Маша Малиновская
Училка и мажор
6
Утром я, естественно, просыпаюсь словно побитая. Четыре часа сна и ночной бокал вина дают о себе знать. Приходится обклеиться патчами и помучать себя контрастным душем, который я терпеть не могу.
Когда выхожу из ванной, Паша уже варит кофе на кухне. Лучше бы спал, его-то мне совсем видеть с утра не хочется.
– Привет, малыш, – смотрит виновато, когда я вхожу на кухню. – Сердишься?
Сержусь ли я?
– Даже не знаю, что тебе ответить, Паш, – смотреть на него даже не хочется, поэтому я отворачиваюсь к холодильнику.
– Я тебе бутерброд с красной рыбкой приготовил. Будешь?
– Как мило с твоей стороны, – язвлю, не в силах простить его за бутерброд и броситься на шею. – Но я не хочу есть. Выпью кофе.
– Вась, – он подходит и обнимает меня, притягивая к себе, а я ловлю себя на том, что у меня внутри поднимается отторжение. – Ну хватит дуться. Ничего же не произошло.
– Паша, ты серьёзно? – отталкиваю его со злостью, шокированная тем, что он считает, что, собственно, ничего такого в его вчерашнем походе в клуб. – Эта твоя моделька Ксюша висла на тебе, рассказывая, как классно ты работал с её телом, а она при этом чувствовала себя абсолютно раскрепощённой. Это по-твоему ничего?
– Предлагаешь мне отказаться от ню сетов только потому что дома у меня ревнивая тёлка? – он упирает руки в бока и смотрит зло, а у меня дыхание перехватывает от его отношения.
– Тёлка? – складываю руки на груди. – Так вот кто я для тебя? Ты упрашивал меня уехать с тобой в Москву для чего? Чтобы я сидела и ждала тебя до середины ночи с твоих ню сетов, а потом их празднования с раскрепощёнными Ксюшами в клубах?
– Да где бы ты была, если бы я тебя не увёз? Если бы не моя работа, а, Вась? Сидела бы в своём задрипанном Волгограде в школе на ставке и одевалась в эконом ярмарках и распродажах.
– В моём задрипанном Волгограде? – эмоции внутри меня сливаются, смешиваются в гремучий взрывоопасный коктейль, а Паша к нему уже поднёс зажжённую спичку. – А ты это за три года стал таким коренным москвичом, да?
– А тебе бы быть стоило чуть более благодарной! Или ты думаешь, провинциальную училку просто так приняли преподавать в МГУ?
Внутри всё обрывается. Я шокировано смотрю на Пашу. Не хочу верить его словам. Быть этого не может! Я сама добилась этого места! Резюме рассылала, на собеседование ходила. Дважды причём. Сдавала экзамен.
– А ты правда думала, что такая особенная? – ухмыляется Паша.
Он мне противен. Вот прямо сейчас, в эту секунду я не то что смотреть на него не могу, мне даже находиться в одной комнате становится неприятно.
И спорить сил нет больше. Впереди ещё рабочий день. Поэтому я разворачиваюсь и ухожу. Чёрт с ним с этим кофе. В кафетерий в университете схожу.
Наскоро одеваюсь, хватаю сумку, запихиваю в неё косметичку и вылетаю из дома. Даже такси вызываю уже из лифта.
Пока еду, наношу лёгкий макияж как получается и пытаюсь успокоиться. Мой второй рабочий день. Мне нужно взять контроль над своими эмоциями, иначе я могу себе сильно и надолго испортить репутацию как раз тогда, когда мне нужно её сформировать.
А обо всём, что касается Паши, я подумаю вечером.
И у меня вполне получается взять себя в руки. Я даже горжусь собой. На ура отрабатываю две пары, втягиваюсь и даже расслабляюсь. Игнорирую уже целых три сообщения от Паши.
“Малыш, прости, я перегнул”
“Василина, детка, не молчи”
“Солнце, с меня романтический ужин. Дома хочешь или в рестик? Предлагаю дома”
Я никак сейчас не хочу, Паш.
Но ему я не пишу. Я занята, можно было бы хотя бы к этому отнестись с уважением.
А вот третью пару провести так же гладко не получается. Потому что на неё ко мне приходят юристы четвёртого курса. И этот Радич, естественно, среди них.
Я стараюсь его игнорировать. Руку он для ответов на вопросы не поднимает, поэтому взаимодействовать с ним напрямую мне не приходится.
Но само его присутствие заставляет меня нервничать и напрягаться. Эта поза превосходства, с которой он взирает на меня свысока. Занимает, развалившись, целых два места. Ноги под столом вытянуты вперёд и в стороны. На столе какая-то непонятная тетрадь вместо конспекта.
И снова: то на меня, то в телефон.
А я сегодня не настроена воевать. Не хочу. Я вообще не хочу воевать, да только парень этот, похоже, не оставляет мне другого выбора.
Терпение моё уж вконец лопается, когда он почти вслух начинает переговариваться с соседом. Я как раз объясняю фонетику сложных слов, и у меня уже горло начинает першить от напряжения.
– Вы мне мешаете, – говорю громко по-русски. – Будьте добры, прекратите разговаривать. У нас тут лекция, заметьте.
– А если я не хочу тише, – криво ухмыляется парень, не спуская с меня хамоватого взгляда.
Я замолкаю и вытягиваюсь. Вижу, что другие студенты смотрят то на него, то на меня. Ждут реакцию. И, боюсь, встанут не на мою сторону, если конфликт разовьётся.
Хотя, к чему игра терминами, Василина? Этот придурок уже давно его раскрутил.
– Вам придётся, – отвечаю ему. – Иначе…
– Что? – поднимает он брови. – Иначе что?
Мать твою.
Я слабачка. И я ему проигрываю. Может, Паша прав, и без протекции я бы сюда никогда не попала, потому что так себе педагог?
– Думаю, вам следует задержаться, Семён, и после пары мы наведаемся к декану, – отрезаю я и тут же подчёркнуто переключаю внимание на электронную доску, на которую выведены словосочетания.
Прикладываю максимум усилий, чтобы оставаться спокойной, только вот внутри всё горит и кипит. Напряжение растёт. Мне дико хочется прямо сейчас закончить занятие, взять такси, выехать куда-нибудь за город, спуститься к реке и громко-громко закричать. Выплеснуть всё то, что наслоилось и отравляет меня.
Когда звенит звонок с пары, я сперва облегчённо выдыхаю, но потом вспоминаю, что оставила этого хама. Трусливо надеюсь, что он такой весь своенравный и крутой просто возьмёт и уйдёт. А я потом просто напишу докладную.
Но он остаётся.
Пока ребята, шумно переговариваясь, покидают аудиторию, а Радич стоит у двери, я полностью концентрирую своё внимание на заполнении журнала в системе. А когда аудитория пустеет, то решительно встаю и иду тоже в сторону выхода, где, уткнувшись в телефон, меня ждёт Радич.
– Идём к декану, – строго говорю, намереваясь выйти из аудитории первой, но вдруг, когда равняюсь с ним, Семён выставляет вперёд руку со смартфоном.
– Откуда это у тебя, мать твою? – вырывается у меня, когда я вижу на весь экран своё фото по пояс в кружевном чёрном лифчике.
Он оттесняет меня обратно в аудиторию и закрывает дверь.
– Думаю, к декану мы уже можем не торопиться.
7
– Откуда это у тебя?
Я смотрю на фото и не могу поверить, что оно в телефоне моего студента. Это что-то нереальное. Не может быть!
Паша – фотограф. И вполне успешный, не зря его пригласили в команду одного из подразделений достаточно известной студии в Москве. Как профессионал он достаточно универсален, пробуется активно в разных стилях и жанрах. В том числе в весьма откровенных.
Но я фотографироваться не очень люблю. И меня всегда раздражало, когда он вдруг посреди разговора тормозил меня и бежал за камерой или телефоном, утверждая, что ракурс у меня идеальный или ему срочно нужно поймать эмоцию.
Наверное, я не творческая и не понимаю этих наплывов вдохновения, но меня такие моменты жутко раздражали.
Но однажды, когда мы праздновали один из его очень удачных заказов ещё в Волгограде, Паша уговорил меня на одно откровенное фото. Единственное. Прямо за столом я распахнула блузку, позволив софткать меня в кружевном бюстгальтере.
– Твой охуенный парень забыл телефон в клубе, когда тусил там без тебя. И я немного покопался.
– Там же пароль… – я совсем растерялась.
– Адамовна, ты серьёзно? Что такое пароль для геймера?
Я чувствую, как холодеют мои пальцы, а колени слабеют. Сердцебиение учащается едва ли не до головокружения.
У него моё эротическое фото. Не просто у кого-либо, а у Семёна Радича! Хотя, наверное, любой другой бы не рыскал в чужом телефоне.
– Ты в курсе, что твой ненаглядный выставил его на закрытом аукционе-фотостоке? – его слова пробиваются будто через толщу воды. – Лицо слегка заблюрил, но вполне всё узнаваемо.
– Не может быть, – шепчу сама себе.
Паша ведь не мог так сделать! Тем более зная моё отношение к этому. Зная, что в моей профессии подобные кляксы на репутации могут оказаться фатальными. А педагогика – моё призвание! Моя профессия!
– Да ладно тебе, – насмешливый голос Радича возвращает меня обратно в аудиторию. – Сиськи зачётные.
Засранец. Ещё и сидит довольный такой.
– И чего ты хочешь? – складываю руки на груди, немного выходя из шока и прекрасно осознавая, что ничто теперь не помешает ему шантажировать меня сколько угодно. Хоть до выпуска.
– Увидеть вживую, – говорит он так просто, будто всего лишь просит улыбнуться ему.
А взглядом наглым скользит вниз. Задерживается на губах, а потом ныряет ниже. Я прихожу в такой шок, что у меня испарина выступает на шее под волосами, а соски вдруг сжимаются до боли.
С ужасом понимаю, что они могут проступить через ткань бюстгальтера и блузку. И, кажется, так и происходит, потому что Радич поднимает брови, а его губы искривляются в улыбке.
– А больше тебе ничего не показать? – вспыхиваю и складываю руки на груди в защитном жесте.
– Ну не всё сразу. Я люблю распаковывать подарки медленно.
– У меня даже слов нет… – сжимаю виски. – Ты просто…
– Сексуальный? Офигенный? – снова ухмыляется, прислонившись спиной к тумбе кафедры.
– Наглый. Хамоватый. Испорченный!
– Уж какой есть, – подмигивает. – Но давай к делу. Я жду, – кивает вполне однозначно на мою блузку.
– Удали фотку, Семён. Это частное фото, я, между прочим, могу на тебя заявление написать за хищение телефона и вмешательство в частную жизнь, – говорю так серьёзно, как только могу. – Тебе ли, как будущему юристу, этого не понимать.
В какой-то момент мне даже кажется, что его это проняло. Но нет. Это просто весёлая игра с его стороны.
– Хорошая попытка, Адамовна. Но телефон я отдал на ресепшн в клубе, а фотку всё же купил на аукционе на стоке. С лицензией. Ну а про шантаж… Мы же никому не скажем, правда? – он отталкивается от тумбы и встаёт на обе ноги ровно. – Но если не хочешь, то ладно, пойду пацанам покажу. Они заценят. И так как фото мною куплено, то можно и мерч запустить. Календарики там, тетрадки, кружки… К новому году от кафедры английского языка, к примеру. Как тебе?
Сучонок.
– Ну я пошёл? – делает стремительный шаг к двери.
– Стой, – я хватаю его за рукав прежде, чем мозг даёт оценку собственным действиям.
Радич останавливается и складывает руки на груди, всем видом понукая меня.
Засранец. Козёл. Да чтоб тебя…
Горло пересыхает, а на щеках появляется жар. Перед глазами плывёт всё от стыда.
– Чёрт тебя дери! – говорю и хватаюсь за верхнюю пуговицу блузки.
Рывком расстёгиваю её, а потом дрожащими пальцами берусь за вторую. И тут вдруг в дверь раздаётся стук. Я резко выдыхаю и в ужасе отшатываюсь. Хорошо, что не успела! Вот же я дура!
– Василина Адамовна, сегодня совещание кафедры в семнадцать часов, – сообщает, заглянув, секретарь декана. – Вас в чат ещё не добавили, поэтому я пришла сказать.
– Хорошо, – отвечаю сипловато, в надежде, что ничего подозрительного она не заметила.
– И ещё вот – подпишите, – она входит и вытаскивает из кипы на локте какую-то бумажку. – Это по поводу отпуска на лето. Мы списки заранее составляем и утверждаем.
Я беру на столе ручку и замечаю, как подрагивают мои пальцы, а пластик скользит по выступившей на коже влаге.
– В следующий раз тогда закончим, Василина Адамовна, – говорит Радич и подмигивает за спиной секретарши.
Он прикрывает за собой дверь, а я испытываю острое, почти болезненное облегчение. Едва не сползаю под стол на онемевших ногах, вовремя ухватившись за край столешницы.
– Ой у меня тоже под конец дня на каблуках уже ноги подкашиваются, – понимающе хихикает секретарша и кивает на свои ступни. – Поэтому вон: ближе к трём в балетки переобуваюсь.
– Угу, – растерянно киваю я.
Понимаю, что это не конец. И этот говнюк просто так не отстанет. Я в капкане.
Только почему-то соски так и саднят после его взгляда даже через одежду…
8
Семён
– Сём, ну ты покажешь фотку или нет? – толкает меня плечом Марк, пытаясь заглянуть в телефон.
– Хрен, – поднимаю руку и блокирую экран.
– Фига се, – бычится Марк. – Запал, что ли?
– Я её ещё не чпокнул. Как проедусь, так и подумаю, показывать или нет.
– Охренеть, ты таинственный, – ржёт Марк.
Мы открываем шкафчики и достаём снаряжение. Пересчитываю карабины, переобуваюсь в скальники и надеваю защиту на локти и колени. Марк делает то же самое, только ещё натягивает спецодежду.
– Ты перестегнул карабины? – кивает Марк на мои обвязки.
– Сейчас перестегну, мамочка, – подкатываю глаза в ответ.
– Сегодня на боулдеринг*?
– Нет, на пятнадцатиметровку на трудность**. На отвесную сегодня не хочу. А ты? Или снова тренить?
– Да, у меня сегодня две девчонки и дед.
– Дед – не кайф, – усмехаюсь. – Марик, тебе нафиг это надо? Ну пободался с батей. Успокоились же уже. Бросай работать. Или карты так и не разблочили?
– А мне понравилось бабки свои зарабатывать, Сём. Как умею. Я же не шарю, как ты, в играх, так что приходится тут и с дедами в том числе.
– Ну давай, – хлопаем рукопожатие и расходимся каждый в свой зал. Он обучать начинающих, а я сегодня сражаюсь с самой высокой скалой.
Пацаны ржут, что Марк решил поработать. А мне кажется, это круто. Постоянно рассчитывать, что у твоего папаши хорошее настроение и он тебе не блокнет карту – ну такое себе. Понятно, что долго Марик не повольничает, отец его приберёт к рукам сразу после выпуска. Там у семьи юридическая фирма, причём фамильная. Батя его как-то втирал, что адвокатская контора “Новокриницкий” была основана их там каким-то пра-пра ещё в девятнадцатом веке. Так что Марку не отбиться от семейного наследия.
А вот я всё же попробую. Не сильно меня тянет в профессию.
Захожу в дальний зал с самыми сложными дорогами. Тут всегда мало народу и можно отдохнуть, разгрузить голову.
Я немного разминаюсь, выбираю верёвку, на автомате проверяю на прочность и начинаю пристёгиваться. Втыкаю наушники, настраиваясь. Пробую первые зацепы и начинаю подниматься.
Медленно, не разгоняюсь сразу. Подъём высокий, на таком нельзя садить все силы в самом низу. Но когда, погрузившись в музыку, добираюсь уже чуть дальше середины, меня вдруг обгоняет какая-то мелкая девчонка. Причём идёт совсем рядом – на соседней верёвке. Только и успеваю это понять, когда её небольшая круглая задница мелькает перед глазами.
Ни хрена себе. Что это у нас тут за леди-паук. Не помню такой в “Альпине”.
Я щёлкаю по наушнику, выключая музыку, и ускоряюсь. Эту козу надо догнать.
– Эй, – кричу ей. – Ты кто такая?
Она вдруг отпускает руки и спрыгивает чуть ниже на страховке. Смотрит на меня с ухмылкой, а потом шарашит ступнёй мне по пальцам. И это получается так неожиданно, что я отпускаю и вторую руку и повисаю на одной страховке, стремительно сползая вниз.
Вера, блядь.
Да, это именно она – моя долбанутая старшая сестра.
– Привет, колобок, – подмигивает.
Вот коза. Каждый раз не забывает ткнуть в меня этим припизденным детским прозвищем, которое прилепила наша бабушка, потому что в детстве у меня были пухлые щёки.
Слышу щелчок. Твою мать, ну почему я не послушал Марка и не перещёлкнул карабины как положено? И уже через мгновение погружаюсь в тошнотворное ощущение падения. Секунда – и весь воздух со свистом вылетает из лёгких, когда я приземляюсь спиной.
Пролетел не больше трёх метров и грохнулся на мягкий пол, но спазмом один хрен берёт всю спину, и вдохнуть снова получается не сразу.
– Ушибся, солнышко? – надо мною нависает Вера, сводя жалостливо свои рисованные брови.
– Иди на хуй, – хриплю, переворачиваюсь на бок.
Вере меня нихрена сейчас не жалко, она ведь сделала это специально. Коза, блин.
– Фу, какие плохие слова ты знаешь. Вымой рот с мылом, – качает она головой и цокает языком.
Я усаживаюсь на задницу и кладу локти на колени, приводя в норму дыхание. Вера снимает шлем и тоже садится рядом.
Я охренеть как зол на неё, но Вера не может иначе. Она всегда врывается с фанфарами. Хорошо, что это происходит редко. Но тем не менее, я по ней адски скучаю.
Только ей не говорите.
– Привет уже, – обнимаю за шею, упиваясь мелкой местью и сжимая её шею локтем посильнее. – Какими судьбами, Вера?
– Поболтать надо, Сём. Слышала, ты тут родителей опечаливаешь.
– О, даже так, – не сдерживаю смеха, отчего отдаётся болью в рёбрах после удара. – Уж сколько ты их опечаливала, так я просто кроткий агнец.
– Ладно, агнец. Подрывай свой зад, поехали покатаемся.
Вздохнув, встаю. Если Вера появилась, позаниматься уже мне не удастся. Поэтому я соскребаю себя с пола, встаю и бреду в раздевалку.
– Офигенная тачка! – Вера ёрзает на переднем сидении, пристёгиваясь. – Как в трансформерах.
– Ещё одна, – скриплю зубами. – Это порше, Вера, тебе ли не знать.
– А Бамблби тогда кто?
За упоминание злосчастного автобота мне хочется её придушить. Надо, наверное, тачку просто в чёрный перекрасить.
– Шевроле.
– Да какая разница.
– Фига се… – прихожу в шок от такого заявления. – Есть разница, Вера! Вот тебе есть разница: дует ли тебя твой профессор или другой мужик? Так и тут. Это разные тачки. Обе классные, но разные.
– Фу, Сёма, тебе и правда рот вымыть надо.
– Я своим ртом ничего такого не делаю. А вот тебе точно не помешает.
Вера старше меня почти на шесть лет. В детстве мы с ней всегда готовы были один другому волосы повыдирать, но если дело касалось посторонних, то вставали на защиту друг друга. А потом родители развелись, и у Веры случился кризис подросткового возраста. То, что она творила, как выжигала нервы родителей, мне и не снилось. Мать с отцом даже снова сошлись на этой почве, но Вера была уже слишком испорчена, чтобы снова стать пай-девочкой. И только три года назад после очередной клиники она зачем-то пошла учиться, а там встретила мужика, который смог её зацепить так, что теперь сестра является образцом порядочности. Ну… по крайней мере, так мы её сейчас видим.
Но это Вера. Так что я бы не спешил расслабляться. Когда-нибудь она точно снова взорвётся своей безбашенностью. Заляпает всех, уверен. А мужика этого её вообще снесёт к чертям собачьим.
Мы катаемся по городу уже почти час и я прям устал от её увещеваний сходить к родителям на ужин.
– Не хочу, Вера. Батя опять начнёт сверлить мне мозг своей фирмой.
– А ты после универа и дальше будешь в свои игры рубиться? Пора повзрослеть, Сём.
– А ты, блядь, когда такая взрослая и осознанная стала, сестрица? – выгибаю бровь, повернувшись к ней. – Или тебе предки что-то пообещали, если удастся меня уболтать?
– Да срать мне на их обещания, ты и сам знаешь. Просто отец… мне кажется, он нездоров.
Угу, или делает вид. Ему не впервой.
– Слушай, ну вот иди сама на фирму и вникай в дела. А я буду заниматься тем, что мне интересно. И я не рублюсь в игры, а создаю их.
Она собирается мне что-то ответить, но я делаю ей знак замолчать. Всматриваюсь через пассажирское окно в сторону остановки.
Да ну нафиг. Адамовна, что ли?
Она. Сидит на лавке в стеклянной остановке, сцепив озябшие пальцы на ручке чемодана. Взгляд отсутствующий, глаза красные – даже с дороги заметно.
Ушла от своего придурошного парня, или кто он там ей? Кольца нет, значит, не муж. Жених?
Блин, вот бы Вера растворилась сейчас.
– Адамовна, – торможу у остановки и приоткрываю окно со стороны Веры. – Чего грустишь? Садись, подвезу.
Она поднимает глаза и пару секунд смотрит в ступоре. Потом поджимает губы и шипит в ответ:
– Не надо.
– Садись давай. Поздно уже. Вдруг тут маньяки?
Ощущаю на себе вопросительный взгляд сестры. Аж жжётся любопытством.
– Обойдусь.
Она встаёт и топает к подъехавшему рядом автобусу, таща за собой чемодан на колёсиках. Смотри, какая гордая.
Автобус закрывает двери и уезжает.
– Это кто? – не выдерживает Вера, когда я тоже выруливаю на дорогу снова.
– Моя преподша по английскому.
– У тебя встал на неё.
– Фу, Вера, – снова смотрю на неё, скривившись. – Ты пялишься на мой член? Это неестественно.
– Нет, Сём. На твой член я пялилась только однажды: когда тебя принесли из роддома. Ещё тогда подумала: ну и уродство. А сейчас я по взгляду поняла.
– Смотри, какая проницательная, – бурчу под нос, а у самого что-то нервы начинает тормошить.
Куда эта, мать её, Адамовна, поехала? Насколько знаю, она приезжая. И в Москве недавно. Было бы куда пойти, не ревела на остановке. И сейчас её одну да с чемоданом… только так оприходуют.
Блядь.
– Тормози, – Вера тычет мне указательным пальцем в ухо. – Оглох? Третий раз повторяю. Я такси возьму, а ты едь, догоняй свою училку.
– Не моя она.
Пока…
– Ой ладно, Сём, меня тут уже топит тестостероном. Останови у торгового центра. Я уже Льву написала, встретит скоро.
Я притормаживаю, выпуская Веру, а потом снова возвращаюсь в полосу машин. Так, какой там номер автобуса был?
____________
Рады были встрече с Верой?))
Для новеньких: Вера – второстепенный персонаж, который появляется в нескольких моих книгах. Например, её можно встретить в "Держи меня крепче" и "Ты не сбежишь". Заглядывайте))
Девчонки, не забывайте про звёздочки и комментарии.
Обнимаю, Маша :**
