. К сожалению, их главными недостатками, были их мнимая реальность, неадекватность и лживость. Из тысяч людей, с которыми Алисе довелось перекинуться хоть парой фраз, стоящими и настоящими оказались лишь несколько десятков.
Большинство из них так и остались ее виртуальными собеседниками, но с некоторыми из них она все же познакомилась и поддерживала отношения в реальной жизни. Несколько девушек на какое-то время стали ее хорошими подругами, с которыми они и просто общались, и проводили совместные тематические встречи. Одна девушка – нижняя, даже несколько лет успела проработать ее личной секретаршей в фирме, совмещая работу и развлечения в офисе.
Нынешняя собеседница Алисы даже через экран монитора, показалась ей очень приятной в общении. Чувствуя ее опыт и властность Алиса, всем нутром потянулась к ней, боясь потерять и чем-то разочаровать с первого дня общения. Получив от нее просьбу, а вернее приказ, о подробном описании своего знакомства с Темой, девушка, не откладывая, тут же открыла текстовый документ и стала набирать в нем подробный пересказ о своей молодости.
«Уважаемая, Астра, по Вашей просьбе я подробно описываю начало своего пути. Обещаю стараться писать максимально подробно, правдиво и без купюр.
Итак, я росла в обеспеченной семье, и на меня, как на старшую дочь, родители с раннего детства возлагали большие надежды. Они планировали, что я продолжу бизнес одного из них. Отец владел фирмой (которой я в настоящий момент руковожу), без лишней скромности, оправдывая его ожидания. Мама, в свою очередь, владела сетью кафе. Вернее, сетью назвать их было сложно, это было всего лишь три заведения, которые к тому же, почти не приносили прибыли. Расширять свой бизнес родители принципиально не хотели. Они не любили излишнего риска, да и не хотели пропадать на работе сутками. При этом у них все было просчитано на годы вперед.
Благодаря их жесткому и требовательному обращению со мной в школьные годы я росла умной, начитанной и достаточно волевой девочкой. Вопреки мнению, что у строгих родителей, как правило, вырастают забитые и безинициативные дети, я была абсолютно не такой. Как и мама, я была требовательной к себе и окружающим. Слабые и мнительные одноклассники не вызывали у меня никаких эмоций, кроме жалости и даже отвращения, поэтому друзей у меня всегда было мало.
Закончив школу с золотой медалью, я не остановилась на достигнутом и поступила на бюджет в МГИМО. Забегая вперед, скажу, что моя универсальная специальность дала мне очень многое в жизни. Я не была склонна только к математическим или гуманитарным наукам и легко проглатывала всю основную программу обучения, единственное, что вызывало у меня затруднения, это иностранные языки. Никаких способностей к их изучению у меня не было, а их глубокое знание и понимание, которое требовалось в институте, мне давалось с трудом.
Когда родители увидели в моей зачетке две четверки после экзаменов в первом семестре, они устроили мне сильную взбучку. После скандала, когда они, наконец, остыли и поняли, что я не отлынивала от занятий, и что не «связалась с плохой компанией». Просто мне требовалась дополнительная помощь с определенными предметами, а в идеале – опытный наставник. Они решили не мелочиться и наняли моим репетитором аж саму заведующую кафедрой иностранных языков.
Мы впервые познакомились с ней прямо в ее кабинете на кафедре, куда волнуясь за мое «отставание», вместе приехали и отец, и мама. Некоторое время мы провели вчетвером и взрослые буквально раздавили меня своим интеллектом и уничижительными диалогами обо мне. Никогда до этого в жизни мне не было так дискомфортно и стыдно выслушивать о себе такие неприятные вещи. Мне хотелось провалиться сквозь землю, я чувствовала себя маленькой глупенькой девочкой, а не вчерашней золотой медалисткой и одной из лучших студенток первого курса.
Результаты встречи были следующими: я приговаривалась к двум занятиям в неделю с великой и ужасной Надеждой Николаевной, о жестком нраве которой был наслышан весь институт. Ее по делу боялись и уважали даже некоторые преподаватели с других кафедр. За ее статус, знания и авторитет мои родители, в свою очередь, были приговорены к выплатам аж двухсот долларов за одно двухчасовое занятие. Нехитрые подсчеты показывали, что в месяц мои родители тратили на мое дополнительное образование от полутора до двух тысяч долларов, в зависимости от количества занятий.
Эта сумма тогда меня безумно испугала, да и сейчас вызывает некоторое недоумение. Немного успокаивало то, что в принципе, я училась на бюджете и, иных трат на меня у родителей не было. Сейчас я, конечно, понимаю, что, официально выплачивая такую сумму за репетиторские услуги, в институте у меня появлялся сильный иммунитет и серьезный покровитель, услугами которого, к слову, я так и не воспользовалась, так как все сдавала сама».
Когда без двух минут десять на столе у Алисы зазвонил телефон и, секретарша доложила о том, что на совещание пришли первые сотрудники, девушке пришлось свернуть свой рассказ и нехотя углубиться в работу. Сделать это оказалось не так просто, потому что нахлынувшие воспоминания мешали ей сосредоточиться на проблемах, о которых бойко вещали ей подчиненные. Когда двое из них сцепились в словесной перепалке, обвиняя друг друга в срыве сроков поставки груза, Алиса вскипела и, рявкнув на коллег, велела им идти и разбираться в коридор. После чего, констатировала, что совещание окончено и к вечеру она ждет подробный доклад об устранении проблем. Когда за подчиненными закрылась дверь, она вновь приступила к продолжению рассказа.
«Перед первым занятием я очень нервничала, что не могла не заметить репетиторша. Занятие мы провели прямо в ее кабинете. Надежда Николаевна сразу поставила меня на место, сказав, что на встречу к ней нужно приходить заранее. Помню, что в тот раз я не опоздала ни на минуту, поэтому и не поняла такого «наезда» в свой адрес. В течение часа оказалось, что преподавателю не нравится то, как я выгляжу, не нравится мой маникюр и макияж. Причем как именно я должна выглядеть по мнению Надежды Николаевны, я сначала даже не поняла. Да и вообще, каким образом мой внешний вид относился к усвоению программы обучения, тоже было непонятно.
Когда мы перешли к языковым предметам, то она буквально смешала меня с грязью, объявив, что я бестолочь и полная бездарность. К концу занятия мне уже хотелось плакать, и в какой-то момент, я была не в силах была проронить ни слова, ни на английском, ни на испанском, ни даже на родном русском языке. Мне казалось, что еще немного, и она меня ударит по лицу только из-за моего плохого произношения. Когда занятие, наконец, закончилось, то бросив две стодолларовые купюры на стол, я просто выбежала из кабинета. Забившись в кабинку туалета, я все же разрыдалась и минут двадцать проплакала в ней.
Вечером родители с интересом ожидали моего рассказа о первом занятии с репетитором. Предварительно я была готова рассказать им всю правду и честно признаться, что регулярные сеансы двухчасовых унижений за их же деньги – это неправильный путь к пятеркам в приложении к диплому. Увидев мое опухшее от слез лицо, родители не дали мне произнести ни слова. Они тут же принялись щебетать о том, как я измученно выгляжу и даже стали жалеть, чего я от них практически никогда не слышала. В своем диалоге они пришли к самостоятельному выводу, что Надежда Николаевна нашла ко мне подход и, мол, скоро выбьет из меня всю дурь. Если бы они знали, насколько они были правы, произнося эту фразу…
Они так радовались мыслям и моих будущих потенциальных успехах, что так и не дали рассказать о моих собственных впечатлениях от первого занятия. Вскоре, я уже сама будто бы поверила в их слова, поэтому так и не смогла сказать, что они зря потратили свои первые двести долларов. Зная характеры своих родителей-максималистов, в итоге им бы стало жаль не денег, а себя, из-за того, что вырастили такую никчемную дочь, не способную успешно учиться и развиваться. В течении всей жизни мои достижения быстро забывались ими и их тут же сменяли новые цели и наполеоновские планы цели. Короче говоря, после первого же занятия с репетитором родители представляли меня уже во главе какой-нибудь международной компании с красным дипломом в сумочке от Louis Vuitton.
В такие моменты я всегда завидовала младшей сестре, с которой спрос, почему-то бы в разы меньше, чем с меня. В тот день я промолчала, и это, вероятно, стало судьбоносным событием всей моей жизни.
Следующая встреча с Надеждой Николаевной произошла через три дня, снова на кафедре. Сначала она приказала мне извиниться за свое в прошлый раз. Причем именно приказала, а не предложила. Я извинилась, хотя и не понимала за что именно мне приходится просить прощения. В этот раз мы больше времени уделили именно занятиям, а не обсуждению моей заурядной внешности, других надуманных пороков и прочих смертных грехов.
Возможно, дело было в том, что репетиторшу все время отвлекали другие студенты и преподаватели. Она только и успевала дать мне очередное задание, и выслушать ответ на него. Когда два часа этого невнятного занятия истекли, и я протянула женщине оплату ее «трудов», она сообщила мне, что заниматься мы теперь будем у нее дома, по вечерам, чтобы больше никто не мешал, как сегодня. Мол, она очень ценит свои услуги и ее раздражает, когда из-за посторонних она не может их предоставить в полном объеме.
Родители были просто в восторге от этой новости. Они в очередной раз порадовались, что за меня взялись всерьез. И в серьез стали обсуждать, как можно отблагодарить женщину за ее серьезное и профессиональное отношение к дополнительным занятиям.
На третью встречу я пришла к ней к восьми часам вечера. Позвонив в дверь, я ждала около двух минут, пока она, наконец, не соизволила ее открыть. После чего была обозвана «нетерпеливой дрянью», потому что позвонила несколько раз, думая, что звонок не работает. Я вновь проглотила это унизительное высказывание, разулась и прошла в комнату, куда она меня пригласила.
Помещение меня поразило сразу, в первую очередь своем минимализмом, а уже потом довольно странным расположением предметов мебели. В глаза сразу бросились стол со стулом, стоящие прямо посреди комнаты. Напротив них, у широкого окна, расположился большой шикарный диван из белой натуральной кожи. Я тут же подумала, что он был обтянут кожей нерадивых студенток. С обеих сторон от стола у стен стояли огромные зеркала в полный рост. В углу, в вазе, стояла икебана, состоящая из одних лишь прутьев. Почти что над самым столом, из потолка торчал голый крюк, на котором, видимо, когда-то весела люстра. Сейчас свет в комнате излучали шесть мощных светильников, равномерно распределенных по стенам. Рядом с дверью стоял шкаф-купе с непрозрачными стеклами.
Разувшись, я дошла до стола и сразу уселась за него, логично предположив, что он предназначен для меня. За что получила очередное строгое замечание. Оказывается, садиться за стол и вообще делать что-либо без разрешения Надежды Николаевны в ее присутствии было нельзя. Мне пришлось подняться и получить ее одобрение, после чего я все же села, но теперь боялась даже шевелиться.
Все выглядело очень странно: и окружающая обстановка, и поведение властной женщины. Поначалу я думала, что ее строгость и требовательность – это искусственные и напускные эмоции, которые она выплескивает на окружающих, для повышения собственного статуса и важности, но время показало, что я ошибалась. Ее поведение оказалось самым настоящим и не притворным.
Несмотря на растерянность от абсурдности некоторых требований и довольно странных условий для учебы, я все же взяла себя в руки. Занятие складывалось неплохо, я узнала для себя много нового, а репетиторша, на удивление все разъясняла спокойно и без ругани исправляла мои ошибки. Единственное, что меня смущало, это вид и положение женщины: все занятие она просидела напротив меня на диване, положив одну ногу на другую. Кстати, ее стройные ножки – это отдельная тема для описания. Думаю, в моем рассказе я еще ни раз заострю на них внимание, но в тот день они мне попадались на глаза и отвлекали буквально каждую минуту.
Она была одета также как в институте – в строгий костюм с юбкой. Правда юбка к концу занятий сильно задралась и оголила резинки ее чулок. Но женщину это абсолютно не смущало. Даже наоборот, она будто бы сама демонстрировала мне эту особенность своего внешнего вида. Более того, в конце занятия, когда я встала и подошла к ней, чтобы отдать деньги, Надежда Николаевна сказала, чтобы в следующий раз я приходила к ней в чулках или без них. Мол, колготки в ее доме запрещены, впрочем, как и любые джинсы и брюки на девушках.
Не сдержавшись, я задала вполне резонный вопрос о целесообразности такой формы одежды с учетом того, что на улице стояла зима с довольно холодной для Москвы погодой. Про странное условие о необходимости проведения самих занятий в чулках я даже не заикнулась, но и уже сказанного было достаточно для того, чтобы НН неожиданно вскипела…
Она резко вскочила с дивана и отвесила мне неслабую пощечину. После чего выдала длинную тираду, смыслом которой было то, что ее приказы не обсуждаются и если она захочет, то я буду приходить к ней и полностью голая. В ужасе и страхе я поспешила ретироваться, а горящая щека напоминала мне о пощечине до самого дома. К слову, как оказалось, я жила всего лишь в десяти минутах ходьбы от своего необычного преподавателя.
Почему в тот день я опять не рассказала родителям про странности: новые «условия» занятий и факт физического воздействия на меня, сейчас мне сказать сложно. Наверно, я все еще пребывала в каком-то ступоре или даже шоке от произошедшего, возможно просто опасалась их реакции.
Тем не менее, через несколько дней я вновь взяла у отца очередные двести долларов и пошла в институт. Мне пришлось задержаться, и я совсем забыла о том, что сегодня была одета «не по форме». На мне были и колготки, и джинсы. Градусник показывал, что на улице похолодало до минус двадцати или даже ниже, поэтому я даже и не вспомнила про чулки.
Опоздав на шесть минут и позвонив в уже знакомую мне дверь, я увидела непроницаемое лицо хозяйки квартиры, от которого мне и вовсе стало не по себе. А когда я услышала в свой адрес железное: «ну, проходи», то моя душа ушла в пятки.
Я прошла, разулась и только оказавшись перед столом, осознала ошибку в своем внешнем виде. Тут же, запаниковав от бездействия НН и ее пронзительного взгляда, я зачем-то всучила ей деньги еще до начала занятия. Подойдя к столу, я долго ждала команды, чтобы мне разрешили сесть, но около двух минут женщина пытала меня тишиной и неопределенностью. Наконец, когда репетиторша прошла мимо меня и уселась на диван, то у нас состоялся следующий диалог, который я отчетливо помню даже спустя одиннадцать лет.
– В чем дело!? – Грозно спросила НН.
– Понимаете, на улице дикий холод, при этом меня попросили помочь на нашей кафедре…
– Это твои проблемы, дрянь! – Перебила меня женщина. – Я тебе озвучила условия твоего пребывания и обучения. Поэтому будь добра выполнять их, или проваливай. Я сейчас же позвоню твоим родителям и откажусь от тебя. Поверь, я владею красноречием и заставлю их поверить в то, что ты никчемная и бездарная! И уж поверь, в совсем крайнем случае, я легко смогу превратить твое обучение в нашем институте в ад! И, кстати, не только в нашем, дорогая моя!
– Простите, Надежда Николаевна… – Я потупила взгляд и представила себе реакцию родителей. Домой при этом лучше было не возвращаться… Резко нахлынуло ощущение какой-то безнадежности, поэтому я сразу и не поняла, что в каком-то роде все сказанное было откровенным шантажом – Я исправлюсь!
– Хорошо. – После полуминутной неловкой паузы она продолжила: – Я жду!
– Простите, чего?
– Твоего исправления. Снимай лишнее!
– Но… Я же не в юбке, я не могу все снять!
– Можешь! А впрочем… – Женщина демонстративно взяла телефон и стала листать список контактов.
– Не надо! Не звоните родителям! – Кровь в висках яростно запульсировала, я тут же стала расстегивать джинсы и неуклюже стягивать их с себя. Не найдя куда их положить, я просто сложила их и бросила на пол. Осознав свой глупый вид (модный свитер под самое горло сверху, а снизу колготки с виднеющимися под ними белыми трусиками) я услышала в свой адрес:
– Дальше!
Я помедлила, на что сразу отреагировала НН, тут же набрав номер и приложила телефон к уху. Я судорожно стала стягивать с себя колготки, но немного запуталась от волнения. В этот момент, все внутри меня замерло:
– Добрый вечер. Да это я… – Я буквально сорвала колготки и отбросила их на метр от себя. От смущения и страха я опустила голову и прикрыла руками трусики, после чего посмотрела на женщину исподлобья. Ее жест говорил о том, чтобы я убрала руки. – Алиса сейчас у меня и, знаете, что я хочу Вам сказать… – Обратного пути уже не было и я завела руки за спину. – А вернее попросить: есть ли у Вас возможность передавать оплату за обучение более мелкими купюрами? – Тут же нашлась репетиторша. Быстро свернув разговор и отложив телефон, она сказала, глядя мне прямо в глаза:
– Умница! Иди ко мне!
От нее впервые прозвучала похвала, но приятнее и спокойнее от этого мне не стало. Переступив босыми ногами через джинсы, я приблизилась к НН, встав в метре от нее. Помню, что в тот момент я сильно замерзла: во-первых, не успела согреться после улицы, а во-вторых, паркетная доска, которой был выложен пол, тоже была довольно прохладной. Мои голые ноги быстро покрылись мурашками. Женщина заметила это и сострила:
– Это ты меня так боишься или тебе действительно холодно?
– Холодно… – Тихо ответила я, умолчав о том, что действительно боялась НН больше самого лютого мороза.
– Подойди. – Я неуверенно шагнула к ней навстречу. – Ближе! – Я сделала еще один маленький шаг, приблизившись на расстояние вытянутой руки.
Я стояла, опустив руки по швам и, смотря прямо перед собой в окно. Прикосновение теплой руки женщины заставило меня вздрогнуть. Она провела рукой по моей ноге от сгиба под коленкой до ягодицы. Только ткань трусиков остановила ее пальцы.
– Да, ты действительно замерзла. Я тебя согрею. Только так, как привыкла это делать я. Тем более ты провинилась. Пора тебе показать, что за каждой провинностью обычно следует наказание!
При этом, она неожиданно схватила меня за руку и потянула на себя. Потеряв равновесие, я буквально упала на нее, после чего, женщина продемонстрировала свою немалую силу, пытаясь удержать и одновременно укладывая так, как ей было удобно. Воспользовавшись моим замешательством, она развернула меня поперек себя таким образом, что я оказалась лежащей бедрами у нее на коленях, а мои ноги и попа оказались легко доступными ей для осмотра и ощупывания.
Сначала я потеряла дар речи и от неловкости будто оцепенела, боясь пошевелиться. Стоя на локтях, будто делая планку я немигающим взглядом уставилась перед собой в стену. Почувствовав на задней стороне бедра теплую ладонь женщины, я напряглась еще сильнее, хотя, не скрою, это нежное прикосновение было приятным. Пройдясь рукой от белого кружева трусиков, до икр, репетиторша положила вторую руку мне на спину. Я все еще смущенно смотрела перед собой, ожидая дальнейших действий женщины.
– Алиса, я утрирую, ты не тупая и не безмозглая девочка. – Внезапно, ее голос стал каким-то бархатным, – Ты бываешь очень сообразительной и покладистой, моя задача состоит в том, чтобы ты была такой всегда. Для начала только со мной, а в дальнейшем, возможно, и с кем-то еще. Хорошие девочки должны быть исполнительными и послушными. Я хочу закрепить успех, поэтому советую тебе потерпеть и быть паинькой.
Я не знала, как нужно отреагировать на эту тираду и стоит ли реагировать на нее вообще. Как оказалось, в дальнейшем, в присутствии НН, говорить мне вообще было не обязательно. Больше скажу, молчание было в приоритете, впрочем, как и терпеливость которую я тут же вынуждена была продемонстрировать.
Я понимала, что произойдет дальше, судя по моей позе на коленях у женщины, вариантов было немного, но все равно, первый удар, обрушившийся на мою попу, застал меня врасплох. Мне чудом удалось промолчать, хотя замерзшая попа тут же будто зазвенела от боли. До этого дня меня ни разу в жизни не пороли и не шлепали даже в шутку.
Конечно, про холод я забыла сразу, хотя и не успела почувствовать тепло ладони преподавателя. Обе ягодицы, вскоре, жгло как от огня. НН принялась шлепать меня по ягодицам прямо через кружева трусиков монотонно и умело. Я героически молчала, хотя очень хотелось закричать и выплеснуть все свои эмоции. Все тело и особенно попа, с непривычки, были сильно напряжены, от этого удары ощущались еще болезненнее.
В тот первый раз, я еще не знала, что в таких случаях лучше всего расслабиться. На второй минуте экзекуции, терпеть стало совсем невмоготу: я стала извиваться и ерзать, но железная рука женщины крепко прижала мою спину.
– Будешь мешать мне, я продлю наказание!
Хоть я не знала, сколько времени НН отвела на эту процедуру, но ее продолжения явно не хотелось. Собрав волю в кулак, я еще сильнее напряглась и постаралась лежать ровнее. Но меня хватило буквально на полминуты. То ли удары женщины становились сильнее, то ли кровь прилила к ягодицам и шлепки стали доставлять невыносимую боль, но я сначала застонала, потом замычала, а вскоре инстинктивно постаралась прикрыть попу.
Моя рука оказалась тут же перехваченной и заломленной за спину. Уворачиваться стало еще сложнее, а удары усилились. Через минуту, мое первое физическое наказание завершилось двумя самыми увесистыми шлепками, и я услышала знакомый железный голос:
– Вставай, дрянь! – Я резко вскочила и принялась судорожно растирать попку, которая продолжала гореть огнем. – Подойди к зеркалу и осмотри свой зад! – Я быстро подскочила к нему и, развернувшись вполоборота увидела, что на фоне белых трусиков, мои ягодицы и верхняя часть бедер выглядят ярко розовыми, если не сказать, красными. – Нравится картина? Впрочем, мне твое мнение по этому поводу малоинтересно. Марш в угол! На колени! – Скомандовала женщина.
Послушание и даже покорность оказались правильно линией поведения в тот момент. Я прошлепала в дальний от женщины угол и медленно опустилась на колени. Все происходящее ощущалось как что-то нереальное, будто я была во сне, а не наяву. Я попала в какой-то новый для себя мир с необходимостью подчинения и настоящими наказаниями.
Меня наказали, как маленькую девочку не только отшлепав, но и поставив в угол, чего не делали со мной даже родители. Раньше я считала, что наказание словом – самое обидное и действенное, а тут, внезапно, прочувствовала на себе альтернативу такому методу внушения, с ярко выраженной физической болью.
– Руки за спину, дрянь! Привыкай к этой позе и запомни ее!
В полной тишине я простояла на коленях минут пять-десять. С непривычки даже потерялась во времени. Все мысли были сосредоточены на горящей попе и на страхе от дальнейшей неопределенности. Когда колени стали гудеть от стояния на жестком полу, я услышала:
– Вставай, садись на стул.
Когда я села, НН, как ни в чем не бывало, принялась рассказывать мне нюансы произношения некоторых фраз в разных испаноязычных странах. Попа гудела, и мне было довольно сложно сосредоточиться на словах женщины. Пару раз я не смогла поддержать диалог на испанском, и репетиторша сочла это моей невнимательностью. Тогда она подошла к вазе в углу и достала самый толстый прут, который там был. «Вот так и икебана!» – подумала я и тут же примерила эту сорокасантиметровую палку к своим ягодицам.
От одних только мыслей о предстоящей экзекуции с применением этого орудия мне стало немного больно. А когда НН стукнула прутом по столу рядом с моей рукой, у меня внутри все сжалось, и я почему-то выпрямила спину, будто пытаясь стать идеальной во всем. Остаток занятия я была максимально сосредоточена и сконцентрирована, за что моя персональная наставница меня даже похвалила. К моему удивлению, благодаря страху я смогла собраться и, была этим обязана именно перспективе более жестокого и болезненного наказания. Дискомфорт на раздраженных ягодицах мне почти удалось не замечать, но к концу занятия стали немного мерзнуть босые ноги на полу.