Маша Трауб
Счастливая семья (сборник)

– Боря, это же Андрюша! Как ты его не узнал? – накинулась на мужа тетя Наташа. – Андрюша, поздоровайся с Борей!

Мужчины послушно пожали друг другу руки.

Тетя Наташа, за плечами которой была многолетняя педагогическая практика, разговаривала с мужчинами так же, как с детьми. И те, что удивительно, слушались.

Наконец, заново пересчитав чемоданы, которых оказалось семь, включая два тети-Наташиных и дяди-Бориных, мы стали пробираться к стойке регистрации. Поскольку тетя Наташа в принципе не умела говорить тихо, в шумном аэропорту она кричала, чтобы мама ее услышала. Тетю Наташу слышала не только мама, но и все стойки регистрации.

– Знакомая моей подруги уехала в Грецию на неделю. И пошла на вечер греческой музыки и танцев. Что, ты думаешь, она там сделала? – вопрошала тетя Наташа, нисколько не смущаясь, что вся очередь вынуждена была узнать, что сделала знакомая подруги. – Вышла замуж! Познакомилась с греком, вернулась в Москву, а через месяц переехала к нему! Теперь работает в церковной лавке при церкви. И совершенно счастлива. А ей, между прочим, было уже пятьдесят четыре! И представь, грек оказался вдовцом! Это же какое счастье! Дети взрослые, никаких забот. А все почему? Почему ей так повезло? Потому что за день до этого вечера она поехала на экскурсию к святому Спиридону. Попросила, приложилась, и бах – все получилось! Вот я и думаю – может, и мне повезет? Мы где жить-то будем? Далеко от церкви? Это не важно. Мне бы только до нее доехать. Да к мощам приложиться. Если Спиридон ей помог, то уж и мне с Борей тоже поможет. Правда?

– Угу, – ответила мама.

– И что ты так нервничаешь? – удивилась тетя Наташа. – Все ж хорошо!

– Потому и нервничаю, – ответила мама, – если все хорошо, обязательно что-нибудь случится. С нами всегда так.

– Да ладно тебе! Я ж везучая!

Несмотря на мамины переживания, мы отлично долетели, а на выходе нас ждал огромный автобус, в который могли вместиться не только наши семь чемоданов, но и еще человек десять. Тетя Наташа пересидела на всех местах, выбирая лучшее, и даже дядя Боря оторвался от судоку и смотрел в окно. Сима спала. Папа тоже задремал, не добившись от мамы ответа, куда мы все-таки направляемся.

Через час мы свернули с трассы и оказались в маленькой деревушке. Водитель подвез нас к воротам и помог выгрузить чемоданы.

– Спасибо, – сказала мама.

– А куда идти? – уточнил папа.

Водитель улыбнулся, показал на дом – мол, проходите – и уехал.

– Где хозяйка? Нас никто не встречает? – Папа уже начал нервничать. Мама в это время пересчитывала чемоданы.

– Мам, лучше бы ты людей пересчитала, – сказал я, поскольку с нами не было дяди Бори.

– Где Сима? – тут же всполошилась мама.

Сима уже побежала по дорожке, заприметив кошку, которая сидела и внимательно нас разглядывала.

– Теть Наташ, где дядя Боря? – не успокаивалась мама.

Автобус, едва отъехав, вернулся. Дядя Боря, задремав, пропустил выгрузку и мирно посапывал на сиденье. Хорошо, что его заметил водитель и доставил назад.

– Ну что, пошли? – предложила мама, и мы потащили чемоданы к дому.

Двери оказались открыты. В гостиной приветливо работал телевизор, настроенный на канал с детскими мультфильмами. На кухонном столе стояла бутылка вина, ваза с фруктами и приветственная записка от хозяйки: «Добро пожаловать. Надеемся, что добрались хорошо. К сожалению, не смогла вас встретить. Располагайтесь. Чувствуйте себя как дома. Завтра придет домработница Афродита – вы можете задать ей все вопросы по хозяйству. Еще раз – добро пожаловать».

– Ну вот, все же замечательно! А вы не верили! – воскликнула мама. – Тут даже домработница есть. Да еще с таким именем! Ой, смотрите, какая здесь терраса! Можно завтракать на улице. И церковь! Смотрите, какая чудесная церквушка! Какой же чудесный вид!

В этот момент в церкви забили колокола, отбивая семь часов.

– Боже, как замечательно! – Мама продолжала восторгаться. – Нам даже не нужны часы! Какой красивый бой у этих колоколов! Андрюш, что ты молчишь? Скажи что-нибудь! Тебе нравится?

– Интересно, а с которого часа они начинают бить? И когда заканчивают? – тихо спросил папа.

– Господи, да какая разница? Ну, встанем пораньше! Тебе нравится?

– Не знаю пока. Я еще не привык, – признался папа.

– Привыкнешь, – строго отозвалась мама.

– Надо вещи разобрать и понять, кто где спит, – предложил папа.

– Нет, пойдемте ужинать! Я хочу есть! Наверняка здесь есть чудесная таверна! Вещи потом. Все потом! – Мама не желала слушать возражений.

– Куртка! – заявила Сима. – Мне нужна куртка!

У моей сестры очень странный теплообмен. И представления о красоте – тоже странные. Если весной она ходила в кофте, в джинсовой куртке или в плаще, то она будет носить эту вещь так долго, сколько в принципе сможет. Смена сезонов Симе дается непросто, поэтому моя сестра может гулять в июне в перчатках, а в сентябре – в летней панамке. Пока мама не раскричится и не отберет вещь в приказном порядке.

Так вот, Сима решила, что выходить из дома без джинсовой куртки – неприлично, хотя на улице было жарко.

Мама вздохнула, понимая, что спор отнимет слишком много времени, и подошла к чемоданам, сваленным у порога.

У мамы все-таки есть собственная логика упаковывания вещей. Наши, так сказать, детские вещи она сложила в коричневый чемодан, чтобы не путаться.

– Андрюш, ты опять закрыл чемодан на кодовый замок? И какой код? Я же сто раз тебе говорила, чтобы ты не закрывал на код!

– Я не закрывал, – ответил папа.

– Какой код? Номер квартиры не подходит.

– Я не закрывал, – повторил папа.

– А кто закрыл? Не я же! 111 тоже не подходит.

– В принципе я могу подобрать комбинацию. Но нужно время. Немного. Там всего несколько тысяч вариантов. Замок простой, – сказал я.

– Сейчас. – Мама встала с колен и пошла на кухню. К чемодану она вернулась с ножом и одним махом сломала кодовый замок. – У меня ощущение дежавю. Почему мне кажется, что я уже один раз этот замок ломала?

Тут Сима, забыв про куртку, выбежала из дома – на пороге сидела кошка и внимательно на нас смотрела.

– Пойдемте, пока Сима не вернулась за шерстяными носками. – Мама бросила нож, и мы пошли есть. По случаю столь удачного перелета и всего остального родители заказали вина.

– Ну надо же! – удивлялась мама. – Никого не тошнило, все вовремя, дом прекрасный, даже не верится!

– Это потому, что я с вами! – отвечала ей тетя Наташа. – У меня нога счастливая. Ты же знаешь. Если я в дом прихожу, удачу приношу.

Мама не стала развивать тему счастливой ноги тети Наташи, потому что была в прекрасном настроении. И когда у нее зазвонил мобильный телефон, мама ответила почти радостно:

– Алле! Добрый вечер!

Вообще-то за телефоны у нас отвечает папа. Он всегда с телефоном. Даже спит с телефоном, поскольку у него в нем будильник. А мама всегда свой телефон ищет. Забрасывает подальше и не может найти. Так что сам факт, что мама сунула в сумку свой телефон, не выключила на нем звук и даже зарядила накануне, можно считать огромной удачей. Просто чудом. Судя по тому, что мама начала кокетливо улыбаться, было понятно, что звонит мужчина.

– Да, я Мария, очень приятно. Что вы говорите? Вы поменялись чемоданами? С кем? Со мной? Когда? Сегодня в аэропорту? Нет, вы ошиблись, мои чемоданы все на месте. Что? Коричневый? С кодовым замком? Да, у меня там все детские вещи. Что вы говорите? А у вас все женские? Я вам перезвоню.

Мама вскочила с места и побежала домой. Мы, естественно, кинулись следом, оставив дядю Борю расплачиваться. Точнее, мы про него забыли.

Мама открыла чемодан и ахнула – сверху лежали аккуратно упакованные дамские вечерние туалеты. Мама тут же схватилась за телефон.

– Алле! Мужчина! Мои вещи у вас! Все детские вещи! – кричала мама в трубку. – Что вы говорите? Вам не лучше? Жена не может переодеться? Я вас понимаю. Где мы живем? Нет, не в гостинице. Дом снимаем. В деревушке. Час езды от аэропорта. На север или на юг? Я не знаю! Сейчас я дам вам мужа, он объяснит.

– Мне кажется, мы на юго-западе, – предположил папа. – Деревня имени Святого Георгия. Кстати, их два – южный и северный. Официально мы в северном. Но я все-таки настаиваю на юго-западе. Как найти дом? Тут рядом прокат квадроциклов, мотоциклов и велосипедов. Называется «Спиро». Да, видимо, в честь святого Спиридона. Что, у вас тоже точно такой же прокат? И магазин? Да, здесь еще ресторанчик поблизости, итальянский. «Иль Маре». Да? У вас тоже такой есть? Завтра приедете на такси? Хорошо. Да, я вас понимаю. Очень хорошо понимаю.

Пока папа разговаривал по телефону, мама лихорадочно разбирала другие чемоданы.

– Вася, ты можешь спать в папиной пижаме пока, – сказала она мне, – держи. Так, Сима…

Сима в этот момент залезла целиком в мамин чемодан и уже нацепила на себя мамину ночную рубашку, мамин палантин и думала, что же еще надеть на себя эдакое. И тут ей под руку попался чемодан тети Наташи, из которого Сима выудила бюстгальтер пятого размера и надела его на шею.

– Какая красота! – сказала моя сестра и ушла в этом наряде спать. Уснула она еще до того, как мы распределили кровати. Быстрее заснул только дядя Боря, который тихо пришел из ресторана и немедленно облюбовал себе кушетку в гостиной поближе к телевизору и журнальному столику. Лег и сразу погрузился в сон. Спал дядя Боря тихо, вжавшись в стенку, поджав коленки, чтобы занимать поменьше места, смущенно прикрывшись пледом.

– Почему ты не проверил бирку? Я же напоминала! – всхлипывала мама. – Удивительно, что ты еще мой телефон на ней написал. Ну почему у нас все не как у людей?

– Может, это тот мужчина перепутал? Мы же почти последние выходили, – оправдывался папа.

– Да, потому что ты, как всегда, встал в самую длинную очередь. – Мама не унималась. – Зачем я только все детские вещи в один чемодан сложила? А если он завтра не приедет? Тогда нужно ехать в город и все покупать!

– Приедет, поверь мне. Рано утром.

Так и случилось. Мужчина, с которым мы обменялись чемоданами, приехал очень рано. Мама выскочила на дорогу в ночнушке, следом бросилась Сима в тети-Наташином лифчике на шее, следом – папа. Папа просто не понял, почему мама вдруг вскочила и побежала. Но она у нас все чувствует – звуки, запахи. И услышала, как таксист спрашивает у соседей, куда вчера заехали новые туристы. Мама бежала, роняя сандалии, и кричала: «Это мы! Мы! Сюда!»

Мужчину звали Александр. Спокойный, вежливый – мама чуть на грудь ему не кинулась. Сначала она кинулась под такси, а потом уже на грудь. И расцеловалась, как с давно потерянным, но вдруг обретенным родственником. И немедленно схватила чемодан, который выгрузил из багажника водитель.

– Спасибо вам огромное, даже не знаю, как вас благодарить, – причитала мама.

– Не за что, – отвечал мужчина, – это моя вина.

– Нет! Что вы? Это мой муж виноват! Он всегда все теряет и путает! О, боже, я же ваш замок взломала! – ахнула мама. – Ножом! Что же делать? Давайте я вам компенсирую поломку.

– Не надо, это лишнее. – Мужчина хотел поскорее уехать. И я мог его понять. Мама в ночнушке с торчащими во все стороны волосами, которая все время лезет к нему то целоваться, то обниматься. Сима в лифчике на шее…

– Хорошего вам отдыха! Еще раз огромное спасибо! – Мама потащила чемодан домой.

– Извините, – окликнул ее мужчина.

– Да?

– А мой чемодан можно?

Естественно, во всей этой суете мама совершенно забыла, что чужой чемодан так и стоит у нас в прихожей. И его надо вернуть. Мама ойкнула и побежала за чемоданом. Потом она снова долго обнималась и целовалась с Александром, пока тот не вырвался из ее рук.

– Ну вот. Теперь все хорошо. Запас неприятностей мы уже исчерпали, – заявила мама и пошла готовить завтрак. – Теть Наташ, накрывайте на террасе. Будем завтракать там!

Через двадцать минут мы сидели на террасе и любовались местным пейзажем. Колокол на церкви отбил восемь ударов.

– Как все-таки хорошо рано вставать! Как хорошо завтракать всей семьей! – Мама была в восторге, и, казалось, ничто не может испортить ей настроения.

С террасы открывался замечательный вид на церковный дворик и крошечную стоянку рядом с ним. Чуть дальше проглядывало море. Пока мы завтракали, стоянка заполнялась машинами, а на площадку перед церковью мужчины вытащили деревянные столы. Медленной струйкой со всех окрестных улиц к церкви шли женщины с плетеными корзинками. Они подходили к столам и выкладывали пластмассовые контейнеры с едой. Расставляли стулья.

– Праздник сегодня какой-то церковный? – спросила с интересом тетя Наташа.

– Не знаю.

– Как интересно. Давайте сходим, посмотрим?

– По-моему, и отсюда все прекрасно видно. – Мама почуяла недоброе.

На улице, прямо мимо нашего дома, шла процессия. Женщины и мужчины, одетые в траурные одежды. И в церкви в этот день было отпевание. С последующими поминками прямо во дворе. Мы сидели на террасе. Пили кофе. Ели омлет и гренки. Улыбались.

– Так, давайте зайдем в дом. Это неприлично. – Мама очнулась первой.

– Зачем в дом? – ахнула тетя Наташа. – Так интересно! Совсем не как у нас!

– Хорошо, теть Наташ, вы оставайтесь, дети – в дом! – велела мама. Настроение у нее резко испортилось, и до конца дня она была рассеянной, задумчивой и грустной. К тому же ей пришлось разбираться с кухонной плитой, оказавшейся сенсорной, и мама давила на кнопочки так, что чуть палец не сломала. Плита при каждом нажатии отзывалась тревожным пиканьем. Мама даже пыталась разговаривать с плитой, полагая, что если плита отвечает на прикосновение пальца, то понимать человеческую речь она уж точно должна.

Папа в это время разговаривал с кондиционерами. Кондиционеры – его слабость, страсть и жизненная необходимость. Папа обычно выставляет температуру на 18 градусов. Наша жизнь превращается в мелкие перебежки из дома на улицу – чтобы согреться и опять нырнуть в стужу, которую папа считает приятной прохладой. Дядя Боря разбирался с телевизором, выбирая себе один-единственный канал для просмотра. Поскольку за его действиями пристально следила моя сестра, дяде Боре пришлось выбрать канал с мультфильмами и детскими развивающими программами, причем на французском языке, который они с Симой смотрели с большим интересом, не понимая ни слова.

Поскольку только мне не нашлось занятия, мама немедленно закричала:

– Почитай Даррелла!

От Даррелла меня спасла кошка. Та самая, которая все это время за нами приглядывала. Кошка сидела на пороге в проеме открытой двери и смотрела строго.

– Брысь, – сказала ей мама.

Кошка даже не моргнула.

– Она тебя не понимает, – сказал я.

– Все она понимает. Ну-ка брысь, я сказала!

Кошка все-таки моргнула и сделала шаг назад.

– Я не буду тебя кормить, даже не проси, – заявила мама.

Кошка сидела и смотрела даже не на маму, а куда-то сквозь маму.

– Кошка! – закричала Сима, оторвавшись от мультика.

– Давай ее покормим! – обрадовался дядя Боря.

– Нет, я сказала! Никаких приблудных кошек в моем доме не будет!

Кошка посмотрела на маму, потом на Симу с дядей Борей, которые в нерешительности застыли у холодильника, и никуда не ушла, решив, что преимущество на стороне девочки и мужчины. Все-таки кошка неплохо разбиралась в человеческой психологии. Сима уже достала из холодильника кусок колбасы, а дядя Боря – пакет молока.

– Только не рядом с домом! – крикнула им вслед мама. – Отведите ее подальше!

– Нужна тарелка для кошки, – сказала Сима, которая очень придирчива к посуде и ко всему остальному, например, к полотенцам, местам за столом, еде, напиткам, в общем, ко всему. Однажды выбрав себе стул, Сима будет сидеть только на этом месте, и никто другой не имеет права его занимать. Что касается тарелок, вилок, стаканов, то маме приходится возить с собой Симину посуду, даже если мы едем в гости. Из чужой тарелки моя сестра есть не станет ни за какие коврижки. В том смысле, что, даже если коврижкой будет пирожное или мороженое, все равно не будет. У нее железная сила воли. Мама считает, что она пошла в нее.

Мама знает, что спорить с Симой – себе дороже. Поэтому выдала ей блюдце и вернулась к общению с плитой, которой начала немедленно жаловаться.

– Ну вот почему ко мне сразу сбегаются все животные в округе? – спрашивала мама сенсорную плиту, буравя взглядом конфорку, которая никак не желала загораться. – Я не люблю животных. Никаких. А они ко мне приходят! Теперь я должна буду кормить еще и кошку! Мало мне родных, так теперь на моей голове будет спать еще и кошка! Не удивлюсь, если она нагадит на диван. Неужели других сердобольных соседей в округе нет? И вообще – почему я должна жалеть ее и кормить? Мы же не кормим бабочек, жуков, ласточек и кто еще там в саду живет. Почему я должна непременно кормить кошку? Пусть идет и живет рядом с рестораном, там, во всяком случае, есть объедки. А у меня объедков нет! У меня и продуктов нет! Надо найти магазин, овощную лавку, рыбака. Наверняка здесь есть рыбак, который сможет привозить нам рыбу! И фрукты! Нам нужны фрукты! И мясо! Интересно, в этой деревне есть мясная лавка? Господи, все на мне! Почему все всегда на мне? Но даже если я найду мясо, как я его приготовлю? Это не плита, это издевательство какое-то! Почему она не включается? Что я не так делаю?

– Мама, звук! – В дом ворвалась Сима. – Звук!

– Что? Какой звук?

Звуком, который так впечатлил мою сестру, оказался крик в мегафон. Мужской голос что-то кричал – монотонно, на одной ноте, протяжно и даже, можно сказать музыкально.

– Что он кричит? – прислушалась мама.

– Я не знаю, что это за язык, но точно не греческий и не английский. И не итальянский. Не польский, не немецкий. Странный какой-то язык, – заметил папа.

Папа у нас знает много языков. Перед каждой поездкой он штудирует разговорник и старается выучить хоть несколько фраз, чтобы быть вежливым в стране пребывания. При этом мама понимает куда больше его. Вот и сейчас она как ошпаренная отскочила от плиты, натянула платье поверх майки и шортов, обула папины сандалии и кинулась на улицу так, будто ее не просто ошпарили, а облили кипятком с ног до головы. Следом, нацепив зачем-то халат и лифчик тети Наташи поверх платья, побежала Сима. Дядя Боря поковылял следом. Ну и мне пришлось, поскольку папа смотрел на меня умоляюще. Когда он так смотрит, это означает, что он на меня рассчитывает как на единственного разумного человека в доме.

Мама выскочила на перекресток и замахала руками. При этом она кричала: «Стоп! Стоп!» – и в своем наряде была похожа на сумасшедшую. Рядом махала руками Сима, подражая маме. Дядя Боря вторил маме: «Эге-гей! Эге-гей!» – но тихо, практически себе под нос.

Звук, который уже удалялся, приблизился. Оказалось, что это был старый грузовичок с прилепленным на крышу небольшим мегафоном. За рулем сидел молодой парень, который и выкрикивал непонятные всем, кроме мамы, слова. Только она могла различить в этом тягучем зазывном кличе слова «свежие фрукты».

Мама даже не стала рассматривать товар и спрашивать, что сколько стоит. Она отрывала одноразовые пакеты, которые висели на крюке в багажнике, выбирала персики, черешню и сама же бросала пакеты на крошечные весы. Взвешенные пакеты она передавала дяде Боре. Сама же отдала деньги опешившему парню и взяла маленькую дыню: «Это в подарок», – заявила мама ему и пошла домой.

– Спасибо, – вежливо поблагодарила Сима.

Дядя Боря улыбнулся.

Хозяин грузовичка впервые в жизни перепутал газ с тормозом, когда мама похлопала по дверце машины, давая понять, что он может ехать дальше.

Вот поэтому папа старается не ходить с мамой за покупками. От мамы всего можно ожидать. Но настроение у нее заметно улучшилось.

– Если здесь ездит фруктовая машина, наверняка есть и овощная. Симочка, зайка моя, спасибо, что сказала мне. Я бы не услышала!

Сима серьезно кивнула. Я знал, что теперь на любой «звук» она будет выбегать на дорогу, а мне придется бежать за ней, чтобы «присмотреть за сестрой», как называет это мама.

Нас не было минут десять. Каких-то десять минут, а дома тем временем тоже происходили некоторые события.

Тетя Наташа кричала на незнакомую женщину.

– Ну что за бестолочь такая? – восклицала тетя Наташа. – Я – Наташа!

Тетя Наташа била себя в грудь и произносила свое имя по слогам.

– А ты кто? – она толкала в грудь несчастную женщину.

– Что здесь происходит? – спросила мама.

Женщина, почувствовав прибывшую помощь в нашем коллективном лице, кинулась к маме и начала ей что-то быстро-быстро говорить.

– Я не знаю, какой это язык, – сказал папа, – не греческий и не английский точно.

– Господи, да что здесь непонятного? – удивилась мама. – Это наша домработница Афродита. Она спрашивает, все ли у нас в порядке, и говорит, что сегодня убирать не будет. Но нам и не надо.

– Ну, если она – Афродита, то я Аполлон, – сказал папа.

– Какой ты злой! Она же не виновата! – возмутилась мама и ласково посмотрела на женщину.

Главным выдающимся местом у домработницы по имени Афродита был нос. Огромный, который, казалось, свисал к самому подбородку. На носу у нее был горб, настоящий маленький горбик, который плавно перетекал к глазам. У нее было хрупкое тело, тонкие руки-плети и огромные, просто огромнейшие ноги. Как две колонны, которые росли прямо из носа. Во всяком случае, ноги казались длинными, прямыми и внушительными. Я такой женщины еще не видел. Видимо, дядя Боря тоже.

– Перестань таращиться, – одернула его тетя Наташа, но дядя Боря не мог оторвать восхищенного взгляда от Афродиты.

Была у нее еще одна особенность. Эта еще не старая женщина считала, что волосы – ее главное украшение и ценность. У нее были разлапистые, как еловые ветки, брови и волосы с проседью. Черная копна с тремя белыми всполохами. Одна прядь побелела от виска, другая обозначала пробор, третья замыкала прическу, начинаясь на затылке. Из-за этих седых прядей она была похожа на колдунью. Учитывая нос – злую. Сима решила на всякий случай заплакать и спряталась за спиной тети Наташи.

– Я спрашивала у нее про прищепки. – Тетя Наташа вместе с Симой не разделяла всеобщего восторга от Афродиты. – Она меня не понимает.

Мама молча сбегала на улицу, принесла единственную, имевшуюся в наличии прищепку и показала ее Афродите. Та тут же заулыбалась и достала из передника целую связку.

– Ну, и какие проблемы? – удивилась мама. – Все она понимает!

Домработница, завладев всеобщим вниманием, устроила настоящий немой спектакль, чтобы все могли понять, о чем идет речь. Она наклонилась и показала на ноги. Потом сделала лицо, как будто корчится от боли.

– У нее болят ноги, – перевела для всех мама.

Афродита изобразила, что взяла швабру и начала мыть полы, потом махнула рукой, будто отгоняет назойливую муху от уха.

– Она говорит, что придет завтра, – сказала мама.

– Театр мимики и жеста, – пробормотал папа.

– У меня тоже ноги болят, я же не жалуюсь, – ревниво заметила тетя Наташа.

– Мама, суп буду есть, – покорно сказала Сима, которую мама в последний раз пугала Бабой-ягой, которая уносит детей, которые, в свою очередь, не хотят есть суп. Видимо, Сима решила, что Баба-яга наконец пришла за ней.

– Просто удивительно, какая пластика! – восхищенно заметил дядя Боря.

Афродита ушла, и мама тут же вспомнила про плиту.

– Надо было у нее спросить! Вы меня отвлекли своими прищепками. Теть Наташ, надо разобрать чемоданы! Вася, займись делом! Дядь Борь, выключите телевизор – хватит на сегодня мультиков!

Наша жизнь вошла в привычное русло. Мама заставила всех бегать, разбирать, раскладывать, идти в магазин, на пляж, укладываться на тихий час, вставать, принимать душ. Она очень быстро обживается на новом месте. Так быстро, что кажется, будто ничего не меняется. Где бы мы ни оказались, мама устанавливает свои порядки, требуя соблюдения четкого распорядка дня, и ей наплевать на часовой пояс, даже если разница во времени составляет пять часов (но, к счастью, это не в нашем случае).

На следующее утро завтрак снова был организован на террасе. Тетя Наташа расставляла тарелки, мама жарила гренки, варила кофе (турку и кофе она возит с собой, как я уже говорил). Гречку мама привезла с собой, а йогурт накануне купила в разных видах, чтобы попробовать (она собиралась делать домашний творог, без которого мы, дети, никак не могли вырасти здоровыми). Еще мама накупила других питьевых продуктов, чтобы определить, из чего можно сделать простоквашу в домашних условиях, что похоже на кефир, а что можно считать сметаной.

Мне кажется, что, если бы мы оказались в зоне, свободной от сыра, где люди не едят сыр вообще, мы бы устроили на балконе маленькую сыроварню. Поскольку мама считает, что сыр – санитар желудка. Иначе как объяснить разложенные на столе бинты, куски марли, в которых мама собиралась делать домашний творог и мягкий сыр после дегустации исходных ингредиентов. Вот почему у нас такое количество чемоданов. Если бы мама могла довезти домашнюю закваску для творога, для хлеба и, я даже не знаю, для чего еще, мы бы могли организовать подсобное хозяйство. К тому же у мамы нашлась единомышленница в лице тети Наташи, которая еще вчера в магазине хваталась за сердце, не обнаружив на прилавке творога. А как же ее знаменитые ватрушки? Расковыряв несколько пачек с мукой, тетя Наташа нашла наконец ту, которая ее удовлетворяла. Но заплатить нам пришлось за все испорченные пакеты. Тетя Наташа была только рада – дома, в спокойной обстановке она могла проводить эксперименты. Мама в этот момент разглядывала пачки с манной крупой, которая была мельче и желтее нашей, привычной.

Так вот, стол был уставлен многочисленными йогуртами – мы должны были попробовать каждый. И непременно выпить кефир.

– Андрюш, попробуй… – требовала мама, открывая очередную бутылку.

– …грибочки на дедушке, – отвечал папа и покорно делал глоток.

В тот момент, когда дегустация была в самом разгаре, около церкви снова началось движение. Мама заметила это первой и ахнула:

– Что? Опять?

Действие развивалось по вчерашнему сценарию. На площадке перед церковью начали парковаться автомобили. Мужчины вынесли на улицу столы. По дорожкам стекались женщины с корзинками.

– Опять похороны? – Мама пролила кофе.

– Как интересно, – проговорила тетя Наташа.

– У них тут что? Мор? Эпидемия? Мы здесь всего два дня, и каждое утро – похороны? Я не хочу! Мне нужен покой и хорошее настроение! Мне нужно счастье! Почему я каждое утро должна участвовать в поминках? – раскричалась мама.

– Потому что ты хотела вид на море, – ответил папа.

– Да, на море! Но не на похороны же! Почему в этой церкви не проходят крестины, свадьбы?

– Ну, перестань, – успокаивал маму папа. – Возможно, это просто стечение трагических обстоятельств.

– А если нет? Если у них специальная неделя, выделенная для похорон? Или месяц? Месячник? Или у этой церкви такая специализация? В остальное время она же закрыта! А вдруг и вправду вспышка неизвестной болезни? Тогда и нам грозит опасность! – не унималась мама.

– Хорошо, что ты предлагаешь? – спросил папа.

– Если завтра утром я опять увижу похороны, я не знаю, что сделаю, – заявила мама, – тогда я перееду в другой дом!

– В какой другой? Ты хозяйку и этого-то дома в глаза не видела! Где ты найдешь сейчас другой?

– Найду такой, где будет другой вид с террасы, не будет облезлых кошек и где будет нормальная плита! И это я еще со стиральной машиной не разбиралась!

– Телевизор хорошо работает, – сказал дядя Боря, который по-прежнему с интересом смотрел мультфильмы, хотя даже Симе они уже надоели.

Завтрашнего дня ждать не пришлось. Мама вышла в сад, где стояла плетеная мебель – диванчик, два кресла и стол, – и оттуда тут же донесся ее вопль:

– Если еще раз я увижу эту кошку, я не знаю, что сделаю! И больше никто не будет ее кормить!

Накануне вечером мама оставила свой кардиган на диване. И сейчас на этом кардигане обнаружила кучку, которая не оставляла никаких сомнений в том, как кошка отомстила маме за неприветливость.

– Не надо было оставлять вещи на улице, – заметил папа.

Мама собиралась что-то ответить, но тут появилась кошка, которая как ни в чем не бывало прошла к диванчику и легла, растянувшись в шпагате, намывая шерсть.

– Нет, ну это вообще наглость! – Мама даже кричать перестала, а просто развела руками. – Где мой телефон? Нужно срочно отсюда переехать!

Когда маме нужно срочно что-то сделать, спорить уже бессмысленно. Иногда ей нужно срочно поменять во всем доме шторы. Или срочно купить новый набор посуды. Или утюг. Пылесос. Да что угодно.

Мы оставили маму организовывать переезд и пошли на море. Пляжей было несколько. К ним вели указатели – деревянные таблички с написанным от руки маркером текстом: «К пляжу». Обычно после таблички был виден обрыв и узкая тропка, которая петляла в зарослях бурьяна.

Я уже понял местную топографию. Главным ориентиром служила церковь, и расположение того или иного места определялось просто – «от церкви направо», «от церкви налево». На центральной улице, прямо на повороте, расположился прокат велосипедов, квадроциклов, мотоциклов, хозяином которого был человек по имени Спиро, названный так в честь святого Спиридона. Естественно, прокат гордо именовался «Спиро». Точно такое же название носил и ближайший супермаркет, названный в честь дедушки, который когда-то организовал здесь магазинчик. Его сын, а потом и внук, названные в честь деда, продолжили дело. Хозяином мясной лавки, практически всегда закрытой (мы успели узнать у Спиро, который владел прокатом, что в принципе лавка работает, что хозяина зовут Спиро и что приходить за мясом нужно то ли в среду, то ли в пятницу, но лучше после пяти, а в понедельник – выходной, во вторник – только до двенадцати, в субботу – целый день, если не будет праздника, в воскресенье… – дальше я не запомнил). Так вот Спиро, хозяин мясной лавки, назвал свое заведение «Стелла» – в честь любимой жены. А жена, как доложил нам Спиро из проката, почему-то обиделась, и тогда Спиро-мясник сказал всем, что лавка названа в честь дочери – тоже Стеллы. И вроде как жене сделал приятно.

Еще на центральной улице было два магазина с названием «Ла Перла» («Жемчужина») – один продавал местные сувениры, другой – украшения. Конечно же, в магазинах не было и намека на жемчужины. А еще мы нашли две таверны, которые назывались «Иль Маре» («Море»). А еще было два заведения имени святого Георгия, которые продавали мороженое.

Мы спустились с обрыва и оказались на крошечном пляжике – узкая полоска песка и зонтики с шезлонгами. Скособоченный душ и раздевалка-клетушка с вечно открытой дверью. Поскольку и душ, и раздевалка стояли на крутом склоне, ими никто не пользовался – риск переломать ноги был реальным. В раздевалке хранились банки с краской, швабры, детские нарукавники и прочий хлам. Владельцем пляжа оказался человек по имени, кто бы мог подумать, – Спиро. Он поприветствовал нас громкими возгласами и немедленно узнал, кто кому кем приходится. Тете Наташе он сказал, что она прекрасна, дяде Боре заявил, что он счастливейший из мужчин, папе он принес местный напиток – имбирное пиво, которое оказалось безалкогольным лимонадом, а мне и Симе – мороженого.